Беседы с батюшкой. Вознесение и возношение

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает клирик храма во имя святого великомученика Димитрия Солунского в Коломягах протоиерей Александр Рябков.

– Тема сегодняшнего обсуждения – «Вознесение и возношение». Я нигде не встречал именно такое сочетание: вознесение и возношение. Вознесение мы всегда радостно встречаем, это великий праздник. Дочка мне сегодня сказала: «Как жалко, что кончилась Пасха». Действительно, мы часто думаем, что Пасха кончилась. Но так ли это? Отменяет ли Вознесение Пасху? О человеческом возношении тут можно поговорить особо. Что это значит? Возношение над самим собой, возношение себя самого? Тема очень интересная.

– Что касается пасхальной радости, я ее сегодня, в этот праздник, тоже всем пожелал. Конечно, вчера мы все были в храме, я служил, вчера было отдание Пасхи. Может быть, каждого из нас в той или иной мере коснулась мысль, что Пасха от нас отдалилась. И теперь пасхальное богослужение, пасхальную радость мы будем переживать только через год. Но это, конечно же, неверный подход.

Пасху мы должны переживать не только в каждое воскресенье, но даже каждое утро должны буквально воскресать для нового дня, новых свершений, новых встреч с Богом через нашего ближнего. Потому что через нашего ближнего мы встречаемся с Господом. Как говорил известный ученый-культуролог Бахтин: «Без другого я не нахожу и себя». Воистину без Бога я не обретаю и не узнаю себя и без своего ближнего  по-настоящему не знаю себя. Только ближний мой и общение с Богом помогают мне узнать себя подлинного, которого надо и возродить, и воскресить. Поэтому задача воскресения и Пасхи – постоянно обновляться, и воскресать, и возноситься к Господу.

Сам праздник Вознесения тоже может нам показаться имеющим оттенок печали. Потому что, наверное, и апостолы, взирая на небо, расставаясь с Господом, тоже переживали эту разлуку с мыслью: почему, для чего Он нас оставил? Мы должны себе сегодня тоже на этот вопрос ответить. Видимо, он тоже возникает у каждого из нас. Почему Господь не остался на земле? Почему Он не остался с нами? Почему Он воскресший? Почему Он, обладающий такими чудесными свойствами, не навел долгожданный порядок, которого мы все с вами ждем?

Во-первых, на небо вознесся Сын Человеческий, Сын Марии, Сын Девы. Именно Его восхождение на небеса открыло и нам, тоже детям земных матерей, дорогу на небеса. Господь Сам говорил, что, восходя на небеса, приготовит там обитель для нас. Это очень важный момент. Его восхождение – это именно приготовление нам всем места в раю, у Господа. Без этого восхождения не может быть и нашего сопребывания в вечности с Богом.

Но, с другой стороны, здесь есть и весть о том, что именно с небес Господь придет в этот бренный мир, чтобы его обновить, изменить и преобразить, буквально воскресить от греховной спячки. С небес Господь должен прийти во время Второго Пришествия.

Даже если обратимся к иконам Вознесения, к старинным древним иконам и фрескам в старых храмах и монастырях, то увидим очень интересный сюжет: по сути, изображением праздника Вознесения предвосхищается Троица. Как это ни покажется странным, но на иконе Вознесения мы видим Богородицу, хотя не имеем данных в Писании о том, что Она там находилась во время вознесения.

Апостолы, конечно, там есть. Но какие апостолы? Евангелисты, которые в руках как бы приносят в дар возносящемуся Господу свои евангельские повествования, тогда еще не запечатленные в тексте и на бумаге. Евангелисты еще не написали эти Евангелия, но уже приносят их Господу в дар во время Его вознесения.

И еще там изображены первоверховные апостолы Петр и Павел. Павел не мог там находиться, потому что он еще не обратился к вере Христовой. Но эта икона Вознесения буквально олицетворяет полноту Церкви, будущую зарождающуюся Церковь, которая получит Дух Святой в праздник Пятидесятницы.

