Беседы с батюшкой. Милостыня. Cвященник Константин Кокора. 21 июля 2024

(В расшифровке сохранены некоторые особенности устной речи)

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает клирик Крестовоздвиженского храма в Митине священник Константин Кокора.

– Что такое милостыня? Как правильно творить эту добродетель? Как быть милосердным и не возгордиться?

– Вы правильно заметили, что милосердие как состояние человека – тоже милостыня. То есть милостыня не просто подаяние или акт какой-то добродетели, добрый жест, это именно состояние человека с милующим сердцем. Поэтому милостыня – это заповеданное Богом действие, которое подразумевает любовное отношение к ближнему.

Любые наши деньги, средства для существования, богатства даны нам Богом. И поэтому Господь заповедует заботиться о нищих. Так написано в книгах Ветхого Завета. В Новом Завете это расцветает самыми яркими красками, когда Господь говорит о том, что нужно продавать имения, раздавать нищим, иметь богатство на небесах: просящему у тебя дай. Апостолы говорят, что всё раздали и пошли за Христом. То есть это превращается в основную тему христианства.

Со II века у святых отцов происходит даже усиление этого побуждения к творению милостыни. Они очень ригористично призывают каждого христианина делиться, раздавать, благотворить, то есть делать так, чтобы люди вокруг тоже имели какой-то хлеб, необходимые предметы быта, чтобы христиане исполняли эту заповедь.  

И, конечно, когда мы говорим о милостыне, то в первую очередь должны ориентироваться на Самого Господа, Который был нищим. У Василия Великого есть такая сентенция, выражение, когда он говорит о том, что и Христос был нищий, и Петр был нищий, и Матфей и так далее. Все апостолы обнищали Христа ради. Помните заповедь: блаженны нищие духом? Святитель Василий Великий говорит, что нищие духом – это не кто иной, как те люди, которые раздали все свое имущество из-за этой заповеди, то есть стали нищими в физическом и финансовом плане из-за того, что Господь так сказал. В Евангелии от Луки просто сказано: блаженны нищие.

Само милосердие – это еще и возможность последовать Христу. Мы подражаем Ему. Мы проявляем любовь к ближнему и тем самым еще и поминаем усопших. У святых отцов есть такое мнение, что усопшие – те люди, которые от нас ушли, должны не просто быть живыми в нашем сердце, а мы должны не только причащаться в память о них, собирать собрания, но и творить добрые дела. Идея в том, что мертвый человек уже не может творить милостыню и оказывать помощь ближним, а мы, живые люди, можем это делать. Поэтому милосердие, оказание помощи бездомным, нищим, убогим всегда было еще и актом поминовения усопших людей.

Есть еще много других аргументов в пользу милостыни. У святителя Иоанна Златоуста есть очень смелое выражение. Он говорит, что милостыней мы покупаем Царство Божие. Отдавая милостыню, мы на самом деле оказываем помощь самим себе. Раздавая ее, мы приобретаем Царство Небесное. Мы редко об этом задумываемся. Когда отдаем, мы чувствуем ущерб, что от нас что-то ушло. А Иоанн Златоуст говорит, что на самом деле пришло, тебе все возвращается уже в духовном измерении.

Люди часто смущаются. «Батюшка, как я буду подавать милостыню, если знаю, что человек три года здесь сидит и просит на что-то? Почему я должен творить милостыню, если не знаю, куда дальше будут отданы эти средства?» Много таких вещей смущает людей. И, честно говоря, меня тоже. Но и заповеди блаженств, и Нагорная проповедь, и любые другие призывы Христа очень смущающие, очень парадоксальные и скандальные. Господь нигде не говорит о вещах, так скажем, понятных. Нигде не говорит, например, просто – не убивай. Мы и так это знаем с самого рождения. Он говорит, что даже не нужно гневаться. Он не говорит о том, что нужно заботиться о ближнем. Это и так понятно. Но Он говорит о том, что ближним становится любой человек. Поэтому просящему у тебя дай, раздавай милостыню и старайся от всего избавиться. Это очень сильное выражение любви к людям. Мало кто способен жить на таком уровне. Таких людей мы называем святыми и должны хоть каким-то образом к ним тянуться.

– А кто такие бессребреники?

