Аудио |
|
Скачать .mp3 |
Отец Закхей, я очень рад, что Вы нашли время посетить телеканал «Союз». Мне будет очень интересно задавать Вам вопросы, с Вами очень легко общаться. Я знаю очень много монашествующих, от послушников до епископов, и это большая радость, что сегодня есть возможность узнавать современное монашество и видеть его в развитии. Мы помним 90-е годы, когда увидеть монаха на улице, человека в облачении было чем-то невероятным. Наверное, Вы слышали о том, что существует примета: если встречаешь монаха, то должно случиться что-то очень важное.
В фильме «Попы» говорится, что когда только возникло монашество, это было просто удивительное явление. Сейчас монахов мы видим в лавре, в монастырях, но все равно монах – человек, к которому мы относимся особо. Современное монашество – очень интересная тема. Первый вопрос: чем отличается монашествующий человек от любого верующего мирянина?
– Есть два варианта ответа. Первый – канонический. Мы знаем, что миряне от монахов отличаются тем, что не давали обетов. Обетов, отличающих монахов от мирян, собственно, всего два: безбрачия и нестяжания. Обет послушания Церкви дается каждым мирянином при крещении, и все остальные правила Церкви соблюдаются мирянами в той же степени, что и монахами.
Если брать эти два обета, отличающие монаха от мирянина, то для любого современного человека это подвиг. Поэтому издревле на Руси сложилось отношение к монахам как к людям, которые становятся на путь отречения от чего-то. И становится некой загадкой, как же монахи живут. Один из первых вопросов, который задают монаху миряне, именно о том, как же монахи пребывают в этом воздержании, в этом нестяжании. Но когда становишься монахом, встаешь на этот путь.
Лично я примерно двенадцать лет был послушником, не давая никаких обетов. Я жил, в частности, в Пафнутьев-Боровском монастыре и в нескольких других; первым моим монастырем был Новоспасский. И могу сказать, что благодать хранения этих обетов начинается уже с послушничества. Даже не принося официально обетов перед Богом, человек, вступивший на этот путь, начинает как бы тренировку. Слово «послушник» с греческого переводится как «пробующий», то есть человек пробует себя на этом поприще. Первые подвиги, первые искушения проходят именно в послушничестве.
Принося обеты, монашествующий уже берет на себя ответственность. Так же, как любой воин на тренировках перед настоящей битвой учится наносить и отражать удары, здесь происходит практически то же самое: к постригу послушник подходит с тем, что он стяжал, чему научился в своей жизни до принятия обетов, и с той ответственностью, которую каждый монах берет на себя перед Богом.
– Что же заставляет человека уйти в монастырь? Ведь есть выражение «уйти в монастырь», то есть уйти от мира. Ведь, по сути, каждый православный человек, имея ревность о Боге, старается жить по заповедям, данным Господом. Но все-таки кто-то уходит в монастырь, в послушничество. Простите за дерзкий вопрос, но что Вас заставило уйти в послушничество?
– Я начну с экскурса в историю монашества, будет более понятно, о чем я хочу сказать. Можно привести в пример святого Симеона Столпника. Он в восемь лет был пострижен в монашество; игумен его постриг, видя его ревность о Боге. В его житии описывается одно яркое событие. Когда он был уже пострижен в монашество, он вдруг пропал, исчез. Его искали и в монастыре, и рядом, но никто не мог его найти. Потом кто-то пошел за водой и обнаружил, что он сидит в колодце того монастыря, где подвизался, и плачет. Он не сразу ответил на вопрос, почему плачет, таился, но потом все-таки сказал: «Во гресех роди мя мати моя». Такое глубокое чувство покаяния у ребенка – это, конечно, феномен.
Вообще монашество, как Вы сказали, – это феномен в человеческом обществе, и далеко не все уходят из мира. Но мне ближе понятие «прийти в монастырь», потому что это некий этап жизни, к которому человек приходит со всем своим нажитым жизненным опытом. Монашество – это прямой путь к Богу, это известно. В монашестве созданы специальные условия для того, чтобы человек думал только о Боге. Ведь призвание монашествующих – богомыслие.
