Беседы с батюшкой. Священник Константин Корепанов

У нас в гостях духовник Екатеринбургской духовной семинарии, клирик Свято-Троицкого кафедрального собора, священник Константин Корепанов.

– Раз уж мы находимся в подвиге поста, поговорим об этом светлом времени. Почему Великий пост называют весной духовной?

– Замечательный образ, мне очень нравится. Весна духовная потому, что, по мысли Церкви, людей, составлявших великопостную Триодь, происходит обновление человеческого естества, человеческих отношений с Богом. Собственно, именно обновление этих отношений и приводит к обновлению естества. Поскольку человек на первое место ставит Христа и Его заповеди, слышание Его слова и по мере сил ревностное исполнение заповедей, то, естественно, в силу этого он получает благодать, ощущение жизни внутри самого себя. Обновление естества происходит из-за приращения благодатных энергий, в которых он восстает именно как человек Божий, как сын Божий, осуществляя замысел Творца. То есть человек меняется, преображается. И это состояние должно продлиться насколько возможно дольше.

Но на эту тему мы обычно не обращаем внимания, и это одно из слабых мест всех нас, церковных людей, которые вступают в лоно поста. Мы думаем о том, как соблюсти пост: кто-то пытается это делать только внешне, кто-то пытается и внутренне. Но почти никто не поднимает вопрос о том, что дальше. Вот мы, собственно, попостились (хорошо или плохо, душевно или телесно, только внешне или духовно) – и что дальше?  С Пасхой все закончилось?  Обычно происходит так, что мы вступаем в Пасху и дальше начинаем жить по-прежнему.

Иоанн Кронштадтский, Феофан Затворник в своих великопостных проповедях говорят, что задача в том, чтобы выработать механизм сохранения себя в этой весне духовной настолько, насколько это возможно. В идеале – до следующего поста. Если получится сохранить себя до следующего поста, если ты удержишься в тех отношениях со Христом, которые стяжал в дни этого поста, то произойдет обновление отношений со Христом и ты взойдешь на новую ступень. И так будет вырисовываться лествица. (Кстати, в ближайшее воскресенье будет совершаться память Иоанна Лествичника.) Пусть поднятие по этой лествице будет не быстрое (это не лифт), но все-таки постепенное изменение жизни будет происходить.

У нас же происходит непонятно что. Мы постимся, радостно встречаем Пасху и сознательно, целенаправленно и планомерно возвращаемся к тому образу жизни, который вели до поста. То есть получается, что это некое время, в которое мы что-то делали, – как бы игра. Мы «поиграли» в Великий пост – и дальше живем, как и жили.

Но если это весна духовная, то за весной следует лето, а потом осень, когда приносятся плоды. А у нас весна пробурлила: мы попостились, поделали земные поклоны, почитали, – и потом вернулись к сериалам, огородам, садам, осуждению, злословию, самомнению, превозношению, объедению, пьянству... Тогда это лицемерие.

Если бы мы внимательно читали Триодь, то увидели бы, что Триодь наставляет нас, чтобы мы не лицемерили. То есть чтобы наше обновление жизни, изменение отношений с Богом во Христе было не временным, не только в дни поста, но подлинным. То есть мы осознали, что жили неправильно, – значит, должны жить иначе. И в дни поста мы получаем силы для того, чтобы дальше жить иначе. Вот тогда мы возрастали бы во Христе от поста к посту. Чего у нас, естественно, не происходит.

– Вы затронули важный момент: вопрос внешнего и духовного поста. Часто говорят, что пост – это не вопрос гастрономии, а духовной составляющей. Но почему все же важно воздерживаться в пост?

– Потому, что человек имеет тело. Братие, постясь телесно, будем поститься и духовно. Все неразрывно связано. Если мы будем вкушать то же самое и в таких же количествах, как было до поста, то наше тело очень быстро скажет: «Что ты выпендриваешься? Что пытаешься из себя изобразить? Будь проще!» И все наши духовные порывы быстро снизойдут на нет.

