Аудио |
|
Скачать .mp3 |
– Тема программы – «Крещение и смерть». Обычно крещение связано у нас с рождением человека, мы крестим младенцев. Смерть – неминуемая кульминация нашей жизни, что-то страшное, особенное, таинственное, для кого-то непонятное. Мы по-разному к этому относимся. Сегодня мы ответим на вопросы, развеем сомнения и объясним, зачем нужны крещение, отпевание и так далее. Можно начать с цитаты евангелиста Марка: Кто будет веровать и креститься, спасен будет, а кто не будет веровать, осужден будет. То есть крещение для нас всех обязательно, так?
– Абсолютно точно. Из этой цитаты мы видим, что не только крещение. Самое главное – еще и веровать при этом. Довольно часто случается такой парадокс, что вера понимается несколько абстрактно. Это теоретические вещи, которые могут не касаться жизни человека никаким образом. Но есть традиция креститься, крестить детей, то есть приобщаться церковной действительности, но подчас это происходит из традиционных верований, установок. Человек может не иметь личной веры как верности Христу, желания с Ним соединиться, быть всегда с Богом, жить по Евангелию. Думаю, Марк имеет в виду, что даже если ты крестишься, но без веры, это тоже становится, по сути, грехом.
– Это может быть хула на Духа Святого?
– Мне кажется, да, потому что в Церкви ничего не действует механически и все объемлется верой. Мы можем сказать, например, что крестим детей, но они веры не имеют, потому что у них нет разумения того, что происходит. Но мы крестим их по вере родителей. Они-то уж точно могут веру иметь. Очень важно понимать, что и Марк, и вообще все Евангелие делают акцент на том, чтобы человек ответственно подходил к тому, что делает.
– Часто нас осуждают, что мы крестим младенцев, нарушая какие-то их права, волю; мол, они вырастут и выберут веру. Почему мы крестим младенцев?
– Бывает и такое, что мы крестим младенцев, а родители потом сами честно признаются: вырастет и сам выберет веру. То есть они вроде хотят крестить, но, с другой стороны, говорят, что свобода воли неприкосновенна и они не смеют его «насиловать». Но мы должны понимать, что само крещение объемлется верой, и мы уповаем, что Господь по любви взрослых людей может созидать и спасать других людей. Помните, в Евангелии есть замечательный эпизод, когда четверо друзей принесли на носилках своего парализованного друга. Они столкнулись с препятствием: Христа теснит толпа, они не могут пройти. Они могли бы остановиться и сказать: Господи, мы сделали все, что могли; друг, прости, дальше мы не можем ничего сделать. Но они разбирают черепицу, спускают друга ко Христу, и Христос по их вере, их желанию, их любви исцеляет этого человека.
Нам важно помнить, что в Деяниях апостольских есть примеры, когда крестился весь дом. Весь дом – это абсолютно точно все живущие в нем, не исключая детей. И дальнейшая святоотеческая традиция в лице передовых ее представителей говорит нам о том, что дети тоже должны быть сопричастны этой благодати, они тоже спасаются. Пусть они разумно эту веру не приемлют, мы же не отказываем в том, что благодать действует в больных людях. Мы точно говорим, что им тоже нужны таинства, они на своем уровне живут своей жизнью. Даже святитель Феофан Затворник говорил, что больные люди могут жить такой же благодатной жизнью, как и здоровые, просто нам этого не видно. Нам кажется, что человек душой болен, но внутри у него происходит христианская жизнь, христианская деятельность, полностью соединяющая его со Христом.
– Вопрос телезрителя: «Есть поверье, что когда человека крестят, то ему добавляется ангел-хранитель, то есть без крещения нет такого ангела. Поэтому когда даже неверующие родители приносят ребенка крестить, они хотят, чтобы у него был ангел-хранитель, который будет его хотя бы в чем-то оберегать, следить за его поступками».
– Совершенно верно, это один из наиболее часто встречающихся мотивов для крещения детей. Во-первых, святоотеческая традиция не совсем единомысленна в этом вопросе: часть святых отцов говорят, что ангел-хранитель дается при рождении ребенка. Человек приходит в мир – и Господь сразу ему дает хранителя. Во-вторых, ангел-хранитель не есть какая-то механическая сила, не гарант автоматического спасения. Иногда мне кажется, что люди воспринимают его как некоего супергероя, который ходит и отпугивает демонов, разбивает вражеские полки, а человек автоматически идет в Царство Божие без каких-либо усилий со своей стороны.
– Было бы неплохо.
– Да, но Господь дает крещение как некий залог, как некую задачу перед христианином. Ангел-хранитель – это, безусловно, свободное, разумное существо, которое будет делать все от него зависящее, чтобы человек спасся, но он не сможет жить за человека. Буквально я себе представляю это так: ангел-хранитель будет прилагать все усилия, но потом может Богу засвидетельствовать, что человек сам не хочет спасаться. То есть человеческая воля становится краеугольным камнем того, чтобы крещение дало какие-то плоды.
