Беседы с батюшкой. Церковь и вера в современном мире. Священник Николай Святченко. 30 августа 2024

– Тема сегодняшней передачи: Церковь и вера в современном мире. Казалось бы, это радостная тема: вера в современном мире, все хорошо, мы победим, Церковь торжествующая. Но, с другой стороны, посмотришь на то, что происходит вокруг, и начинаешь задумываться, а так ли бравурно звучит эта тема? Как некая хоругвь, как знамя. Какой из этих взглядов Вам кажется ближе?

– Можно сказать, что это две стороны одной монеты. Мы под Церковью прежде всего понимаем Божий народ, Божие общество, сформированное в результате сошествия Святого Духа на апостолов после воскресения Христова, когда разрозненные ученики Христовы стали подлинно Церковью, подлинно духоносным собранием, духоносной семьей, которая дальше начинает двигаться в лоне языческого мира I века.

Тогда Церкви казалось, что весь мир против нее. Потому что Римская империя была невероятно мощной, сильной, грандиозной. Ее пантеон олимпийских божеств поражал, завораживал людей. В это время уже около 500 лет среди интеллектуалов господствовали различные учения философского характера; например, стоицизм, пифагореизм и многие другие. Были собрания, целые школы, различные направления. Наверное, тогда Церкви на человеческом уровне казалось, что первым поколением верующих людей (даже теми, кто видел Христа, Его воскресение), людьми, на которых сошел Святой Дух, все и закончится. Именно поэтому и было такое сильное ожидание скорого Пришествия Христова. Наверное, тогда казалось, что мир идет к своему завершению и разрушению.

Но, несмотря на человеческие немощи, с I века мы все-таки действуем благодатью Духа Святого, Церковь существует 2 000 лет. В ее истории есть прекрасные страницы, есть страницы, когда появлялись ереси, расколы, нестроения различного характера. Церковь эволюционировала в своем внешнем виде, в области ритуала, богослужений. Богословие не стояло на месте. Сейчас мы, Церковь, пришли к той фазе, в которой находимся.

Под верой мы понимаем взаимоотношения с Богом. Говоря о вере, мы имеем в виду особые, часто до конца даже для нас не всегда формулируемые взаимоотношения между нашей душой и Божественной Личностью, с Духом Святым, со всей Пресвятой Троицей уже здесь. Каждый человек имеет свой определенный опыт. И мы видим множество различных свидетельств. Каждый человек может что-то рассказать в этом плане из своей жизни. Современность нам диктует определенные обстоятельства и условия, которые являются новыми и для Церкви, и для веры, то есть для сферы взаимоотношений души человеческой с Богом.

Мы видим, что в XXI веке на передний план вышли скептицизм, гедонизм, секуляризм и бытовой атеизм. В этом смысле сейчас серьезных, убежденных атеистов, которых мы встречали в середине XX века, можно найти не так много. В западной философии сейчас есть определенное направление атеистов, но все-таки эта группа осталась достаточно малочисленной. По большей части в современном мире на бытовом уровне мы видим атеистическое поведение, а на мировоззренческом – максимальный плюрализм, может, какое-то магическое мышление, когда в одном «компоте» смешивают и эзотерику, и христианство, и какие-то компоненты из традиционных религий, и идеи различных сектантов. Все вместе это представляется общей духовностью.

– Вопрос телезрительницы из Санкт-Петербурга: «Какие существуют формы работы с интеллигенцией, особенно гуманитарной, среди которой, по моему опыту, большая часть неверующих? Ведь именно интеллигенция формирует мировоззрение студенчества. Поэтому, конечно, с ней надо работать».

– Я думаю, таких форм достаточно много, от медиа и таких явлений, как отдельные православные блогеры, проповедники, до более локальных форм взаимодействия. Это, например, отделы взаимодействия с учебными заведениями. Я уверен, что почти в каждой епархии Русской Православной Церкви есть соответствующие отделы, которые взаимодействуют со школами, колледжами, ВУЗами, проводят какие-то мероприятия, совместные конференции, так или иначе взаимодействуют с ректорами, преподавателями этих учебных заведений. Если взять Санкт-Петербургскую епархию, то есть целые факультеты в некоторых университетах, которые очень активно взаимодействуют с Церковью на уровне личности, то эти взаимодействия всегда строятся на личностном уровне, потому что, как мы знаем, согласно Конституции Российской Федерации, Церковь и образование отделены друг от друга.

