Беседы с батюшкой. Протоиерей Александр Трушин. 1 сентября 2024

В студии протоиерей Александр Трушин, настоятель Никольского храма в селе Лямцино Домодедовского района города Москвы.

– Вы являетесь духовником православной гимназии имени преподобного Серафима Саровского в городе Домодедово. Завтра первый учебный день. С каким чувством Вы идете в очередной учебный год? Я всегда с трепетом вспоминаю это время, когда новый учебный год, новые надежды... Но в моей жизни уже давно нет 1 сентября.

– Господь управил так, что у меня 1 сентября продолжается до седых волос. Что хотелось бы сказать? Во-первых, каждый раз волнения хватает. Волнение есть и тогда, когда отправляюсь сюда на передачу. Нет такого, что привык. Волнение остается. Конечно, не так, как в первый раз зубы стучали, но все равно...

Учебный год также начинается с легкого волнения, потому что новые встречи, повзрослевшие дети. И родители стали непростые, беспокойные, много знают. И, конечно, поскольку гимназия православная, то большей частью это люди церковные. Есть и часть родителей, которые начинают воцерковляться вслед за ребенком. И это тоже радует, но лучше, когда сначала родители идут в церковь и ведут за собой ребенка.

У нас бывают и официальные, и неофициальные беседы по тем или иным вопросам вероучения. Мы договариваемся с родителями, что в такой-то день, предположим, в пятницу в пять часов вечера, все собираемся и задаем вопросы духовнику. И, конечно, вопросы бывают не только чисто церковные, но и о духовной жизни. В наше время это не так просто, ведь отовсюду льется поток нехристианской информации. И очень важно сохранить состояние православного христианина.

Огромную роль играет содружество священников, которые преподают в гимназии. За каждым классом закреплен духовник. В большинстве своем это молодые, активные люди, горящие желанием воцерковить как детей, так и их родителей. В каждом классе преподается тот или иной предмет.

– У каждого класса есть свой духовник?

– Не духовник, а преподаватель церковных дисциплин.

– И он в священном сане?

– Да, это обязательно священник. И получается такое хорошее содружество: священники, педагоги и родители. Когда есть единая цель, чтобы дети воцерковлялись и воспитывались христианами, такое содружество дает лучшие результаты.

Но гладко ничего не бывает. И слава Богу, потому что на трудностях воспитываются сами священники: учатся преодолевать преграды, которые возникают. И у родителей в процессе пропадает, например, какая-то надуманность. У некоторых бывает впечатление, что священник обязан вести себя так-то и так-то и говорить только то-то и то-то. И вдруг оказывается, что священник может еще и интересоваться вашей семейной жизнью, тем, как идут дела у ребенка в спортивной секции или каком-нибудь кружке. Такие житейские вопросы рождают хорошее сотрудничество. Поэтому хочется пожелать всем родителям, бабушкам и дедушкам, прабабушкам и прадедушкам, чтобы не ослабевали в своем стремлении идти за Христом и доносить до детей эту радость вероисповедания. Давайте этому учиться. Не быть занудами, не говорить глупостей типа «как тебе не стыдно…» или «в аду будешь гореть за свой телефон», а доносить радость православия, радость веры.

Я очень рад, что в Домодедовской гимназии учителя в большинстве своем люди церковные, и когда совершаются богослужения и вся гимназия идет в храм (допустим, в понедельник на молебен на начало учебной седмицы), то преподаватели возглавляют это шествие. Ученики видят своих любимых педагогов рядом с собой. Когда служится Божественная литургия, педагоги также исповедуются, причащаются. И директор, и вся гимназическая администрация присутствуют на богослужении. И, конечно, это воодушевляет ребят. Потому что одно дело – говорить и самому не делать, что с нами нередко бывает, другое – когда они видят своих преподавателей рядом. Я искренне благодарен в этом плане нашим учителям и директору, что они поддерживают это сотрудничество. Именно совместный труд. Потому что воспитание детей – это, несомненно, труд, и непростой. А когда еще и родители подключаются и хотят быть вместе с детьми на богослужениях, то это вызывает особенную радость.

В прошлом году во время осенних каникул мы специально договорились со священниками и провели курс основ православной веры для учителей. Священники отвечали на те или иные вопросы, провели краткий курс истории Русской Церкви, иконописи, литургики, то есть наши учителя знакомы с тем, что происходит в Церкви. Это очень важно, ведь этому не учат в институтах. Человек может научиться этому, идя вслед за Христом. Я думаю, это очень полезно. Может быть, мы организуем такой курс и для родителей, чтобы они были соучастниками детских мероприятий. Хотя им порой непросто заниматься этим после работы, но, думаю, слушатели найдутся.  