Здесь мы видим, что вознесение Господа – это вознесение на небеса Господа во плоти Своей, причем плоти израненной, с ранами на руках, ногах, с рассеченным ребром. Это знак того, что с небес Господь снова и снова нам подает Плоть и Кровь Свои, чтобы мы были родными Ему. В нас входит Кровь Христова, Сына Человеческого, Сына Девы, но и Богочеловека, Сына Божьего. И мы становимся родными, сродственными Ему по плоти и крови.

Говоря о Пасхе, мы видим, что она повторяется не только каждое воскресенье, но каждую литургию. Господь даже рождество Свое повторяет: Он рождается на жертвеннике, на престоле совершается Его заклание, Он приносится для погребения, воскресает и снисходит в адские глубины иногда очень темных наших сердец. Если Господь мог разрушить мощные врата ада, то не всегда Он может разрушить адские врата наших сердец, которые не дают войти в них свету Христовой Пасхи. Здесь Господь бессилен, как бы страшно это ни звучало, потому что наше согласие (наше «да», «ей, Господи, гряди в мое сердце») очень важно для того, чтобы в нашем сердце воскресший Господь, как во гробе, воскрес и нас обновил. 

Пасха может быть у нас каждодневно, если мы будем звать Господа в свое сердце, открывать Ему свое сердце и ждать совместного с Ним воскресения. Здесь, говоря о сердце, надо помнить, что вознесение Господа на небеса связано с крестом. Крестом, как ключом, открывается небо, но и сердце человека открывается ключом креста: крестоношения, подвига покаяния, смирения и воздержания от страстей.

Когда мы видим на иконе Вознесения самого апостола Павла, раскаявшегося гонителя Церкви, в этом есть и для нас элемент вдохновения. Тот, кто печалится о своей греховности, недостоинстве, унывает о богооставленности, видит, что пример апостола Павла нас вдохновляет. Что Господь любого человека, если жива его душа, если он ищет истины, может воскресить для иной жизни, благодатной и благочестивой.

Мы не можем не затронуть тему, как же и нам вознестись ко Господу. И здесь, разумеется, вопрос о смиренности святых и верующих первостепенен. Сам Господь говорил о Себе: «Я кроток и смирен сердцем». Его вознесение на небеса – знак того, что только смирением можно туда вознестись. И здесь мы видим, что если человек сам себя возносит, болен превозношением, самостью, самолюбием, самолюбованием, то, конечно, с Господом он ничего общего не имеет и в его сердце не может войти свет пасхальной радости. В его сердце пребывает тоска и страх ада.

Чтобы нам воскреснуть, надо начать искать смирения именно с крестом, который Господь на нас налагает. А часто испытания, нам посылаемые, мы не принимаем. Мы не понимаем, что испытания, которые посылаются, – это именно ключ для того, чтобы открыть наше жесткое сердце для вхождения благодати. Мы воспринимаем крест или испытания (которые должны восприниматься как крест) как оскорбление, как обиду, как некий обман нашего доверия со стороны Господа. Не воспринимаем как исцеляющий ключ, как скальпель, исцеляющий наше покрытое греховной коростой сердце. Для нас это некое действие, оскорбляющее наше доверие к Богу.

Мы не понимаем, что испытания умягчают наше сердце и заставляют искать Бога. Потому что когда человек доволен собой, своими достижениями, выпячивает их, он уже сам себя вознес и обожествил, поставил, как идола, на пьедестал и сам себе поклоняется. Здесь, разумеется, не может быть ни вознесения, ни Пасхи, ни обновления,  не может быть радости о Христе Иисусе.

– Вопрос телезрителя: «Как Вы считаете, как нам торжественно воспринимать дары Божии перед Троицей, как праздновать Вознесение Господа? Я православный армянин, хочу сказать, что у нас в народе даже имя такое есть: Амбарцум – "возношение"».

