Беседы с батюшкой. Спасение от язычества. Священник Николай Святченко

Отец Николай, у меня по поводу язычества и спасения целый ворох вопросов, на которые я очень прошу Вас ответить. Первое, с чем я бы хотел, конечно, определиться: что такое язычество? Раньше (во всяком случае, во времена начала миссионерской деятельности, когда люди поехали в Африку) мы представляли себе язычника как дикаря, который может тебя съесть, поклонника какого-нибудь Вицлипуцли. Потом, конечно, наше представление о них расширилось. Теперь мы представляем себе язычника как человека, который не то что ничего не знает о христианстве, но всячески противодействует знанию о нем. Возникало еще одно язычество − убийство людей, исповедующих христианство. Это привело к тому, что было очень много язычников.

У меня есть по этому поводу вопрос: почему в один день Октябрьского переворота вдруг многие крестьяне стали язычниками? И почему в наше время, когда Церковь Христову не гонят, все равно так много язычников? Но самый главный вопрос все же – что такое язычество?

− Спасибо за интересную тему разговора. Конечно, говорить о язычестве необходимо с разных позиций. Я имею в виду, что, согласно учению Православной Церкви, христианскому вероучению, под язычеством понимаются все нехристианские религии. Вместе с тем язычество принято делить на язычество исповедального характера (или вероучительного) и духовное.

Язычество вероучительного характера всем известно. Обычно мы представляем себе язычников, как Вы сказали, дикарями. Под термином «язычник» имеется в виду человек, исповедующий народную, местечковую веру, то есть то представление о природе, человеке, Боге, которое существует на данной территории уже несколько тысячелетий. Традиционно религиоведы в исповедальном язычестве еще выделяют примитивное язычество. Сейчас мы можем найти подобного рода примеры в Африке: известно, что около 15% населения по-прежнему исповедуют примитивное язычество (тотемизм, фетишизм, анимизм, поклонение предкам и другие примитивные формы язычества). Это происходит тогда, когда отсутствует мифология, тексты, памятники архитектуры.

Язычество более сложного типа, прогрессивное язычество, − это известные древние религии, которые сохранили много прекрасных архитектурных сооружений, письменных текстов; это «Книга мертвых» (древнеегипетское язычество), различные древние вавилонские эпосы. Если мы говорим о Китае или Японии, то их религиозность имеет более сложный характер, но она также является языческой.

Даже тот мир, в котором оказались первые христиане, первые проповедники и миссионеры, − это мир древнегреческих мифов, известных легенд и античной философии, начавшейся с Сократа, Платона, Аристотеля (она представляет собой уже нечто иное: это попытка человеческого разума, познавательных сил человека дотянуться до истины Божьей, насколько это возможно). В ту эпоху, когда христианство будет все больше и больше утверждаться в Римской империи, когда появится Восточная Римская империя в лице Византии, язычество не то что уйдет… Христианство не уничтожает, не стирает древнегреческую цивилизацию, а преображает ее, наполняя новым смыслом.

Это первый доктринальный характер вероучительного язычества. Сейчас о подобного рода явлениях можно говорить, если речь идет о неоязычниках: славянских или скандинавских. Это больше похоже на игру в театре, и ничего общего с реальным язычеством, которое бытовало в славянских землях, не имеет. Об этом знают все современные ученые.

Но язычество сохранилось и в христианскую эпоху. Мы видим, что оно пронизывает особым образом Средневековье в форме эзотеризма, оккультизма. Сам эзотерический подход (или мистический) возникает еще во времена Геродота. В I – II веках до Рождества Христова он утверждается. Так или иначе, он сопутствует христианству в лице сект, которые уже во II − III веках начинают откалываться от Церкви, потом с большим или меньшим успехом появляются вновь и угасают.

Эзотерическое учение означает, что внутри христианства есть некое тайное знание, которым владеет определенная группа людей и которое передается тайным образом. Обычному человеку, простому крестьянину оно недоступно. В позднее Средневековье, в эпоху Возрождения, появляются новые эзотерические движения (масонство и многие другие), которые имеют определенные стадии посвящения в тайны. Эта претензия на то, что есть некое тайное знание, которым владеют определенные люди, наполняет в особенности XX век и XXI. Оно очень часто является сердцевиной многих современных сект с харизматическим лидером, которому явился Бог, Христос или Кришна, открыл новую истину, и теперь он особым образом передает это своим адептам.