– Чтобы стать учеником вашей гимназии, необходимо быть твердым христианином или это не совсем обязательно?

– В православной гимназии может учиться любой ребенок, который крещен и в семье которого исповедуется православная вера. Даже если родители признаются, что они не очень церковные, но ничего не имеют против того, чтобы их ребенок посещал богослужения. И сами готовы участвовать в них.

– Иногда люди жалуются, что помимо обычных предметов, которые положены по программе, есть еще дополнительные занятия: «Закон Божий» и другие православные дисциплины. В некоторых школах есть даже латинский язык и так далее. Наверное, детям это тяжело. Как Вы всё совмещаете, чтобы это было в радость?  

– Один из психологов хорошо сказал: если ребенку не говорить, что ему будет тяжело, то ему не будет тяжело. И когда ребенок видит расписание своих уроков, то для него это становится естественным. Мы сначала проходим основные дисциплины, а затем идут предметы по православию. Нередко священники по понедельникам участвуют в разговорах о важном. Я очень рад, когда классные руководители приглашают священнослужителей на уроки по темам семьи, патриотизма, выбора профессии. Тем более что всегда есть священники, которые до своего рукоположения работали кем-то или были на военной службе. Они могут поделиться этим с ребятами. Допустим, у нас есть священник хирург. Он может рассказать, как выбирал  профессию и как потом пришел к священническому служению. Такой богатый жизненный опыт дает очень хорошее впечатление. И самое ценное в таких случаях: если у человека в сердце есть страх Божий, то есть он любит Бога, любит Православную Церковь, то он по-другому рассказывает о своей профессии, нежели человек, который видит в ней только доход и карьеру. Это разные люди. И, конечно, хотелось бы, чтобы ребята видели и слышали о том, как к той или иной работе, к тому или иному служению относятся люди, которые тянутся к Богу.

– Телезрительница задает вопрос. Ее внук ходил в воскресную школу, учился в православной гимназии, а потом его как будто подменили: он перешел в обычную школу, ничего не хочет слышать о вере, снял крест, говорит, что утомился от батюшек; и к Церкви у него стало такое, скажем, богоборческое отношение. Как не допустить такого?  Где здесь, может быть, ошибка родителей, близких, что он ассоциирует свои проблемы с тем, что учился в церковной среде?

– У нас нет рецепта для каждого человека в отдельности.

– Это достаточно часто встречающееся явление.

– Да. Но, по моим понятиям, это подростковые проблемы. Чаще всего, если брать из моего длительного, уже тридцатилетнего, опыта служения, молодые люди, которые шли через церковное воспитание, потом возвращаются в Церковь. Один из таких примеров был у нас в храме. Ходила вся семья, но потом дети, как им исполнилось лет по 16, заявили родителям, что будут ходить в другую церковь, отдельно. Мама очень переживала, плакала. Но, слава Богу, дети действительно продолжали ходить в храм, просто они не хотели быть под родительским надзором. Но прошло несколько лет, дети подросли и вернулись в наш храм. Теперь ходят вместе с родителями.

Желание быть самостоятельными – это естественно для подрастающих. Они хотят заявить о себе. Нельзя насильно заставить ходить в церковь. Тема воцерковления в подростковом возрасте очень непростая. Пусть телезрительница не переживает, а обязательно молится за ребенка, не оставляет его без молитвенной защиты. И Господь управит, ребенок вернется и будет добрым христианином. Если вы смогли заложить добрые зерна веры в детские годы, то они обязательно дадут всходы, когда придет время.

У меня был один случай в практике. Я был вожатым в православном лагере, и по воскресеньям все должны были причащаться. Раньше это было обязательным, а в ту смену, которую проводил я, почему-то было принято решение причащаться по желанию. И в субботу половина детей пошла на исповедь, а половина остались играть в футбол. И я слышал разговор мальчиков: «Слава Богу, в этот раз причащаться не заставляют».

– А как сделать это массовым явлением, чтобы дети реально понимали, зачем это нужно и какой в этом смысл?

