Беседы с батюшкой. Священник Стахий Колотвин

– Батюшка, почему мы ездим в паломнические поездки, что в этом особенного?

– Актуальный вопрос, потому что мы только что с прихожанами вернулись из замечательной паломнической поездки к святыням Грузии и Армении. Смотришь на людей, которые променяли пляжный отдых или вскапывание грядок на даче на то, чтобы отправиться к святыням, и с раннего утра до позднего вечера, порой не только прохлаждаясь в автобусе под кондиционером, но и поднимаясь в жару на горы с 30- градусным уклоном, думаешь: что людьми движет? Мне это, в принципе, понятно. Я описываю взгляд со стороны. Может звать красота, и действительно это очень красиво – храм на горочке стоит, какой-то лесочек, живописная скала. Все это эстетически очень красиво. Если посмотреть на людей, которые приезжают в Грузию как туристы, они посещают действительно красивые и знаковые места, куда проложена хорошая дорога. Правда, один раз группе пришлось разуваться и идти по болотцу, искать на карте, где же затерян замечательный храм Х века…

Христос сказал: Я есмь путь и истина и жизнь. Для человека, который все-таки стремится ко Христу, каждый шаг его жизни – это то, что должно ему помочь приблизиться к Богу или, по крайней мере, хотя бы не дать от Него отдалиться. Надо понимать, что шаги – это не только когда человек молится или стоит в храме, делает земные поклоны, прикладывается к мощам святого угодника, но и любое бытовое действие, когда он готовит пищу, гуляет со своими детьми, хотя это и не священнослужение. Мы на литургии молимся: «И весь живот наш Христу Богу предадим», поэтому со стороны православного верующего человека потратить свои отпускные дни или выходные (если речь идет о какой-то однодневной-двухдневной поездке) на то, чтобы отправиться в паломническую поездку, – это как раз некий шаг: по крайней мере, если даже я к Богу не приближусь  (перемещение в пространстве само по себе Бога не приближает), то хотя бы не так сильно от Него отдалюсь.

Часто на начало Великого поста выпадает один из советских государственных праздников. Помню, однажды он выпал вообще на первой седмице Великого поста – и должен был читаться Великий покаянный канон. Это дни особого сосредоточения, и я говорю прихожанам: «Если вы уверены, что продержитесь до Великого покаянного канона без работы и не войдете в это буйство праздника, абсолютно чуждое посту, то, конечно, оставайтесь в Москве. Если нет, то давайте поедем на родину блаженной Матроны, у нее в этот день – день памяти.

Для меня паломническая поездка – это некоторый отдых души, потому что для тела это совсем не отдых… После отдыха ты, наоборот, вроде должен приехать загорелый, бодро взяться за работу. Но пусть у тебя действительно нет такого отдыха тела, но душа настолько рада вернуться к каким-то повседневным обязанностям! Можно сказать, ты этим подзарядил свою религиозную жизнь. «Религия», в античном смысле слова religare, –  «связывать, соединять», это наша связь с Богом. Вот мы читаем молитвослов, всё одно и то же, мысли уже где-то… Если хоть слова произносятся, уже хорошо, а молитвы, может, никакой и нет. А приехал куда-то, вдохновился, помолился, может быть, пять минут, то все равно эта молитва будет уже искренняя, будет новая, и ты, вспоминая об этом, будешь вдохновляться в течение последующего года, последующих месяцев, дней.

– Многие ездят в такие поездки как туристы, на самом деле в этом тоже нет ничего плохого. Но для нас все-таки это некий подвиг, хоть Вы и сказали, что перемещение в пространстве к Богу не приближает, но для некоторых людей это что-то особенное. Например, паломничество в Иерусалим. Как тогда можно различить туризм и паломничество?