– Бессребреники – это особый чин святых, которые за свою работу, за свой труд не брали никаких денег, старались жить подаянием милостыни или даже молитвами тех людей, которым они оказали помощь. В принципе, бессребрениками, если не говорить о специальном чине, являются все те люди, которые, например, приняли монашество. По идее, эти люди приняли обет нестяжания и должны жить в бедности и простоте. Если еще больше расширить, то каждый христианин должен быть бессребреником. Но мы понимаем, что эта тема тоже очень сложная. Как же нам жить в мире, где все построено на деньгах, говоря, что деньги нам не нужны? Конечно, мы все думаем о деньгах, но это уже тема для отдельной передачи.

– Да. Если рассуждать о милостыне и благотворительности, то порой мы делаем это не совсем искренне. Как творить милостыню, но при этом быть над собой в этой истории?

– В первую очередь, наверное, просить Бога, чтобы Он дал нам мужество творить милостыню и веру в то, что все это не просто так. Конечно, нам хочется обладать тем, чем мы обладаем, копить, пытаться себя оправдать тем, что нищий сам виноват, а просящий может идти работать. Это, кстати, тоже не лишено смысла. Но в конечном счете Господь помогает идущему. То есть не тому, кто только об этом раздумывает, а тому, кто начинает делать и практиковать. Все начинается с дела, может быть, даже без желания, без расположения к тому, кому ты даешь. И ведь само понятие «добродетель» – это не просто естественное движение души человека. Добродетель – это то, что должно быть, к чему ты тянешься. То есть когда ты знаешь, что должен подать милостыню, и думаешь, что, может быть, кто-нибудь идет сзади и подаст, но понимаешь, что никто не подаст, кроме тебя. И добродетель в том, что ты знаешь, что это нужно сделать, и выходишь за рамки своего «я». А в дальнейшем начинаешь к этому привыкать. Господь перерождает тебя, и ты уже другими глазами смотришь на эту ситуацию.

Есть много аргументов в пользу благотворения. На самом деле мы можем благотворить. Вот, например, если ваш сын попросит или кто-то из родственников, вы же легко дадите. Скажете: «Да, вообще без вопросов». Поэтому, расширяя круг ближних, мы учимся смотреть на каждого человека как на единородного. Святитель Иоанн Златоуст говорит, что человек, просящий у тебя, ничем от тебя не отличается. Абсолютно ничем. Это такой же человек, как ты. Просто у него случилось горе, а у тебя такого горя не было. Иногда мы должны иметь мужество поставить себя на место этого человека. То есть сказать: «А вдруг у меня тоже произошел бы такой коллапс?»

У меня был такой случай. Перед службой ко мне подошла женщина и попросила денег. А одета она была очень хорошо. То есть не было видно, что она какая-то попрошайка или бездомная. Она сказала, что у нее вытащили из кармана кошелек. И мы все сразу думаем,  правда ли это. Ведь доказательств никаких нет, не будешь же выворачивать ее сумку. Я поверил, и в итоге все прошло хорошо. Но потом я стал размышлять над этой темой. А вдруг у меня бы вытащили кошелек? И я бы подошел к незнакомому человеку. Ведь такое возможно.  

– Да, я помню, как встретил своего знакомого. Он очень небедный человек и говорит: «У тебя есть 100 рублей? На метро не хватает». Говорит, что все забыл дома. Я дал ему денег, и он поехал домой.

– То есть мы должны еще и верить другому человеку. Не просто Богу доверять, что если Господь говорит, что нужно это делать, то нужно делать, но еще и иметь мужество поверить другому человеку, вдруг он не обманывает. Конечно, жизнь учит нас тому, что многие обманывают. Мы не будем этого скрывать, не будем говорить, что все хорошие...

Здесь можно поймать себя на мысли, что раньше нищие были другими. Читаешь Иоанна Златоуста, который постоянно говорит о необходимости милосердия, призывает быть наиболее похожими на Бога, какими нас делает именно милосердие. Святитель Иоанн Златоуст всегда такой: если о чем-то говорит, то это самое важное. И думаешь, что, наверно, нищие были другие. Все были честные, действительно ничего не имели и всё употребляли во благо. Конечно, нет. Они были абсолютно такими же людьми.

