Беседы с батюшкой. Священник Стахий Колотвин. 16 февраля 2025

(В расшифровке сохранены некоторые особенности устной речи)

В студии – иерей Стахий Колотвин, клирик храма Ризоположения Пресвятой Богородицы в Леонове (г. Москва).

– Поздравляем всех с праздником Сретения Господня!

– Сретение Господне – замечательный праздник, и хоть уже второй день мы его совершаем, он от этого не становится менее радостным. Если ты Господа встретил– это та радость, с которой не расстаешься. Как если бы ты познакомился со своей будущей женой. Конечно, это – памятное событие. Где ты встречался с ней, прогуливался, где венчался, где свадьбу праздновал… Все это радостные события, но радость сохраняется, оттого что эта встреча и дальше продолжается. И наоборот: порой люди с горечью вспоминают, когда брак был – и распался. Такие романтические были отношения, а потом так друг у друга кровь пили… И это уже вызывает не умиление, а какое-то раздражение: и зачем мне подвернулся этот человек? И человек забывает, как он был счастлив в тот момент.

Так же и со встречей с Богом. Мы вспоминаем момент, как мы, например, в зрелом возрасте воцерковились (или приняли крещение). Или в детстве в храм ходили, а потом отошли, расслабились… Потом вернулись на фоне каких-то событий: радостных (например, детки собственные родились) или грустных, на фоне переживаний, болезней, проблем. Или просто думаешь: «Что ж это я не был 10 лет в храме? Вернусь». Люди это переживают. А вот я – человек, который с детства в храме и никуда не уходил. Разве теперь можно сказать, что у меня нет момента, которому можно порадоваться?

– А встреча с Богом – это какая-то одномоментная ситуация, которая один раз произошла, или это что-то постоянное в нашей жизни? Как эта встреча происходит?

– Это тоже можно сравнить с семьей и любовью. Конечно, первая встреча, когда ты влюбился, – это одно. Другое дело, когда спустя много лет ты точно так же рад каждый раз ее видеть. А когда ушел на работу, все равно тебе это сердце должно греть, если ты человека любишь. Да, конечно, в какой-то момент ты сосредоточился на рабочей задаче, в другой момент пошел встретиться с друзьями, поболтать, скажем, о футболе. Но каждый раз, когда твоя мысль обращается к любимому человеку, у тебя тепло на душе. И это не только про жену. Вот у меня сейчас маленький ребенок, мой младший, четвертый. Я как его вспомню – у меня прямо хорошо на душе. Такой карапуз девятимесячный ползает, смешной такой! Я его вроде и не вижу в течение всего дня, а в душе он есть. Так же и с Богом. Конечно, мы должны от наших отношений с Богом выстраивать наши отношения с людьми, но мы люди, увы, приземленные. Нам легче взаимодействовать с людьми, которые рядом с нами, к которым у нас сердце расположено.

Точно так же мы должны обращаться к Богу. С одной стороны, мы так же переживаем первую встречу с Ним, когда Его для себя открываем, начинаем с Ним знакомиться, когда наша вера просыпается. А с другой стороны, у нас должен быть настоящий трепет, о котором напоминает священник с Чашей в руках: «Со страхом Божиим и верою приступите!» Страх Божий – это не то, что «ой, страшно, там Бог!», а сердечный трепет, когда идешь причащаться. Ты еще не причастился, а тебе уже трепетно, радостно на душе. Причастился – как выдохнул, но эта радость все равно остается. А задача еще – эту радость сохранить, не расплескать. Лукавый будет мешать всегда, посылать искушения после причастия… Вышел – споткнулся, с кем-то поссорился из-за пустяка, с кем-то сцепился. Лукавого раздражает человек, которому хорошо. Иногда и озлобленным людям бывает тяжко, когда рядом кто-то счастлив: дай-ка я испорчу ему что-то. Как в молитве: «Доброту чуждую увидев, и тою уязвлен бых сердцем». Это и про добрые дела, и про доброе расположение, и просто если рядом любовь царит. Мы и в молитвах наших обычных по молитвослову об этом вспоминаем, потому что если у тебя в сердце любви не хватает, то тебя и чужая любовь будет раздражать. Мы знаем такой стереотип, как старушка на лавочке, которая ругает: «Вот бесстыдники…» А что это с человеком? Собственное одиночество, собственный недостаток любви. Когда она видит радостных, любящих друг друга людей – это ее раздражает.