– Даже если мы посмотрим на массовое направление зарубежного туризма в России, то на протяжении многих десятков лет – это прежде всего Турция и Египет. Люди едут на пляж, не задумываясь о религиозной составляющей, но, пролежав на пляже пять дней, они думают, куда бы им выбраться. Мы знаем, что в Египте отправляются в Синайский монастырь, в то место, где Господь дал десять заповедей пророку Моисею, основу нашего ветхозаветного закона, где почивают мощи святой великомученицы Екатерины. Замечательные иконы есть в этом глухом месте, которые пережили иконоборчество, таких древних икон нигде нет. Мы были на ночной службе, когда не было ни одного туриста, а утром пошли на открытую территорию, чтобы полюбоваться как раз теми самыми иконами, которые выставляют в середине дня, по сути, как в музее, и приехали десятки автобусов с русскими туристами.

Кто-то закутывается в платочки, которые предлагают монахи. Это были подростковые годы, и я подумал, что вот мы настоящие паломники, ночью на гору ходили, на службе стояли, пришли такие молитвенные, а эти люди пришли только в перерыве после пляжа. Однако пути Господни неисповедимы. И когда люди летят в Турцию и едут в Миры Ликийские, на родину святителя Николая, в большинстве это тоже туристы, но все равно человек, который, может, о Христе не особо задумывается, просто валяется на пляже, порой даже выпивает без удержу, делает паузу и в какой-то день, пусть в промежутке между магазином с сувенирами и пляжем, попадает в святое место к мощам великомученицы Екатерины, на место служения святителя Николая, и там Господь касается его души. Может, он за весь год вообще не молился, хотя в России ходил рядом с храмами, а здесь он передохнул несколько дней на море, добрался до святого места с экскурсией, и Господь в его молитве коснулся его сердца.

Когда мои прихожане направляются куда-то на отдых, я им всегда советую: постарайтесь за время отдыха сходить в храм, православные храмы сейчас почти везде есть. Я работал в управлении Патриархии по работе с зарубежными учреждениями, у нас за рубежом 800 русских приходов, где-то обязательно найдешь храм. Если нет, будут сербские, храмы Антиохийской Православной Церкви в Сирии, то есть всегда можно найти место, куда прийти на богослужение, и оно очень запомнится, если придешь на литургию. Это яркие воспоминания.

Когда возвращаешься из поездки, в которой видел множество замечательных мест, первое, о чем хочется рассказать, – какая была замечательная служба. Причем это может быть какой-то гараж, переоборудованный под храм, склад на третьем этаже, а все равно люди там собираются, молятся. При этом там собираются разные люди: и русские иммигранты, которые здесь друг с другом видятся, и люди местной культуры, которые открыли для себя православие в этом гараже. Господь от нас не требует, чтобы мы семь дней в неделю были в храме, поэтому живешь, трудишься и один день посвящаешь Господу. Так и на отдыхе: путешествуешь – это здорово, но помимо этого удели время, чтобы пообщаться с Богом. Будет радость для твоей души. Потому что христианин остается христианином всегда: и в дни трудов, и в дни отдыха.

– Куда сейчас можно съездить? Граница закрыта, билеты очень дорогие, остается матушка Россия. Куда сейчас можно съездить, чтобы это было по карману?

– Регионов очень много. Поскольку телеканал «Союз» у нас как форпост православия на Урале, то давайте посмотрим, сколько святынь на Урале. Я там был только в детстве с папой, и я помню Верхотурский монастырь, еще в руинах. На месте расстрела царской семьи собора не было, просто крест стоял на холме, а сейчас там красота, по фотографиям это видишь, 20 лет прошло, пора увидеть это заново. Столько замечательных святых мест на Урале, от Екатеринбурга до Перми! Можно каждый год паломничать, чтобы открыть для себя разные места.

Москва является историческим центром России на протяжении последних 500 лет. Вокруг столько замечательных городков, которые можешь объезжать с детьми, и это тоже займет недели. Мы стараемся с прихожанами выезжать на один день, и порой едешь три с половиной часа в одну сторону, только в середине дня успеваешь куда-то прийти, помолиться в разных храмах. А если у тебя есть несколько дней отпуска, то вокруг Москвы можно объезжать бесконечно. Берешь, к примеру, Тульскую область: Белев, Венев, сама Тула, Себино – родина блаженной Матроны. Калужская область: все знают Оптину пустынь, но там есть еще замечательные города Юхнов, Мосальск, Мещовск, разные храмы, монастыри, исторические города и обители. Сама Калуга, ее окрестности и монастыри – тоже замечательные паломнические места.