Конечно, мы можем увидеть силу эзотеризма, оккультизма и невооруженным глазом, зайдя в наши магазины по продаже книг. Я часто спрашиваю у продавцов: «Что в этом месяце люди, по вашему мнению, больше всего разбирают?» И эзотерическая литература самая продаваемая. Хотя за этим смешно наблюдать: любая открытая информация, изложенная в книге, теряет саму суть эзотеризма. Тайное знание перестает быть тайным, когда о нем написано в книгах. Оно, как это было заявлено в глубокой древности, передается от учителя к ученику, оно не могло быть распространяемо широким кругам.  

На этом примере мы видим, что люди тяготеют к чему-то потустороннему, незнакомому; к тому, что, может быть, с одной стороны, таинственно, с другой  стороны, не столь сложно, как христианство, православие.

− Наверное, здесь некий духовный голод по Богу может заставить человека обратиться к этому.

− Конечно, каждая душа по своей сути религиозна.

− Вопрос телезрителя Дмитрия: «Мне попалась статья, в которой язычники упрекают христиан в том, что мы живем не лучше их: детей выгоняем на улицы, дети не слушаются родителей. И я подумал, что, может быть, нам в первую очередь нужно противостоять язычникам, показывая свою любовь, заботу о родителях и детях, мирясь с родителями, чтобы мир у нас в семье был (как бы это ни было трудно)?»

− Конечно, задачу в отношении увеличения любви в нашей жизни и вообще совершенствования нашей жизни имеет каждый христианин от Господа нашего Иисуса Христа. При этом подобного рода критика (допустим: «Я знаю христиан, которые так себя не ведут») не вполне адекватна: людей, не соответствующих чему-то,  можно найти в любом сообществе. Если человек, высказывающий эту критику, представляет собой атеистический лагерь, мы можем легко найти среди его сообщества садистов, насильников, диктаторов, идеология которых является человеконенавистнической. При этом мы не можем судить все мировоззрение по каким-то плохим примерам. Говорить о грехах, недостатках, каких-то немощах отдельных людей бессмысленно и ни к чему не приведет. Дальше нам придется копаться в том, что раньше было сделано не так. Конечно, за двадцать веков христианства мы найдем очень много всего начиная от императоров, духовенства и мирян, у которых что-то не так. В этом смысле Церковь всегда выделяет святых, к образу жизни, подвигам которых мы стремимся, Христа как идеал нашей жизни.

Если мы начинаем кого-то сравнивать, надо сравнивать родоначальников откровения. Родоначальник христианского откровения – это Христос, Сын Божий. Пусть те, кто пытается сравнивать христиан и атеистов, марксистов и других, будут более логичны и не путают понятия. Если мы даже нашим образом жизни будем показывать, насколько мы совершенны, идеальны, люди и это сейчас легко могут обесценить, скажут, что это какая-то глупость, опять чему-нибудь не соответствует. Когда мы хотим показать людям, что Христос и христианство лучше, собственным поведением, то, боюсь, с какими-то людьми это сработает, с какими-то – нет. Наш пример является важным оружием, но при этом не единственным, тем более в эпоху мультикультурного мира. В эпоху Средневековья было понятно: вот белое, а вот черное, но сегодня все стало не столь очевидно. Сейчас на любую манеру поведения найдется десяток-другой людей, которые обесценят ее очень легко и скажут, что эти люди глупы.

– По поводу язычества возникает еще один вопрос. Я хочу спросить Вас о так называемой крещенской миссии. Когда я приезжал в храм, то видел, как миссионеры, ребята из вашего отдела, общались с людьми, которые стоят в очереди за святой водой, и это было очень интересно. Я всегда знал, что много людей посещают церковь лишь несколько раз в году: на Крещение, чтобы забрать воду, на Пасху, чтобы обязательно поучаствовать в крестном ходе, на Рождество, потому что это елка и подарки, на Троицу. Насколько в этом случае крещенская миссия ребят из вашего отдела – это работа с язычеством? Или все-таки люди, приходящие за водой, совсем не язычники и это просто благочестивая традиция?

– Язычество можно поделить на две части: исповедальную (вероучительную) и на язычество внутреннего характера, или духовное язычество. Второе как раз может проявляться среди людей, которые крещены или приобщены к Церкви формальным образом, и в нашей стране это большинство; или они себя соотносят с православной традицией и говорят о том, что они православные люди. Однако в своей сути, мировоззрении, в той вере, которую они имеют, можно увидеть что угодно: и эзотеризм, и отголоски православия – православные праздники и восприятие святых для нас вещей; оккультные вещи, даже из каких-то восточных воззрений – это сейчас очень популярно. При этом на бытовом уровне часто такой человек является атеистом: он живет так, как будто Бога нет. Это такой особенный психотип. Когда я преподаю миссиологию учащимся, рассказываю об этом более подробно. Я говорю о том, что основная наша аудитория, большинство граждан нашей страны, ассоциирующих себя с православной традицией, но не посещающих таинства Исповеди и Причастия, являются носителями настоящего «компота», в котором есть самые разные вещи. Но все-таки эти люди идут в храм, в приход для того, чтобы набрать святой воды, посвятить яйца, куличи, сделать что-то для себя и своих родных; например, крестить детей.

