Беседы с батюшкой. Ответы на вопросы

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает председатель Епархиальной комиссии по социальному служению г. Москвы, настоятель храма в честь Входа Господня в Иерусалим в Бирюлеве (Москва) протоиерей Михаил Потокин.  

– Сегодня большой праздник, день Крещения Руси, память равноапостольного князя Владимира.

– Следует всех поздравить в первую очередь с этим днем и пожелать, чтобы крещение, которое когда-то совершилось на Руси и которое когда-то совершилось над нами, всегда давало живые плоды в нашем сердце. К сожалению, мы не так часто думаем над словами (а большинство, что крестились в младенчестве, даже и не помнят их), которые читаются в молитвах на Святом Крещении, а там как раз определяется весь наш будущий путь. Христианин – воин Христов, хранитель чистоты, завета, то есть договора с Богом. Если мы это вспомним, то, наверное, будет хорошо поправить то, от чего мы уклонились.

– Действительно, это очень важно. Интересный момент – то, что произносится на крещении. Правда, многие не помнят (а кто-то и помнит), а многие, даже если и крестятся в сознательном возрасте, ничего не понимают: как слова священника, так и то, зачем это происходит вообще.

– Сейчас все-таки стало значительно легче, потому что есть беседы с крещаемыми. Крестные родители и родные родители, взрослые (кто крестится) хотя бы минимальную катехизацию проходят.

В начале 2000-х годов приезжал один корреспондент из Франции перед визитом Святейшего патриарха Алексия (был его официальный визит во Францию). Я какое-то время беседовал с этим корреспондентом, он католик, человек верующий, ведет рубрику в католическом еженедельнике. Мы говорили тогда по поводу катехизации, и он сказал, что у них катехизацию на приходе проходят в течение года. То есть в течение года по воскресеньям приходят те, кто желает принять крещение (оглашенные, как у нас их называют), и стараются вникнуть в жизнь общины, в жизнь церковную, в строй этой жизни. Потому что многие вопросы действительно остаются.

Я вспоминаю, как я учился. Я учился у других прихожан. Когда человек крестился, у него возникает сразу много вопросов: как исповедоваться, какие молитвы читать, как соблюдать пост, как причащаться (хотя иногда эти вопросы бывают чисто технические, так как люди не представляют себе, как это сделать), какую литературу читать, в какой книге про что написано. Сейчас время другое: у нас есть и православное телевидение, и радио, есть занятия в школе, есть воскресные школы – много всего. И все равно мне кажется, что недостаточно мы знаем о своей вере. Поэтому, наверное, праздник Крещения Руси и память равноапостольного князя Владимира нам должны напомнить о том, что на самом деле наша вера очень глубокая. Если ее изучать, если потратить время не только на практические вопросы, но и на богословские, окажется, что они имеют непосредственное отношение к нашей жизни.

Есть многие вещи, в которых мы не можем рассудить, как нам поступить. Зная хорошо Евангелие, мы это сможем сделать значительно легче и без таких ошибок, о которых потом приходится сожалеть.

– Вопрос телезрителя: «Как увидеть духовную слепоту в себе и вообще в ближнем? И как его наставить на путь истинный?»

– Духовная слепота определяется по нашим падениям. Господь говорит так: если слепой ведет слепого, то в конечном счете оба падают в яму. Поэтому свидетельством духовной слепоты является наше грехопадение. Если бы мы знали, к чему грех приведет, мы бы никогда не решились на такой поступок, так как мы бы видели какие-то пагубные последствия для нашей жизни.

А что касается наших ближних, здесь очень трудно человека как-то исправить, если нам кажется, что надо какие-то правильные слова сказать. На самом деле понять, что сказать человеку, как с ним себя повести, очень сложно. Чужая душа – потемки, говорит народ. Это правда. Поэтому лучший способ – это собственная достойная жизнь, то есть пример. Когда я начинаю исправлять другого, а сам живу не очень, он ко мне может применить такое слово: врачу, исцелися сам. А если я сам стараюсь жить достойно, то и люди, которые рядом со мной живут, начнут потихонечку меняться, потому что увидят живой пример.