Везде, помимо паломнических мест, есть где отдохнуть, заповедники с животными, место на реке, где можно в отеле остановиться, замечательные рестораны с ценами, которые москвичу даже не снились. Смоленская область: до Вязьмы добраться – Одигитриевский монастырь с двумя шатрами, по моему мнению, один из красивейших храмов России. Две белые свечки – посмотрите в Интернете фотографии, друзья, чтобы просто вдохновиться. Дальше Тверская область, из Москвы удобно по платной трассе проехать. Область длинная, вытянутая, и с одной стороны Ржев, с другой стороны Торжок, с третьей Бежецк, сам туда еще не добрался, но тоже хочу попасть. Дальше Кашин, за ним идут города Ярославской области, которые вообще близко к нам расположены: Переславль-Залесский – родина Александра Невского, четыре монастыря, один из которых наполовину музейный. Иногда спрашиваешь: «Был в Переславле-Залесском?» – «Был». А был в двух-трех местах, а Переславль-Залесский – такой город, что его святыни, его красоту можно неделю ходить изучать, если спокойно, никуда не торопиться. Порой люди и в пятый раз приезжают, а спросишь: в таком-то храме был? в такой-то монастырь заглянул? к мощам местночтимого угодника в Переславской Слободе ездил? – нет, не добрался.

По этой же дороге Ростов Великий, за ним Ярославль. Романов-Борисоглебск изумительный город, тоже для меня город-мечта, пока до него не добрался. Дальше Владимирская область, Александров – только на электричку сесть. Многие люди из Александрова на работу ездят каждое утро. Увы, в маленьких городах нет полноценной работы, и на скоростной электричке люди утро проводят в дороге, а вечером почитали, помолились… Живут в таком замечательном, красивом городе. Изумителен не только сам город, но и окрестности. Замечательны Арсаки, пустынь. Смотришь дальше: Владимир, Суздаль, Муром. Так и замыкаешь этот круг Рязанской областью: Рязань, Михайлов. Это только ближний круг.

Человек, который устал ездить в Турцию и лежать на пляже, думает, что нужно что-то новое открыть. Я три часа от Москвы проехал – Россия уже другая, историческая, прекрасная. Посмотрим нашу северную столицу – Санкт-Петербург – город имперский, в нем столько имперских соборов... Но это же древняя Новгородская земля. Вокруг столько святынь: Свирский монастырь, Тихвин… Старая Русса: вообще древнейшие храмы XII века, нигде таких больше нет, с фресками; храм Георгия Победоносца изумительный. Я побывал там со своим средним сыном и подумал, что надо бы как-то с прихожанами туда выбраться. Для москвичей выбраться в Новгород и Псков – это надо ночью на поезде ехать, что тоже, в принципе, можно. Есть люди, которые обращают больше внимание на Золотое кольцо России… Но для меня Псков и Великий Новгород значительно ближе, потому что туда не дошли монголо-татары и там сохранилась русская старина, которая у нас была утеряна, разрушена после этих нашествий.

Форпост православия в советские годы – Псково-Печерский монастырь, который оставался открытым. Но порой говоришь с людьми, которые в Печорах бывали: Псков – как станция пересадки. Как же? Там ведь идешь по улице: один, другой, третий, четвертый храм – это купцы строили. Сейчас из них мало действующих. Они и тогда не были приходскими. Человек попал в какую-то бурю или к разбойникам и пообещал: «Господи, выживу, вырвусь – построю храм». И стоит эта красота. Иногда люди вспоминают: «Европа! Старые улочки городов, церквушки какие-то… Как хорошо было, а сейчас все закрыто». Съезди в Псков, прогуляйся. Нигде так часто храмы не стоят. Единственный аналог в Москве – это Зарядье, где несколько храмов. А для Пскова и Новгорода – это норма. На Ярославово дворище вышел – там тоже храмы стоят: XII, XIV, XVI века. Все они разные. Каждый век что-то свое привнес.