– У нас дети с первого класса участвуют в литургии и причащаются. Для них это становится естественным процессом. Но не сказать, что когда им становится лет по 14–15, все ломятся причащаться. Нет. Бывают случаи, что начинают упираться, как молодые бычки, говорить: «Я в церкви буду стоять, но вы меня не трогайте. Причащаться не пойду». Мы предлагаем, но никого не ломаем, не заставляем. Мы понимаем, что этот этап нужно пройти. И нередко бывает так, что в 7-м или 8-м классе они брыкаются, а в 9–11-м уже идут с удовольствием, да еще и подгоняют своих младших братьев, сестер, которые как раз вошли в тот возраст... Иногда слышишь прямые реплики: «Давай не валяй дурака, пошли к Причастию! Ты без него становишься сумасшедшим».

Ничего не бывает гладко. Я считаю, что это сказки, когда говорят, что все дети стройным шагом идут на исповедь и к Причастию. Нет. Все мы живые люди. Подростковый период, юношеский максимализм, какие-то свои идеи – все проходят через это, но потом возвращаются, когда становится трудно. Вот он побыл в зоне СВО, приехал в отпуск и бежит к Причастию, вспоминает, как когда-то его водили мама, папа, бабушка, говорит: «Как мне этого не хватает…» Один из командиров недавно мне сказал, что общий духовный уровень военных высокий. В миру не так высок уровень духовности у молодежи, как в зоне боевых действий. Поэтому прекрасно видно, что из тех зерен, которые заложены, поднимаются всходы. Конечно, какие-то издержки обязательно будут. Воспитание всегда было проблемным вопросом. Иначе бы наши предки оставили нам трафарет воспитания. Но его нет. И хорошо, что нет.

Когда родители молятся, дети видят, что в доме звучит молитва. Это принято с детства. В старину в православных семьях было принято, например, что мать, держа ребенка у груди, сколько времени он ест, столько она читает «Богородице Дево, радуйся». Священники всегда советовали, даже пока ребенок еще в утробе, чтобы мать вслух читала молитвы, чтобы он слышал голос, несущий молитву. И когда ребенок появляется на свет, а в доме отец, возглавляя стол, читает «Отче наш», для него это становится естественным состоянием. А если ребенок пришел в гимназию и ему говорят, что надо молиться, а дома всё наоборот, то он понимает это как шизофреническое состояние своей жизни. В одном месте он православный христианин, а в другом вроде бы не касается Церкви. То есть у человека появляется маска. Обидно и печально, когда такое происходит. Хотелось бы, чтобы родители, особенно те, что отдали детей в православную гимназию или приводят их в храм, понимали, что дома должно быть продолжение Церкви. Не надо устраивать монашеские строгие посты. Не надо держать ребенка на строгой пище без мяса и молочки. Этого не требуется. Но должна звучать молитва. И звучать с любовью. Это должны быть какие-то образы, любимые в семье. У иудеев есть добрая традиция: когда они отмечают какой-либо праздник, то, садясь за стол, глава семьи обязательно рассказывает историю этого праздника. И как говорят сами дети, даже если они слышат эту историю каждый год с глубокого детства и знают ее наизусть, все равно глава обязательно рассказывает ее за столом. И у детей хорошее знание истории своей религии.

Хорошо бы и у нас была такая традиция. Например, недавно мы отмечали Успение Пресвятой Богородицы. Скоро наступает новый церковный год, который начинается с Рождества Божьей Матери. У нас бы росли дети, которые знают историю Церкви, историю православия. И не понадобилось бы ничего преподавать дополнительно. Я считаю, это очень важно и нужно. Поэтому мы устраиваем семинары по основам православной веры и культуры и для родителей, чтобы они могли доносить это до детей. Хорошо, когда ребенок приводит родителей в храм, но ребенок-то не может рассказать об истории праздников, а родители могут. И было бы очень хорошо, если бы это звучало у нас за столом. Но препятствий не избежать. Сын или дочь могут встать на дыбы и не захотеть учиться. Можно привести массу всяких примеров. Но в православии люди потом возвращаются в стены церкви, к исповеди, Причастию, к молитве. И это очень дорого.

– Частый вопрос от телезрителей: ребенок в школьном возрасте начинает задавать вопросы о том, зачем ходить в храм, не хочет причащаться и так далее. Такие вопросы возникают и в очень благочестивых семьях. Как безболезненно пройти этот этап?

– Невозможно пройти искушение безболезненно. Без Голгофы славы не бывает. Так и тут. В подростковом или раннем юношеском периоде дети начинают сопротивляться. Что тут можно посоветовать? Каждая ситуация особая. Но пока есть возможность, ведем ребенка в церковь просто за послушание. Если ребенок говорит, что не будет убираться, что делают родители в таком случае? «Вся семья убирается, и ты должен убираться в своей комнате. Приду, проверю». Они же не боятся, что он вдруг никогда больше не будет убираться, что ему отобьют желание. Нет, они его к этому приучают.