Конечно, не каждый мирянин, приходя в монастырь в послушничество, становится послушником. Послушник – это уже первая ступень монашества. Искус начинается с простого трудничества в монастыре, когда работаешь во славу Божию. Многие не проходят и этот искус. Почему? Потому, что первое, что вносит враг в мысли человека, начинающего свой подвиг, это то, что он бесплатно работает на монахов, живущих в монастыре. Это одно из искушений.
– Я хочу в этот момент попросить нашего режиссера показать фрагмент из фильма «Ладан-навигатор», где как раз идет разговор с одним болгарским монахом о трудничестве.
(Фрагмент фильма)
– Интереснейшая традиция. Во-первых, человек в монастыре не получает никакого вознаграждения за свой труд. И правильно говорит монах в фильме, что труд, который не оплачивается, – благодатный. Возникает другой вопрос. В нашей современной жизни мы все вынуждены заботиться о том, чтобы заработать деньги. И труд, который отнимает у нас практически всю жизнь и все время, для кого-то превращается просто в служение деньгам. Кажется, что денег не хватает, трудишься больше и больше. И вот вроде бы и денег достаточно, но начинаешь думать о том, чтобы заработать на будущее. Что делать, чтобы это не превратилось в постоянную заботу о хлебе насущном?
– Вы говорите о деньгах. Именно это слово само по себе символизирует то, чему уделяется внимание. Но ведь деньги – это всего лишь средство для жизни, средство к существованию. Именно к существованию; так и принято говорить. Я, конечно, говорю с высоты человека, который дал обет нестяжания, и мне, может быть, отчасти проще об этом говорить. Но сейчас это действительно стало культом, некоторые даже называют такое поклонение деньгам новым неоязычеством.
Был один яркий пример в моей жизни. Мы плыли на корабле в паломничестве и стояли разговаривали с одним архимандритом. Мимо нас часто проходил немного выпивший человек, видно было, что он хотел что-то сказать. В итоге он набрался смелости, подошел и выпалил, что Бога нет, есть доллар. И отошел. Это было некое исповедание его веры; он должен был сделать это именно перед нами.
Вот такой культ денег, к сожалению, очень сильно развит, люди очень много думают о деньгах. В то время как в Евангелии, к которому мы призваны обращаться, написано, что трудящийся достоин пропитания. И в монашестве это понимаешь лучше всего, потому что если посвящаешь свою жизнь Христу, то трудишься ради Христа. Монах делает любую работу и не думает о том, сколько он заработает. И Господь ему дает. Господь дает именно через пожертвования, которые приносят монашествующим для поддержания их жизни. Это совершенно естественно и в традиции монашества; монахам всегда приносили какую-то корзину с едой, которая принималась в пещеру, либо жертвовали какие-то продукты в большом количестве. Сейчас, например, бывает, что на счет храма вдруг поступают какие-то средства на оплату коммунальных услуг неизвестно откуда.
По правде сказать, средств от свечек и записок, которые принимаются в храме, конечно же, недостаточно для того, чтобы оплачивать все счета, платить налоги, платить зарплату людям, работающим в приходских храмах, монастырях. Большую часть средств составляют пожертвования. Что такое пожертвование? Это деньги от Бога, которые поступают через людей. Это, можно сказать, некий канал, по которому Господь действует через жертвующих людей. И это приобщает этих людей к Христу, к Церкви.
Мы до эфира начали с Вами говорить о том, что в 90-е годы люди стали приходить в Церковь в огромном количестве. Но потом многие ушли, потому что их жизнь в Церкви не стала полной. Когда жизнь в Церкви становится полной? Когда человек исполняет какое-то послушание, даже будучи простым мирянином. Например, Вы, Глеб, работаете на церковном канале, это Ваше послушание, Ваш вклад в жизнь Церкви. Точно так же для людей, которые приносят какие-то пожертвования, – это послушание. Тогда жизнь человека в Церкви становится полной.
– В фильме «Ладан-навигатор» меня поразил один кадр: Вы находитесь в пещере, зажигаете лампадку – и начинается молитва. Все очень просто: лампадка, звездное небо и молитва. Возникает ощущение, что вот уже и благодать, что, кроме этого, ничего и не нужно.
Монашеское государство Афон… Вы там были, наверное, не один раз. Вы общаетесь с людьми, которые там живут. Скажите, есть разница между жизнью на Афоне и жизнью монаха в Санкт-Петербурге, например? Монашеская жизнь везде одинакова? Или Афон – это место, где хочется быть всегда?