Думаю, наставление ближнего начинается с изменения нашей собственной жизни. Если мы начинаем жить порядочно, стараемся исполнять заповедь Божию (а когда не исполняем, стараемся каяться в этом и примириться с ближними, искать какой-то компромисс с людьми, какие-то живые отношения с ними), то, наверное, это и есть наша проповедь Евангелия, которую мы можем нести. Это больше, чем если я говорю евангельское слово, но по нему не живу.

– Крестившись, мы все-таки не можем говорить, что мы спаслись. Почему так? Понятно, если человек крещеный, он в конечном итоге может все растерять, и крещение не значит, что он автоматически спасся.

– Слово «автоматически» вообще к жизни не подходит. Что значит жить автоматически? Что значит думать, любить автоматически? Нет такого понятия. Это слово может относиться только к какому-то механизму – к автомату, компьютеру, но никак не к живому человеку. Другое дело, что мы обручены со Спасителем, то есть находимся в тесных отношениях с Тем, Кто нас будет спасать, и спасать всегда, когда мы сможет искренне, от сердца к Нему обратиться. Это очень важно. Поэтому здесь, мне кажется, важны именно личные отношения, в которые мы вступаем с Богом и которые бывают непростыми. Потому что иногда я бываю блудным сыном, который ушел в страну далече, а если есть силы – покаялся и опять принят в отчий дом.

– Так что надежда есть всегда.

– Не просто надежда, а это великий дар, который есть у нас, потому что мы многажды можем каяться и получать прощение.

– Что значит быть русским православным человеком?

– Это как раз вопрос по теме князя Владимира. Я слышал одно интервью. Есть такой схиархимандрит Гавриил (Бунге), он живет в Швейцарии, сам по происхождению немец. К нему приезжают многие иностранцы (и русские в том числе) на исповедь. Он принял православие в свое время, пятьдесят пять лет он монах. И его в интервью спрашивают: «Как Вы видите русских в православии и Россию? Потому что Вы человек сторонний, который всю жизнь прожил на Западе и с западным менталитетом». И он интересно отвечает (я бы в это не поверил, но должен привести его слова): «Вы знаете, мне кажется, что у русских православие в крови».

Это взгляд со стороны. А мое мнение такое, что русской душе свойственно как обуяние грехом, какая-то крайность греховная, но в то же время свойственно и стремление к крайней святости, к определенному жизненному пути отказа от всего, к покаянию. Есть большая сила в обоих этих движениях. Одно влечет человека в преисподнюю, а другое возводит его в рай.

Князь Владимир был настоящий язычник (не просто как римские императоры, которые иногда были думающими язычниками, философами), своими действиями и жизнью подтверждал свое язычество, стремление к полноценной телесной жизни в удовольствиях, но потом стал действительно настоящим христианином. Эта перемена в нем была очень яркая.

Поэтому здесь я хотел бы привести еще одно слово про русское православие и про русских, которое содержится у Достоевского в дневниках. Там есть рассуждение, что всякий народ на Западе научился любить самих себя, свою культуру, а русский народ имеет способность любить любой другой народ кроме себя. То есть может свою душу и свою заботу открывать перед другими народами. Вообще Федор Михайлович знал народ, потому что он и в тюрьме сидел, был в разных жизненных ситуациях, поэтому я ему доверяю. В каком-то смысле эта способность любви (это не значит, что она реализуется) может быть как бы спящей всю жизнь, человек может эту способность обратить даже и в нелюбовь, в ненависть. Но все-таки эта способность есть в нашем народе. Поэтому главная евангельская заповедь «возлюби Господа Бога своего и искреннего своего, как самого себя» близка к образу нашей духовности.

– Вопрос телезрителя из Белгорода: «Христос на вопрос о Царствии Небесном сказал, что Царствие Небесное внутри нас есть. Я хотел узнать: Царство Небесное – это определенное место или духовное состояние самого человека внутри его? И когда человек умирает, а тем более в ад попадает, что же происходит тогда с Царствием Небесным в нем?»