Отдельное направление, которое на фоне коронавируса и закрытых границ люди стали для себя открывать, то, чему в мире подобного нет (разве только чуть-чуть в Норвегии: древние деревянные храмы – ставкирки): деревянные храмы Русского Севера. Юг Архангельской области – Каргополь. У нас собор теряется на фоне двадцатиэтажки, т.к. он строился в других условиях. А в Каргополе стоит гигантский собор, и вокруг деревянные одноэтажные и двухэтажные домики, резные и красивые. И ты понимаешь, чем для древнего человека был этот соборный храм.

А вокруг деревянные храмы в лесах. Помню, в Красную Лягу приезжаем – деревни нет. Просто опушка, поле – и стоит один храм. Деревни нет вообще, потому что она сгорела в пожарах. Людям неудобно было жить в малом количестве, они просто разобрали бревна, положили на телеги и переехали. Остался один храм.

Слава Богу, его отреставрировали. Есть замечательный проект «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера». Приезжают ребята и девчонки, в том числе невоцерковленные, и реставрируют храмы под руководством специалистов, даже те, кому не очень интересна церковная жизнь. Там нет дорог, инфраструктуры, никто на английском не говорит, но если туда что-то проложить, то и японцы, и корейцы, и бразильцы – все устремятся, потому что это абсолютно уникальное место. А раз устремятся, то появятся средства всю эту красоту восстановить, не утерять… В древности были богатые природные ресурсы: пушнина – экспортный товар Российской империи на протяжении многих веков. Сейчас, конечно, уже поменялась вся эта экономическая структура. Но именно сейчас можно ловить момент: границы в обе стороны закрыты, меньше людей приезжает. Деревянные храмы Каргополя – это то место, где я не пересекся ни с одним японцем. А я был в разных уголках мира и России и везде встречал японских туристов.

– Может, китайцев?

– Нет. Китайцы ездят группами. Китайцы едут в самые популярные места, японцы – что-то ищут... У них хоть и маленькая страна, но горная. У них много мест, куда можно уехать и оказаться в тиши, в одиночестве. Поэтому они ищут что-то подобное. Я думаю, что японцы и в Каргополе были, но это единственное место, где я с ними не пересекался. В подростковые годы мы с хором пели службу на горе Синай. Поднялись ночью, отслужили литургию, выходим – японцы встречают рассвет у дверей храма. А мы изнутри закрылись, чтобы никто не мешал молитве. А в Каргополе такого нет. Ты еще пока можешь поехать в такие места, где окажешься у красоты, где все тебя вдохновляет: природа, низкое северное небо и вот эти деревянные храмы.

Порой люди очень горюют. По программе «200 храмов» у нас строящийся храм деревянный. Я говорю, что у нас участок маленький, мы и так собирали подписи, проводили слушания, чтобы чуть-чуть он расширился, чтобы было место, куда каменный храм поставить. Я им говорю, что после строительства капитального каменного храма нам придется расстаться с нашим деревянным, потому что нашим людям негде разместиться. Люди говорят: «Как же? Он деревянный, уютный, намоленный…» А представьте, какие храмы Севера! Они деревянные, уютные, намоленные. Там в три раза уютнее. Там внутри, может, ни одной иконы нет, иногда только приносят распечатанные образки, на которые ни один злой человек не покусится.

Конечно, для всего свое время и место. Церковь – это не только уединение, это общая молитва. Если человек идет в столице в храм – он идет, чтобы с большой общиной радостно приносить жертву Богу. И для этого нужны большие, просторные и долговечные храмы. А когда человек уезжает, чтобы помолиться где-то в тиши (в паломничестве, в виде исключения), он приезжает как раз в такой отдаленный сельский, можно сказать, лесной храм на Севере. И там все это в его душе отзовется.