Просто мы можем ошибиться в добре, а можем ошибиться во зле. То есть можем сказать, что не будем рисковать, а можем отдать и ошибиться. Но когда-нибудь мы попадем в цель. И может быть, тот один из десяти, которым мы подадим, всю жизнь будет нам благодарен. И даже не ради этого, а просто потому, что Господь нам его послал. Промысл Божий же тоже присутствует. Я помню, был в храме у отца Димитрия Смирнова. У него в алтаре была надпись: «Батюшки, пожалуйста, после службы выходите через центральный вход; если вы уйдете боковыми дверями, человек, который был послан именно к вам, вас не встретит». Когда священник устал, весь день служил, у него были требы, общение, то иногда возникает такое желание выйти через черный ход. А отец Димитрий написал, что человек, который вам встретится, послан Богом.

Вера в Промысл Божий о том, что любая встреча не случайна, тоже имеет место. У меня был еще один из ряда вон выходящий случай. Я послужил, вышел из алтаря, уже не было сил ни общаться, ни что-либо делать. И вдруг ко мне подходит пьяный человек. Я спрашиваю: «Можете прийти, когда протрезвеете, чтобы у нас был нормальный разговор?» Он отвечает: «Я в следующий раз не приду». Была лютая зима, он был одет по-осеннему. В общем, разговорились, и оказалось, что это священнослужитель. Представьте, священнослужитель, который дошел до такого состояния. Он приехал из другого города, буквально все потерял и превратился в такого человека. И когда я это узнал, до меня дошло, что если бы я прошел мимо, отмахнулся от него, сказал бы, что устал, то мой брат по алтарю не получил бы того, что я смог бы для него сделать.

Здесь возникает еще одна очень важная перспектива, когда мы рисуем себе алиби, что не должны делиться, потому что человек может употребить это на что-то плохое. Почему мы должны всем верить? Почему человек не может сам заработать? Мы должны вспомнить о том, сколько мы на самом деле даем. А даем мы очень мало. То есть мы расстаемся с такой незначительной суммой, которая, по сути, вообще ничего не решит для нас. И конечно, с сегодняшними ценами мы понимаем, что это просто какой-то минимум. И человек, который получает эту сумму, берет ее под свою ответственность.

И здесь мы еще вольны с ним поговорить. Очень важно: когда мы встречаем нищего и просящего, то можем и должны остановиться и даже не то что дать ему деньги или еду…. Хотя это тоже очень важно. Господь говорит: просящему у тебя дай. Он не говорит, что надо дать обязательно деньги. Как пишет святитель Григорий Нисский, ты можешь дать стакан воды, кусок хлеба, доброе слово или хороший совет. Но ты еще должен понять, почему он здесь находится. Ведь иногда бывает, что человек реально обманывает, и тогда мы должны с ним поговорить, сказать, что это плохо, что он сам себе роет яму, не спасается таким образом, что даже если ему будут подавать милостыню, она будет погибелью, потому что он идет не по тому пути. И если мы рискнем обратить внимание на человека, если подойдем, расспросим его, то очень быстро поймем, насколько мы правы, насколько он прав, и, может быть, что-то изменим в его жизни.

Возникает еще один вопрос. Если человек нас обманывает, должны мы ему подавать или нет? Должны мы обращать на него внимание или нет? Проще сказать, что не должны. Если человек обманывает, это его проблема, я в этом участвовать не буду. Мы можем так поступить, и это наше право. Но в свое время я прочитал книгу «Голод» Кнута Гамсуна, шведского писателя, лауреата Нобелевской премии. Кнут в ней рассказывает: до того, как стать великим писателем, он голодал и буквально жил на улице. Он описывает свое состояние, когда не ел сколько-то дней и уже были галлюцинации. Он буквально умирал. И знаете, сколько ему понадобилось времени до того, как решиться, например, на то, чтобы нарушить закон, или подумать о том, чтобы своровать, в общем, полностью опуститься? Две недели. Он говорит, что за две недели человек превращается в того, кто способен обмануть, сказать что-то плохое, переступить черту закона. Все мы в критических ситуациях перестаем быть людьми. Нужда настолько загоняет в угол, что, наверное, по-другому мы и не можем действовать.