– Что касается праздничного дня, в Православной Церкви в богослужебном уставе нет привязки только к одному дню праздника. Всегда есть предпразднство и попразднство. Это знак того, что празднично, пасхально, возносясь ко Господу, мы должны жить почти каждодневно. Это к нашему сегодняшнему разговору о том, что Пасха должна быть каждый день. По сути, каждый день – праздник. Но не праздник в светском понимании: как безделье, некое равнодушие, спячка. Праздник в церковном понимании – это именно молитвенный и духовный труд. Даже если мы посетили в этот день храм, то должны суметь из храма вынести огонек этой радости и принести свет туда, где сегодня такой радости еще не знают.

Как нам провести праздник? Дело не в застолье, не в дружеском кружке. Как мы знаем из евангельской притчи, если уж делать праздничное застолье, надо пригласить не тех, кто и тебя пригласит, но тех, кто не может тебя пригласить или кого давно уже никто не приглашал. То есть это могут быть и наши близкие, знакомые, но о которых мы забыли. Надо принести им радость даже того, что о них помнят. Это будет самое важное, самое глубокое проведение праздника, когда мы одарим своим праздничным настроением того, у кого сегодня не совсем празднично на душе.

А что касается смирения, здесь есть и другая сторона медали. Сегодня мне пришлось говорить с человеком, который ищет праведности. Но мы иногда забываем, что праведность мы получаем не от себя, мы ее в себе не генерируем и не аккумулируем, мы очень немощны. Праведен и Свят Господь Бог наш. Мы должны в первую очередь открыть Ему свое сердце и не унывать от того, что не похожи на эталон, который сами себе и выдумали.

Плохо превозноситься, гордиться, всегда Господь понизит того, кто возносится, но и унывать тоже опасно. У меня был сегодня такой разговор, и я объяснял, что человеку нужно помнить: идеален только Господь Бог. Нам кажется, что наши грехи, которые нас не покидают, мы не замолим, не исправим. Но надо помнить, что греховный накал в нас может понижаться. Если мы вдруг заметим, что стало меньше грехов или мы меньше стали от них зависеть, то здесь нас подстерегает гордыня: «О, я уже вырос!» Здесь превозношение, возношение и уже ступор и прекращение духовного возрастания и вознесения.

Но уныние тоже опасно, оно вызывает равнодушие. Человек может махнуть рукой на свое преображение, которое созидается Духом Святым, и прекратить духовную жизнь. Здесь для меня важный пример, который я привожу, – это Мария Египетская. Какие добрые дела она сделала, чтобы заместить те злые поступки, что она совершила? Да никакие. Просто ушла в пустыню.

Рациональный внешний человек скажет: «А что такого она сделала? Ушла в пустыню, жила там, и больше ничего». В миру остались те люди, которых она соблазнила, вывела на путь греха, заложила греховный навык в них. Если бы она думала о том, что никогда не сможет это исправить, то, конечно, просто впала бы в уныние и ее духовная жизнь закончилась бы. Но она верила в Бога, что Господь призвал ее в пустыню, что она молится за себя и за тех людей. Не она управляет миром, а Господь Вседержитель. И он по Своему милосердию и ее простит, и поможет исправиться тем людям, которые, может быть, соблазнились ее поведением. Она верила, что Господь – Вседержитель.

К сожалению, мы часто забываем об этом и считаем так: «Все держится на мне, все должен сделать я, я держу на своих плечах небо как атлант, и мир вокруг меня вращается только благодаря моим действиям». Это большая ошибка. Во-первых, мы теряем свои силы. Они не подпитываются, когда человек уже сам себя провозгласил рулевым в этом мироздании. Мы всегда страдаем от того, что роль рулевого или вседержителя, оказывается, нами плохо играется. Мы не все успеваем, не все можем, мы не всесильны. Всесилен только один Господь Бог.

И самое важное, что мы можем делать, – во-первых, молиться. Как бы рационально, логически нам ни казалось это бездеятельным, непродуктивным, неважным. Для христианина самое главное, что он осознал свою немощь и то, что могуществен только Господь Бог. Что надо только лишь вручить себя Господу в руки, чтобы Он сделал нас Своим орудием.