– Я знаю, что Вы на приходе проводили беседы перед крещением. Уже почти год Вы священник. Понятно, что первые годы священства, как говорят Ваши братья, особенные, это особая ревность, благодать. Есть и какие-то искушения, грубо говоря, при работе с людьми, перед таинствами. Иногда получаются несуразности и встречается безграмотность наших людей. Может быть, через примеры, которые Вы встречали в Вашей практике, Вы могли бы объяснить некоторые заблуждения? Как правильно относиться к этому таинству людям, которые в церковь не ходят?
– В первую очередь абсолютно точно нужно подходить ко всему осмысленно. Церковь – это территория смысла, и все, что делаешь в Церкви и вообще в жизни, нужно делать со смыслом. Во-вторых, нужно этот смысл соотносить с тем, что Церковь предлагает. Часто я сталкивался с такими примерами, когда человек приходит в Церковь со своим опытом (он у всех индивидуальный), со своими воззрениями, своим отношением к таинству Крещения и имплицитно требует чего-то у Бога, хочет чего-то от Него. Поэтому я всегда спрашиваю: чего вы хотите от крещения, что произойдет такого в крещении, что потом позволит вам зажить по-другому? К сожалению, чаще всего я слышу полуцерковные или даже языческие требования к крещению или к Богу: такие, как здоровье, благополучие, чтобы бизнес хорошо шел, чтобы темная полоса в жизни закончилась, чтобы просто было спокойствие. То есть все то, что Господь на самом деле даст, но не без личных отношений с Самим Христом.
Это парадокс, потому что когда спрашиваешь у людей, которые хотят вступить в брак, что они ищут, они скажут: я хочу жить с этим человеком, хочу связать с ним свою жизнь, любить его, служить ему, быть с ним и в горе, и в радости. Но когда дело касается таинства Крещения, чаще всего действует такой закон: я хочу чего-то от Христа, но не хочу с Ним быть. Этот парадокс, наверное, самая большая трагедия нашего отношения к крещению. Оно остается магическим, несмотря на то что на протяжении тридцати лет открыты храмы. Все равно остается впечатление, что люди в Церкви ищут то, что можно урвать, взять, и при этом никак не менять свою жизнь.
Моя практика не очень долгая, я два с половиной года веду эти беседы, причем в индивидуальном порядке, потому что каждый человек приходит со своими воззрениями и отношением к происходящему, и каждый раз мне нужно вникать в ситуацию этого человека. Моя задача – объяснить ему, насколько его смыслы и чаяния могут осуществиться в Церкви. Чаще всего, к сожалению, человек даже не хочет менять что-то в своей жизни. Он думает, что крещение механическим путем само изменит его жизнь, без его участия. Доходит до трагикомических ситуаций, когда люди крестятся, крестят ребенка, а крестного выбирают другой религии.
– Или вообще неверующего.
– Такой случай тоже был. Когда я задал вопрос, какой в этом смысл, человек ответил: меня же друг позвал, что я его буду обижать… Это очень важная проблема: мы боимся обидеть людей, поставить их перед фактом, что у нас есть свой взгляд на происходящее, но при этом не боимся вступить в отношения с Богом, которые не имеют под собой основания. Я что-то говорю Богу, произношу страшные слова, клянусь Ему в верности, приношу обеты доброй совести. Мы говорим: «Господи, мы кладем на алтарь свою жизнь, жизнь наших крестных, чтобы наши жизни стали фундаментом крещения этого ребенка. Мы приносим Тебе обеты, свою веру, свое намерение, что будем из этого человека созидать христианина». Созидать атмосферой, своей помощью, своей жизнью в первую очередь.
Здесь тоже очень большие проблемы. Родители и крестные родители видят себя некими зрителями этого таинства. Священник что-то делает, ребенок, безусловно, воспринимает, а родители остаются в стороне, смотрят как бы из зазеркалья. Моя задача – объяснить, что они прямые соучастники этого процесса, они за него приносят крещальные обеты, они берут на поруки этого ребенка…
– Можно же отказать в крещении, вообще это реально?
– Безусловно. Мне кажется, что лучше даже отказать и поставить больше задач перед человеком, чтобы он ощутил, что в Церкви действуют другие законы, нежели в миру.
– Это очень сложно. Он же может пойти в другой храм, и там не будут задавать эти вопросы, такое бывает.
– Да, с этим мы сталкиваемся повседневно и повсеместно.
– Как здесь правильно подойти, чтобы человек потом пришел в Церковь, и пришел именно к вам, осмыслив это? Мне кажется, это тонкая игра с человеком на уровне психологии, понимания проблемы, доверия.