Знаете, когда я пришел в армию, был белоручкой. Думал, зачем старослужащие пьют воду из-под крана? Нельзя ли кипяченую? А потом я понял, какая жажда на курсе молодого бойца, и сам уже первый подходил к этому крану и начинал пить. Все меняется, когда испытываешь голод, нужду, жажду и так далее. Все очень быстро это понимают.

– Вопрос от телезрителя Евгения из Белгорода: «Авва Исаия говорил, что скудость в вещах приближает нас к Богу. Я что-то не вижу, чтобы священнослужители придерживались этого правила».

– Скудость в вещах, да. Но правило-то, безусловно, имеет место. То, что не все его исполняют, это тоже не новость. Знаете, я думаю, всегда так было. Это как пример с нищими: кажется, что раньше нищие были другие, и трава зеленее, и деревья выше. На самом деле всегда так было. И если для нас это становится проблемой, то мы должны обратить внимание на себя и спросить: «Что я могу сделать, чтобы было по-другому?» Мы можем подойти и спросить человека, который нас смущает, почему он так поступает. Наверное, мы должны поделиться этим опытом в первую очередь с ним. Хуже будет, если мы это будем иметь в виду, как бы копить в себе эти негативные случаи со священниками, а потом скажем, что Церковь плоха, Бог не тот и надо искать чего-то другого. Человеческая сторона в Церкви всегда остается человеческой. У Боккаччо в «Декамероне» человек стал христианином не потому, что все хорошо в Церкви, а потому, что он увидел, что там плохого, но при этом Церковь существует, и существует она теми людьми, которые пытаются в том числе исполнять эту заповедь. Личный пример очень-очень важен. Если мы видим, что наш брат согрешает, то в первую очередь должны своим личным примером пытаться дать ему какой-то ориентир, как-то его вытянуть. У каждого из нас есть ахиллесова пята: кто-то склонен к этому греху, кто-то к другому, кто-то к третьему. Но любовь к удобствам, роскоши, богатству всегда присутствовала не только в Церкви, но и вообще в мире. Но об этом тоже будет отдельная передача, я думаю.

– Да. Милостыня – это же не только 100 рублей, это может быть что-то другое. Правильно? Просто выслушать человека, понять его беду, может быть, обнять.

– На самом деле это даже больше 100 рублей. У меня был случай, когда ко мне подошел человек на остановке и честно попросил на выпивку. В таких случаях я честно говорю, что не даю, и объясняю почему: что он сейчас напьется, придет домой, вся семья будет страдать, а я не хочу этого. Говорю, что готов купить еду, направить в социальный центр, но на это пойти не могу. И знаете, что он сделал? Обнял меня и поблагодарил.  

– За честность?

– За честность, за то, что я постарался показать ему перспективу, что мне-то несложно дать, но надо что-то в корне менять. В этом смысле очень интересна практика домов трудолюбия и школ милосердия, всяческих учреждений, где человека моют, стригут, дают пищу, восстанавливают документы, помогают устроиться на работу. В Москве таких очень много. И поэтому если мы сами не можем помочь, то можем направить в те места, где реально помогут.

И здесь возникает вопрос, насколько человек сам хочет, чтобы ему помогли. Это удивительно, но когда мы читаем Евангелие, то видим случаи, когда Господь спрашивает человека, хочет ли тот исцелиться. Казалось бы, разве можно по-другому? Можно. Человек лежит 38 лет в параличе рядом с купелью Вифезда. Господь спрашивает, хочет ли он быть исцеленным. Мы думаем, что вопрос странный. Но, может, этот человек живет милостыней. Может, он уже привык не работать. Может, ему уже и не хочется трудиться, он живет так, как живет, и не нужно ему возвращать здоровье. У меня был такой случай, когда человек откровенно сказал, что не собирается работать, не хочет трудиться и зарабатывать. Если человек сам не захочет жить по-другому, ему никто не поможет.

– Милостыня – это любовь. Но стоит ли творить милостыню, если понимаешь, что человек пропьет или что ему и не нужна милостыня. Или, допустим, знакомые. Знаете, бывают разные ситуации. Кто-то выпрашивает, может быть, дети у родителей. И ты помогаешь им. Но все нутро говорит о том, что им это неполезно. Но ты из своей любви делаешь эту милостыню. То есть происходит как раз та самая деятельная любовь. Идет какое-то противление, но ты все равно даешь. Это милостыня?