Что касается наших отношений с Богом, эта встреча должна тоже продолжаться. Начинается она в момент знакомства, продолжается каждый раз, когда мы причащаемся Святых Христовых Таин. Но где бы мы ни были, что бы ни делали, апостол Павел недаром дает нам такое указание: непрестанно молитесь. Собственно, чтобы это указание исполнить, многие люди и убежали от мира в пустыни, в леса. Преподобные наши отцы, древние пустынники и наши русские преподобные на севере в лесах, те, кто среди снегов подвизался и комаров кормил. Люди хотели максимально исполнить эту заповедь: с Господом общаться в молитве. Если ты человека любишь – тебе хорошо с ним. Ты будешь рад с ним общаться, будешь рад с ним просто молчать и на него смотреть. А если не можешь смотреть, то будешь рад вспоминать. И вот такая же встреча у нас должна быть с Богом. Да, ты не убежал в леса, в пустыню, работаешь на обычной работе. У тебя много каких-то дел, забот. После работы – семейные дела и заботы. Где эта непрестанная молитва? В том-то и дело, что недаром святые отцы говорят, что это не какое-то вычитывание текста. Если Господь у тебя в разуме, в чувствах…

Даже в Евангелии заповедь любви к Богу говорит о том, что нужно любить Бога всем сердцем, всем помышлением. То есть мы не только должны чувствовать, что у нас горячо на сердце, но должны еще и размышлять. Сердце у нас просело, трепета, возможно, у нас нет, наше сердце даже на Бога в обиде. «Господи, за что Ты мне такую несправедливость? А это за что мне так прилетело? Или это я заслужил, но не в таком же объеме…» А разум нам помогает. Покинула нас любовь, нарушилась связь нашего сердца с Богом – и наша мысль приходит на помощь. Мы рационально размышляем о Боге, Его Промысле, Его действии в мире, о спасении человечества. А где-то ты просто о Боге помнишь и совершаешь совершенно другие поступки, делаешь это ради Христа. Ради Христа ты всегда делаешь все наилучшим образом…

Таким образом, с одной стороны, сегодняшний праздник встречи с Богом упирается в формальный момент. Это ветхозаветная традиция, выкуп, надо добраться до Иерусалима и войти в единственный Иерусалимский храм и там принести жертву. Нельзя сказать, что формализм нам помешает. Вернее, формализм помешает, а вот форма – нет. Нашу религиозную жизнь Господь для нас упрощает. В Евангелии говорится: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Мы поем на литургии в третьем антифоне об этом постоянно.  Если бы у нас было абсолютно чистое сердце, мы бы Бога все время лицезрели и нам больше не нужно было больше бы ничего. Правда, отцы-пустынники уходили туда, где и храмов не было, и литургии не совершались, и причаститься не могли. Мария Египетская вообще по воде ходила. Потому что сердце ее уже было очищено от множества страшных прегрешений, и Бога она видела.

А мы видим пример Христа, Который показывает: Христу нужен был выкуп грехов? Не нужен, Он безгрешный. Богородице? Она – Честнейшая  херувим, Славнейшая без сравнения серафим. Старец Иосиф? Это самый приличный человек, который был тогда на земле, которому Господь доверил Свою Пречистую Матерь и Себя Самого. Значит, речь не о них. Значит, это просто для нас пример для подражания. Потому что мы-то – люди грешные, которым надо искупать свои грехи, есть в чем покаяться, прийти в храмы. Да, чистота сердечная может быть и без храма, а в храме – наоборот: пришел, потолкался, народу много, душно… Или, наоборот, холодно. Нам же всегда не угодить, всегда нам что-то будет не нравиться: жертва бескровная на Евхаристии приносится, там хор не так поет, а тут поет красиво, но распев какой-то необычный. Тут распев нравится, а исполнение – нет. Все равно что-то все время будет мешать. И все же это – та форма, на которую мы опираемся. И Господь говорит: «Да, возьми вот этих овечек или голубей, принеси…» Он говорит нам, что надо начать с простых вещей. Если мы научимся взаимодействию с Ним с простых вещей, то дальше сможем на сердечном уровне с Ним никогда не расставаться.