– И часто даже находятся на разных полюсах.

– Да, поэтому эти взаимодействия и происходят на личностном уровне и уже способствуют совместным конференциям, написанию книг, статей, научных публикаций. Мне кажется, за последние годы эта ситуация улучшается.

– Я согласен с Вами. Но все-таки задам повторно вопрос телезрительницы, переформулировав его. Я имею опыт общения с преподавателями, которые говорят, что нужно быть очень наивным человеком, чтобы верить, что мир создал Бог. Обучая студентов, такие преподаватели говорят именно в таком ключе: «Зачем вы говорите о Боге? Вы же понимаете, нет никакого Бога». Так говорят десятки преподавателей. Да, конференции проводятся. Замечательно! Хорошие темы поднимаются. Но люди посидят, пообсуждают, а воз и ныне там. А преподаватели по-прежнему повторяют, что нужно быть очень наивным человеком, чтобы верить в Бога. Это происходит постоянно. Поэтому конференции – дело хорошее, но как нужно разговаривать с этими людьми? Они же формируют у наших детей, студентов, у нашего будущего именно этот взгляд. Получается, что Церковь в современном мире подвержена атакам не только неких атеистов, а той колонны, которая, как древоточец, подтачивает нашу молодежь.

– Это задача тех многих священников, которые служат в соответствующих учебных заведениях и могут выходить на какой-то личный уровень. Потому что именно в этом случае получается самая открытая и душевная беседа, которая относится к неформальному уровню, в отличие от конференций или каких-то иных публичных мероприятий, что могут свидетельствовать о формальных взаимоотношениях. Чтобы дотронуться до души человека, необходимы именно личные взаимоотношения.

– Расскажите о Вашем опыте, о том, как в храме, в котором Вы служите, Вы общаетесь с родителями, детьми, водите их в Александро-Невскую лавру, рассказываете им о вере. Потому что я видел, что родители, которые приводят к Вам детей на занятия, стоят возле Александро-Невской лавры, ждут своих детей и ловят их, чтобы только они не зашли в храм. Я не прав?

– Бывает по-разному. Но Вы совершенно правы в том, что приход апостола Петра при взаимодействии с Миссионерским отделом Санкт-Петербургской епархии уже около двух лет проводит такие просветительские встречи со школьниками третьих классов. Мы договорились, чтобы соответствующие школьники целого района могли посещать наш епархиальный музей, в котором мы рассказываем какие-то детали жизни, служения и политики Александра Невского. Затем мы рассказываем про новомучеников и какие-то основные исторические вехи XX века. Наш миссионер общается со школьниками 3-го класса. Обычно это от 25 до 35 детей. А затем мы их ведем в Александро-Невскую лавру и там заканчиваем нашу формально экскурсию, но по своей сути это просветительская встреча. И это взаимодействие со школьниками. Делается это для того, чтобы через год они принимали более интенсивное участие в ОПК. С преподавателями Невского района также проводятся регулярные встречи. Наш Миссионерский отдел отдельно проводит (по силам и возможностям) встречи с педагогами; обычно это школьные педагоги, преподающие в школах.

Мне кажется, пример, о котором Вы сказали, больше подходит для институтов, вузов. С этими людьми как раз взаимодействие затруднено в том смысле, что каждый институт или университет представляет собой закрытый кампус, очень сложно проникнуть в эту среду. Поэтому большой удачей мы считаем взаимодействие с деканами и педагогами вузов Санкт-Петербурга, с которыми у нас уже есть взаимоотношения.

Конечно, во многом еще действует советская закваска, когда единственной научной картиной мира считалась атеистическая. Эта мантра как матрица легла в души людей, они ее постоянно воспроизводят, хотя уже поколение поменялось и вроде бы это уже не советские, а российские ученые…

– Вопрос телезрителя Евгения из Белгорода: «Как известно, Бог – Создатель Вселенной. Представьте, какие масштабы! Мне кажется, является ошибкой, когда в современном мире низводят Бога до уровня каких-то бытовых разборок с людьми».