– Милостыня – это и есть добродетель, по сути.

– Даже если ты знаешь, что эти деньги просто спустят...

– Здесь есть разные градации. Хуже всего, если вы просто пройдете мимо. Это первый вариант. Второй вариант, если подадите, но скрепя сердце, понимая, что это скорее всего будет употреблено не туда, что человек обманывает. Третий вариант: сказать человеку, что готовы помочь, но расспросить, попытаться вразумить, усовестить человека. И это тоже в наших силах. Потому что часто мы отказываем в этом и самим себе, и другим. Думаешь, что человек не поймет, что это не наше дело. Но на самом деле Господь нас сводит с такими людьми, чтобы мы постарались на своем месте сделать этот максимум. И может быть, даже не наши 100 рублей, а именно слова, которые мы скажем, как раз помогут человеку выжить в этом мире.

Поэтому, конечно, любая форма милостыни хороша. Если человек поступит как-то по-другому, не так, как нам бы хотелось, это останется на его совести. Проследить мы не можем. Когда я подозреваю, что люди меня обманывают, я дерзновенно им говорю, что священник, потому лучше не надо этого делать. Любая наша ложь, фальшь и недоверие – это грех. Любой грех имеет последствия. Лучше честно сознаться в лени, корыстолюбии, нежелании трудиться, в тунеядстве, алкоголизме и так далее, но начать что-то делать. Человек всегда должен получить свой шанс. И если мы посмотрим на святых, то увидим, что эти люди творили милостыню без оглядки на то, как человек этим воспользуется. И это потрясающе. Святой праведный Иоанн Кронштадтский отдавал, кормил, поил, одевал, даже буквально снимал с себя обувь. Он приходит, матушка спрашивает: «Где сапоги?» А он отвечает, что отдал их бездомному, а сам ходил босиком. Вот эти люди исполняли эту заповедь, чувствовали, что Христос рядом, и могли себе это позволить. Поэтому любой наш акт милосердия, конечно, может быть, это корыстно звучит, но это еще и акт доверия Богу, когда мы говорим: «Господи, посмотри, я это сделал». И Господь никогда не останется в долгу перед нами. Может быть, это будет мотивацией для нас творить милостыню. Потому что сколько таких случаев было, когда отдаешь, а тебе возвращается... В любом виде. Если не в материальном, то в духовном стократно.

– Один батюшка как-то призывал прихожан потрудиться на территории храма, а кто не может, просил пожертвовать. То есть милостыня может быть не всегда материальной. Например, сходить в госпиталь к солдатам?

– Да, абсолютно точно.

– Кстати, про солдат. Например, тебе не хочется перечислять деньги в фонд или блогеру, который собирает на что-то…

– Не доверяешь.

– Сомневаешься. И сегодня у нас такая благодатная почва, к сожалению. Вокруг столько бед и страданий. Иди и твори.

– Но на самом деле всегда есть люди, которым нужна помощь, которым нужен ты, именно ты. И когда мы говорим, что не встречаем таких людей или не видим тех, кому нужна помощь, то должны просто обратиться к тому же священнику, сказать: «Батюшка, сведите меня, пожалуйста, с многодетной семьей или с людьми, которые едва сводят концы с концами, с болящими, вдовами, сиротами, которым нужна помощь. Помогите, дайте мне этот канал, через который я смогу перевести свои деньги или оказать какую-то помощь». Мы поможем найти этих людей.

Бывает так, что человек находится в тяжелом положении, но ничего не просит. Проходишь мимо мусорных баков, а там старушка роется. Она ничего не просит, ничего не требует. Тяжелейшая жизнь. Бывает, что люди совершенно забиты жизнью и в буквальном, и в переносном смысле. И они уже просто не верят людям, не хотят ничего от них. Бывают обозленные люди. Поэтому увидеть Христа в ближнем та еще задача. Святые очень твердо говорили, что когда подаешь нищему, подаешь Господу. Казалось бы, почему?

– А тут человек уже два месяца собирает на билет домой. Ты ходишь мимо, а он все никак не уезжает. И у тебя в голове это просто не укладывается.