А у нас летом в жару все набиваются в деревянный храм… Конечно, он уютный, но он не предназначен для этого. Дорогие друзья, кто понимает, что большие храмы нужны там, где люди живут, заходите, когда посмотрите фотографии замечательных храмов вокруг Москвы, также и на наш сайт «Крест над Москвой», поддержите строительство нашего просторного храма.

– Вопрос телезрителя: «Мы знаем, насколько наши усопшие нуждаются в наших молитвах. Как быть с теми родными, кто не был крещен? Я слышал, есть канон Уару. Хотел Ваше мнение услышать. И как молиться за тех родных, чьих имен мы не знаем?»

– Для христианина любой человек – родной. Евангелие говорит: если вы только заботитесь о том человеке, который ваш родственник, то ничем не отличаетесь от язычника. Вы молодец, конечно, потому что бывают люди, которые не заботятся о родственниках и только враждуют. Язычники тоже приносили жертвы поминальные. Коммерческие культы вроде хэллоуина начинались с того, что якобы душам усопших неуютно и нужно их поддержать какой-то пляской. Поэтому даже если не знаешь имен близких, ничего страшного. Всегда, когда мы молимся в храме, мы поминаем всех православных христиан. Иногда просят послужить годовщину близкого человека, и поминаешь так: «Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего приснопоминаемого… и всех православных христиан». Потом говорят: «Батюшка, что же Вы всех православных христиан поминаете? А вдруг среди них были какие-то грешные?!» Я говорю: «Ну конечно, грешные! Если не грешные, то чего их поминать тогда? А раб Божий, которого мы сейчас поминаем, думаете, не грешный?» – «А вдруг молитва не на него уйдет, а на кого-то еще?» Если человек не готов поделиться молитвой с другими людьми, то вряд ли его Господь будет ждать в Царствии Небесном. Если ты христианин, то заботишься о ближних.

Почему так поносили и гнобили Иоакима и Анну, Захарию и Елисавету – родителей Богородицы и Иоанна Предтечи (о котором Господь сказал, что нет большего из рожденных женами)? Говорили: «У вас нет потомства. Вас некому поминать». Почему так много китайцев? Потому, что если твой китайский внук, правнук не будет зажигать палочку у семейного алтаря – тебе плохо станет. Господь говорит: «Оставь все, иди за Мной». Сколько людей в монашество ушло!..

 Когда мы молимся за усопших православных христиан, Господь обязательно эту молитву принимает. Однако мы люди несовершенные, и нам действительно проще молиться за людей, которых мы как-то знаем, помним. А если никаких сведений нет, то как поминать? Если тебе для общения с Богом легче сосредоточиться на имени человека, которого ты любишь, которого вспоминаешь (например, прадедушка тебя в детстве на коленях держал), ты молишься за него, и Господь поймет, что ты близким желаешь добра. Что касается некрещеных людей, надо понимать: то, что мученик Уар выбран в качестве образца, – это условность. Попросила его помолиться за усопших некрещеных родственников православная христианка, у которой он гостил, и он помолился. Но это сделал бы любой другой святой, потому что в личной молитве мы никак не ограничены. Мы можем молиться за всех людей, православные они или нет. Более того, за людей некрещеных у нас беспокойства меньше. Если человек крещеный (особенно если он в храм не ходил), тут стоит беспокоиться. Потому что он Богу присягу принес. Если бездумно нести крестить младенцев, нормальный батюшка спросит, зачем крестить и подставлять ребенка, если вы его не будете растить в вере, ведь с него потом Господь по всей строгости, как с воина Христова, спросит (а тот дезертир будет).

Поэтому за крещеного человека мы подаем записки, молимся на литургии, панихиде, мы беспокоимся. Например, партийный человек был, в храм не ходил, стеснялся своей веры (хорошо, если в душе молился) – беспокойство есть. А если человек даже некрещеный был, он, как апостол Павел говорит, судится по естественному закону – по закону совести. То, что обделены молитвой люди, которые вне Церкви, это неверно. Люди вне Церкви имеют надежду на спасение благодаря тому, что Церковь существует. Мы храним нашу веру в Христа в виде православного вероучения именно для того, чтобы надежда на спасение была не только у нас, иначе это только для себя будет. А Господь говорит: если только сам себя любишь – это не любовь.