– Конечно, Царство Небесное – не какое-то место в физическом смысле, а действительно  состояние духовное. Что же касается человека, который попадает в ад, в нем Царства Небесного нет и при жизни. Потому что Царствие Небесное – это не то, что у нас есть по природе нашей, а то, что нам дается, когда мы просим об этом. То есть наша душа – это сосуд, важно, чем мы его наполним. Если мы наполняем его тем, о чем говорит Серафим Саровский, стяжаем Дух Святой, то наше сердце становится тем Царством, о котором Христос говорит, что оно внутрь вас есть. Но вполне можно наполнять его и другим, все зависит от выбора.

– Царство Небесное возможно на земле?

– Слово «небесное» нас путает, небесное – это значит духовное. И если говорить об одухотворении, то и природа вся бывает одухотворена. То есть она сотворена не просто случайно, мы видим в ней красоту, гармонию, определенные законы и понимаем, что сам закон определен был так, чтобы создать эту гармонию. Поэтому одухотворено бывает все, «Святым Духом всяка душа живится». 

Другое дело, что мы имеем выбор, какого духа нам быть. Если природа живет по закону, который она не может изменить, то человек может изменить нравственному закону, может поступить по совести, а может – против нее. Природа подчиняется закону, а у нас – свобода. И в этой свободе, к сожалению, человек может выбрать худое.

– Вопрос телезрительницы: «У меня сложилась такая ситуация. Во время карантина я сидела как бы в затворе и начала молиться. Но мой муж и мои близкие не понимают этого, и я делаю это втайне. Я немного даже стесняюсь этого. Является ли это грехом?»

– Я думаю, что это грехом не является, потому что молитва никак не может являться грехом. Стеснение перед ближними действительно может быть. И, наверное, оно больше связано не с тем, что они скажут, а с тем, что они могут повести себя неразумно и начать Вас осуждать за молитву и так далее. Здесь просто, чтобы не провоцировать ближних, нам, может быть, следует молиться втайне, но именно не из боязни того, что мы как-то неправильно поступаем или что-то некрасивое делаем. Человек, который этого не понимает, может посмеяться или неудачно пошутить, и тем самым ситуация обострится. Поэтому здесь ничего худого нет и все зависит от условий.

Я знаю, что известный дирижер Николай Семенович Голованов, который был дирижером Большого театра еще в сталинские годы, был верующим человеком, окончил хоровое училище и дома молился. У него в платяном шкафу дома были иконы, он открывал шкаф, сдвигал их и молился. Если бы узнали, что человек, занимающий такой пост, молится и у него дома иконы, наверное, можно было тогда попасть и в тюрьму, и на каторгу, и куда угодно. Поэтому тайная молитва тоже иногда бывает вынужденной. Но это не значит, что ее нужно оставлять или стесняться, это вовсе не грех.

– Кстати, о Голованове. У него есть и духовные сочинения.

– Да.

– Херувимскую точно знаю.

– Он сочинял духовную музыку. Он окончил хоровое училище, по-моему, под руководством Кастальского, если я не ошибаюсь. То есть он из плеяды тех музыкантов, которые учились в том числе и духовной музыке. Просто потом они попали в такие условия, когда духовную музыку нельзя было писать.

– Ее никто не воспроизводил.

– Да и просто откуда такая потребность могла возникнуть у человека в советское время? Писали в стол, оставляли рукописи, чтобы потом они возрождались.

– По нотам поешь и молишься за него. Видите, какая память. Я думаю, что даже некая связь есть.

– Конечно, духовная музыка сопутствует молитве с самого начала молитвенной жизни. И Давид писал псалмы, которые игрались и пелись.

– Тем более русский народ любит что-то яркое, красивое, порой даже эмоциональное.