Наше тело – постоянный наш спутник. Если мы не будем тело обуздывать, что-то с ним делать, каким-то образом пытаясь подчинить его себе, то и с душой ничего не будет. Это психосоматика (простите за популярное слово). У нас не получится тогда любить хоть кого-нибудь.

Конечно, если мы всегда воздерживаемся в еде, то, наверное, ничего менять и не надо, надо добавить духовную составляющую. Но если мы в обычное время в еде позволяем себе всё, то у нас не получится обуздать душу. Ведь христианство – это не только духовные упражнения. Христианство – это следование за Христом на крест. Христос страдал на кресте, страдало Его тело, Ему было больно. Если мы – христиане, то, как говорит апостол Павел, те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями. Плоть, как седалище страстей и похотей, тоже должна участвовать в посте.

На самом деле ни сейчас, ни прежде это не вызывало никаких вопросов и проблем. Может быть, среди обновленчества конца 20-х годов и сейчас среди такого же обновленчества и можно услышать: мол, зачем нам поститься? Но в целом люди прекрасно понимают, что надо что-то делать. Проблемным моментом как раз было присоединение к посту телесному поста духовного. Стихира, которую я выше процитировал: Братие, постясь телесно, будем поститься и духовно, – как раз и предполагает, что пост телесный все более-менее соблюдают, но этого мало, нужно поститься еще и духовно.

Церковь с древнейших времен всегда обращала внимание, что одного телесного поста мало. То, что христианин должен в чем-то воздерживаться и в чем-то себе отказывать, всегда было общим моментом. Но не всегда люди понимают, что к этому надо добавлять и какую-то внутреннюю работу.

Часто люди из среды, может быть, насмешливого обновленчества христианам говорят: «Съел банку сметаны – и в ад пойдешь?» Нет, в ад за банку сметаны, конечно, не пойдешь. В ад пойдешь за то, что не любишь своего Господа. И показателем является не съеденная банка сметаны, а то, что ты себе все позволяешь. То есть, в сущности, всегда и везде творишь свою волю, а не волю Господа Иисуса Христа. А Он говорит: «Кто любит Меня, тот заповеди Мои соблюдет».

Например, был такой замечательный святой, афонский подвижник Афанасий Афонский – основатель Великой лавры. Будучи монахом, он вкушал курицу, хотя принято, что монашествующие мясо не едят. Он ее вкушал, но это не помешало быть ему святым. Амвросий Оптинский пил молоко даже Великим постом, хотя тоже монашествующий, и это тоже не помешало быть ему святым и взойти на высоту добродетелей. Они делали это ради своих немощей, ради тех трудов, которые несли, но не потому, что считали, что могут себе это позволить. Было много того, чего они себе не позволяли никогда.

Поэтому за сметану никто не погибнет. Но если человек ничего не делает ради Христа, если позволяет себе не обуздывать плоть, ни в чем себя не ограничивает, то этим он свидетельствует, что живет в свое удовольствие и воля Христа, заповеди Христа и Сам Христос для него ничего не значат. Потому что невозможно, чтобы человек, во всем служащий самому себе и исполняющий свои прихоти, шел за Христом. Христос говорит: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя. То есть ты должен научиться наступать на свои хотелки.

Можно съесть сметану (если очень хочешь и просто думать больше ни о чем не можешь) и поблагодарить Бога. Но в чем-то другом ты должен себя утеснить. Скажем, не съесть конфеты, которые тоже хочется. Или простить человека, который не нравится. Дело именно в том, что ты должен в чем-то себя принципиально ограничивать, особенно в дни поста.

– Правильно ли считать, что сорок дней поста – это воспоминание сорокадневного подвига Христа, находящегося в пустыне? Я, например, всегда был в этом убежден, но недавно услышал даже спор на этот счет.

– Первоначально Моисей был сорок дней на горе с Богом. Собственно, он задал своим присутствием на горе эту мера поста. Христос просто пошел по этому же пути, по этим же стопам по человечеству Своему. По всей видимости, это максимальный предел воздержания в еде. Потому что надо понимать, что и пост Моисея, и пост Христа предполагал абсолютное воздержание от еды вообще.