Мы храним веру Христову потому, что она дает надежду на спасение. Врата адовы не одолеют Церковь никогда. И пока земля стоит. Господь плодит множество народов, далеких от Христа, не для того, чтобы они все в ад отправились. Ведь пока совершается молитва Православной Церкви, есть надежда на спасение всех тех людей, которые даже о Христе и не слышали. Тех людей, которые жили из поколения в поколение где-то в горах, в джунглях Амазонки…

Когда мы молимся за усопших наших близких в церкви, подаем записки, просим на панихиде за крещеных родственников, мы можем в душе помянуть и наших некрещеных близких. И эту молитву, конечно, Господь поймет; как говорится, Господь и намерение благое целует. Целует – значит приветствует, просто так более поэтично звучит. Господь даже наше желание помолиться за усопшего воспринимает как молитву. Если вам помогает канон мученику Уару – читайте его. Если понимаете, что искусственно, не совсем искренне идет, то помолитесь иначе, читайте Псалтирь по усопшим (веками люди читали) – Господь обязательно услышит.

– Вопрос телезрителя: «Я все равно считаю, что современное паломничество не столько подвиг, сколько комфорт. Но вопрос в другом. Называем: «всенощное бдение», то есть надо не спать всю ночь. На улице день-деньской, а идет всенощное бдение. Если не в состоянии мы исполнить этот подвиг, тогда надо назвать честно и нелицемерно: вечерняя служба. Зачем кого-то обманывать?»

– Смотришь расписание обычного храма: ну что там говорить о всенощном бдении? Утреня вечером служится, вечерняя – утром может служиться (Великим постом особенно). Пришел на литургию Преждеосвященных Даров, а там вечерня в семь утра, «Свете тихий» поется, а солнце только встает (да и то не встает, а через два часа только встанет). Названия богослужений – это то, что устоялось, это некоторое молитвенное последование, что в условиях монастырского устава (а приходского устава у нас просто нет) совершалось в зависимости от ночи. Причем если посмотрим на Афон – у них полночь, когда зашло солнце. В разное время года оно заходит по-разному, идет отсчет от солнечного дня. Всенощная у них начинается где-то с середины дня, а где-то глубокая ночь. Тут тоже можно сказать: у вас не вся ночь, по физическим часам у вас иное время.

Если мы смотрим всенощное бдение на Рождество или Пасху в сокращенном виде, а афонские службы, например, на престольный праздник, когда богослужение идет 14 часов, – то такой случай не сравнится с тем, что у нас бывает служба 3–4 часа. В этом ничего страшного нет, потому что даже в древности, когда в монастырях совершались такие богослужения, на приходах такого не было. Приходское богослужение особо не записывали и не структурировали, потому что оно не вызывало такого восхищения у современников, оно было ориентировано на работающего человека. На человека, которому нужно в воскресенье передохнуть, потому что в понедельник снова в поле пахать или в шахту идти. Поэтому тут нет никакого обмана.

Есть некоторая устоявшаяся терминология. Даже в святоотеческом богословии, если посмотреть на латинский язык, термины заимствовались из греческого, и не всегда правильно. В греческом более понятно: природа, ипостась. И то даже святитель Кирилл Александрийский взял подложную цитату Аполлинария и говорил: «Единая природа Бога Слова воплощенная». А мы же учим, что во Христе две природы. Император Юстиниан в борьбе с монофизитами объяснял: святитель Кирилл – защитник веры против несториан. Он не имел в виду, что одна природа, он имел в виду, что одна ипостась.