 Вопрос телезрительницы: «Я хотела сказать, что у нас, русских, действительно православие в крови. В 90-е годы крестились массово, хотя и формально, потому что всегда ощущали, что мы православные. Вроде и в церковь не ходили, но покрестились, хоть и остались такими же, какими были до крещения. И детей в это время крестили очень много. Сейчас эти дети подросли, у них родились уже свои дети, и они приходят их крестить. И когда приходишь в церковь, чтобы крестить детей, когда они попадают на катехизацию, иногда получается обратный эффект. Неделю назад с батюшкой обсуждали этот момент, и он сказал, что нам теперь неважно количество крещаемых, главное – качество. В момент катехизации люди могут войти в Церковь, а им начинают задавать вопросы: "А вы готовы изменить жизнь? А для чего вам это надо?" Были такие случаи, что им начинали рассказывать про апокалипсис, про ИНН, еще что-то, и люди настолько запуганными оттуда выходили, что сначала были в каком-то ступоре, а потом, после такой катехизации, становились противниками Церкви».

– Я с Вами согласен: действительно, катехизация должна проводиться на хорошем уровне и в первую очередь должна исходить из заповеди евангельской любви к человеку. К какому-то запугиванию нельзя сводить нашу веру, потому что она как раз имеет обратный эффект – дает человеку мужество перенести даже самые тяжелые испытания. Не просто не испугаться, а, наоборот, помогать другим. Здесь совершенно противоположное понятие о вере преподается.

Это было во все времена, к сожалению. Мы знаем, что в первые века Церковь поражалась ересями. Что такое ересь? Как раз то, о чем Вы говорили. То есть это то учение, которое не соответствует духу Евангелия. Даже у святых отцов есть определение: если кто-то из святых написал что-то несоответствующее евангельскому духу (человек хоть и свят, но может заблуждаться в какой-то период своей жизни), то это писание мы ни в коем случае не принимаем. Что важно? Важно все наши слова, в том числе те, которые мы слышим, соотносить с Евангелием. Если человек такое услышит, ему можно сказать: «Посмотри, ведь в Евангелии этого нет. Тебе неправильно сказали, человек, который тебе это объяснял, ошибся, неверно объяснил. Это уже какие-то предания, часто вымышленные».

А то, что есть в Евангелии, – это самая суть христианства, и вы не найдете там ничего, что человека могло бы оттолкнуть. Человек от этого может только стать ближе к Церкви, если прочитает Евангелие. Если у вас есть такие знакомые, посоветуйте им просто выкинуть из головы все, что им сказали, и просто прочитать Евангелие, что называется, с чистого листа. Они ничего не найдут там такого, что могло бы их оттолкнуть.

– И если проблемы случились на каком-то этапе вашего вхождения в Церковь, то вы можете задать вопросы нам; например, позвонить или написать.

– Да, но то, что сейчас было сказано в эфире, не имеет отношения к вере. Это придуманные кем-то предания.

– Надо еще понимать, что не так много образованных специалистов, которые вообще могут преподать знания. Где-то что-то услышали...

– Мне кажется, здесь дело не в специальности, а в том, что если я живой человек и у меня есть какой-то опыт жизни, я могу на основании этого опыта рассказать, что такое духовный мир, просто свои какие-то переживания. И это будет честно, и это людей не насторожит и не оттолкнет. А бывает, наоборот, беру какую-то ученость, которая ко мне не относится никак, просто прочитал из книжки и начинаю это все передавать другим, при этом не задумываясь, бывает ли так в жизни вообще...

– Мне кажется, делиться опытом может опытный священник. А когда катехизатору двадцать пять лет, что он скажет?

– В двадцать пять лет он может сослаться на чужой опыт.

– Вот как раз учиться надо.

– Да. Такие случаи, к сожалению, возможны, тут уж ничего не попишешь. Но я знаю другие примеры, когда многие, наоборот, приходят в Церковь. Ко мне на исповедь часто приходили люди, которые говорили, что проходили катехизацию, а теперь хотят причаститься, раньше они никогда этого не делали, хотя крещеные. Не я проводил их катехизацию, я был только тем, к кому они пришли после катехизации. Но такие случаи у меня тоже были, и немало. Поэтому я думаю, здесь просто нужно таких людей, которые смущают своими речами, предать огласке, чтобы они народ не отвращали от Церкви, а настоятель подобрал более искусного в этом.