– Хочется быть всегда – это, конечно, лирика, потому что на Афоне довольно тяжело. Такое впечатление, как у Вас, может сложиться, когда человек приезжает туда ненадолго. Мне посчастливилось по благословению духовника в 2004 году приехать туда, прожить там почти три года и ощутить на себе ту благодать. Это была некая командировка на Афон для повышения квалификации, как говорится в миру, чтобы что-то ощутить, вкусить и чему-то научиться на Афоне.
Там очень тяжелый климат. Приехав туда как на курорт летом, люди обычно думают: «Чего бы здесь не жить?!» На самом деле это полуостров, который на 60 километров выходит в открытое море, там дуют ветра, особенно на северной стороне. То есть климат довольно тяжелый. Любая гора дает сырость. Есть места, в которых даже соль не сыпется, – такая влажность. В общем-то, климат нельзя назвать бархатным; там суровый морской островной климат.
Многие понимают, что они не могут там жить, и уезжают оттуда именно из-за климата. Другое дело, что для монахов здесь, конечно же, все совершенно по-другому (женщин туда не пускают уже больше тысячи лет). Это мужское сообщество, и братство монахов там, естественно, чувствуется. Действительно, этот мир немножко другой. Почему немножко? Потому, что, в общем-то, страсти у людей те же, грехи те же. И борьба с ними, может быть, там даже обостряется, потому что это передний край. Эти люди, монахи, вызвались лишь на такую борьбу со своими страстями и служение Господу. Внутреннее делание на долгих службах, всенощных бдениях, особенно праздничных, порой по 18 часов, для паломника просто экзотика. А жить там, например, зимой, даже на берегу моря совсем непросто, потому что приходится прыгать в море по пояс, чтобы подтащить лодку, таскать на себе тяжелые рюкзаки, в которых есть все – начиная от провизии и заканчивая необходимой келейной утварью.
Мне посчастливилось жить в месте, где начинал подвизаться Григорий Палама –удивительный святой Церкви. Там его пещера. Я называю ее пещерой «люкс», потому что по сравнению с другими пещерами она огромная. В ней есть место для престола, для служений, есть место для того, чтобы помолиться. В пещере даже есть печка, у которой можно погреться, потому что отопить всю эту пещеру, конечно же, невозможно. В этом же ущелье подвизался Григорий Синаит. Его пещера очень скромная, она находится чуть ниже, и в ней сложно находиться современному человеку.
Наш старец (а старцы на Афоне – это в основном начальники кельи, то есть старшие) пытался жить в пещере Григория Паламы, когда шел ремонт его кельи. Он прожил там неделю и после этого два месяца лежал в больнице в Салониках. То есть для современного человека жить там, можно сказать, невозможно, особенно для человека, родившегося и выросшего в городе. Для него это просто непосильная задача.
Был еще один очень интересный момент. Мы ставили там солнечные батареи, и у нас упали плоскогубцы. Полезли их доставать и увидели маленькую пещеру, в которой лежали желтенькие косточки, по-видимому, святой жизни монаха, который подвизался в этой чуть ли не щели, и в ней он и остался. Причем было очевидно, что ни звери, ни птицы его не тронули. Мы, конечно, достали косточки, омыли, и они и сейчас там хранятся – косточки неизвестного подвижника.
В общем, правильно говорят об Афоне, что никто не видит, кто там подвизается, никто не знает имен подвижников, которые молятся за весь мир, и сравнивают их молитву со звоном колокола – все его слышат, но никто не знает звонаря. Афон – особое место, где научаешься молитве, тишине, богомыслию, к которым призваны монахи.
– Посмотрим небольшой отрывок из фильма об Афоне. В нем есть совершенно уникальной красоты кадры.
(Фрагмент фильма)
– Удивительная красота. Скажите, режиссер, который был с Вами на этих съемках, он же невоцерковленный, обычный светский человек?
– Не очень воцерковленный, скажем так. Нет, он причащается, исповедуется, но дело в том, что у всех своя мера жизни с Богом. Поэтому, конечно, я немножко ревновал, что он не пользовался той благодатью, которой можно было воспользоваться, пребывая на Афоне, то есть попить и такой воды, и другой. И, конечно же, я был рад тому, что из-за меня снимался этот фильм.