Человек использует термин, который понимает его собеседник. Для Кирилла Александрийского в начале V века определение «единая природа» никого не смущало; наоборот, помогало защищать христианскую веру. Сто лет спустя император Юстиниан, наоборот, говорит: нет, сейчас это смущает. Если мы посмотрим, у японцев, тайцев висят свастики. У них это символ круговорота в природе, того, как Солнце идет. А в Европе свастику на фоне того, что была война, никто так просто не повесит, и не важно, в какую сторону она закручена. Это тоже некоторые нюансы. У нас устоялась некоторая традиция, и она не вызывает отторжения; для современного человека прийти на всенощную и постоять два-три часа – это уже как для древнего и выносливого человека всю ночь пробыть на службе. Поэтому ничего страшного здесь нет. Конечно, некоторые моменты можно исправить.

У нас в храме мы стараемся утреню служить кратким чином до литургии. Если человек пришел утром, он попал на службу до литургии, причем если у него в будний день не хватает сил, то он может прийти к самой литургии. Например, исповедоваться он будет по ходу утрени, чтобы во время литургии не отвлекаться. Некоторые вещи, которые исторически устоялись, можно корректировать, а некоторые и не нуждаются в этом. Если посмотрим на практику других Поместных Церквей, никогда в расписании (кроме Рождества, Пасхи и великих праздников) не увидим словосочетания «всенощное бдение». Более того, я помню, когда учился в Салониках (второй город в Греции, где жил Димитрий Солунский), я пошел после занятий погулять по городу и решил зайти в базилику великомученика Димитрия уже не в первый раз, просто помолиться и приложиться к мощам. Захожу туда, люди ставят свечки, прикладываются к мощам. Пришел батюшка, открыл врата, что-то возгласил без хора, прочел, закрыл врата и ушел. Это заняло 15 минут. Я уже потом понял, что это была вечерняя служба, в которой никто не участвовал. И сейчас в Греции, Болгарии люди приходят с утра на утреню, которая до литургии, а основная масса людей подтягивается к самой литургии. А вечером службы вообще нет. Древо познается по плодам, поэтому пусть под названием «всенощное бдение» у нас сохраняется некоторое сокровище.

Есть другая крайность: люди ходят на всенощное бдение уставшие из недели в неделю. Необязательно каждую неделю ходить на всенощное бдение, если ты работающий человек. На пенсию вышел или есть желание – ходи.

– Мне кажется, нужно ходить. Это особое богослужение.

– Конечно. Но человек иногда говорит: «Всё, перенапрягся. На всенощную ходил пять лет подряд. Всё, не могу. В гости друзья зовут, а я всегда на всенощном бдении». Мне как священнику, конечно, радостно, когда на всенощной много людей. Но, бывает, человек не ходит на службу и его мучает совесть, что он не пришел на всенощное бдение, – но это не так страшно. Главное, не приходить исповедоваться на литургию, не отвлекаться от величайшего богослужения. Выбрался раз в месяц на всенощную, постоял, помолился спокойно, подумал о своих грехах, покаялся, послушал песнопения – это нормально. Потом с чистой совестью причащаешься каждое воскресенье в течение всего месяца. Наша поместная традиция с всенощным бдением накануне – это тоже некоторая ценность, которая дает нам преимущество по сравнению с другими Поместными Церквами. Это не потому, что мы лучше (может, наоборот, даже слабее), но у нас есть некоторая точка опоры.

…Конечно, паломничество паломничеству – рознь. Я знаю такие поездки, когда люди полдня паломничают. Вот в Святую Землю прибывают – думаешь, почему такая программа, что ничего не успеваешь? Семь дней были, а посетили так мало. А потом наши паломники разговорились о том, что в четыре часа дня вся программа уже завершается. Как же так? До полуночи еще столько времени, столько всего можно посетить... Поэтому тут главное – настрой. При этом важно не перенапрячься. Надо помнить, что паломничество, например, для священника – это командировка, ты оставил семью, сопровождаешь группу – это твоя работа, ты должен окормлять группу своих прихожан. Помимо этого у священника есть свои дни, которые он может провести с семьей. А человек работающий на это действительно тратит свой отпуск. И требовать от него, чтобы у него не было ни секунды перерыва, – это не очень честно по отношению к нему, потому что его задача как христианина вернуться хоть немножко отдохнувшим, пусть с какими-то эмоциями, а не только с религиозными переживаниями, чтобы потом хорошо трудиться. Нам помогает Христос, и каждый христианин на своем рабочем месте должен делать больше, чем его невоцерковленные коллеги.