– Недавно у меня была пятичасовая беседа с одним молодым человеком. Я готов хоть сутки говорить. Я сохраняю контакты всех, с кем беседую, скидываю им литературу, пытаюсь объяснить смысл, приглашаю к участию в таинствах. Но самое главное для меня – показать, что я заинтересован в том, чтобы после крещения христианская жизнь не оборвалась. К сожалению, так и происходит. Человек стал крестным (даже несколько раз), а свои функции и обязанности он никак не мыслит, кроме того, чтобы дарить подарки и, как говорят люди, взять на себя ответственность, если что-то случится с родителями. Ну хорошо, а если родители не умрут и подарки будут не нужны, что вы будете делать? И тут наступает ступор. Человеку приходится объяснять, что он полноценный участник таинства, становится свидетелем, что крестник будет жить по-христиански, то есть буквально он за него отвечает. Крестный берет на себя ответственность, мужество и дерзновение дать обещание Господу.
Конечно, я стараюсь объяснить человеку, что нужно учить своей жизнью. Дети чувствуют атмосферу твоей жизни. Даже если ты будешь с них что-то спрашивать, их к чему-то приучать и направлять, но если сам будешь в стороне?.. Вот детишек причащают. Причастили, а я всегда спрашиваю: «А вы?» У взрослых сразу масса отговорок. Вы можете отговариваться очень долго, но они-то чувствуют это. Они понимают, что можно этого избежать.
С крещением получается трагичная ситуация, потому что взрослые не оказываются готовы к этому. Моя задача – сказать: давайте потерпим чуть-чуть, давайте вы останетесь в Церкви, поучаствуете в таинствах, прочитаете Священное Писание. Это тоже сюрреализм: люди не читают Священное Писание. Крестные не читают Священное Писание, не знают, что происходит в Церкви, не участвуют в таинствах, но при этом дерзают откликаться добрым намерением на предложение стать крестным, при этом не имея опыта и даже желания приобрести этот опыт.
– В традиции принято, что крестный должен быть у мальчика мужского пола, у девочки женского. А зачем крестный в семью, где оба родителя верующие?
– Традиция эта появилась тогда, когда Церковь была гонима. Думаю, это не в последнюю очередь из-за того, что нужно было некое подспорье для родителей, чтобы не только они вдвоем это делали. Представляете себе ситуацию, когда ребенок дорос до подросткового возраста, у него ломка авторитетов, потеря церковного мировоззрения, а на первый план выдвигаются другие ценности. Очень важно крестным не оказаться где-то на пороге, а войти в жизнь этого подростка. Сказать, что не только его родители пытаются жить по-церковному, но жить по-церковному – это всегда плыть против течения, всегда становиться белой вороной в каком-то обществе. Каждый раз это накладывает конкретные обязательства на крестного, и крестный становится вторым родителем. Но не без самих родителей.
Конечно, если в окружении нет церковных людей, участвующих в таинствах; друзей, которые могут стать крестными, мы можем крестить без крестных, это допускается. Мы не должны никогда профанировать то, что происходит. Если человек не верит, мы не можем сделать его верующим по мановению палочки. Такое тоже часто бывает: «Батюшка, у нас через неделю крещение, нам нужно поговорить». Приходится объяснять, что разговор, может быть, не поможет, он может стать предлогом к дальнейшей жизни. Мы можем поговорить, что-то осмыслить, но дальнейшие действия полностью в вашей власти.
Отвечая на Ваш вопрос, я должен сказать, что крестные не могут заменить родителей. Они должны стать соработниками родителям, и родители никогда не должны себя мыслить внешними людьми к процессу воцерковления. Часто происходит, что родители надеются на крестных (они же на себя взяли эту ответственность), крестные очень правильно надеются на родителей. Двадцать четыре часа в сутки ребенок с родителями, он видит (или не видит) как они молятся, чувствует, как они живут, знает все их отношения, впитывает в себя эту атмосферу. Конечно, крещение должно происходить только у верующих людей, в идеале только верующие люди могут это сказать (верующие в прямом смысле, участвующие в церковных таинствах, знающие Христа, знающие, что от них требуется). Они не только берут на себя ответственность, но и приглашают еще нескольких людей, которым они доверяют, чтобы те тоже стали соучастниками этого действа.
– Часто крещение приобретает чуть ли не форму свадьбы, когда приглашается много людей, а после крещения обязательно банкет. К сожалению, у нас больше обрядовая сторона во всем этом. И всем отказать практически нереально, возможен большой конфликт.
Итак, что нужно знать крестному? Возьмем среднестатистическую семью, которая периодически заходит в храм свечку поставить, в лучшем случае что-то знают о православной вере и вроде относят себя к сочувствующим.
– Я вспомнил один пример. Я долго разговаривал с одной семьей, и отец этой семьи сказал: «Батюшка, а какие проблемы? Я никого не убиваю и купаюсь в проруби на Крещение, что мне мешает?» Хочется сказать: да ничего не мешает, кроме того что вы не имеете намерения развивать эту зачаточную церковность.