Опять же если мы говорим о любви к человеку (например, любви мужчины к женщине, женщины к мужчине, к детям), то тоже можно выстроить такую же аналогию. Например, у тебя маленький ребенок и тебе, чтобы с ним поиграть, нужно складывать кубики. Взрослому человеку не очень интересно складывать кубики. Если у тебя нет маленького ребенка, ты, вероятно, не будешь их складывать, а если будешь, на тебя люди будут коситься: в детство впал человек. У ребенка постарше – какие-то другие игры, но они тоже взрослому человеку не так интересны. Ты берешь каждого из своих детей, и тебе нужно приложить некоторое усилие, чтобы с ними поиграть. Или для того, чтобы  провести интересный разговор, тебе нужно опуститься на уровень ребенка. Поговорить с ним о каких-то делах начальной школы, о каких-то вещах, которые для тебя очевидны и которые ты не стал бы обсуждать со своими ровесниками за кружечкой чая. А с ребенком – будешь, потому что ты пытаешься выстроить с ним отношения через игру, через некий формальный момент, через расспросы о школе. Не потому, что ты хочешь вычислить, правильно или неправильно учитель ведет урок, – для тебя важно общение. И ты начинаешь с таких вот формальных моментов. Пытаешься что-то придумать: пойдем посмотрим уточек в пруду, пойдем на лесенку… какие-то вещи, не самые главные, но они являются формой. Ведь любовь – это не кубики или уточки, она куда выше. Но начинается все с этого.

И наши отношения с Богом тоже начинаются вот с этого формального момента. Надо понимать, что форма важна. Пирог без формы будет бесформенным. Бетон без формы растечется. Форма необходима. Проблема возникает тогда, когда у тебя форма есть, а содержания нет. Это – другая крайность. И на праздник Сретения об этой крайности тоже уместно вспомнить. Вот пришел Господь. Кто Его встречал? Два человека поняли, что пришел Мессия. Люди были в храме, приходили, молились не только о своих нуждах, но и о приходе Мессии, что решит все их проблемы. И в этот день наверняка были толпы народа, учитывая, что храм был один. Из разных городов приходили, приносили жертвы, первенцев приносили, священники были… И даже священник, который приносил жертву, мог не понять, что перед ним Мессия. Может быть, он и понял, и воспринял, но в Евангелии мы не видим на это никакого указания. Значит, среди всех людей, которые молились в храме, нашлись два человека, Симеон Богоприимец и Анна Пророчица, кому эта форма не помешала.

Когда мы сегодня стоим, кланяемся и крестимся на службе, а в голове у нас уже вертятся мысли, что мы на ужин приготовим, мы можем что-то пропустить, и Христос, пришедший на встречу с нами, может пройти мимо нас. Или ты вообще в храм не пошел, думаешь: «Зачем? Все равно стою и отвлекаюсь, с ноги на ногу переминаюсь, зачем напрягаться?» Но это нужно, потому что Господь говорит: «Ты слаб. Тебе эта форма – как костыль».

Саддукеи спрашивали Христа про притчу о жене и нескольких братьях и их отношениях в Царстве Небесном. В Царстве Небесном – как ангелы. Сейчас юноша знакомится с девушкой и не знает, о чем с ней говорить, какие у нее интересы. И начинаются разговоры о природе, погоде, учебе, простых вещах... Ты об этом с кем угодно можешь поговорить, даже со случайным попутчиком в электричке. Тем не менее все начинается с этого маленького формального момента… А дальше отношения должны быть более глубокими. Когда ты ради любимого человека что-то делаешь. Подарок даришь, домашние дела помогаешь делать, помогаешь другому вещи собрать в командировку – это тоже некая форма. Это не высокие чувства, соединяющие с Богом, окрыляющие, восторженные. Любовь – это не развешивание или сбор вещей, не загрузка в стиральную машину. Но без этого – никуда. И не только в момент знакомства. А как раз многие браки распадаются, потому что многие люди этим начинают жертвовать. «А, это не так важно…» А потом говорят: а где же мои чувства? как понять, что я действительно человека люблю? Но если ты свою любовь формой не поддерживал, она действительно может растечься. Это не значит, что больше любви не будет. Это значит, что нужно ее собирать.

– Вопрос телезрительницы: «Мы приходим в храм, исповедуемся, каемся в совершенных нами грехах. Но до нашего рождения от Адама сколько у нас было поколений, которые несли нераскаянные грехи? Язычники, беззаконники, преступники и т.п. После воскресения Христа они все воскресли. Они же влияют на наши взаимоотношения с Богом? Как с этим справиться? Например, в романе «Угрюм-река» есть образ Прохора Громова; и как печально он закончил!»