Непосредственной связи поста с сорокадневным постом Христа нет. Есть другое. Изначально пост был установлен в связи с подготовкой человека к крещению. Это было восхождением к соединению с Богом, к встрече с Богом. Эта мера поста, как подготовка крещающегося к встрече с Богом, может быть, не была непосредственно связана с сорокадневным постом, но она точно была связана с сорокадневным постом Моисея. Потому что это – встреча, это получение обетования, особое действие благодати на человека, вступление в Завет. И в этот пост изначально включалась вся церковная община. То есть пост общины был, собственно, не для встречи Пасхи. Это была встреча крещающегося со Христом, личное спасение, личная пятидесятница, личное обетование, личное обновление, когда человек получал в крещении дар Святого Духа, а Церковь включалась в это потому, что воспринимала рождение в своих недрах нового члена. Церковь всегда разделяла жизнь, труд, подвиг, радость каждого члена своей общины.

Насколько я помню, сорокадневный Великий пост устанавливается буквально с апостольских постановлений. Дальше он подвергался определенным воздействиям; сейчас он длится не сорок дней, а сорок восемь, несколько больше. Понятно, что все менялось. Поскольку аналогии с крещением Христа не получается, скорее всего пост восходил к сорокадневному посту Моисея, а потом получил образ борьбы с сатаной при искушениях Христа в пустыне. Все-таки Христос постится сорок дней не перед крещением, но после крещения, и этот пост Ему, собственно, ничего не дает, кроме борьбы с дьяволом, никаких особых даров Он не получает. А сорокадневный пост Моисея как раз приводит к тому, что в итоге получаются дары.

– В какой книге Библии человек сможет найти тексты о посте?

– Каждый пост я об этом говорю, провожу беседу. В Книге пророка Исаии, в 58-й главе, очень подробно говорится о посте. Буквально вся глава посвящена посту. Что касается Нового Завета, то там отрывков о посте гораздо больше. В Послании к Коринфянам апостол Павел говорит (и это как раз читается перед постом): если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего. В Послании к Римлянам апостол говорит: Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест, потому что Бог принял его. В Послании к Галатам сказано: те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями. В 5-й главе Послания к Галатам сказано, что есть дела плоти и дела духа. И воздержание – это плод духа.

В нашем современном понимании пост – это именно воздержание. Для Церкви постом было полное оставление еды, для нас – просто воздержание, то есть некое ограничение, сдерживание своего желания вкусно и сытно поесть, попить. Воздержание – это плод духа. Если мы хотим быть духовными, то, по мысли апостола Павла, должны наступать на плоть – тогда плодом нашей духовной жизни станет в том числе воздержание.

Христос в Нагорной проповеди говорит: когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися... А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне...

– Как понять, что пост проходит не зря?

– Я понимаю, что людям, наверное, нужно посмотреть на какой-то период времени и оценить: зря это или не зря? С этой точки зрения можно ведь задать вопрос и обо всей христианской жизни: мы в церковь зря ходим или нет? есть в этом смысл или нет смысла?

Апостол Павел говорит о важном: мы имеем обетование, залог Духа, начаток, семя весны, семя обновления, семя новой жизни. Если это семечко в нас прорастает, если обетования мы не лишены, если Дух Святой в нас живет и нас животворит, то мы всегда будем это сознавать и ощущать. Это утешение, что дается христианам. Это всегда есть и всегда будет, и этим жив всякий христианин; по-другому не бывает.

Человек может страдать от болезни или от какого-то уныния (что чаще бывает), особенно обостряющегося в дни поста. Но если он во Христе и со Христом, если весна его коснулась, то он чувствует некое утешение в том, что не зря терпит. И он не измеряет это количественно или в каких-то видимых признаках – у него есть внутреннее удостоверение, что в этом есть смысл. Поскольку это глубочайшее и не от человека исходящее удостоверение, то ему обычно других и не надо.