– Вы поехали туда, чтобы приготовить ладан, поэтому фильм и называется «Ладан-навигатор». Вы сами выбирали смолу, разные запахи. В фильме есть интересный момент, когда Вы останавливаетесь на дороге и вдыхаете аромат цветов. Когда во время богослужений мы пользуемся ладаном, мы воспринимаем это как обычное дело. Понятно, что ладан имеет какой-то очень приятный запах, но мы говорим и о том, что, может быть, это еще и наша молитва. Насколько для Вас это утверждение верно?
– Я как священник служу обычно без дьякона и сам кажу, мне проще это делать – кадить. Но если у меня есть помощники, я могу сказать им, как правильно положить ладан в кадило, какой ладан можно класть так, а какой по-другому, потому что у меня, слава Богу, уже есть опыт. Но мало кто знает, например, что греческий ладан создан для угля совершенно другой температуры, не такой, какую дает наша береза.
У нас в Софрино и в других мастерских выпускают в основном березовый уголь. Он дает такую температуру, к которой греческий ладан, изготавливающийся холодным способом, как это показано в фильме, не подходит. Максимум, что можно сделать, это положить его рядом, чтобы ладан горел от железа кадила, нагретого этим березовым жаром.
У нас зимой холодно, поэтому Господь дал нам березу. Скажем, в Греции не так холодно, поэтому там используется каштан, другие деревья, и они имеют совершенно другую температуру отдачи. В основном там уголь из виноградной лозы в виде порошка, и он дает очень мягкий жар. В этот порошок бросается кусочек ладана, и отдача идет плавно, постепенно, насыщенно. Почему я это объясняю? Потому, что, Бог даст, кто-нибудь услышит и будет делать все это правильно.
Ладан привозится очень хороший, действительно прекрасного качества, но когда он кладется на эту жаркую березовую таблетку, конечно, получается совершенно другой эффект. Для меня это важнейший момент, поэтому я посвятил этому целую тираду.
– Давайте посмотрим еще один отрывок из фильма, где Вы как раз приготавливаете ладан.
(Фрагмент фильма)
– Совершенно удивительная история.
– Я скучаю по производству ладана. Когда снимался этот фильм, я был дьяконом и у меня была масса времени заниматься этим. Я очень люблю это производство, это рукоделие, но сейчас, к сожалению, заниматься этим у меня нет возможности. Мои друзья в Греции делают ладан по моему рецепту. Им очень понравились те пропорции, которые я подобрал. В общем, сейчас я заказываю ладан у них.
– Подводя итоги нашей передачи, можно сказать, что мы говорили о современном монашестве, о монашестве и современности, но при этом не сказали о том, что монашество сегодня – это такой путь, по которому может пойти не каждый человек. Так ли это?
– Конечно, этот путь не для всех. Даже в Евангелии говорится, что не каждый может ступить на этот путь. Не каждый может стать христианином, в конце концов. Не у каждого есть дар веры, потому что вера – это действительно дар, такой же, как дар жизни. Но не каждому дано жить, ведь даже если человек был задуман, мы знаем, происходят убийства младенцев.
Не каждому дан и дар веры, ведь вера – это дар жизни вечной. Из этой жизни в жизнь вечную переходят только те, у кого есть этот дар. Его можно выпросить, вымолить: «Господи, я не имею дара веры. Дай мне веру в Тебя». Но вот люди верят, хотят посвятить свою жизнь Богу, некоторые живут со Христом, как, в принципе, призван жить любой христианин. Христианство – это же не просто поход в храм для того, чтобы поставить свечку. Мне кажется, что именно на примере монашествующих современные люди могут увидеть некий путеводный свет. Впрочем, они могли это видеть всегда.
Как говорили святые отцы, свет мирянам – монахи, а свет монахам – ангелы. Хотя иногда мы даже среди монахов видим недостойные примеры, и мы знаем, что СМИ сейчас очень любят муссировать эту тему. Но далеко не все монахи так себя ведут.
Если человек действительно хочет что-то узнать, если он хочет проникнуть в какую-то глубину, а не просто посмотреть что-то поверхностно и опять уйти в свою жизнь без Бога, ему, может быть, стоит изучить монашество – приехать в монастырь, совершить паломничество. Может быть, ему стоит приехать в монастырь для того, чтобы потрудиться, узнать, что это такое – труд ради Христа.