– Вопрос телезрительницы: «Как Вы думаете, почему в годы гонения Церкви было такое неприятие всего церковного? И расстреливали священников, и разрушали церкви. Но этого оказалось недостаточно. Кроме того, что они, видимо, чувствовали опасность в лице Церкви, они еще и старались осквернить святые места: то конюшню устраивали, то туалеты в алтаре. Как Вы думаете, в чем они видели опасность и почему было такое желание осквернить Церковь?»

– Да и сейчас есть такое желание.

– Это все говорит как раз в пользу веры. Как еще понять, когда вся государственная махина (вместе с телевидением, газетами, всеми правовыми и силовыми структурами) против, а Церковь все равно живет... И желание осквернить исходит из страшной непримиримости с принципами жизни Церкви, потому что они противоположны принципам того общества, которое пытались построить.

Хотя сейчас многие ссылаются на то, что были какие-то добрые моменты. Да, они были заимствованы, но основа была другая – рай на земле. Причем рай какой-то несбыточный, потому что человеку предлагался рай телесный вместо рая духовного. Изобилие: от всех по возможности, всем по потребности. Что такое наша потребность? Если ее не ограничить, то я весь мир могу съесть. Знаете, какая у меня вырастет страшная потребность?

Были иные принципы. Это была борьба не просто с Церковью как с организацией, а с духовными принципами жизни, которые ярко свидетельствовали о неправоте тех, кто затеял эти реформы и послереволюционные дела.

– Вопрос телезрительницы: «Духовников нет, найти их невозможно. А можно просить какого-нибудь святого, чтобы он помог на мытарствах и помог достойно умереть?»

– Да, Вы правы. Можно и нужно просить. И я думаю, у нас есть еще один духовник – это Евангелие. Когда не с кем посоветоваться, читайте Евангелие – Вам Господь все откроет. Святых мы и просим, и молимся им и знаем, что Божия Матерь, святитель Николай помогают прохождению нами всех испытаний, через которые нам положено пройти после нашей земной кончины.

– Было сказано в вопросе, что нет духовников. Многие архиереи говорят, что духовник – это священник ближайшей церкви, настоятель либо служащий.

– В каком плане духовники? Наверно, имеются в виду Серафим Саровский, Амвросий Оптинский, Иоанн Кронштадтский. Если  их иметь в виду, то сейчас, может, где-то сокрытые есть, но явно духовников такой святости мы сейчас не имеем. При жизни их святость была явлена, причем не по их воле. Мы помним, что Серафим Саровский был призван Матерью Божией на свое общественное служение. А если бы он был в затворе, мы бы ничего не узнали о нем. Было некое знамение Божией Матери, чтобы он пошел просвещать народ и утешать его, спасать…   

Да, без духовников тяжело, но это не значит, что их совсем нет. Так бы и Церкви не было: не стоит село без праведников. Просто они сокрыты. Явно мы их не видим, но у нас есть Священное Писание и труды святых отцов, которые сейчас в изобилии.

Представьте себе состояние Российской империи, где было много-много неграмотного населения. И вот был Серафим Саровский. Люди приезжали к батюшке, просили, молились, он им отвечал. Сейчас у нас есть литература, всевозможные издания, телевидение и радио. Сейчас можно обратиться к духовной литературе и через слово получить ответ, как нам поступать, когда нет таких сильных святых, как преподобные Серафим Саровский, Сергий Радонежский или праведный Иоанн Кронштадтский.

– А может, нужно молиться за священников? Вот приходишь в храм и молишься за них…

– Мы все друг за друга должны молиться.

– Обычно мы считаем, что священник должен молиться за нас.

– Это всегда было. Надо отметить интересный момент, который был в жизни Игнатия (Брянчанинова), когда он собирался писать, по-моему, «Аскетические опыты» – преобразить в писание опыт святых отцов, чтобы помогать монашествующим и людям, которые встали на духовный путь. Мы знаем, святитель Игнатий сам был высоких духовных правил. Он обратился к духовнику за благословением. Знаете, что тот ему ответил? – Не пиши, не для кого.  