– Если человек печально заканчивает, это не свалить на то, что у него прадедушка был пьяница, а прапрапращур – язычник. У человека абсолютная свобода воли. Господь нам дал абсолютную свободу, но мы можем свою свободу испортить и выбрать зло. Собственно, и грешить мы имеем возможность как раз потому, что мы по образу Божию свободными сотворены. И нас никак от Бога не отделяют предыдущие поколения. Нет, ну, например, мама ребенка может в храм не водить и даже не пускать. Бабушка хочет отвести в храм, а мама говорит: нет, не пойдешь. Вот это действительно влияние предыдущих поколений. Но это не какие-то там далекие пращуры-язычники, а живые люди, которые друг с другом взаимодействуют.

Важная поправка: когда Христос воскрес (внимательно читаем Евангелие), некоторые люди воскресли, вышли на улицы Иерусалима и свидетельствовали, но сказано, что это были некоторые отдельные праведники. Это действительно величайшее чудо воскрешения, и это не то, что сплошь и рядом грешники воскресали. Ни один грешник не воскрес. Посмотрим на все чудеса воскресения: праведный Лазарь назван «друг Божий», то есть такой человек, которого Христос выделял среди всех. Он и апостолов Своими друзьями называл, но Лазаря отдельно называл другом Божиим. Дочь благочестивых родителей Господь воскрешает (тут можно сказать, что родители повлияли на то, что дочь не нечестивая, а благочестивая: и девочка сама чистая, и родители смиренные и верующие). И ветхозаветные воскрешения если посмотреть, то мы увидим, что это были люди, не наполненные грехом. Пока никаких грешников не воскрешали. Все грешники и все праведники воскреснут на Страшный Суд.

Только помните, как сказано в притче о Страшном Суде. Праведники будут думать: нет, Господи, мы-то рядом с Тобой. А потом ты воскресаешь и говоришь: я такой весь из себя христианин, но мне только предыдущие поколения грешников мешали. А Господь скажет: «Я тебя не знаю. Иди во тьму кромешную». А смотришь – какие-то язычники, грешники, пьяницы идут… потому что они позаботились о малых сих. Милосердие, деятельную любовь проявили. На Страшном Суде будем очень удивляться, кто вошел в рай, а кто не вошел.

Но надо же на положительной ноте заканчивать: такой праздник – Сретение Господне, день встречи. Надо, чтобы встреча с Богом на Страшном Суде у нас не страх вызывала, а трепет от предвкушения встречи с Ним. Поэтому не переживайте, никто нам не помешает, если мы хотим быть со Христом. Даже если весь мир нам будет мешать, а мы будем к Богу стремиться, Господь протянет нам навстречу Свою десницу, пронзенную гвоздями во искупление наших грехов, и обязательно нас спасет.

– Но надо и молиться за своих предков.

– Обязательно, само собой. Если кого-то лично помним, поминаем сугубо лично, но и просто за всех усопших молимся. Это наш долг. Если тебе Господь дал что-то – православную веру, возможность не только верить, но еще и свободно прийти в храм, как сейчас, то ты приходишь и должен помочь меньшему. А иногда помочь меньшему – это не с мыслью, что нищему копеечку дашь, а помогаешь тому человеку, который в безбожные советские годы жил и умер без покаяния, потому что открытого храма рядом не было, а если и был, то человек боялся, что его с работы уволят или посадят, если он будет туда ходить. И в таком случае ты человеку тоже помогаешь молитвой.

Надо понимать, что из поколения в поколение передается Адамов грех, то есть первородный грех. Но он омывается в таинстве Крещения, которое, как и Сретение, приурочивают чаще всего к сороковому дню.

– Вопрос телезрительницы: «Сегодня за литургией читали притчу о блудном сыне. Что Вы скажете про старшего сына, который как бы осудил отца своего, то есть Господа, что Он принимает младшего сына? Как Вы его охарактеризуете?»

– Так получилось, что сегодня я говорил проповедь (мне доверили говорить проповедь, хотя несколько батюшек служили). Все-таки не первый год говоришь о блудном сыне, об этой притче. Я думаю: дай-ка я сегодня расскажу о старшем сыне в проповеди. Поэтому целую проповедь я о нем сказал, у себя потом в социальных сетях ее размещу, посмотрите. Но попробую кратко резюмировать эту десятиминутную проповедь. Поскольку служба была с детками из воскресной школы, то приходилось немножко упрощать некоторые моменты, чтобы дети не скучали во время проповеди, что-то про учебу вспоминать, про отношения с родителями в детстве.

Тем не менее я немного похвалил старшего сына. Зачем его ругать, если его уже поругал Господь? Не поругал, а пожурил, по-отечески любя, как бы укорил его. И раз уже Господь сделал дело по его исправлению, нам остается, наоборот, на него ориентироваться. Наша задача – не быть блудными сыновьями: сейчас я уйду, нагрешу, все растрачу и потом приду в слезах.