– Скорее всего, он просто собирает. Надо сказать ему, чтобы был честным, чтобы называл вещи своими именами. Есть же и такая практика, когда приходит человек в храм, просит милостыню, а ему говорят: «Давай ты в огороде уберешься, забор покрасишь, что-то сделаешь, и тебе будет полезно, ты будешь трудиться, и нам будет польза. И мы тебе денег дадим». Можно так выкручиваться.

– Я пример приведу. Один мой товарищ попал в госпиталь по ранению. И я спрашиваю: «Как ты вообще справляешься?» У него осколки в руках. Он говорит: «Приходила девушка, подстригла мне ногти, помыла голову». Вот как все просто. Он был такой счастливый…

– Часто многого и не надо. Когда мы делимся чем-то, оказываем милость – это милосердие другому. Есть максимум: раздай все свое имущество, следуй за Христом, обнищай ради Него.

Далеко не все на это способны, потому что есть еще другая заповедь – забота о ближних и так далее. Но хоть сколько-то мы можем делать. Была же раньше десятина, которую мы и в храм отдавали, и на нищих, и заботились о тех людях, которым плохо. В Деяниях апостолов есть пример, когда все христиане жили вскладчину, то есть все приносили, кто сколько сможет, и таким образом каждому доставалось что-то.

В Послании к Коринфянам апостол Павел жестко осекает людей, которые приходят на вечерю причащаться, при этом богатые не думают о бедных. То есть богатые приносят свою еду (видимо, какую-то роскошную), сами пиршествуют, а бедные сидят в это время и слюни глотают. И Павел пишет об этом: вы причащаетесь в суд и осуждение себе, поэтому многие из вас болеют, а некоторые умирают. А мы сейчас думаем: наверное, это потому, что я не дочитал правило, плохо постился или не всю службу отстоял.

Павел говорит о конкретных вещах: если твое причастие идет вразрез с твоим образом жизни, если ты ближнего не замечаешь и унижаешь, а при этом считаешь себя достойным подходить к Чаше, то лучше не причащайся. Потому что ты не можешь обожиться и быть с Богом, если ты унижаешь, обижаешь и убиваешь ближних.

Неоказание милостыни иногда становится еще и предметом каких-то трагических последствий. В дневнике Тараса Шевченко была такая история. Он шел по дороге, и нищий попросил у него деньги. Ему лень было залезать к себе в пальто и доставать какие-то деньги. И вдруг слышит, как кто-то прыгнул в прорубь, оборачивается, а это был его нищий. Он был последним человеком, на которого этот нищий, наверное, понадеялся.

Такие истории тоже имеют место. Мы не видим последствий своих деяний. В том числе не видим, как наша милостыня меняет жизнь человека. Вполне возможно, вы дадите 100 рублей, и этот человек скажет: «Господи, спасибо, что Ты послал мне Сергея, который дал мне эти 100 рублей, и я сегодня проживу этот день. Может быть, завтра я умру, но, по крайней мере, этот человек мне дал еще один день пожить». Это тоже надо иметь в виду.

– Вопрос от телезрителя: «Я 3,5 года назад похоронила сына. Я все время заказываю сорокоуст об усопшем, и лампада у меня горит неугасаемая. А сегодня вижу сон, мне мужчина говорит: ты чего его держишь на временной, почему не переведешь на постоянную? Как это понять и что мне делать? Стоит ли мне так же записывать его на помин и дальше?»

– Вы большая умница, что заказываете сорокоусты, молитесь за усопшего, что у Вас лампадка горит. Я, как священник, могу Вам сказать лишь одно: Вы можете еще дальше идти. Вы можете и должны причащаться, не только ради себя, но и ради усопших сродников. Потому что в Евхаристии участвует вся Церковь, в том числе и те, кто от нас уже ушел. У преподобного Симеона Нового Богослова есть даже такие слова о том, что усопшие тоже причащаются духовным образом. То есть мы с ними как бы еще и встречаемся на Евхаристии.

Вы можете также творить милостыню в пользу усопшего, поминая тем самым людей, за которых молитесь. Идея такая, что мы подаем милостыню, нищий нам ничем не отвечает, а мы просим его помолиться за определенных людей. Не знаю, может быть, даже имена давать ему на поминовение. 