Превозношение, которое связано с осуждением нашего ближнего, всегда заканчивается духовным крахом. Когда Господь видит, что человек превозносится и самообожествляется и в осуждении насмехается над немощами другого, нет иного орудия или лекарства, чтобы остановить духовную смерть такого человека, как лишить его остатков благодати, которую он уже растерял. Тогда человек, как марионетка, которой подрезали ниточки, падает сам лицом в ту грязь, за которую кого-то осуждал.

Всегда хочется предупредить человека и самого себя: если вдруг ты осуждаешь, над кем-то превозносишься, сам себя превозносишь и на фоне кого-то красуешься и рисуешься, что ты чище кого-то, жди – завтра Господь тебя оставит. И ты вдруг без сил рухнешь в те соблазны, за которые кого-то осуждал. Всегда осуждение заканчивается только этим. 

Это горькое лекарство, исцеляющее гордеца. Но оно необходимо, потому что по-другому, к сожалению, спасти человека от превозношения невозможно. И посещения Божии – испытания – тоже направлены на смирение. Если человеку жизнь выстраивать как какую-то ковровую дорожку, он, идя по ней, уже сам себя обожествил – он герой своего времени и ему никакой Бог не нужен. Он сам всего достиг, заработал, своим талантом сумел создать сам себя. Конечно же, Бог ему не нужен, но он становится опасным и для ближних. Они уже получают от него одни попреки (а не помощь и поддержку): «Сам заработай, возьми с меня пример». Конечно же, этот человек обижает.

Что такое смирение? Смирение – по-гречески «гумус» – «земля». Из земли все растет, земля дает плод. Да, она под ногами, на нее могут и плюнуть, выбросить мусор, остатки пищи, помои даже вылить. Но все это преображается в красивейший и благодатный благоуханный плод, который мы срываем с дерева.

А что же такое гордыня? С чем ее сравнить? Это скала, гора. Она красива, красивы  заснеженные вершины, но ничего не растет в снегу. И если человек поднимется на эти красивые горделивые вершины, он там задохнется от нехватки кислорода, замерзнет и погибнет. Вот что такое красота гордеца.

– Вопрос телезрителя: «В Евангелии меня заинтересовал случай, когда Христос спустился с горы, а внизу остались апостолы, у которых не получилось исцелить юношу. И Он сказал: "О, род неверный и прелюбодейный, до каких пор Мне еще быть с вами?" Потом был случай, когда Он накормил людей хлебами, и они за ним бегали. Он им сказал: "Вы прибежали не потому, что уверовали, а потому, что ели хлеб и насытились". Может быть, вознесение именно потому и произошло, что Христос понял: никакой веры у людей не будет, все будут гоняться за Ним, чтобы искать чудес, исцеляться, а вера какой была, такой и останется. Поэтому Он и ушел. И сейчас мы ничем не отличаемся от тех людей».

– В начале беседы мы говорили о том, что Господь от нас, немощных, неблагодарных, алчных, никуда не ушел. Несмотря на все наши недостатки, Он остается с нами и постоянно питает нас Святой Евхаристией. А почему не все нам удается, как апостолам? Потому, что мы всегда готовы приписать все доброе, которое пришло в мир через нас от Господа, себе. Гордыня, превозношение лишают нас этого чудесного дара: не дают нам стать проводниками небесного добра, одаривать им ближних и быть орудием в благодатных руках Господа. Апостолы тоже не сразу научились исцелению. Это произошло тогда, когда они осознали, что делает человека проводником Божией любви в мир только смирение.

Если мы действительно хотим создать в своей жизни что-то очень драгоценное (речь идет о духовных ценностях, конечно; но пусть даже и о материальных), то необходимо смирение. Начинается оно с того, что любой ученик беспрекословно подчиняется учителю и наставнику. Это ярко проявлялось в древности; особенно в монастырях послушник проходил тяжелейший искус для своей гордыни (это мы знаем из патериков); любой подмастерье у мастера в мастерской, в ремесленной. – Было трудно, даже невыносимо.