Я считаю, эти моменты в нашей стране мы должны использовать, пока Бог дает нам эту благодатную возможность. В других странах, где православие не воспринимается как традиционная религия, а находится среди сотен и тысяч других религиозных конфессий, оно ничем не выделяется и даже кажется населению чем-то непонятным. Мне кажется, если люди в нашей стране относят себя по традиции к православию, приходят хотя бы в эти важные праздничные дни в церковь – это важный и благодатный момент. Все-таки Церковь и мы, православные христиане, не должны обличать их, что они чего-то не знают, – нет никакого смысла в этом на этой стадии духовной жизни человека. Пусть он сам, когда начнет воцерковляться, увидит, как он относился к Богу. Мы должны исповедовать позитивную миссию, чтобы показать человеку больше возможностей, красоту отношений с Богом и смысл жизни.

– Вопрос телезрителя: «В своей речи мы часто употребляем слово «спасибо» вместо слова «благодарю». Слово «спасибо» плохое, его придумали безбожники: из двух слов «спаси Бог» сделали одно – «спасибо». Мы стали называть Бога двумя буквами «Бо». Прокомментируйте, пожалуйста».

– Я думаю, если мы так воспринимаем эту ситуацию, то каждый раз можем говорить людям, которым благодарны: «Спаси Бог». Это от нас зависит, будем мы говорить «благодарю» или «спаси Бог». Человек должен естественным образом из сердца рождать эту благодарность.

– Раньше нужно было говорить «благодарствуйте».

– Здесь можно уйти в терминологию и еще несколько часов об этом говорить.

– Вы правы. По поводу язычества и опять-таки крещенской миссии. Вы так говорили об общении с людьми: «Если говорить с этими людьми без любви, то это не просто бесполезно, а еще и опасно». Когда мы говорим с этими людьми, которых не считаем христианами, а скорее обрядоверами, то здесь очень легко впасть в такое чувство: «Вот я-то молодец, я-то христианин, а эти люди язычники. Я Прометей, несу огонь, истину и прочее. И еще есть интересный момент. Когда мы говорим о людях, которые «понаехали», приехали сюда из других регионов, то относимся к ним (в целом абсолютно точно могу сказать) очень плохо. Зачем мне этому человеку рассказывать о Христе, ведь он же не спрашивает?

– Такой национальный элитаризм. Есть отдельное название этому феномену.

– Это тоже язычество?

– Это что-то народное, конечно же. Как любой национализм, это определенная форма язычества: истинная религия может быть воспринята только избранными, духовными людьми или как минимум представителями одной нации, народности.

Конечно, эти ростки народной религиозности сопровождают жизнь человека… На протяжении истории двух тысячелетий мы видим, что какие-то народы, страны или регионы с большим успехом принимали христианство в его полноте. Где-то это проходило намного медленнее и тяжелее. Где-то оставались вспышки чисто языческой жизни, подходов к людям, к природе, к Богу. Все же в целом, я считаю, мы наблюдаем определенное развитие, эволюцию: христиане лучше воспринимают Евангелие, то дело, с которым пришел Христос, саму проповедь и все, что сделал Христос для нашего спасения.

Другое дело, что сейчас существует несколько сотен других конкурирующих идеологий, методологий, мировоззрений, и они снабжены супермощными технологиями в отличие от миссии и проповеди христианства.

Как еще мы можем в Церкви оставаться на основаниях языческого отношения к Богу? Очевидно для нас исповедальное язычество, очевидно язычество в каких-то сектантских формах – в форме эзотеризма, оккультизма, всего, что связано с ними. Но есть, я считаю, более тонкие вещи, которые бывает очень сложно отличить.

Уже придя в Церковь, отказавшись ото всех возможных кумиров, идолов, человек по духовным запросам и устроению часто может оставаться язычником в том смысле, что он к Богу предъявляет те же запросы, что предъявлялись и в самом грубом язычестве: Христос или святые (возьмем второй уровень) должны что-то исполнить. Это может быть чисто материальное – приобрести одно, другое, третье; могут быть вещи более духовного плана. Часто понять это помогает вопрос, адресованный человеку: «А зачем Вы ходите на литургию,  почему ведете церковный образ жизни?» Человек иногда отвечает: например, для того, чтобы попасть в Царство Небесное. Для того, чтобы покаяться, чтобы были прощены грехи. – «Только за этим Вы ходите в храм?» – «Ну да, вот иду к Богу для того, чтобы быть прощенным, и для того, чтобы попасть в Царство Божие». Это замечательные вещи, они очень ценные, конечно, и глубинные. Они касаются уже самого вероучения и духовной жизни человека. Но при этом в такой схеме отсутствует Кто? Отсутствует Бог. И я говорю: «А Бог-то Вам нужен вообще?»