Вы сказали про сон, и я бы в этом месте Вас предостерег. Потому что восточная православная традиция говорит о том, чтобы на сны почти не обращать внимания. Бывают какие-то пророческие сны, когда Господь или святые тебе напрямую что-то говорят: покайся или прекращай грешную жизнь. Но все-таки большинство снов – это либо впечатления от нашего прожитого дня, либо они могут быть какими-то искушениями.

Поэтому расшифровать сон я не могу и, наверное, не должен. Я на самом деле не знаю, к чему он. Но я бы обратил Ваше внимание именно на Евангелие, на жизнь во Христе, потому что сны очень разные бывают. И если Вы сейчас начнете их интерпретировать и цепляться за это умом, то это может продолжиться. Лукавый на то и лукавый, что может Вам дать какой-то шифр, Вы за него зацепитесь, и он может Вам дальше давать какие-то вещи, которые уведут Вас вообще в сторону.

Поэтому я, когда речь идет об усопших, всегда ближних предупреждаю: приснился он вам или нет – это не имеет значения. Все вещи, связанные с его поминовением, нам известны, то есть мы знаем, что нужно делать. Как Вы уже сказали, сорокоусты, лампада – это важно. Но таинства, дела милосердия и молитва – это в первую очередь может принести пользу. Поэтому на этом сосредоточимся, а остальное будем почитать уже второстепенным.

– Если подытожить, ей просто нужно продолжать все, что она делает.

– Продолжать, умножать и верить, надеяться. В принципе, ничего нового изобретать не нужно. Нет никаких секретов, Господь не оставил нам какое-то эзотерическое учение, которое мы должны расшифровать, войти в какую-то тайну тайн. Господь говорит в конце Евангелия от Иоанна: Я вам все открыл. Нам все известно – все заповеди, весь образ спасения, поэтому нам нужно по нему следовать.

– В каком случае можно говорить о том, что ты совершил дела милосердия, подал милостыню, а в каких – нельзя? И что такое тайна милостыни?

– Господь говорит: если ты творишь милостыню, делай это тайно. Чтобы твоя правая рука творила милостыню, а левая не знала об этом. Наверное, мы можем об этом говорить, когда вдохновляем других людей на делание милостыни. Потому что чаще всего люди боятся творить милостыню. Как я сказал, у всех нас есть алиби, почему мы не творим милостыни. И я, как священник, иногда говорю о себе для того, чтобы человеку показать, что это не страшно, что можно и нужно это делать, потому что все на самом деле обстоит иначе, чем нам представляется.

Но, конечно, в других целях, когда мы пытаемся этим перед кем-то кичиться, хотим похвалиться или тщеславимся, то, конечно, этого абсолютно не нужно делать. Пост, милостыня и молитва – главные составляющие Нагорной проповеди. И вообще Евангелия и жизни христианина. Поэтому святые отцы обращают еще внимание на такую вещь. Когда мы постимся, мы всегда должны помнить о том, что не только молитва, а еще и милостыня должна быть.

Но святитель Василий Великий говорит такие слова: я видел много постящихся, постоянно молящихся людей, с удрученными взглядами... Но если они не творят милостыню, это все идет мимо. Удивительно, казалось бы, человек все делает, девяносто процентов выполнил. А милостыня оказывает решающее значение.

Поэтому будем помнить о том, что милостыня – это большой дар нам с вами. Если я могу творить милостыню, это прекрасно. Значит, я могу поделиться чем-то, это Господь мне дал возможность накормить голодного, напоить жаждущего, помочь ближнему. И если бы на месте этого бедного человека был кто-то из дорогих мне людей, конечно, я бы это делал без вопросов. Или если бы это был Христос, мы бы даже не задавали таких вопросов. Поэтому будем смелее в этом отношении.

Конечно, не всегда это будет успешно для того человека, для нас с вами, мы будем через всякие дебри, через свои сомнения проходить. Но Господь будет нас каким-то образом вдохновлять дальше.

– К нам пришел от телезрителя такой вопрос. Он хочет пообещать Богу, что если дела в бизнесе пойдут успешно, излишки он будет отдавать на благотворительность. Такая сделка возможна?