Любое получение знаний связано с тяжелейшим трудом, нельзя получить диплом без труда: нужно смиряться, слушать учителя, хотя и учитель бывает не всегда прав. А если нет смирения, есть только превозношение над учителем и гордыня, тогда, к сожалению, мы не проходим школу послушания и не понимаем самого главного: рано или поздно послушание нам в жизни необходимо, в том числе и для карьерного роста. В религиозной жизни если нет послушания начальствующим, отцу, матери, – то не будет послушания и Богу; не получится и религиозной жизни. Святые говорили: послушание – превыше поста и молитвы!

Как учил блаженный Августин? Ты решил построить высокую башню? Хорошо. Но чтобы построить ее, нужно глубоко уйти в землю; глубоко заложить твердый фундамент смирения. Пока ты не ушел в глубокое смирение, не достиг кротости, пока по любому поводу раздражаешься, ни о каком религиозном росте, духовном вознесении не может быть и речи, потому что нет смирения. Если ты не создал глубокий фундамент смирения, любое здание будет шатким, непрочным. Эта бессмысленная Вавилонская башня будет всегда рушиться, падать и накрывать тебя хламом, который ты нагромоздил в своей жизни: хламом тщеславия, мусором гордыни, превозношения, самомнения, самости, самоволия, самолюбия и самолюбования. Если мы хотим духовно вознестись, если стремимся к обожению, надо правильно расставлять приоритеты.

Почему нас покидает пасхальная радость? Почему мы сидим в болоте тоски, уныния, бездеятельности и духовной деградации? Потому, что праздничную радость Пасхи, Вознесения, Троицы и других праздников легко размениваем на пошлые, мелкие, земные радости. Иногда не только пошлые, но греховные: пасхальную радость трансформируем в радость чисто телесную, плотскую; разговение закрывает от нас Святую Евхаристию; перекрывает литургию, переживания духовного воскресения. Мы шли весь пост к этому духовному обновлению, хотели получить навыки аскетической духовной жизни, но приходит Пасха – и мы сразу отрекаемся от нее и теряем все эти навыки; начинаем жить языческой жизнью человека, далекого от христианского идеала и выбора (который якобы был нами осознан и воплощался в течение всего Великого поста).

Смирение – залог духовного восхождения. Святой Иоанн Лествичник говорил: «Если ты видишь, что кто-то прыгает через ступени, схвати этого послушника, этого молодого монаха, стащи его резко вниз; лучше пусть он упадет с этой лестницы». Нельзя прыгать через ступени, через этапы. Мы сразу хотим стать святыми, преподобными, праведниками; а по сути, играем роль, становимся не святыми, а святошами. Это большая разница.

Чтобы этого не случилось, духовное восхождение, религиозное благодатное вознесение должно быть поэтапным: в послушании Церкви, в совете с духовником. Когда человек прыгает через ступени, то спотыкается о свою самость, самоличные вознесения, собственные умозрения – и в духовном плане ломает себе шею, потому что решил не восходить, а взбегать. А этого ни в коем случае делать нельзя.

Это как в любой науке: нельзя заниматься высшей математикой или атомной физикой, если не изучил простую арифметику. Мы хотим уже воскрешать мертвых, исцелять или давать духовные советы, хотим быть уважаемыми (это, наверное, самый неправильный фундамент), но при этом не прошли духовной арифметики послушания. Если положен фундамент смирения, то будет духовный рост; а если положен фундамент желания: чтобы меня уважали, почитали, поклонялись, рукоплескали и аплодировали, – всегда получится пародия, карикатура, шарж на духовную жизнь. Можно обмануть людей своей театральной игрой; но, к сожалению, будет хуже, если найдутся такие, которые готовы обманываться и потакать в нашей прелести. Они погубят и себя, и нас, потому что мы останемся в заблуждении ложного превозношения и будем далеки от поэтапного, постепенного (поступенного), правильного возрастания в вере в возраст Христов, который является целью нашей духовной жизни.