Понимаете? Конечно, мы читаем о высоте подвига, которая была явлена в египетских отцах. Но мы должны понимать, что в разные времена был разный подвиг. Когда-то люди принимали мученическую кончину, за несколько часов становясь из язычников святыми, которым мы молимся. Иногда проходило меньше времени, как, например, в истории сорока Севастийских мучеников, когда страж встал на место ушедших и стал святым, а сначала сторожил этих мучеников, не давал им выйти из озера. Здесь человек вдруг из мучителя стал святым, и это произошло в одно мгновение.

Поэтому были времена, когда монахи десятилетиями в пустыне несли духовный подвиг. Каждое время имеет свою святость, и в этой святости тоже появляются свои особенности. Поэтому не надо говорить о том, что сейчас нет духовников. Зримо, явно, очевидно мы их, может, не находим, но у нас есть другие способы, очень много возможностей, мы все грамотные.

– Да, надо остерегаться тех, кто себя называет духовниками. Вопрос телезрительницы: «У меня умер муж от коронавируса, полковник запаса. И так получилось, что мы все переболели,  я и дочь тоже. Через два месяца мне привезли урну с прахом, и она находится у меня в квартире, сейчас пока захоронения нет. А мне говорят, что нельзя ее хранить в доме. Скажите, пожалуйста, как правильно: можно или нет?»

– Можно. Не слушайте тех, кто говорит, что нельзя хранить урну в доме. Ничего худого в этом нет. Если вспомнить недавние времена, то покойников вообще в морг не отвозили. Все приходили прощаться, и на третий день только хоронили. Но их не увозили в больницы. Всегда покойники лежали дома. Где в деревнях морги и больницы? Поэтому никто никогда не боялся усопших; наоборот, стремились быть как-то к ним ближе: ходили на кладбище, старались поминать их. Поэтому ничего тут нет худого, это суеверия.  

– Сил и крепости нашей телезрительнице.

– Помоги Господи. Трагедия, конечно. К сожалению, болезни бывают разные. Бывают такие случаи, когда человек уходит внезапно. Внешне кажется, что простуда, а потом воспаление легких, и это может оказаться фатальным для человека.

– Батюшка, к Вам приходили люди, которые говорили, что они только крестились...

– Нет, они становились крестными.

– И просились на причастие?

– Да, на исповедь и причастие.

– Что Вы чувствуете, когда встречаете человека, который осознанно к этому идет? Есть ли какая-то радость и ощущение того, что сейчас перед Вами очень хрупкий мир?

– Духовник мой сказал очень простые слова, которые я себе всегда напоминаю: «Помни, что ни один человек не пришел в церковь из-за тебя. Всех их Бог позвал, не ты». Я всегда смотрю на это как на Божье призвание, на судьбу человека, в которую вмешался Господь и тихонечко подсказал: «Сходи». И вот человек пришел. Я радуюсь, что он откликнулся на этот призыв.

Радостно за человека, потому что он принял такое решение. Бог всегда оставляет человеку свободный выбор: можно пойти, а можно не пойти. Он предложит, а ты уже выбирай, пойти тебе на исповедь или причастие или не пойти. Мысль внутри придет, но всегда придет и другая мысль: занят, сложно, тяжело готовиться, не знаешь, что сказать на исповеди. Всегда есть выбор, какая-то борьба.

Кто-то преодолел себя и пришел. Конечно, это в основном его радость. Мы как свидетели. Как говорится в Евангелии: друг жениха. Священник не имеет здесь основного участия, он как друг Жениха. Но все равно радостно, когда человек такое решение принял. Хочется, чтобы дальше его духовная жизнь в Церкви сложилась.

– Следующий вопрос от телезрителя: «Причастившись, начинаю чувствовать себя хуже. Ухудшается душевное и физическое состояние. Как к этому относиться?»

– Надо посоветоваться со священником, в чем дело. По одному только состоянию понять, что происходит, сложно. Никогда не следует опираться только на чувства. Бывает, человек ищет какого-то благостного состояния после причастия, молитвы, постов, начинает говорить: «Как я хорошо себя чувствую, у меня желудок не болит». Но не в этом же дело. Все-таки человеку нужен какой-то совет. Сейчас вот мы говорили по поводу духовников. Но даже не очень опытный человек может просто посмотреть со стороны, задать вопросы. Когда посмотришь со стороны, становится виднее, что не так.  