В первую очередь нужна вера и покаяние. Из Священного Писания мы знаем, что именно вера и покаяние становятся фундаментом этого. Вера – как активное делание, не просто вера в душе, как часто люди говорят, а именно вера, сопряженная с делами. И покаяние – не просто раскаяние: вот я так жил, сейчас покаюсь. Это тоже у нас превращается во флешмоб («батюшка, я причастился и исповедовался впервые за тридцать лет»). Сразу хочется задать вопрос: «А в следующий раз когда придете? Когда будете крестным или когда кого-нибудь отпевать будем?» Конечно, стоит поговорить о том, есть ли у человека намерение, подтвержденное делами. Покаяться – это значит переменить образ жизни. Несмотря на то что Вы сказали о других храмах и о том, что человека легко спугнуть, чаще всего человек начинает задумываться после такого разговора, потому что он привык жить мирской жизнью, когда обо всем можно договориться.
– А умный человек подумает.
– Причем мы же действуем не из вредности и не из желания уменьшить количество крещений, а из того, что Христос Сам говорит: «Идите и научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа». Он говорит апостолам: в первую очередь вы должны научить человека, чтобы он дальше мог соблюдать все, что Я вам заповедовал. Нужно вложить в человека осмысленное восприятие таинства, сказать ему: «Сейчас мы с тобой беседуем, ты вступишь в эти отношения, в это таинство, а дальше должен сам что-то делать». Будет сложно, реально сложно. Таинство не лишено наград. Господь приходит, Он все освящает, Он будет все делать, но ты тоже должен работать. Тогда человек осознает, что здесь не действуют законы мирской жизни. Здесь без него это, как Вы сказали, пиршество, этот обряд не состоится. Таинство не действует механически. Хорошо бы нам жить так, что таинство само себя созидать будет, но Господь дает ребенку благодать, как семя, а потом говорит: вы должны его растить, в него вкладываться, должны корпеть, трудиться.
– Вопрос телезрителя: «Если человек всю жизнь веровал в душе, свечки ставил, тридцать лет не причащался, был некрещеным, что его ожидает после смерти? Второй вопрос: у моих знакомых дочь решила пойти в протестантскую веру, будучи крещенной в христианской вере. Поздравлять ли ее с нашими христианскими праздниками?»
– Протестантские деноминации очень разные. Когда мы о протестантах говорим как об однородной деноминации, мы ошибаемся, потому что там все очень по-разному происходит. Если человек ушел в протестантскую деноминацию, это в первую очередь ошибка каждого из тех, кто был рядом, кто отвечал за крещение этой девушки, кто не смог в какой-то момент привести ее к Богу. Нужно у нее самой узнать, как ее поздравлять. Здесь не нужно ломать ее волю, хаять ее и говорить, что она изменится. Мы знаем множество ситуаций, когда человек возвращался в православную веру, причем возвращался даже не из протестантских деноминаций, а из сект, даже из сатанизма. Никогда не нужно терять надежду и веру, нужно спросить, как у них все там происходит, почему она ушла. То есть задать вопросы, которые ей и нам помогут осознать, почему это произошло.
А по поводу людей, которые всю жизнь ходили в храм, но не участвовали в таинствах, нам нужно со своей стороны почувствовать ответственность. Конечно, нам хочется всегда быть удобными, не хочется рушить чужой мир, вторгаться в пространство чужой воли. Но каждый раз мы должны понимать, что если мы промолчим, не возьмем на себя ответственность, не расскажем пришедшему в храм человеку о том, что здесь главное, а что второстепенное, и тем самым позволим ему думать, что Церковь ограничивается только поставлением свечей, написанием записок и обрядами вроде освящения куличей, яиц, машин, квартир, то мы сами ему путь ко Христу преграждаем. Мы не даем ему идти дальше.
Наша задача – в первую очередь осознать свою ответственность. Человеку всегда нужно говорить, что свечи – это предлог к диалогу, что записки мы пишем не для того, чтобы напрячь батюшек, чтобы они за нас всю работу сделали, а сами будем сидеть дома... Я думаю, судьба таких людей не будет лишена всяческой любви Божией. Господь о каждом из нас печется и заботится. В конкретном случае мы не знаем, спасется человек или нет, но Господь довольно точно говорит, что нужно для спасения: крещение и участие в таинствах, жизнь по Евангелию, стремление всей жизни человека ко Христу. Конечно, шансы на спасение здесь уменьшаются в связи с тем, что мы живем в свободной стране, религия является свободной. Мы все можем пойти в храм, взять в руки Евангелие, можем узнать что-то о вере через каналы, через священников, через свой ум. Ничего мы не лишены, никаких средств для спасения. Другое дело, что если мы ими не пользовались, с нас спрос гораздо больше будет как с крещеных людей, нежели чем с людей, которые ко Христу не имели отношения.
– Еще один важный вопрос: очень дорого крестить. Вопрос денег в храме касается не только крещения, но и других таинств. Что можем ответить на это?
– В каждом храме по-разному подходят к этому вопросу. Но абсолютно точно могу сказать, что ни в одном храме не откажут, если человеку нечем платить или ему не хватает. Никто его не развернет. Конечно, бывают из ряда вон выходящие случаи.