Когда какой-нибудь христианский подвижник проживал в ГУЛАГе не два или три года, а двадцать лет – какой смысл от его тамошнего сидения? Что он там делал? К тому же если он был не простой христианин, а священник, епископ, например. Служить он не мог, епископствовать не мог, молиться ему не давали. Какой смысл его пребывания там? Он ходил на работу, копал землю, таскал камни, медленно умирал. Какой в этом смысл? Человек должен сойти с ума от бессмысленности, тупости и жестокости такой жизни. Но он не сходит с ума, потому что получает внутреннее удостоверение, что его терпение имеет важное значение; он чувствует это изнутри, даже если не имеет ни сил, ни возможности молиться.

Это внутреннее удостоверение, эта внутренняя сила помогает ему терпеть бессмысленную работу и сознавать, что так угодно Богу. Бог видит, Бог знает, Бог для чего-то это делает, в этом есть смысл. Человек не знает, в чем смысл, он просто изнутри опирается как бы на некую глыбу, некий камень и осознает всем существом, что в этом есть смысл. Как только он этот камень потеряет, то просто сойдет с ума от отчаяния или еще от чего-то. Это утешение, подаваемое христианам.

Вот человек постится в пост и не чувствует этого внутреннего утешения... Не каких-то благодатных состояний, переживаний в виде плачущего Христа, света от икон или какого-то суперумиления – все это может быть, особенно поначалу, но не в этом состоит смысл. Человек терпит и знает, что в этом терпении есть смысл. Он знает это не рациональным знанием, не доказательной, аргументированной базой, а у него внутри прорастает уверенность, что он делает правильно, что в этом есть смысл. Это и есть тайное утешение, тайное удостоверение от Святого Духа.

– Нужно ли поститься детям? И как их правильно приучать к посту?

– Если семья постится, то дети включаются в общий ритм, которым живет семья. Они это знают и понимают, и никаких вопросов у них нет. Но когда они приходят в учебное заведение или в детский сад, мы, например, позволяем им есть то, что там дают. Потому что там свои правила, в которых они должны жить. Когда они приходят домой, едят то, что дают дома. Никакого внутреннего конфликта у детей это не вызывает. Зато у них и радость семейная, когда происходит празднование Благовещения, Пасхи или Рождества. Они всему этому радуются и переживают в кругу семьи так, как это должно и можно пережить.

Проблема возникает тогда, когда, скажем, супруг неверующий и не постится, а жена верующая и постится. Тут есть тонкости. Я могу ошибаться, но мне кажется, что здесь надо делать так, как хочет ребенок. Если он захотел попоститься с мамой, а через три дня сказал, что лучше будет есть так, как папа, – надо принимать это. Потому что это конфликт, который ребенок еще не в состоянии пережить.

Здесь главное – понимать одну простую, но ясную вещь, о которой свидетельствует русская пословица: невольник – не богомольник. То есть пост – это то, что я приношу моему Богу, а не то, что Бог от меня требует. В 58-й главе Книги пророка Исайи это ясно говорится: «Вы поститесь не потому, что Я вам сказал, а потому, что вы сами хотите быть услышанными. Это ваша инициатива. Но если уж вы решили поститься, то поститесь так, чтобы действительно быть услышанными». Это важно понимать.

То есть я хочу поститься – и я пощусь. Ребенок еще не осознал этого, у него нет желания. А принуждением ребенка к посту я буду перегибать палку, потому что Евангелие говорит: «Не возлагайте на людей бремена неудобоносимые». Сам пощусь, захочет ребенок когда-нибудь присоединиться – это его дело. Он должен осознать свой пост. Это должен быть подвиг. Когда я просто тащу за собой солдата, чтобы он бросился на амбразуру, это не является подвигом: ни моим, ни его. Когда он встает и падает сам на амбразуру – это подвиг, и это важно понимать.

– А можно ли вступать в брак Великим постом? Если нет, то почему?