– Это правда. А может быть, надо к врачу сходить? Может, давление скачет?

– У многих давление скачет. Люди волнуются перед исповедью, причастием. Но я не думаю, что каждый раз это связано только с нашим здоровьем. Лучше сначала к священнику подойти и сказать: «Я просто хочу посоветоваться».

– Не нужно бояться священника.

Следующий вопрос: «Некоторые священники призывают быть активными в проявлении своей веры. Например, в Интернете давать комментарии, защищать свои принципы, участвовать в молебнах, собраниях. Но в то же время надо быть кроткими, молчать, если хают или ругают, безмолвно терпеть все невзгоды. Как проявить кротость и не чувствовать трусости, если на твоих глазах творится беззаконие: обижают слабых, оскверняют храмы, спиливают кресты?»

– Этому нужно сопротивляться, особенно когда наносят обиду человеку. Нужно стараться защитить его всеми возможными способами. Это не значит, что лично, можно вызвать полицию, просто придать это огласке, сделать публичным, чтобы устыдился тот, кто обижает.

Что касается людей, нужно на основах христианства защищать их достоинство, жизнь, свободу, неприкосновенность их жизни. Здесь нужно стараться полагать душу свою за други своя, насколько это возможно, насколько это в наших силах. Хотя бы придать это огласке, повлиять на ситуацию. Но есть разные случаи. Например, бывает такое, что лежит пьяный и может замерзнуть. Женщина его даже не поднимет. Но необязательно самому лично в этом участвовать. Всегда можно проявить какую-то творческую инициативу, что-то придумать, постараться кого-то призвать, чтобы помогли исправить ситуацию, если сам не можешь. Одна голова хорошо, а две лучше. Если мы будем объединяться вокруг каких-то хороших вещей, то, наверно, более быстро и полноценно можно будет людям помочь.

– Следующий вопрос: «Почему Бог непосредственно, напрямую, не разговаривает с людьми? Это разрешило бы много вопросов и недоумений, которых накопилось немало».

– Бог разговаривает с нами напрямую. Просто мы не понимаем Его языка. Надо разговаривать с Ним на одном языке. Как говорит апостол Павел, если я не понимаю значения слов, то я для говорящего иностранец. Например, что такое любовь? Любовь, по апостолу Павлу, долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не ищет своего. А где у нас такая любовь, которая не ищет своего? У нас любовь – это значит «для меня», «чтобы меня любили». Бог разговаривает с нами на другом языке. А раз мы Его не понимаем, значит, диалога у нас нет.

– Следующий вопрос про духовников и исповедь: «Что делать, если на исповеди у духовника получил серьезный отказ или жесткое увещевание, но с этим не согласен. Как быть?»

– Мне кажется, надо ему об этом сказать. У нас отношения должны быть живыми. Если я не доверяю духовнику как человеку, то есть подозреваю, что он меня не поймет или не захочет понять, не захочет со мной беседовать, тогда эти отношения не дружеские (я бы так сказал), а отношения  начальника с подчиненным. Мы должны быть в дружеских отношениях. Другу можно сказать: «Я не понял. Я не могу это принять, не могу так поступить. Вы мне объясните. Может, я что-то другое сделаю для того, чтобы исправиться». То есть нужен искренний, открытый диалог. И, мне кажется, тогда духовник должен будет что-то предпринять, чтобы Вам объяснить, что можно поменять в себе.

– Есть авторитарные батюшки, жесткие.

– Мы все бываем авторитарными, жесткими. Но я считаю, что это не повод не задать прямой вопрос. Прямой вопрос требует прямого ответа. «Вы можете мне помочь, объяснить, сказать как-то по-другому?» Если человек начнет ругаться, то это не диалог, надо уходить от такого. Отношения должны быть дружескими, нужно относиться с уважением к человеку. Мы с уважением к духовнику, но и он к нам с уважением должен относиться. Когда прихожу и прошу мне что-то объяснить, а мне хамят, я ухожу. Не важно, где это: в магазине, церкви, где угодно.