– Вот в этом случае как раз нужно идти в другой храм.
– Абсолютно точно. Причем пришедшему человеку, если он адекватно понимает всю церковную ситуацию, нужно вступить в диалог, спросить, почему это происходит, знает ли об этом правящий архиерей, кто решил, что таинства у нас продаются. Мы должны понимать, что это, с одной стороны, церковное пожертвование, от слова «жертва», когда я это делаю добровольно. Но когда меня принуждают, здесь встает очень много важных вопросов. Господь в Евангелии Сам говорит: даром получили, даром отдавать должны. Такие проблемы есть. Но человеку нужно брать на себя ответственность, узнавать, почему так, а нам, священнослужителям, не превращать это в торжище.
– Вопрос о поминовении. Человек крестился, но отпал от веры, или ушел в какую-то секту, или сочувствует вере, но не участвует в таинствах. Иногда бабушки за ящиком отказывают в принятии записок за них. Давайте растолкуем этот вопрос.
– За крещеного и миропомазанного человека мы можем молиться и подавать за него записки. Человек полностью в Церкви, он уже внутри церковной ситуации. Бывает, человек отпал, не реализовал этот свой талант…
– …стал атеистом, например.
– Да, к сожалению, в большинстве случаев так и происходит. Когда отпеваешь человека, чаще всего отпеваешь анонима (не в уничижительном смысле, просто ты его не знаешь), не относящегося ни к тебе, ни к общине никоим образом. Но если мы взглянем на последование отпевания, приводящееся в Требнике, то с удивлением обнаружим, что речь всегда идет о церковном человеке. Мы усопшего называем христолюбцем.
– «Упокой, Господи, раба Твоего».
– Да, то есть весь смысл отпевания таков: Господи, человек всю жизнь к Тебе стремился, теперь он к Тебе пойдет, а мы споспешествуем ему своими молитвами.
– «Дадим, братия, умершему последнее целование». Братия – община, все мы рядом.
– Конечно. Как Вы сказали, крещение иногда превращается в гуляния, в радостный обряд, когда приходят родственники, но в изначальном смысле было так, что вся община принимает нового члена. Ребенок рождается в большой церковной семье. Так и здесь: мы отпеваем в конечном счете члена церковной общины. Мы, священники, даже называем усопшего «чадо по духу», духовное чадо. Конечно, большинство из нас, наверное, произносит просто «раба Божьего»... Изначально интенция в том, что человек прямым образом относится и к тому, кто отпевает его, и к общине, которая его провожает, и к тому храму, в котором это происходит. Но чаще все происходит прямо противоположным образом. Мы не знаем, кого отпеваем, не знаем, чем человек руководствовался в своей жизни, не знаем тех, кто пришел.
– А как поминать-то его?
– Поминать можно как угодно. Акт церковного поминовения включает в себя всю деятельность церковной общины и церковного человека. Поминать – в первую очередь делать добрые дела, то есть говорить себе, что от моей молитвы зависит участь этого усопшего. Как в примере с четырьмя друзьями и расслабленным. Я тоже могу для него что-то сделать. В конечном счете проснуться: в тот момент, когда человек умирает, я осознаю вдруг, что я тоже смертен, что я тоже буду лежать в этом гробе... Подавай милостыню. Милостыня святыми отцами всегда обозначается как акт поминовения усопшего. Подавай записки, но в первую очередь сам причащайся Тела и Крови Христовых. Мы должны себе говорить, что акт поминовения – это действие, которое актуальным образом меня соединяет с Тем, к Кому я обращаю свою молитву. Ни в коем случае нельзя думать, что это нечто внешнее, некий магический ритуал. Поставил свечки, заказал записки. Когда я спрашиваю людей, молятся ли они за усопших, они говорят: «Батюшка, все в порядке, мы в тридцати монастырях заказали за них читать Псалтирь».
– Действо все равно будет.
– Действо будет, но ответственность на нас в первую очередь. Эти друзья тоже могли сказать: нам тяжело, помогите, его донесите, а то у нас работа. Но Господь видит, что любим-то мы этого человека, мы с ним были рядом, Господь нам дал заботиться о нем. Священник его не знает, монахи, епископы, игумены его не знают лично. Чем он жил, чем руководствовался? Мы говорим, что церковная молитва действенна, но мы ни в коем случае не должны отрывать себя от нее. Добрые дела, церковное поминовение, покаяние, чтение Псалтири, вхождение в церковные таинства со стороны людей, оставшихся в этой жизни, станут достойным поминовением. В конечном счете мы всегда уповаем на то, что Господь есть любовь, Он будет использовать любые средства для спасения этого человека.
– Даже если человек ушел в другую веру; по сути, предал православие?