Мы знаем из болгарской традиции, что вся деревня кормит семью человека, уехавшего трудиться в монастырь. Но я так скажу: даже если деревня не кормит такую семью, Сам Господь позаботится о ней.
Расскажу греческую притчу, чтобы можно было лучше понять, о чем я говорю. Один монах ухаживал за очень старым слепым старцем. Уход нужен был постоянный, и время, которое монах проводил на огороде или в каких-то делах, для него было некой отдушиной. Затем он возвращался и снова заботился о своем слепом старце.
Как-то монаху пришло письмо из дома. У него была семья – отец с матерью и сестра, у которой было четверо детей. Мужа сестры забрали на фронт, и он погиб на войне. На руках у нее осталось четверо детей и престарелые родители. Естественно, письмо сестры было полно горечи из-за проблем, которые у нее возникли.
Молодого монаха начал бороть помысел покинуть старца. Он стал задумываться о том, что ему незачем ухаживать за слепым стариком, который и так умрет, в то время как его семья страдает. Помысел все-таки его поборол, и он его принял, потому что не принять такой настойчивый вражеский помысел очень тяжело.
Однажды ночью монах собрался и пошел в сторону дома. Когда рассвело, он повстречал на своем пути еще одного монаха. Они поздоровались, присели и поделились едой, которая у них была. Повстречавшийся монах спросил у него, кто он, откуда и куда идет. У греков, кстати, принято так поступать.
Он рассказал ему, что ухаживал за слепым старцем, рассказал обо всех своих обстоятельствах и о том, что принял решение пойти домой, чтобы помогать семье. Затем он спросил встретившегося ему монаха, кто же он. Тот ответил: «Я ангел, который до сих пор помогал твоей семье. Сейчас я иду помогать старцу», – и сделался невидимым. Что же сделал этот монах? Он подобрал подрясник и пулей побежал обратно к старцу.
Так кто же может лучше помочь семье – он своими немощными усилиями или Сам Господь? Мне кажется, эта притча во многом символизирует монашество, раскрывает его смысл, поэтому я ее и рассказал.
Ведущий Глеб Ильинский
Записали Нина Кирсанова и Людмила Белицкая
В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает клирик храма святого великомученика Димитрия Солунского в Коломягах протоиерей Игорь Илюшин. Тема беседы: «Радость покаяния».
Православный телеканал «Союз» существует только на ваши пожертвования. Поддержите нас!
Пожертвовать
«Источник жизни» (Нижний Новгород). Выпуск от 29 марта 2024
«Путь к храму» (Новосибирск). Выпуск от 29 марта 2024
У книжной полки. Беседы и слова о Божественном домостроительстве
Благая часть. 29 марта 2024
Саратов. Прием заявок на XXII Областной пасхальный фестиваль
Допустимо ли не причащаться, присутствуя на литургии?
— Сейчас допустимо, но в каждом конкретном случает это пастырский вопрос. Нужно понять, почему так происходит. В любом случае причастие должно быть, так или иначе, регулярным, …
Каков смысл тайных молитв, если прихожане их не слышат?
— Тайными молитвы, по всей видимости, стали в эпоху, когда люди стали причащаться очень редко. И поскольку люди полноценно не участвуют в Евхаристии, то духовенство посчитало …
Какой была подготовка к причастию у первых христиан?
— Трудно сказать. Конечно, эта подготовка не заключалась в вычитывании какого-то особого последования и, может быть, в трехдневном посте, как это принято сегодня. Вообще нужно сказать, …
Как полноценная трапеза переродилась в современный ритуал?
— Действительно, мы знаем, что Господь Сам преломлял хлеб и давал Своим ученикам. И первые христиане так же собирались вместе, делали приношения хлеба и вина, которые …
Мы не просим у вас милостыню. Мы ждём осознанной помощи от тех, для кого телеканал «Союз» — друг и наставник.
Цель телекомпании создавать и показывать духовные телепрограммы. Ведь сколько людей пока еще не просвещены Словом Божиим? А вместе мы можем сделать «Союз» жемчужиной среди всех других каналов. Чтобы даже просто переключая кнопки, даже не верующие люди, останавливались на нем и начинали смотреть и слушать: узнавать, что над нами всеми Бог!
Давайте вместе стремиться к этой — даже не мечте, а вполне достижимой цели. С Богом!