У нас были приходские случаи, когда родители утром приходят в храм и потом говорят мне: «Батюшка, помолитесь, ребенок не захотел с нами идти». Начался этот возраст, когда они бодаться начинают. Родители еще говорят со мной, смотрим, а в дверях уже ребенок появляется. Он буквально следующим автобусом приехал вслед за ними.

– Не выдержал?

– Не выдержал, да. И потом начинает объяснять: «Ну, как-то неудобно. Они там молятся, а я в кровати валяюсь. Мне как-то стыдно стало». Прекрасное состояние. Какими педагогическими наставлениями это состояние можно привить? Никакими. То есть Господь так управляет – и слава Богу. Поэтому до поры до времени пусть за послушание ходит в храм, это надо. И считаю, ничего плохого нет, если, например, родители от своего ребенка, стоя в храме, требуют: «Стой рядом, не надо бегать по храму, выбегать, потерпи, побудь немножко здесь».

Во-первых, такие дисциплинарные вещи полезны ребенку (и вообще человеку) при его воспитании и в дальнейшем в жизни. Ребенок становится более терпеливым, умеющим управлять своими эмоциями. Нам это необходимо, особенно в наши дни, когда дети немного неуправляемые. Такие вещи воспитывают не только духовность, но рождают элементарную дисциплину внутри самого человека. Нам по жизни очень часто приходится где-то потерпеть, где-то промолчать, постоять на месте... А потом это будет проявляться, например, на работе, где нужно для достижения результата именно проявить терпение. Это скажется и в семейных отношениях, где тоже надо проявить терпение, и так далее, во множестве жизненных ситуаций.

– Еще одна проблема, уже связанная с подростками (бывает, и у детей помладше проскакивает), – это матерная брань. Мы тоже, бывало, ругались в подростковом возрасте, отдавая дань якобы моде, баловались и так далее. Но сейчас слишком много стало матерной брани. Как это объяснить вообще?

– Не просто много, а лавина идет, которая сносит всех людей: и хорошо воспитанных, и вообще невоспитанных.

– И даже очень интеллигентных.

– Вы говорите про подростков. Мне приходилось быть где-то на улице, и вот впереди меня идут девочки первого-второго класса и матерятся. И это вызывает ужас! Причем как-то мне довелось разговаривать с таким ребенком, и когда я обратился к его маме, она на меня чуть не набросилась. Она была страшно возмущена: «Мой ребенок никогда не матерится! Вы наговариваете на моего ребенка! Вы просто его невзлюбили!» То есть у детей есть хорошее понимание, когда можно материться, а когда нужно ангелочка из себя изобразить. Дети прекрасные актеры.

Лавину мата мы пока не можем остановить. Мы видим, как матерятся дикторы в тех или иных передачах, без конца матерятся блогеры, знаменитые артисты. Мат часто есть у самих родителей. Они переживают, что их ребенок матерится, но у них самих мат срывается. Дома время от времени матерные слова вставляют и даже этого не замечают.

Поэтому, друзья мои, с матом надо бороться, очевидно, всем народом. По-другому никак нельзя. Во-первых, следим за собой, не улыбаемся, когда мат звучит из уст другого человека. Если это даже веселый анекдот, но там матерщина, а мы улыбаемся при ребенке, ребенок прекрасно понимает: значит, это хорошо, весело.

Не может же священник устраивать субботнюю порку, как это описывается в старых книгах. Мы вспоминаем приключения Тома Сойера, там без конца учитель порку устраивал. Не может же священник устраивать порку за то, что дети матерятся. Есть дети, которые каются в этом, то есть осознают, что это плохо, и выносят на исповедь.

Но, увы, дети, особенно подростки, – это категория стадная, и они обязательно будут делать то, что принято вокруг. Принято краситься розовым цветом – все появляются с розовыми волосами. Принято носить брюки-трубы, и они идут в черных футболках и  черных брюках-трубах. Все как будто из одной команды, как в униформе. И каждый считает себя индивидуальностью, требует, чтобы к нему было особое внимание.

И матерщина входит в эту же униформу, как это ни ужасно. Даже если подростка это не устраивает и у него нет потребности материться, но все его сверстники это делают, он обязательно будет материться. Он боится оказаться хуже других. Тут уже должны бороться все.