– А вот когда привозят мощи святых, например, образуются огромные очереди.

– Мы должны понимать, что в этих огромных очередях большинство составляют невоцерковленные люди. Люди, которым неинтересно ходить в храм, не задумывались об этом, а тут привезли мощи, и ими движет какое-то полумагическое представление, и они все равно встают в эту очередь. Кто-то рядом запел: «Господи, помилуй», кто-то поет акафисты, и они тоже из пяти часов, что  в очереди постояли, помолились хотя бы пять минут; за год ни разу не помолились, а в очереди пять минут помолились. Ради этого разве Господь не пришлет мощи Своего угодника в стольный град? Уже польза. Своим прихожанам, которые воцерковленные, я говорю, что им это не нужно: «Вы причащаетесь Святых Христовых Таин, вам нет необходимости выстаивать много часов в этой очереди».

– Есть самое главное сокровище – Причастие.

Мы иногда гонимся за количеством. Иногда в социальных сетях смотришь: и там были, и там. Думаешь, сколько у человека свободного времени… И еще нужно собрать на все это деньги. А зачем куда-то ездить, если Казанская икона, «Троеручица» – в храме? Вот Христос. Что еще нужно? Почему паломничество становится каким-то движением? И нужно сказать, что в какой-то степени это и бизнес?

– Когда в Москву привозят мощи и образуются многочасовые очереди, я прихожанам говорю: «Люди, которые не молятся, там чуть-чуть помолятся, а для вас это куда менее продуктивно. Лучше выбраться посреди недели на службу, до работы, на раннюю – от этого будет больше толку. В тиши и спокойствии помолиться». Но всех желающих я благословил: «А вот волонтерами можете идти». Каждый год в Москву привозят чьи-то мощи, кто-то из моих прихожан сходил и простоял в очереди, а потом все больше и больше идут волонтерами: кому-то подадут чай, довезут инвалида, занесут по лестнице – помогают ближним, которым действительно тяжело. Они не просто ради себя отстоят в очереди, а могут послужить ближнему. К этому же  я призываю наших прихожан, например, когда большие праздники: сейчас придут брать воду на Крещение, сейчас придут куличи освящать – придут люди, которые Христа толком не знают. И мы должны им показать такую радость, которая их вдохновит прийти в храм не только на этот праздник. Человек идеальной духовной жизни не нуждается ни в каких дополнительных вещах для того, чтобы приблизиться ко Христу.

Мы вспоминаем святителя Григория Нисского. Тогда мученики были в каждом городе, то есть паломничать к мощам мучеников не имело смысла. В каждом городе Древней Церкви помнили, что 20–50 лет назад здесь пострадал такой-то святой, а старики еще помнят, как он страдал. Святитель говорил и о Святой Земле: «Если ты идешь в Иерусалим вместо того, чтобы причащаться, то нет в этом никакого смысла». Именно поэтому всегда надо понимать: если едешь в паломническую поездку, обязательно нужно как можно чаще выбираться на Божественную литургию. Тут тоже не нужно никакого насилия. У всех разная выносливость, разная степень воцерковленности.

Я стараюсь так организовать паломничество по Святой Земле, чтобы была возможность до завтрака дополнительно сходить на литургию. В какие-то дни идут все, а в какие-то дни кто-то остается. Если остался в Москве, разве семь дней в неделю пойдешь на литургию? Да ни в коем случае. На дачу едешь – там храма нет. Обязательно причастие Святых Христовых Таин. Вдохновить любое новое место должно только на то, чтобы твои отношения со Христом обновились. Дух Святой нас обновляет. Чего всем, друзья, желаю.

Ведущий Сергей Платонов