– Я бы перевернул это прошение. Дело в том, что излишки есть всегда. Помните случай с двумя лептами вдовы? Господь говорит, что она больше всех отдала. Потому что она отдала то, в чем нуждалась сама. И в предельном варианте милостыня – это не то, что мне не нужно, чем я уже не пользуюсь, а то, в чем я сам нуждаюсь, что мне нужно. И я это отдаю, потому что понимаю, что ближний для меня дороже.

И, конечно, милосердие в высшем исполнении – это жизнь. Господь говорит, что нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15, 13). И поэтому милосердие – это отдача самого себя.

Я бы не просил Бога дать мне что-то, чтобы я поделился. Думать так человеку не запретишь. Но лучше, наверное, как-то по-другому посмотреть на это. Потому что Бог видит нас, чувствует и знает. И Он, может быть, поэтому и медлит, что знает: может быть, мы не будем этого делать, а может быть, сначала нужно что-то от себя потребовать, а потом уже у Бога просить. Потому что Господь нас знает и любит больше, чем мы сами себя.

– Еще вопрос от телезрителя. Человек сейчас нуждается и ищет того, кто мог бы ему помочь. Так можно делать? Суть вопроса в том, нужно ли искать тех людей, которые тебе могут помочь? С протянутой рукой ты не пойдешь – не тот случай. Нет ли в этом какой-то гордыни или несмирения со стороны того человека, который просит?

– Я думаю, что нет. Здесь человек действительно в нужде, он имеет право, конечно, и просить, и подавать сигналы SOS друзьям и родственникам, тем людям, которые его любят. Но, конечно, при этом и требовать с себя. То есть эта заповедь не отменяет необходимости трудиться самому просящему.

И если мы сами себя оправдываем тем, что не хотим трудиться, или сейчас нет работы, или «я не пойду на низкооплачиваемую работу», то, конечно, это тоже грех. Мы должны понимать, что если есть руки, ноги, здоровье и ум, то вперед – нужно трудиться, себя обеспечивать, иначе это уже будет ложью перед Богом. Потому что те, кому действительно что-то нужно, тогда могут остаться ни с чем.

А если это люди, у которых что-то есть и которые могут сами заработать, мне кажется, предложить им поработать тоже необходимо. И для самого человека это будет лучше. То есть, как мы говорим, не обеспечить человека рыбой, а дать ему удочку. Это тоже в нашей компетенции.

– К нам пришел такой вопрос. Человек каждый день ходит в храм, многих молитв не знает, молится так, как умеет. У нас на канале есть вечерние молитвы, и он их слушает лежа, мысленно повторяя слова молитвы, и, бывает, уже засыпает под эти молитвы. Получается, что до конца молитвы не слушает. Правильно ли это – слушать молитву и засыпать? Ему очень тревожно в этой ситуации.

– Разные случаи бывают. Но если здоровье и силы позволяют, лучше, конечно, стоять и молиться именно в том объеме, который доступен. Если есть силы помолиться пять минут, лучше помолитесь пять минут, но это будет действительно глубокое и интимное общение с Богом. Если таких возможностей нет, то, конечно, можно молиться в любом положении и состоянии, даже если мы засыпаем, просто это будет такая форма общения.

Я вспомнил, как у владыки Антония Сурожского был случай, когда человек приходил, садился в конце храма и засыпал там. И монахи, когда шли, его одергивали, говорили: что ты спишь? А он говорил: дайте собаке полежать у ног своего хозяина. То есть человек пришел к Богу, в каком бы состоянии он ни был. Даже если мы засыпаем, уморились или нам тяжело слушать, мы все равно пытаемся с Богом общаться. Это тоже дорогого стоит.

– И в завершение подведем итог. Если помочь ничем не можешь, денег нет, сил ходить куда-то тоже нет, а помочь хочется, можно взять и прочитать акафист за просящего. Это тоже милость?

– Да, помолиться, попросить другого человека помочь, вдохновлять других людей помогать. Если мы сами не можем, другой кто-то сможет помочь.

– А Бог не забудет это?

– Бог обязательно не забудет. И если говорить о центрах социального обеспечения, мы, конечно, можем дать человеку на проезд, сказать, что там его могут накормить и напоить, помочь хоть каким-то образом выжить в этом мире.

Ведущий Сергей Платонов

Записали Анна Вострокнутова и Елена Кузоро