Есть даже такая психологическая зависимость. Я слышал о таких людях, которые, даже будучи верующими, облеченными саном, делают какие-то страшные прегрешения, зато потом, после этих прегрешений, чувствуют, что служат и молятся прямо с таким покаянием, с таким переживанием своего недостоинства, что Господь их прощает. То есть лукавый уловляет их в погоне за этими ощущениями. Здесь есть крайняя опасность прельститься ощущением, какой ты блудный сын, грешник, но вот возвращаешься, и Отец все равно тебя любит, а ты говоришь: «Нет, Господи, не в сыновья, только в работники прими».

А все-таки старший сын – это ориентир для христианина. Ориентир не в его обиде. Мы уже говорили: удивимся тому, кто, согласно притче о Страшном Суде, будет наследовать Царство Небесное. А мы, может, и останемся и будем завидовать этим людям, которые менее воцерковленные, чем мы, а жили более благочестиво. В любом случае старший сын – это тот, кто всегда с Богом. Если ты всегда с Богом, это уже радость. Как мы видим, старший сын жил с отцом (с Богом) и не пировал, а возвращался с поля, он был в трудах. Но если ты ничего не делаешь, тебе скучно будет жить. И мы всегда с Господом.

Смотришь, пока человек не воцерковился, то спал по воскресеньям до середины дня, прожигал жизнь, у него были любовницы, какие-то пьянки, как бы насыщенная жизнь, а сейчас какие-то ограничения. И даже когда ему гадости делают, он отомстить не может. Потому что Христос говорит: так нельзя. И тот думает: «Христос меня попросил так не делать, все-таки мне важнее Христа послушать, чем мстить».

Вроде неудобно так жить? Нет, на самом деле у тебя все достояние Христово уже сейчас есть. Ты даже Царствие Божие не ждешь. Пока снаружи отнюдь не Царствие Божие, а мир, лежащий во зле. А Господь говорит, что Царствие Небесное внутри нас уже есть. И когда ты не отомстил, не отступил от заповеди Божией, то Царствие Божие тебя в душе как бы согревает. И опыт старшего сына – это как раз опыт человека, который живет с этим Царством Божиим в душе на фоне повседневных трудов.

Господь говорит: «Шесть дней трудись спокойно, только в седьмой день до храма-то доберись». Вот точно так же и мы трудимся, занимаемся своими делами, семейными заботами, Господу вроде меньше времени посвящаем, чем всему остальному, но если мы от Бога далеко не отходим, если мы, уйдя на поле, вернулись в объятия Отча, если мы закончили и начали день молитвой, то, безусловно, Господь всегда все наши радости будет с нами делить и их укреплять (радость будет куда острее переживаться). И все наши горести Он тоже будет на Свои пречистые руки на кресте поднимать, и наша жизнь тоже будет более счастливой.

И единственное, что нам может помешать, – это то, что мы оглянемся и начнем кого-то осуждать, в том числе роптать на Бога. Вот это действительно никакого преимущества нам не даст, а радость и те преимущества, которые мы заслужили (Господь нам даже и незаслуженное подарил) можем потерять. Но как-то обидно терять. Даже если отработал месяц, обидно, если половину зарплаты потерял по глупости. Так не годится. Вот точно так же: если духовное достижение есть, ты с Господом и Господь тебя вознаграждает – не теряй этого, не разменивайся. Лукавый говорит: давай, ворона, каркни лисьим голосом. Мы говорим: нет, не осужу, не возропщу, Господь – прибежище мое.

– Вопрос телезрителя: «Церковь утверждает, что человек создан свободным. И в то же время утверждает, что все происходит по воле Божией. Где здесь логика?»

– Помните святоотеческое учение о соработничестве? «Соработничество» с греческого можно перевести просто как «сотрудничество», но у нас «сотрудничество» – такой избитый термин, что все-таки традиционно употребляется церковнославянизм – «соработничество». Ты делаешь от себя зависящее, Господь взаимодействует с тобой. В принципе, мы много говорили об отношении к Богу, встрече с Ним применительно к отношениям женщины и мужчины в семье или родителей и детей в семье. Бог наш Небесный Отец, отношения с Ним легче будет понять, используя эту аналогию.