– Интересное мнение.

– То, о чем сейчас было сказано, по сути, образ того, когда мы хорошо организовываем оборону. Например, мы говорим, что лучше знаем, у нас все подкреплено святыми отцами, Священным Писанием и так далее, поэтому объяснять мы ничего не будем и не обязаны. Вот такая позиция. Но эта позиция оборонительная, она хороша, когда мы строим крепость, чтобы находиться внутри ее и уберечь людей в безопасности. Но если мы не производим какой-то креативной богословской мысли, не думаем о том, как выходить во внешний мир, то эта крепость похожа на крепость без ворот и внутри все может подвергаться закисанию.

Это должна быть крепость, в которой есть ворота и двери, через них должны выходить специальные группы для того, чтобы донести до других Евангельскую весть. Миссионерство является важным свойством природы Церкви; по крайней мере, так говорит православное богословие, и так говорит Христос. Он отправляет учеников на проповедь. Он мог бы сказать: мол, сидите, братья мои, в хижине, молитесь, ждите, когда к вам все придут. Позиция нам понятная, близкая; большинство верующих ее разделяет, потому что это безопасно и комфортно, когда мы находимся среди знакомых, уважаемых и любимых нами людей. Но Христос заставляет действовать дискомфортно в этом смысле: нужно выходить на территории, где нас не ждут, где, возможно, побьют камнями, распнут, не примут, осмеют.

– Что говорю вам в темноте, говорите при свете; и что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях (Мф. 10, 27).

– Сказано: не мечите бисер перед свиньями. То есть нужно знать, в какой аудитории, в какое время, под каким соусом преподнести ту или иную вещь. Но ни в коем случае нельзя замыкаться на себе, иначе мы начинаем превращаться в какое-то закрытое сообщество наподобие сектантского. Для Церкви это является губительным.

– Вернусь к теме о секуляризме. В учебниках по истории, религиоведению, истории Церкви говорится, что примерно в XVII веке секуляризм стал вмешиваться в общественную жизнь так мощно, что Церковь стала восприниматься не как основа духовной жизни, а как мешающая основной идее жизни «наслаждайся». Почему это произошло? Более того, это происходит и сейчас. Если мы посмотрим на происходящее в Европе, да и у нас в стране, то, наверное, придем к мысли, что мы совсем расслабились, перестали нести слово Божие. Принцип наслаждаться уже, как Молох, съел своих детей.

– Всегда перед Церковью оказывается какой-то оппонент, если можно так выразиться. В каком-то случае это языческое общество или язычество в целом; это могут быть расколы или ереси. Где-то формально христиане и крещеные люди, но увлечены только мирскими делами. Этот процент, конечно, варьируется, но он остается в том же самом показателе и характере, о чем мы говорили в начале передачи.

С одной стороны, Церковь обращает свою проповедь ко всем. С другой стороны, Христос говорит апостолам: «Не бойся, малое стадо. Я с вами до скончания века». Еще говорит: где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф. 18, 20). То есть это обращение к тем праведникам, к тем людям, которые стяжали Духа Святого. Это те, что являются в какой-то степени лучшими христианами среди нас и олицетворяют собой Христа, благодаря Которому этот мир продолжает существовать.

– Когда я общался с неопротестантами, они все время говорили: поверил в Бога – уже спасен; теперь можешь расслабиться, потому что ты принял Христа, покаялся. Всё. Почему у нас не так? Принял Христа – и можно больше не напрягаться.

– Иногда слова тоже имеют значение. Когда они говорят, что ты уже спасен, имеют в виду: если продолжишь ходить в эту организацию, если будешь делать то-то и то-то, ты спасен.

– Нет, ты спасен просто, что называется, по благодати. А дальше просто приходишь, машешь флагами – и все замечательно.