– Мы фиксируем это по последнему его изволению. Бывают случаи, человек всю жизнь был мусульманином. Мы ему можем предложить на смертном одре покаяться, принести крещальные обеты, крестить его, как бывает с другими людьми. Например, он был крещеный и вдруг потом ушел из веры. Мы фиксируем некую последнюю точку. Если человек действительно принял это на себя, если высказал свою волю, что его нужно отпевать, он верит в Бога, просит за него молиться, то есть каким-то образом показал свою сопричастность происходящему, это одно дело. Другое дело, когда он не говорил об этом, не просил этого делать, когда он всей своей жизнью зафиксировал движение, обратное от Христа. В этом случае нам нужно глубоко озаботиться тем, что мы будем делать с этим человеком, нужно ли ему это отпевание.
Отпевание – это, во-первых, не таинство, это обряд. Во-вторых, оно не гарантирует, что человек попадает в Царство Божие. Такая проблема есть: люди отпели человека, вытерли пот со лба: ну все, мы сделали свое дело, можно расходиться. Это лишь обряд, которым мы провожаем тело усопшего, молитвенное предстояние. Человек уходит, мы его провожаем, как провожаем кого-то в армию или в далекие края. Мы собираемся, посидели, покушали, помянули... Поминальная трапеза – это именно акт милостыни. Мы должны, по идее, раздавать эту трапезу вообще всем – неимущим, бездомным, нуждающимся. Таким образом мы вспоминаем усопшего, за него делаем добрые дела, мы хотим, чтобы Господь увидел нашу любовь к нему.
Нужно смотреть на конечное состояние усопшего, нужно ли ему отпевание. Поминать мы его можем, если он был крещен, миропомазан; он был членом Церкви и мы его по-церковному всегда можем поминать. А вот с отпеванием уже другая ситуация.
– Давайте поговорим про отпевание и смерть христианина. Мы разделяем тех, кто ушел в Церкви, кто вне Церкви, кто вообще непонятно как. Но люди приходят и просят совершить этот обряд. Давайте расставим точки над «i» в этом вопросе.
– Самое главное, крещение и отпевание – это, так сказать, два полюса, соединяющие церковную и мирскую жизнь человека. Но в конечном счете отпевание и смерть мы должны понимать как некое рождение в вечную жизнь. Смерть не прерывает жизнь, но открывает дверь в другую жизнь. Мы должны понимать, что уходящий человек обязательно с нами встретится. Но он надеется на наши молитвы, ждет от нас поминовения. Причем церковное поминовение – это не односторонний акт. Почему мы, священники, и вообще все церковные люди должны просить участвовать людей в таинствах? Потому что в таинстве Евхаристии соединяется вся Церковь, усопшие члены в том числе, они за нас тоже молятся. Они тоже участвуют в деле нашего спасения. Мы должны это понимать, чтобы нам не было стыдно перед ними, когда мы их увидим.
Главный смысл: мы должны понимать отпевание как обряд, который несет в себе определенный смысл как прощание с церковным человеком. Мы не должны профанировать это, ни в коем случае не должны навязывать свою волю священнику, если он говорит, что в этом случае отпевание не нужно (например, человек просил себя не отпевать, не был церковным человеком), не бояться этого. Мы же не отказываем в поминовении, мы будем молиться и сорок дней, и всю жизнь за этого человека. Но можем не отпевать. Из истории Церкви мы знаем, сколько людей церковных, подчас святых, не отпели (они затонули или их сожгли, в затворе были, где-то умерли, а тело не было обретено).
Есть еще заочное отпевание. Чаще всего, к сожалению, этим тоже манипулируют. «Мы не можем выехать, мы в храм не хотим прийти». Батюшка-то не против, но это же вам нужно в первую очередь. Мы с телом прощаемся именно по-церковному, вы придите и что-то сделайте для человека. У меня был такой случай, когда молодой человек пришел и попросил передать записку (во время коронавируса храм был закрыт). Я говорю: «Мы будем молиться, а Вы молитесь за папу?» – «Нет, а зачем?» Это чувство отсутствия сопричастности тому, что происходит. Отпевание – это то, что батюшка делает.
– Магизм.
– Да, поминовение батюшка совершает, вы за него помолитесь, а я буду где-то в стороне. Но отпевание – действие, сугубо направленное на то, чтобы люди имели возможность проститься с умершим адекватно христианскому пониманию.
– Вопрос телезрительницы: «Если человек всю жизнь не ходил в храм и родственники решили его отпеть, нужно ли это отпевание и для чего?»
– Отчасти я ответил на этот вопрос. Нужно в конкретной ситуации разбираться священнику отдельно. Нужно ли это родственникам? Что они подразумевают под отпеванием?
– Это очень важно.