Мы тоже стараемся воспитать детей свободными людьми, не зажатыми, чтобы они принимали решения сами. Не так, что папа и мама за ребенка что-то решили, выбрали, а он, если их рядом нет, и не знает, что надеть и что поесть. Наоборот, мы стараемся своих детей воспитать максимально свободными. Однако путь к этой максимальной свободе лежит парадоксальным образом через послушание, если ребенок будет брать пример с родителей, будет их слушаться. Да, конечно, для некоторых родителей послушание ребенка, наоборот, удобно, чтобы отделаться от него и в него не вкладываться. Но если мы берем все-таки любящих родителей, то дети, когда их слушаются, благодаря этому научаются пользоваться своей свободой.

И точно так же в браке между мужчиной и женщиной есть абсолютная свобода. Никто никого не держит на цепи, никто ни на кого не обижается. Где эта свобода заканчивается? Там, где начинается свобода другого человека и где есть общие обязательства. Люди поженились – уже все, по сторонам не смотрим на других мужчин и женщин, уже брак от чего-то ограничивает.

Точно так же и наши отношения с Богом. У нас есть абсолютная свобода, Господь ее никак не ограничивает, но Его Промысл Божий тоже нас направляет. Более того, если ты против воли Божьей что-то делаешь один, второй, третий, четвертый раз, Господь может отступить. Как ребенок постоянно к чему-то острому тянется, может удариться, упасть, но снова подползает. Ну ладно – не понимает. Ты отошел в сторонку, он упал, ударился один раз, второй раз будет уже аккуратнее. Да, понятное дело, Господь не допустит, чтоб ты упал в пропасть.

У меня тоже маленький ребеночек, а у него проблемы с ножками, ножки его не держат, они расползаются в стороны. И он не знает порой, как правильно сесть. Иногда он садился и падал, ударялся, но потихонечку выучился. Если бы мы постоянно его ловили, то настал бы момент, когда никого рядом не было, и он бы упал и вообще разбился. А так потихонечку он научился пользоваться своими ножками.

Точно так же и наша природа подкошена грехом. И мы, имея свободу, постоянно стараемся от нее отказаться, чтобы поработиться какой-то страсти, какому-то греху. И Господь говорит: «Хорошо, делай так». Тем не менее Он вновь и вновь нам протягивает руку и говорит: «Может, давай помогу выбраться?» – «Нет? Не надо». Потом, в следующий раз, говорит: «Может, сейчас помогу?» Поэтому в любой момент можно свернуть с выбранного пути.

Можно резюмировать, что обычно отвечают на такой вопрос так: есть воля Божия и есть Божие попущение, когда Господь не рад такому свободному выбору человеку, но все равно его ценит и оставляет человеку такую возможность. Собственно, благодаря этому Адам и Евы смогли покинуть райский сад, а так это был бы просто райский концлагерь, откуда нет выхода, не было бы никакой свободы.

– Вопрос телезрителя: «Вы сказали сейчас о свободе выбора и что каждый человек отвечает за свои грехи. Но как Вы объясните, допустим, рождение младенца, который рождается сразу с неизлечимым заболеванием, калекой на всю жизнь? Церковь объясняет, что это для того, чтобы научить родителей, привести их к вере. Но неизвестно еще, научатся родители чему-то или нет, а ребенок уже страдает, ничего не сделав. Как Вы это объясните?»

– Почему на всю жизнь? Максимум на земную жизнь. Если человек очень здоровый, он 120 лет проживет. Человек с инвалидностью максимум 60 лет проживет, а чаще и еще меньше. На фоне нашего вечного существования это, в принципе, один миг.

Безусловно, как Вы верно отметили, когда мы взаимодействуем с окружающими людьми, с родителями, с родственниками, когда помогаем страдающим, болеющим людям, то мы тоже можем к Богу приблизиться или, наоборот, от Бога отдалиться. Сколько у нас в детских домах детей при живых родителях... Ребенок болеет, и родители его предают. Помогло им к Богу приблизиться рождение больного ребенка? Не помогло. Наоборот, они предатели. И надежда на спасение души у них призрачная, но все равно Господь их ждет. И Господь все равно им дает шанс через какие-то страдания, болезни и так далее все-таки к Нему прийти.

У Господа личные отношения с каждым человеком, в том числе с каждым младенцем. У нас есть прекрасная притча о талантах: больше дано – больше спросится. Если тебе дано пять талантов, если у тебя есть здоровье, центральная нервная система хорошо функционирует, если ты еще получил возможность чему-то научиться, не умер в детстве в Африке от какой-то болезни, то спрос больше. С любого русского человека спрос больше, чем с человека, который где-то от малярии умирает в жарких странах.