– Это не принято потому, что пост предполагает распинание плоти со страстьми и похотьми, а брак предполагает радость и наслаждение бытием как с точки зрения вкушения пищи, так и с точки зрения супружеских телесных удовольствий. Мне нравится одно правило древнееврейского израильского народа, отраженное в Библии. Необыкновенно человечное правило. Когда Израилю угрожала опасность, мужчины вооружались и шли защищать свою землю от пришедшего врага. Когда ополчение собиралось, производился смотр. И всякий человек, который недавно женился, отпускался домой, потому что не надо путать одно с другим. Есть время, когда человек наслаждается жизнью и той радостью, которую Бог включил в этот мир, а есть время, когда он идет на подвиг и думает о подвиге.

Как говорит на эту тему апостол Павел, супруги не должны уклоняться друг от друга, только по согласию, для упражнения в посте и молитве. Есть время одному; и есть время другому. И разумный человек должен это различать.

– Мы получили такой вопрос: «Мама против того, что я соблюдаю пост. Я от нее завишу, и как мне быть? При этом она верующая, но в церковь не ходит и считает, что достаточно лишь быть хорошим человеком».

– Я разочарую Вашу маму очень сильно. Чтобы спастись, хорошим человеком быть категорически недостаточно. Это грустно и печально, но такой парадокс есть в христианстве.

Как сказал один замечательный персонаж, неожиданно для себя озвучив христианскую истину: хорошими делами прославиться нельзя. В том смысле, что вкусить вечную славу хорошими делами невозможно. Спастись можно только верой, верой и верой. Да, добрые дела нужно делать. И чем больше мы сделаем, тем лучше, но это все никаким образом не влияет на наше спасение. Наше спасение зависит только от нашей веры.

Мы творим те добрые дела, которые предназначил нам Бог исполнять. Если мы их творим по вере в то, что Бог предназначил нам их исполнить, тогда замечательно. И мы спасаемся за то, что поверили Богу и сделали доброе дело. Если я делаю доброе дело без всякого ориентирования на то, что его поручил мне делать Христос, то есть делаю просто по своей инициативе, своими силами, талантом, способностями, то я ничего не созидаю во Христе, веры у меня нет. И ничего, кроме собственных амбиций, гордыни и самомнения, я таким образом не зарабатываю.

Что касается прямого вопроса о посте, я не знаю, кто спрашивает. Если Вы несовершеннолетний человек, то лучше маму уважить и послушать, пусть даже она и не права в отношении спасения души и понимания, как спасается человек. Но она мама. А пока мы несовершеннолетние и должны всячески исполнять заповеди Божии, для нас послушание маме будет нашим постным подвигом и трудом. Тем более достойным и великим, что скорее всего он будет совершаться втайне.

А если Вы человек совершеннолетний и Вам далеко за двадцать пять лет, то тут можно пойти на компромисс или на принцип. Компромисс предполагает, что мы соглашаемся с тем, что варит или покупает нам мама, игнорируя незаметно для нее какие-то принципиальные для нас продукты. Скажем, мы едим мясной суп, но не едим мясо, причем так, чтобы мама этого не заметила. Вроде как и поели, а мясо не стали есть. То есть вроде бы мы и пост не соблюдаем так принципиально, но и мясо не едим. Это компромиссный вариант, продиктованный снисхождением к маме. Заповедь Божия говорит замечательно: Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов (Гал. 6, 2). То есть мы одновременно думаем и о том, как бы не обидеть и не огорчить маму, покрыть ее немощь, и в то же время постоянно думаем о Боге, чтобы хоть в чем-то, но себя стеснить, ограничить и не исполнить своей воли.