– Мы можем встретить совершенно разные мотивы отпевания. «Так будет спокойнее, так принято, а я не думал, что можно по-другому». Часто это происходит в крематориях, и это, простите, «на коленке» происходит – нужно отпеть за десять минут. По сути, это профанация. Люди даже не удосужились приехать в храм, не нашли в себе сил, желания; смысла не увидели в этом, им просто нужно выездное отпевание при крематории. Это уже обнаруживает их неверие в то, что происходит; точнее – это обрядоверие, суеверие. Иногда люди просто не могут сами понять, зачем это нужно. Мы идем по инерции в традицию, которая уходит корнями в прошлое и была полностью осмысленной. А сейчас идет обессмысливание всего. Поэтому мы каждый раз должны спрашивать у родственников, был ли это церковный человек, хотел ли он сам, чтобы его отпевали, есть ли смысл в том, что сейчас происходит, и спрашивать об их церковности (как они воспринимают отпевание, что они после этого будут делать, причащаются ли они, исповедуются ли). Это конкретные вопросы, которые и для них могут обнаружить потерянные смыслы. К сожалению, чаще всего священник не удосуживается это делать, у нас тоже это превращается в конвейер.
– Может быть, просто понимает, что здесь стена, пробить ее невозможно, и отпевает людей из икономии, из любви. Им тяжело, не развернешься же и не уйдешь. Разные ситуации бывают.
– Да, здесь всегда нужно поступать исходя из любви. Если мы видим, что люди оплакивают человека, если есть возможность сейчас проповедовать, что жизнь может поменяться. Это очень важный момент, что живой человек может переродиться, когда видит усопшего родственника, друга, любимого. Для него это радикальное происшествие. Человек ушел, что делать дальше, как быть без него, где Бог, я же тоже так умру? Подчас люди умирают внезапно, и человек говорит: я думал, он будет жить долго... Это сенситивный период, когда человек может открыть створки своей души, своего сердца к Богу, сказать: «Господи, я же тоже умру, что мне делать дальше?» Священник должен поймать этот момент и четко уловить, что сейчас эта, как вы сказали, стена постепенно рушится, становится подвижной, можно ее разрушить.
Но иногда бывает, что и не разрушишь. Проповедь говоришь, пытаешься достучаться, все кивают головами, вроде понимают, а потом воронка мирской жизни, этого обессмысливания затягивает. Да, батюшка что-то сказал, может быть, что-то тебе открыл, но никто же так не будет делать, мы так никогда не жили, очень сложно себя перестроить. «А я услышал другие ответы, а мне не говорили никогда об этом, а мне бабушка сказала, что просто нужно отпеть». У меня был случай: разговаривал со взрослым человеком, и на мой вопрос, зачем он крестится, он ответил, что ему так мама сказала, когда умирала.
– Может быть, молитва матери…
– Может быть. Но когда я ему предложил почитать Евангелие, он сказал: «Там все не очень понятно, может быть, Вы мне почитаете?» Я говорю: «Хорошо, я могу почитать, но самое главное, чтобы Вы один на один оказались с этой книгой». А потом он мне задал вопрос: «Батюшка, а можно вообще без всего этого, без этих вопросов и разговоров, просто крестить меня?» Тогда, конечно, становится понятным, что человеку просто нужен сам факт крещения, ему не нужен Бог, не нужна перемена образа жизни, просто нужно креститься – и тогда, может быть, что-то станет лучше.
– Может быть, и станет. Мы говорили в самом начале о здоровье. Например, после пострижения в монахи следующий этап – схима, высочайшее монашеское служение, там даже имя меняется. В традициях Церкви постригают в схиму обычно в крайних случаях, когда человек умирает, это как ангельский образ, как это принято называть. И бывает, человек выздоравливает. То же самое при крещении. Мы не можем отрицать действие благодати Духа Святого, что Промысл Божий есть. Люди верят, что больной ребенок будет здоровым. Что-то же есть, получается?
– Безусловно, есть огромное количество смыслов. Мы говорим, что благодать – это что-то энергийное, что-то неличностное. Точнее – благодать личностная, но мы говорим, что именно Дух Святой сходит на ребенка при миропомазании, Христос становится сопричастным ему в бытии при крещении. Но таинство имеет две стороны: действенность и действительность. Действительность – это то, что Вы сказали. Оно действует, что-то там есть. И здоровье, и благодать, и сила, и энергия – все здесь происходит. А вот действенность этого таинства зависит от того, кто таинство принимает. Иуда причастился Святых Христовых Таин, однако все пошло вспять. Кирилл Иерусалимский в IV веке пишет, что если ребенка крестят, а родители неверующие, то священник окунает ребенка, все физически происходит, а Дух Святой не сходит на ребенка. Феофан Затворник пишет: если человек исповедуется, но не кается, то дело священника спросить, кается он или нет. Он ответит, что кается.
– И соврет.
– Да. Священник говорит «прощаю и разрешаю», рядом стоит Христос и говорит: «А Я не прощаю и не разрешаю».
– Но мы же об этом не узнаем.
– Узнаем по плодам. Апостол Павел пишет: каковы плоды духа? Кротость, смирение, благость, долготерпение, вера и так далее, то есть все то, что тебя соединяет со Христом. Конечно, если следовать Вашей логике, будет лучше, но намного лучше, если человек это осознанно примет. Само крещение не спасает автоматически, спасает лишь жизнь в крещении. Таинство, как я сказал, по свидетельству святых отцов, по свидетельству Евангелия («идите и научите», верой это примите). Человек есть носитель этой благодати, благодати довольно конкретной, которую он может реализовать, а может не реализовать.