– Очень хорошо Вы сейчас сказали – поступенного, если вспомнить «Лествицу». Но когда пытаешься остановить молодых людей, чтобы они не прыгали через ступеньки, – получаешь совершенно другую реакцию. Часто в транспорте мы слышим такую фразу: возраст достоин уважения. Меня эта фраза несколько коробит: это все равно что сказать: «Почитай меня…»

– Когда мы говорим о поступенном личном восхождении, это значит – очень долгом и кропотливом. Та же кропотливая работа относится к нашему сыну или дочери. Если сам отец должен себя уговаривать поститься, молиться, не грешить; вести благочестивую христианскую жизнь; разговаривать со своим внутренним человеком, – то так же кропотливо и терпеливо, долго, приводя примеры из своей жизни, делясь своими размышлениями, надо работать и со своим ребенком. Ни декларации, ни лозунги, ни догмы в своем схоластическом виде не сработают. Нужен диалог, который является уже не педагогикой, а терапией. По сути, мы к себе применяем терапию духовной жизни: поступенную, поэтапную. Так же должно идти поэтапное исцеление нашей молодежи, в первую очередь – на примере.

Говоря о послушании, мы сами должны быть послушными по отношению к своим родителям; младшее поколение видит, как мы общаемся со своими родителями, бабушкой, дедушкой. И когда слова, декларации и лозунги натыкаются на реальность, когда наши утверждения расходятся с нашими поступками, то эти лозунги не работают; напротив – они вызывают отторжение, неприятие, от них начинает тошнить.

Терапия, как и любое лечение, должна быть тоже постепенной; хотя всем нам хочется, чтобы из-за одной таблетки болезнь отступила одномоментно. Но врач нам говорит, что необходимо изменить образ жизни, перестать употреблять алкоголь, курить, объедаться; сесть на диету, принимать лекарство долгие дни, а может быть, и годы. Разумеется, нас надолго не хватает, и терапия не действует.

В духовной жизни то же самое. Мы хотим перескочить через все ступени и получить лавровый венец преподобного и достигшего святости человека; хотим, чтобы наши близкие (нам так комфортно) тоже изменились одномоментно от нашего приказа, указа, распоряжения. Хотя сами мы не всегда можем дать себе распоряжение или приказать; а если и приказали, то не всегда хотим приказ выполнить. Терпеливость к самому себе, терпеливость к нашим ближним – это исцелит и меня, и ближнего.

– Вознесение Господне  – это не просто для нас пример, это реальное вознесение над собой, если мы пускаем Господа в свое сердце. Наверное, это самое сложное?

– Это и сложное, и самое страшное. Когда мы с помощью Господа вознесемся над самими собой, то увидим неприглядную картину. Когда смотришь на картину, подойдя к ней вплотную, не видишь рисунка; надо отойти на два шага назад, чтобы увидеть изображение. Так же и здесь: когда мы благодатно, в покаянии поднимаемся над собой, то можем увидеть не очень красивое изображение, – тут опять требуется смирение. Чтобы не впасть в уныние, не ужаснуться; и верить в милосердие Божие, Который Своим Духом войдя в наше сердце с нашего согласия, изменит картину, преобразит нас, отреставрирует как икону и вернет нам тот облик, который вложен в нас Самим Творцом.

– Получается, если мы пускаем Господа в свое сердце, мы – сотворцы с Ним?

– Мы соединены с Ним через то Причастие, которое Он подает нам от Себя; именно этим Бог нас преображает, поддерживает и вдохновляет.

– Мне казалось, в теме вознесения и возношения  некий антагонизм; теперь я понимаю: если у нас есть возможность вознестись над самими собой, тогда не так тщетны труды; и унынию нет места. Тогда постепенно и с гордыней сможем справиться, и с осуждением.

– Главное, возноситься над самим собой, а не над ближним, возноситься над своими грехами, но не над грехами ближнего. В этом залог нашего поэтапного обновления и вознесения ко Господу.

Ведущий Глеб Ильинский

Записали Елена Кузоро и Ирина Обухова