Благая часть. 14 октября 2024

– Сегодня Покров Пресвятой Богородицы и память преподобного Романа Сладкопевца. От всего сердца хочется пожелать, чтобы Божья Матерь покрыла нас Своим честным омофором, помолилась, умолила Своего Сына, чтобы Он дал нам время на покаяние, на исправление жизни. Может быть, мы и живем-то до сих пор за молитвы Божией Матери.

И второй праздник – память Романа Сладкопевца. Это небесный покровитель певческого служения. И в этот день очень хочется поблагодарить всех поющих во святых храмах. У нас с матушкой есть любимое чтение, и один из авторов – регент, певчая Ульяна Меньшикова. У нее своеобразный язык, очень живой и теплый. Один из рассказов под названием: «Певчие, я люблю вас!»

«Я хочу признаться в любви. Да-да, в самой настоящей, большой и светлой. К вам, мои дорогие вечные труженики – церковные певчие. К вам, кем вечно недовольны, к вам, которых поголовно считают нецерковными, неверующими только за то, что вы имеете несчастье просить оплату за ваш нелегкий труд. За то, что вынуждены всю жизнь совмещать работу в нескольких коллективах – без выходных и проходных… Ваш хлеб всегда пахнет потом. Никто на моей памяти не купил себе ни квартиры, ни дорогого авто, не скопил земных богатств, никто... Вы с пяти-шести лет учились в двух школах. Уроки тоже за двоих делали. С ремнями, слезами, желанием бросить это все, потому что хочется гулять, хочется футбол или ходить на бальные танцы, но музыкальные вериги уже плотно сидят, не снимешь. Учиться музыке – тяжелейший труд. За один вечер не вызубришь экзаменационную программу. Только бесконечное повторение одного и того же дает блестящие результаты. А ведь помимо инструмента нужно овладеть сольфеджио, гармонией, теорией и историей музыки, да много чем. Вы сидите на оперных спектаклях с клавирами, глядя не на сцену, а в ноты... Сейчас уже выросло поколение певчих, которые с детства поют в храмах, сначала при воскресных школах, потом остаются на клиросах… Кто знаком со мной лично, тот знает, что за певчих я всегда встану горой. За тех, кто поет на вечных сквозняках, в неотапливаемых храмах, стоит на ледяном каменном полу, вдыхает строительную пыль в вечно строящихся и восстанавливающихся храмах. Поют больными, потому что праздник, нельзя не петь. Поют бесплатно, поют за зарплату, которая никогда не прокормит, но за которую всегда упрекнут, хотя клир (а певчие тоже клир, кто запамятовал) должен кормиться от приношений. Вы держите в своей голове совершенно невероятное количество музыкального материала, вы – уникальные специалисты, с вами хоть куда. Хоть в Дом музыки, хоть в «Новую Оперу», хоть в село, где, кроме Часослова и Псалтири, ничего нет, везде и всюду вы споете. И прочитаете, если нужно. Я-то знаю. Я знаю, что после ночных, архиерейских, патриарших служб вы спускаетесь с хоров в мокрых платьях и рубашках, потому что выкладываетесь как в последний раз. Вы пашете. Это тяжелейшая физическая работа. Но этого никто не видит. И мало кто понимает, чего вам это стоит. Потом вы идете на праздничную трапезу (если вдруг позовут) и там, пока все едят, будете петь бесконечные многолетия и песни… Это вы поете сейчас в урезанных донельзя составах (вчетвером или впятером) произведения, рассчитанные как минимум на двадцать человек. Кто знает, чего вам это стоит? Кто понимает, что вот такой ритм похлеще оперного спектакля, где, как ни крути, есть паузы и у солистов, и у хора, и даже у оркестра. На службе их нет. Вы два часа поете сольно, с полной выкладкой (у меня в Москве не было состава больше пяти человек никогда, я знаю, чего это все стоит). Вы терпите нас, жестоковыйных регентов, которые за трехминутное опоздание снимут с вас три шкуры, за небольшую ошибку трясут как липу. И при всем при этом вы полностью бесправны. В любую секунду вас могут вышвырнуть с клироса без суда и следствия. Без объяснения причин. Заболели? И что? Как потопаешь, так и полопаешь. Нет тебя на службе – нет денег. Ваши проблемы. И это правда. Суровая правда вашей непростой жизни. Идет строительство? Расписывают храм? Золотят купола? Кого сократят в первую очередь, чтобы сэкономить? Вас, мои хорошие. Терпите. Идите ищите новый приход, пока там не начнут чего-нибудь золотить. Умерли? Туда вам и дорога. Никто про вас завтра и не вспомнит. Новые придут. Такие же "невоцерковленные". Я вас люблю. Я восхищаюсь вашим талантом, я ценю ваше долготерпение. Как бы вас ни ругали, ни поносили, ни обижали, вы все равно поете Богу. Проплачетесь, шишки свинцовыми примочками вылечите и опять придете петь в храм. Вы иначе просто не можете, и я знаю почему. Вы молитесь, ваш труд – ваша молитва. Без вас служба, конечно, состоится, но... Один из моих первых учителей – отец Михаил Скачков, уникальный регент-самородок, скрипач, вечная ему память, любивший и понимающий богослужение, участник ВОВ, когда делился секретами регентского дела, говорил: «На хоре лежит большая ответственность. Народ наш очень музыкален, он слышит все – фальшь музыкальную и душевную. Поэтому наша задача не только попасть в ноты, но и самим настраиваться на тот молитвенный лад, который диктует нам богослужение. Пасха – торжествуйте, Великая Суббота – горюйте о смерти нашего Спасителя. Ты, как регент, обязана просвещать пришедших к тебе певчих. Рассказывай о праздниках, рассказывай, что происходит во время литургии. Зная об этом, певчий всегда настроится и будет молиться вместе с тобой. И люди это почувствуют. И это будет соборная молитва...» Не было у меня на клиросе ни одного кощунника, ни одного циника, всегда все слушают и понимают, что они делают. И Кого они славят, и для чего вообще все происходит. А их всё бьют и бьют, ругают и ругают. Люблю. Ценю. Желаю вам, дорогие мои певчие, сил душевных, вокальных, сердец неокамененных. Берегите себя, вы – инструмент, который всегда должен звучать. И в 6 утра на ранней литургии, когда голос еще спит, и ночью, когда он уже должен спать. Будьте здоровы, будьте живы и пойте Богу нашему, пойте Цареви нашему, пойте и терпите всё. Мзда ваша многа на небесех. Я в это верю».

От всей души присоединяюсь к Ульяне Меньшиковой. С праздником, дорогие певчие, и многая вам лета!

Записала Анна Вострокнутова