– То есть отношения с духовником должны быть такими, чтобы не страшно было задать вопрос?

– Должны быть дружеские отношения. Как между старыми друзьями, школьными приятелями, которых мы знаем 30 лет, поэтому все можем у него спросить и все можем ему рассказать.

– Надо взять себе на заметку.

Следующий вопрос: «Как бороться с маловерием? Часто маловерные мысли приходят просто так, на ровном месте. Занимаюсь своими делами, учусь, а потом появляются мысли, что Бога нет и ощущение тяжести на сердце – этакие толстолобые помыслы. Что делать с маловерием?»

– Наверно, ничего не сделаешь, это может быть у всякого. Это такое искушение. Если бы мы не искушались маловерием, то как бы мы свою веру оценили, как бы мы ее любили? Если бы мы с любимыми не расставались, то привыкли к тому, что нам всегда хорошо. А так как мы бываем поодаль, понимаем, в чем разница. Поэтому разница в вере и не в вере познается по сердечному чувству. Тяжесть, уныние, тоска, которые рождают  мысли о неверии, и как раз свидетельствуют о том, что такое неверие. Мы понимаем, что такое остаться без веры, в таком состоянии.

– Правильно ли в этот момент как-то анализировать свое состояние?

– Я думаю, копаться не стоит, просто нужно знать, что в жизни это происходит у всякого человека.

– Даже у священника?

– У всякого.

– Следующий вопрос: «Такой феномен, как русское православие: что Вы об этом думаете?»

– Я думаю, что православие вселенское, что русскому народу оно действительно свойственно. В русской святости есть для нас наставления. Есть традиция в некоторых храмах читать во время всенощного бдения на Собор русских святых имена тех святых, которые хотя бы записаны в Минеях (там есть список имен, которые читаются во время определенной молитвы на литии). Этот список большой, и там не все имена. Но когда ты их читаешь, понимаешь, зачем люди жили, какие богатые плоды принесли, сколько талантливых людей.

Мы читаем, сколько нобелевских лауреатов, великих писателей, художников. А сколько святых в нашей Церкви? Намного больше. Действительно, становится понятно, что такое плод веры в нашем народе. Поэтому нужно стараться к этому плоду веры относиться с должным почитанием, приводить пример этих людей, читать об их жизни, научаться от их слов, потому что это наши соплеменники, сородичи. Какой замечательный путь они прошли в вере! Целый сонм новых святых, новомучеников, о которых мы читаем почти каждый день в календаре. Смотришь, каждый день есть несколько имен новомучеников. Это свидетели XX века о вере, ста лет не прошло.

– Я вспоминаю, как мы приехали к одному из моих одноклассников и встретились с его дедушкой – очень стареньким священником из рода Правдолюбовых.

– Известная священническая фамилия.

– И поразило  то, что он давал приложиться к мощам своего отца. И мы все вместе пели величание прадеду, а он своему отцу как святому. В тот момент во мне что-то невероятное произошло, потому что это оказалось так близко.

– Быть может, малое время нас от этого отделяет, но в то же время мы понимаем, что события, которые когда-то произошли, были экстраординарные. Это одно из сильнейших гонений на христиан. Если взять первые века христианства, гонения были такой же силы. Нужно отметить, что только молитвами новомучеников мы восстанавливаем храмы, имеем возможность молиться, свободно изъявлять свою веру, ходить в храм, читать, молиться. Участие новомучеников в возрождении Церкви очень велико.

– Так идет история нашей страны столетие за столетиями. И вот мы в настоящем, и у нас есть памятник святому Владимиру.

– Вспоминаем тысячелетнюю историю нашей страны от Крещения. Историю непростую. И в то же время мы видим, какие есть замечательные плоды от того действа, того времени, когда Русь приняла Крещение.

– Отец Михаил, спасибо Вам за сегодняшнюю беседу, было очень интересно. Особая благодарность нашим телезрителям: спасибо, что были сегодня с нами, задавали интересные вопросы. И мы надеемся, что вы получили исчерпывающие ответы.

Ведущий Сергей Платонов

Записали Елена Кузоро и Наталья Культяева