– Но все-таки человек должен оставаться в этой организации, которая об этом сказала. Это очень важный момент. Часто бывают такие уловки чисто речевого характера. Ты спасен, но это не значит, что должен сидеть в воскресный день дома, есть чипсы и пить пиво. Ты должен обязательно прийти в собрание, на богослужение, как они это называют. Должен быть приверженцем конкретного собрания. Это одна из форм вовлечения: мол, только здесь спасенные, а за окном – в аду горящие. Это сектантское отделение: дескать, в этой комнате собравшиеся являют чистоту вероучения, чистоту жизни и уже спасенные, уже находящиеся в Божьих кущах, а остальные – как зомби путешествуют, того не осознавая.

– Вопрос телезрительницы Юлии из Москвы: «Говорят, что все самое важное происходит в невидимом духовном мире, а все внешнее, что мы видим, – это только отражение симптомов. Правильно ли я понимаю, что христианин вообще не должен переживать о том, что происходит в мире? Потому что любые проблемы можно решить, если каждый человек начнет жить по совести и займется духовной жизнью. Например, если я не буду переживать, а просто буду молиться, очищать свою душу, можно ли надеяться, что это поспособствует тому, что действительно в мире что-то будет меняться? Но не только я так буду делать, а все мы, православные христиане».

– Здесь, мне кажется, есть некоторое противоречие: или мы переживаем за то, что происходит в мире, или не переживаем, погружаемся в собственную духовную жизнь, отключаемся от Интернета, новостей, Telegram-каналов...

– Я знаю очень много таких людей.

– Это тоже выбор, и в христианстве он возможен. Самая высокая форма – монашеская жизнь, то есть абсолютно асоциальное христианское доброделание, когда христианин выключается изо всех перипетий и суеты, занимается собственной душой, духовным деланием. Если же человек остается в городской церковной общине, не подвизается в подвиге монашеском, он неизбежно вовлечен в социум.

Конечно, сейчас стало очень много информационных рупоров. Когда их уже сотни, практически невозможно понять, какой говорит правду, чтобы, основываясь на этой правде, молиться соответствующим образом. Поэтому мы должны, во-первых, доверять определенным церковным авторитетам (священноиерархам); во-вторых, понимать, что мы ограничены в средствах. То есть мы не можем глобально ничего сделать в нашем мире. Но мы можем около нашего подъезда поднять окурок и бросить его в мусорный бак. Можем поднять бомжа, вызвать для него скорую помощь или накормить, если он нуждается в еде. Мы можем помочь конкретному ближнему своему, зная, что он в нужде находится. А повлиять на спутники в космосе или другие процессы мы не можем. Определенным образом некоторые люди в обществе могут влиять на что-то глобальное, но они и так это делают без нашего совета очень хорошо.

Поэтому, с одной стороны, наша вовлеченность в этот мир является фактом неизбежным. Но, с другой стороны, мы не можем контролировать то, что от нас практически не зависит. Можно творить добро в тех рамках, в которых можешь, и жить церковной христианской жизнью. Этот баланс человек может нащупать только сам в каждом отдельном случае, потому что очень многое зависит от возраста, пола, места, где человек живет, образования или профессии. Поэтому рекомендую обратиться к своему священнику, духовнику, чтобы он дал наставление.

– Следующий вопрос, который я хотел бы задать, касается бытового атеизма. Меня эта фраза очень задела. Потому что именно в быту больше всего проявляется тот внутренний человек, о котором я, как верующий, скорблю. Бывают такие откровения, когда понимаешь, что ты просто скотина. И возникает вопрос. С одной стороны, Церковь – Тело Христово, мы все – члены Церкви, члены Самого Христа. У нас есть доверие Богу, вера как исповедование нашей убежденности в спасении. Все прекрасно, здорово. И вдруг проявляется внутри тот человек, о котором я сильно скорблю. Каким образом все это вмещается в одном человеке? Нет ли здесь опасности превратить нашу Церковь и веру в некую пародию на вероисповедание и Церковь Божию?

– Может такое быть, с одной стороны. С другой стороны, об этом состоянии говорил апостол Павел: доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю (Рим. 7, 19). И у разных святых отцов мы находим ту же самую идею, что в человеке одновременно присутствуют и ветхозаветный человек, и новозаветный; и в какой-то степени они сопутствуют друг другу до конца нашей жизни. Такова человеческая природа. Другое дело, что берет верх, что является ориентиром в жизни. Человек может увлечься и соотносить себя только с ветхим человеком или может направить свой взор в вечность, к Богу.