Но с человека, который вырос в семье, где есть власть, деньги, доступ к ресурсам, от которого зависят судьбы множества других людей, спрос неизмеримо больше. Как Господь говорит, трудно богатому в Царствие Небесное войти. Тут можно и так сказать: «Что это за несправедливость? Почему люди в богатых семьях рождаются, еще и власть им сразу уготована, министерский портфель, уже все схвачено? Людям же тяжело спастись!» Вот о них надо беспокоиться. Да, люди здесь прожили или протянули еще десятилетие. Рокфеллер шестую пересадку сердца сделал, до ста лет дотянул – и толку? Он шесть пересадок сделал – и где он сейчас? Понятно, милосердие Божие безгранично, но прогнозы какие-то не очень радужные, если объективно смотреть на то, что в его жизни творилось.

А ребеночек, который родился с генетическими болезнями и страдает, уже святой. К нему прикладываться можно, как к мощам святых людей. Мы будем удивляться, кто в Царствие Божие будет входить, но кому удивляться не будем, это как раз таким людям, которых действительно Господь избрал из всего мира и дает им этой болезнью пропуск в Царство Небесное: «Заходи, Я тебя жду, ты уже на Меня похож».

Кто наследует Царство Небесное? Христианин – тот, кто как Христос. Потому что наследовать Царство Небесное может только Сын Божий – Христос, Единородный Сыне. Мы на каждой литургии поем этот гимн императора Юстиниана. Единородный Сын, больше нет ни одного сына. Но мы Богу усыновляемся. Мы по Его образу и подобию созданы. И вот этот страдающий ребенок максимально похож на Христа. Потому что он страдает не по своим грехам.

Мы все страдаем, мы взрослые люди, у нас есть свои грехи. И все наши страдания мы заслужили. А ребенок страдает не по своим грехам, отчасти как Христос страдал за грехи рода человеческого. Да, грехи родителей, предков тоже сказываются, накапливаются генетические мутации. Накапливается то, чем люди дышали, какую воду пили, какой пищей питались, какие войны или голодные годы переживали и так далее. Все это накапливается и сказывается на каком-то безгрешном младенце. И если он максимально похож на Христа, то он и раньше войдет в Царствие Небесное, чем его ровесник, который, возможно, проживет долгую жизнь, уйдет в монахи или станет великим проповедником и через это к Христу приблизится потом, а его уже этот малыш будет ждать.

Поэтому за этих деток мы не переживаем в глобальном плане. В тактическом – да, здесь нужно милосердие, причем оно нужно прежде всего нам. Так что если ты не любишь, не помогаешь, не заботишься о слабых и нуждающихся, то ты уже на Христа не похож. И тебе самому сложно будет достигнуть Царствия Божия.

– Вопрос телезрителя по поводу пения акафистов. Почему их так много? И каково их значение в церковной жизни? Разъясните, пожалуйста.

– Акафист – это, можно сказать, более поздний жанр. Тем не менее первый акафист появился в VII веке, ему уже 1 400 лет. А вот такому массовому применению акафистов уже тысяча лет. Мы живем в XXI веке, а тысячу лет назад, в XI веке, уже после Крещения Руси, началось написание акафистов. Не на Руси, в Византии, в прилегающих славянских землях.

Акафист – жанр, которого нам, северным людям, может, и не хватает, потому что мы все время ходим мрачные. Грекам, арабам, православным южным народам, наоборот, не хватает какого-то трепета, смирения, как-то по-панибратски, с нашей точки зрения, они относятся к иконам, но они искренне, как дети, себя ведут. Да, им нужно учиться большему благоговению. А нам, северным русским людям, наоборот, надо чуть-чуть проще относиться к этому, ведь святые – это наши друзья. Не так, что этот святой – полномочный представитель у Бога по таким-то вопросам, другой святой – по другим вопросам. Нет, все это, конечно, народное язычество.

И акафисты немного помогают нам сократить дистанцию, потому что все-таки они более радостные, простые, в них постоянно воспевается какая-то радость. Кроме того, Господь говорит про тех, кто Царствие Небесное наследует, что на небесах люди будут как ангелы Божии. Как воспевают ангелы Божии? Им нужно что-то просить? Нет. Им нужно за что-то благодарить? Тоже нет. У них все есть, ни просить, ни благодарить не надо. Они Бога просто прославляют. Поэтому акафист нам помогает просто прославлять Бога.