Принципиальность – это когда мы упорно не хотим вкушать то, что готовит мама, вкушаем только постную еду. Мама это знает и нас пилит, а мы за нее молимся. Христос говорит, что такой вариант возможен: Враги человеку – домашние его (Мф. 10, 36), а врагов нужно любить, за них нужно молиться. Мама вас побранила, поругала, Вы говорите: «Мамочка, прости меня, пожалуйста, что я такой непослушный», уходите вечером в свою комнату и начинаете молиться: «Господи, мамочку мою дорогую, милую, заботливую спаси, вразуми, просвети и помилуй». И увидите, что за Ваше смирение, за то, что исполняете заповедь Божию в молитве за маму, если не будете на нее роптать и осуждать ее, Бог так изменит сердце Вашей мамы, что на Пасху она сподобится Божественного посещения.

– Есть еще один вопрос от зрителя: «Почему именно в пост так обостряются отношения (и личные, и на работе), происходят ссоры, из которых потом трудно выйти. Как избежать таких ситуаций или не допустить их?»

– Когда-то я об этом уже говорил (на портале «Экзегет» был задан такой вопрос). Да, такое бывает практически у всех, когда человек постится в первый, второй, третий раз. Потом должно уйти, но не уходит. Не уходит потому, что мы люди неопытные, молиться не умеем, никакой духовной жизни у нас нет, постного духовного делания тоже нет, мы просто ограничиваем себя в еде. Естественно, это обостряет наши страсти, то есть, попросту говоря, мы начинаем раздражаться от того, что нет привычного нам релаксанта, того, что обычно приводило нас в хорошее расположение духа, – вкусной еды. Мы утешались этим и сохраняли ровное расположение духа. Теперь мы не имеем релаксанта, нет этого удовольствия, и, естественно, у нас вспыхивает раздражительная сила души, мы становимся напряженными и раздражительными.

Любой ограничивающий себя человек это переживает и испытывает. Именно об этом с возмущением и пишет пророк Исайя (вернее – говорит Господь устами пророка Исайи): «Вы поститесь для ссор и распрей или чтобы возмущаться, ругать и бить другого человека. Этот пост Я не принимаю». Но пока мы не научились внутреннему деланию, это неизбежно со всеми бывает. Бог долготерпелив, милостив, надо учиться, бороться, открывать в себе внутренний источник воды живой.

Если это происходит и спустя третий, четвертый пост и становится типичной реакцией нашей души на постность, тогда это свидетельствует о нашем неправильном отношении к посту; в частности, к духовной жизни вообще. Это говорит о том, что мы постимся исходя из фарисейских установок. И Бог, чтобы показать, что наш пост исходит из фарисейских установок, попускает нам впадать в очевидную озлобленность (не просто раздражительность против того или иного человека или группы людей) так, что мы начинаем сами понимать: что-то с нами не то. Христианин должен уметь любить, прощать, жалеть, помогать, а у нас, наоборот, озлобленность и раздражение на весь мир и на всех людей.

Бог Своей благодатью обличает нас в том, что наше отношение к посту сугубо внешнее, фарисейское. То есть мы должны срочно изменить отношение к посту. И у нас, по Его свидетельству, для этого есть достаточно понимания и сил, чтобы перестать исполнять постное служение только с фарисейских установок. Поэтому постясь телесно, будем поститься и духовно. То есть должна быть в первую очередь молитва. За три года можно, при желании, хоть какой-то навык в ней получить.

Молитва должна происходить именно в духовном отношении. Не просто стоим и слушаем канон, не просто читаем молитвенное правило. Если мы начали поститься, первая неделя поста прошла, мы раздраженные, накричали на одного, другого – всё, начинаем молиться за того человека, на которого накричали, которого ненавидим. Это и будет духовным деланием, той дверью, которая ведет нас в русло духовного делания.

Мы начинаем молиться за тех людей, которые нас раздражают. Не формально, не читать какую-то молитву, не включать их в какой-то список, а просто начинаем так: «Господи Иисусе Христе, дай мне мир к брату моему, который меня раздражает, дай мне любовь к маме, которая своими немощами меня раздражает, дай мне любовь к своей жене, сыну…» И так по десять-двадцать раз каждый день говорить. Это и будет той духовной составляющей, которая в конце концов оживит нашу душу.

Ведущий Сергей Новиков

Записали Нина Кирсанова и Елена Кузоро