Ведь и литургия, и Евхаристия прежде всего являются встречей Бога и человека, этих двух личностей. И именно эта встреча – сердцевина, точка опоры, и она имеет самое существенное значение для Бога в лице Иисуса Христа, Который постоянно говорит о единстве с Ним, в том числе через преломление хлеба. Как мы помним, с человеком, с апостолами Он говорит на разные темы. Евангелисты до нас не доносят информацию, о чем Христос говорил с учениками после Своего воскресения из мертвых. Видимо, Он уже не проповедовал и не учил чему-то новому: от мыслей о тайном знании мы отказываемся сразу же, так как это – эзотеризм. Значит, Христу было приятно просто общаться с теми, кого Он любил. И Христос хочет с нами соединиться, Он хочет просто встретиться, и Он хочет, чтоб мы интересовались Им Самим и шли к Нему ради Него Самого. И чтобы через единство с Ним мы были ближе друг к другу, учились любить друг друга.

Мы можем воспринимать Бога как того, кто может дать хорошую квартиру в Царстве Небесном – то есть как раздающего жилплощадь, директора большой строительной компании, – или как очищающего душу, если мы смотрим на Него лишь в контексте покаяния (я прихожу, чтоб покаяться, чтобы меня очистили, я стал чистый, все, уже святой, ничего не осталось на душе, и вот облегченным я возвращаюсь в этот мир). Но что одно, что другое остается потребительским. Второй подход, конечно, высокого духовного плана, и, наверное, так очень многие люди относятся к Богу. Может быть, по-другому относиться к Нему и не могут, я и это могу предполагать; по крайней мере, об этом многие мыслят так. Но и в нем остается нечто такое, знаете, человеческое: Бог нужен для того, чтобы это нам сделал и это, даже сугубо духовные вещи.

Самое главное, что Христос это знает, и Он милосердствует. Он с милостью относился к Своим ближайшим ученикам, которые говорили: «Господи, ну когда уже Ты восстановишь царство Израилю? Я сяду по правую руку, а он – по левую руку от Тебя». Они говорили, что, когда реваншизм осуществится, Израиль вновь восстановится в своих пределах, а Христос станет царем, – вот тогда заживем. И Он не начинает обличать их в чем-то, не рассказывает, как все будет дальше в этом смысле. Он говорит про смерть Свою, про Крест и про то, что их ждет то же самое – страдание и мучения; чтобы они к этому были готовы. «Если хотите высоко вознестись – готовьтесь пострадать, готовьтесь к тому, что вы будете не выше своего Учителя». То есть любые запросы  о чем-то глобальном и существенном – когда же картина мира будет меняться, и небеса разверзнутся, и начнется суд над грешниками – Христос переворачивает: «Хотите быть первыми – будьте всем слугой, хотите, чтобы вас заметили, – сядьте на последнее место». Он, по сути, нейтрализует запрос: «А Ты мне, Господи, что дашь? Вот я – праведный, я иду за Тобой, борюсь с собой, а что мне взамен будет?»

– Как спастись от своего собственного, внутреннего язычества? Мы же знаем о том, что существуют и «православные» секты, знаем примеры…

– Быть чутким, искренним, Бога просить об этом, то есть хотя бы иметь такую молитву: «Господи, есть мое что-то человеческое, народное, очень теплое для меня, очень для меня радостное, приятное – помоги мне увидеть это и преодолеть; или, по крайней мере, видеть и проще относиться к другим людям».

– Я вспоминаю, как мы молимся перед причастием: «как разбойника, помяни мя, Господи, во Царствии Твоем». И вот здесь, наверное, кроется какая-то очень простая истина. И еще одно. Вот мы говорим: «Вонмем», то есть «будем внимательны»; и если мы это сделаем, то Спаситель действительно станет спасением от нашего собственного язычества… Кого вы ждете в Миссионерском отделе?

– В Миссионерском отделе мы ждем всех искренних людей, которые хотят тем или иным способом говорить о Боге. Господь дал каждому разные таланты, а мы поможем их дальше развить и применить в церковном плане.

Ведущий Глеб Ильинский