Мы видим, что на каждый день у нас есть канон. Канон – более древняя форма богослужения, где есть тропари, припевы к ним, сами каноны тоже пелись (сейчас у нас обычно читаются). Канон тоже есть не каждому святому, а наиболее известным. То есть в календаре целый список имен, кому-то есть канон, а кому-то нет.

Самый первый акафист был написал в VII веке, это был акафист Пресвятой Богородице. По преданию, его написал Роман Сладкопевец (покровитель всех певцов, а также многих людей с именем Роман). Это необычный жанр, уникальный, им восхищались; и его включили в устав. Мы помним, что есть Суббота Акафиста – Похвала Пресвятой Богородице. Во второй половине Великого поста эта служба будет совершаться на утрене субботы, которая у нас в русской традиции совершается накануне – в пятницу вечером.

Просто надо понимать, что в XI веке, когда стали писать все остальные акафисты, уже наши привычные уставные (смесь устава монастырского, пустыннического, обители святого Саввы, который через призму столичной студийской обители преломился), мы получили возможность услышать смесь монашеского, аскетического и придворного царского богослужения. В наших обычных приходских храмах, которые ни к монастырям, ни к царскому собору не имеют отношения, уже места для акафиста не нашлось.

И поэтому все акафисты, когда их стали уже писать, люди пели либо келейно, либо вне богослужения, либо для них какое-то место подбирали. Чаще всего на утрене или на вечерне, поскольку на литургии отвлекаться не годится, это служба служб. Как мы помним, самая короткая форма утрени – это молебен. Молебен – это сокращенная утреня, которая служится с обращением к какому-то святому, но с добавлением прошений по какой-то твоей нужде. О чем-то ты усиленно молишься, просишь, потому что что-то беспокоит тебя, и ты говоришь: нет, есть уставная служба сегодня, но я не могу на ней сосредоточиться, потому что я переживаю (кто-то болеет, кто-то путешествует), поэтому может быть молебен с акафистом.

Но на самом деле у нас есть образец VII века, как вставляется акафист в утреню, – Суббота Акафиста. Он разбивается на несколько частей и вставляется в службу. Но тоже не всегда это просто для обычного приходского хора, поэтому чаще всего либо вставляется целиком, либо на две части разбивается.

– В практике обычно целиком читают.

– Да, чаще всего целиком. А ведь весь акафист состоит из этих пар – кондак и икос. Правда, икосы необычны. Чаще всего, когда мы откроем древний канон, мы не увидим икос, где будет «радуйся, радуйся» (некоторые будут, а некоторые нет). И вот к ним (это такая стартовая площадка) можно акафист присоединить.

Я периодически, как и многие другие священники города Москвы, по очереди, раз в несколько месяцев, совершаю акафист в Иверской часовне на Красной площади. И вот там служится молебен, поется канон Пресвятой Богородице и вставляется акафист. Точно так же акафист может вставляться, например, в вечерню. «Ныне отпущаеши» спели – и звучит привычная всем нам молитва «Святый Боже» или Трисвятое. И остаются только тропари в конце службы. Если служба будничная, присоединяется ектенья. И в этот момент тоже вставляется акафист.

То есть в приходской практике бывает по-разному. Где-то могут акафисты просто так спеть: просто люди собрались, особенно когда священника нет, например, в сельских приходах. Люди собираются и вместе акафисты поют, и это тоже хорошо. Единственное, что должен предупредить, чтобы не было какого-то магического отношения к акафистам. Если вы увидите где-то в Интернете подобное: «мы прочитаем отрывки из трех акафистов» или «у нас специальный акафист, который что-то усиливает, а другой ослабляет», – сразу блокируйте. Опасность, это секта какая-то, какое-то язычество. Не важно, какой у них крест, какой стихарь. Как Господь говорит, бойтесь волков в овечьей шкуре.

Будьте очень аккуратны, дорогие друзья. Акафист нам помогает общаться с Богом радостно, но лукавый тоже не дремлет и порой хочет свою ложку дегтя в бочку меда поместить. Не даем ему такого шанса.

– Батюшка, спасибо Вам за сегодняшнюю беседу. Огромное спасибо нашим телезрителям, которые сегодня дозвонились.

– Дорогие друзья, еще раз всех со Сретением Господним, с Неделей о блудном сыне. Вроде грустная притча, но счастливый у нее все-таки конец. Возвращаемся к Господу, будем с Ним, Господь нас никогда не прогонит.

Ведущий Сергей Платонов

Записали Валерия Макарова и Елена Кузоро