– Переболеет, возможно.

– Надеемся, чтобы это не прижилось, не привилось и не стало составной частью культуры. Хоть нам пытаются объяснить, что это составная часть культуры. Я думаю, это ложь.

– У всех детей есть телефоны. У меня ребенку шести лет нет, а он уже знает каких-то блогеров. Я не знаю, что он понимает в них. Надо посмотреть, наверное, кто это. Не буду сейчас рекламировать этого человека. Но сын в теме. Ему мальчишки объяснили, что и как, он увидел случайно у меня в телефоне рекомендацию этого блогера и говорит: «О, а я его знаю!» Они лучше короткие видео посмотрят, чем будут читать Пушкина или других наших классиков. У них просто мозги забиты другим. Им быстрее это доносится, а не то, чем мы с ними занимались, читали книги или стихи.

– Это непростой момент. Кстати, насчет поэтической классики. Действительно, историю литературы надо знать. Но я представляю, что современным подросткам учить Державина наизусть очень непросто. И хотелось бы, чтобы было что-то полегче, им ближе. Допустим, пусть они учат Пастернака или Виктора Некрасова.

– Для них это будет даже тяжело – изучать того же Пастернака. В семь лет ребенку предлагают абсолютно бессмысленный, но очень интересный и яркий контент. Как-то так. А Вы замечаете, дети вообще меняются? Есть ли какая-то смена в их поведении, в сознании? Все-таки дети сейчас очень быстро усваивают знания, не только плохое.

– Я больше замечаю, что меняются родители.

– Стали хуже или лучше?

– Родители стали более беспокойные, задают очень много вопросов. Несколько лет назад родители были более спокойные. То есть они передали на руки, допустим, учителю или священнику своего ребенка хотя бы на учебное время и спокойны до времени возвращения ребенка из гимназии... А сейчас масса вопросов…

– Хотят контролировать.

– Вот зачем? Чувство руководителя, желание подавить окружающих, возвысить свою персону?

– Может быть, сейчас больше внимания детям уделяется, с них пылинки сдувают. Может быть, это простое человеческое беспокойство, а может быть, и какие-то рекомендации психологов, когда детям уделяется очень много внимания, чтобы «вылепить» из него что-то.

– Мне кажется, надо больше давать возможностей детям, отпускать их в экстремальные условия. Приехать куда-то в лес или в деревню, и пусть походят по грязи, посидят в луже, влезут на дерево... И тут лучше не пылинки с них сдувать, а дать такие возможности.

– Главное, чтобы не навредил себе.

– Конечно, по возможности надо подстраховывать. Но ребенок должен не бояться экстремальной ситуации. Такое впечатление, что сами родители боятся этой ситуации и свой страх прививают ребенку. Дай Бог сил родителям, чтобы они не только на музыку, шахматы или английский язык водили ребенка, но давали возможность ему проявить себя на том уровне, на котором он может это сделать. Да, подстраховать, но пусть попробует себя проявить. Это на самом деле очень важно.

Я смотрю по некоторым молодежным лагерям: родители приезжают проверить, насколько тепло ночью спать, чем кормят. Аналогичная смешная ситуация была несколько лет назад, когда я увидел передачу, как мамы приехали в войсковую часть и пробовали котлеты, которыми кормят солдат. Это же глупость. Понятно, что котлеты, которыми накормят мам и которые дают на самом деле солдатам, – не одни и те же.

– У нас в стране сейчас такая ситуация, когда не про котлеты надо думать.

– Тем более. А так хорошо бы, чтобы дети умели разгребать ту или иную экстремальную ситуацию.

– Есть даже такая детская песня: надо драться – так дерись.

– Поддерживаю.

– Тепличные условия иногда вредят. Не только физическому здоровью, но и духовному, скажем так.

– Разрушают человека. Человек деградирует на самом деле.

– Спасибо Вам большое за сегодняшнюю беседу. Еще раз поздравляем всех нас с началом нового учебного года (и не только учебного). Буквально через две недели у нас начинается новый год по церковному календарю. Поэтому мы продолжаем жить в церковной жизни, по церковному календарю, но не забываем и о нашей светской жизни, боремся, молимся. Все как обычно. Несколько слов от Вас на прощание.

– И смотрим телеканал «Союз». Храни всех Господь, всем Божией помощи.

Ведущий Сергей Платонов

Записали Анна Вострокнутова и Елена Кузоро