У меня был случай, один молодой человек признался в светском разговоре (не на исповеди), что он еще на венчании знал, что будет изменять жене. Таинство состоялось или нет?
– Состоялось.
– Состоялось как физический акт.
– Для невесты может быть по-другому.
– Да, но это нечто карикатурное, уродливое, это деформация смысла. Помните, как в Кане Галилейской Бог приходит воду в вино претворять, а если воды нет? Нечего освящать. Он говорит: «Я готов вам всю жизнь посвятить», но понимает, что у человека нет намерения это воспринять, что он не будет жить так. Господь-то все даст, но вот взять человек этого не может, потому что он не вмещает это в себя, не может объять, потому что нет веры, намерения, покаяния. Конечно, хорошо бы это все сделать, хуже не будет, но таинством мы не можем манипулировать и совершать его потому, что нам так сказали, или потому, что такая традиция. Это то, что нас ставит под ответственность. Бог дал тебе, но Бог с тебя и спросит. Ты крестился – зачем? Ты венчался, покаялся, а зачем?
Один батюшка мне рассказывал. Приходит киллер на исповедь и кается в том, что он убивает людей. Священник ему задает конкретный вопрос: ты готов оставить свое дело? На что тот отвечает: нет, потому что меня тоже убьют, я в ситуации, из которой не выйдешь просто так. Покаяние – либо есть, либо нет. Это перемена, подчас жесткая, образа жизни. По крайней мере, он должен задуматься о том, что Бог его ждет в Царстве Божьем именно в том статусе, который Он ему предлагает, в статусе святого человека.
– У нас замечательная беседа, очень много смыслов. В целом я понимаю, что православие – это не попы и бабушки, которые ничего не соображают. Это религия умных людей, это целая жизненная философия, образ жизни, который требует интеллектуальных свершений в себе. Кажется, это мало кто понимает. Думают, что мы какая-то непонятная, никому не нужная, архаичная организация. Нет, это не так. Православие – это вера думающих. Резюмируем нашу программу.
– Я бы хотел каждому из нас напомнить (священников это тоже касается, и меня напрямую), что все в Церкви делается под нашей ответственностью. Когда священник осуществляет какое-либо таинство или обряд, он всегда надевает поручи. Слово «поручи» означает, что, с одной стороны, Господь тебе поручает что-то делать, с другой стороны, ты поручаешься за то, что делаешь. Господь говорит: что вы связали на земле, будет связано на небесах; что разрешили на земле, будет разрешено на небесах. Господь видит и нас с вами, мирян, тоже священством. Апостол Петр об этом говорит: чтобы мы не снижали планку. Чтобы все было с ответственностью.
Ведущий Сергей Платонов
Записала Маргарита Попова
Православный телеканал «Союз» существует только на ваши пожертвования. Поддержите нас!
Пожертвовать
Этот день в истории. 18 апреля
День ангела. 18 апреля
Церковный календарь 18 апреля. Четверток Великого канона. Преподобная Феодора Солунская (Фессалоникийская)
Евангелие 18 апреля. Иисус сказал ей в ответ: всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять
Читаем Апостол. 18 апреля 2024
Допустимо ли не причащаться, присутствуя на литургии?
— Сейчас допустимо, но в каждом конкретном случает это пастырский вопрос. Нужно понять, почему так происходит. В любом случае причастие должно быть, так или иначе, регулярным, …
Каков смысл тайных молитв, если прихожане их не слышат?
— Тайными молитвы, по всей видимости, стали в эпоху, когда люди стали причащаться очень редко. И поскольку люди полноценно не участвуют в Евхаристии, то духовенство посчитало …
Какой была подготовка к причастию у первых христиан?
— Трудно сказать. Конечно, эта подготовка не заключалась в вычитывании какого-то особого последования и, может быть, в трехдневном посте, как это принято сегодня. Вообще нужно сказать, …
Как полноценная трапеза переродилась в современный ритуал?
— Действительно, мы знаем, что Господь Сам преломлял хлеб и давал Своим ученикам. И первые христиане так же собирались вместе, делали приношения хлеба и вина, которые …
Мы не просим у вас милостыню. Мы ждём осознанной помощи от тех, для кого телеканал «Союз» — друг и наставник.
Цель телекомпании создавать и показывать духовные телепрограммы. Ведь сколько людей пока еще не просвещены Словом Божиим? А вместе мы можем сделать «Союз» жемчужиной среди всех других каналов. Чтобы даже просто переключая кнопки, даже не верующие люди, останавливались на нем и начинали смотреть и слушать: узнавать, что над нами всеми Бог!
Давайте вместе стремиться к этой — даже не мечте, а вполне достижимой цели. С Богом!