Церковный человек, христианин наиболее остро чувствует расщепление, которое существует в душе. Светский человек, не имеющий отношения к Церкви и духовной жизни, чувствует это на уровне какой-то шизофрении. Сейчас я говорю бытовым языком. То есть человек одновременно говорит о справедливости, высоких материях, у него присутствуют какие-то идеалистические представления о мире, обществе, но при этом для него нормой является воровство или что-то в этом роде. То есть он спокойно находится в этих двух состояниях. Но когда он начинает воцерковляться, тогда начинает в этом каяться.

То есть именно религиозный, верующий человек чувствует этот душевный разлом, который приносит определенную скорбь. Но, к великому сожалению, этот разлом присутствует до конца дней; мы знаем это из жизни святых, которые говорят о том, что каялись, каялись, но, умирая, видели только грехи перед собой. Так говорит Антоний Великий, например.

– У меня к Вам вопрос как к руководителю Миссионерского отдела. Многократно бывал на Ваших встречах и видел, как молодые люди загораются желанием рассказывать о христианстве. Это замечательно. Но вчера я был в одном пансионате, где находятся совсем пожилые люди, практически все в стадии деменции. Я с ними общался и заметил, что у них радостные глаза. Они, как дети, радуются, что кто-то пришел к ним. Вот этим людям, которые уже в состоянии деменции, тоже нужно рассказывать о Христе. А как это делать? Это же тоже Церковь, и это вопрос веры в современном мире. Есть разные люди: молодые, пожилые и те, которые находятся в состоянии деменции. Как им говорить о Христе?

– Священники, пастыри, которые служат в этих домовых храмах, стараются находить общий язык с каждым, они знают эту специфику. То есть это пастырская работа. С другой стороны, у нас в Миссионерском отделе один из видов служения – благовестие в больнице, когда мы с помощью наших экспертов учим людей из приходов общаться с людьми, находящимися в трудной ситуации. В данном случае это послеоперационные больные, но это могут быть в том числе и люди с деменцией, которые имеют соответствующие нюансы восприятия. Благовестник должен ощущать, видеть особый формат, что он может этому человеку сказать или сделать, чтобы тот стал христианином. Это может быть что-то небольшое, не столь глобальное. Понятно, что такие люди не могут усвоить догматики, но они могут полюбить Христа и узнать о Нем из соответствующих форм взаимоотношений. Этому наши благовестники учатся. Перед каждой аудиторией – свой, особенный язык проповеди. И, конечно же, отдельный язык, когда люди находятся в каких-то психических или физиологических ограничениях.

– Не могу не задать один из главных вопросов, который сейчас больше всего волнует, в том числе меня. Мы живем в таком обществе (я имею в виду не только Россию), когда вера христианская подвергается такой обструкции, что просто до слез доходит. Может быть, я не прав. И буду рад, что не прав. Церковь и вера в нашем сегодняшнем мире в большей степени противостоят врагу рода человеческого или это было всегда одинаково и так будет до Второго Пришествия Христа?

– Я думаю, то и другое одновременно: так было и так будет. Но нынешний век отличается тем, что человеку стало сложнее прийти к Богу, потому что Бог стал человеку в каком-то смысле ненужным. Наука объясняет нам процессы, происходящие с климатом, как вращается планета, как летают космические корабли по просторам космоса. С помощью науки мы творим медицинские чудеса. Компьютеры, Интернет, искусственный интеллект... То есть, с одной стороны, Бог становится ненужным, как Он был нужен еще сто лет назад, когда на Него возлагали надежды, что Он уврачевывает, учит, образовывает, является очень важным благословением в жизни. Сейчас Бог приходит в жизнь тогда, когда человек чувствует пустоту и бессмысленность своей жизни, чувствует расщепление своей личности и хочет ее цельности. Сейчас тот, кто приходит к Богу, отличается особой качественностью, я считаю, лишенной в том числе магического мышления.

Ведущий Глеб Ильинский

Записали Таисия Зыкова и Нина Кирсанова