Беседы с батюшкой. Священник Александр Волков

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма преподобного Сергия Радонежского в Солнцеве города Москвы, руководитель Московской епархиальной информационной комиссии священник Александр Волков.

– Сегодня в церковном календаре написано: церковное новолетие. Это как новый год?

– Да, фактически мы сегодня можем поздравлять друг друга с новым годом, дарить подарки и понимать, что началось что-то новое в нашей жизни. Потому что именно сейчас, в начале сентября, и с точки зрения церковного устава, и с точки зрения какого-то человеческого мировосприятия начинается новый год, – год учебы, год выхода на работу после отпуска. Церковное новолетие когда-то соотносилось и с новолетием гражданским. В церковном плане начинается новый годовой богослужебный круг, который завершился праздником Успения Божией Матери в конце августа и начнется первым праздником в честь Пресвятой Богородицы – праздником Ее Рождества. И шаг за шагом мы будем следовать по кругу этого года, чтобы вновь посмотреть на себя, на свою жизнь через призму тех церковных праздников, которые нам предлагаются для назидания и спасения.

– Церковное объяснение понятно: через неделю Рождество Богородицы, и это новый цикл двунадесятых праздников. Если раньше церковное новолетие совпадало с датой гражданского, то почему его не перенести к гражданскому новому году?

– У Церкви своя скорость, свой ритм. Она совсем не обязана подстраиваться под такие сиюминутные изменения, которые почему-то стали возможны. Зачем это делать? Церкви понятно, почему она отмечает начало церковного новолетия, почему индикт именно сейчас, в середине сентября, а не когда-то еще. А вот почему гражданское новолетие приходится именно на январь, понятно мало. Зачем было сделано так, что между двумя зимними месяцами, декабрем и январем, вдруг возникает какое-то новолетие? Как раз это странно.  Лучше, наоборот, вернуть гражданское новолетие к церковным срокам, тогда будет все более складно.

– Церковь не обязана в каких-то тенденциях совпадать с обществом, с его развитием?

– Конечно, не обязана. Напротив, общество должно видеть в Церкви тот образец и пример, которому оно должно следовать. Церковь дает пример. Церковь во множестве самых разных обстоятельств напоминает обществу, людям, конкретному человеку о том, что он должен делать, чтоб иметь жизнь вечную. А уже сам человек и общество в целом выбирают, куда идти, следовать за призывом Церкви или не следовать. Меньшая часть общества, малое стадо, выбирает для себя путь следования за Христом. Большая часть общества от этого пути как отказывалась, так и отказывается. Ничего в этом смысле в нашем мире не меняется. Но Церковь понимает, что она есть малое стадо. И поэтому понимает себя при этом как некую соль земли, которая должна напоминать всем людям о каких-то основах и смыслах жизни.

– А что ответить тем, кто говорит, что Церковь и те традиции, которые она держит, архаизмы, пережитки прошлого?

– Что касается традиций, то они возникали  в какое-то время, в какой-то эпохе и затем продолжались и развивались. Церковная традиция имеет свойство меняться, и в силу разных причин она не остается на месте, но какие-то вещи, конечно, сохраняются на протяжении столетий. Это во многом является чем-то важным для церковного сознания. Церковь – организм, который постоянно двигается и меняется, но, с другой стороны, он остается неизменным в каких-то самых главных вещах, которые не связаны с традициями, а связаны с основами нашего вероучения. Традиции – это то, что нас сохраняет и сберегает. Что-то меняется, что-то уходит в прошлое, что-то сохраняется. Где-то традиции важны, где-то они являются поверхностными, но так или иначе Церковь – это не музей. Люди, обвиняющие Церковь в архаизации жизни, просто не знают жизни Церкви, не знают того, что Евангелие всегда свежо, оно всегда является центром жизни Церкви, открывает всю прочую жизнь с каких-то иных сторон и дает нам понимание жизни именно сейчас, применительно к нашим условиям. Христос говорил со Своими современниками на понятном им языке, о понятных им реалиях. Поразительно, что и для нас, людей XXI века, через две тысячи лет ничто не оказывается чем-то устаревшим в словах Христа и в Евангелии. Евангелие всегда свежо и актуально для любого суперсовременного общества.

– В последние пятьдесят лет общество претерпело больше изменений, чем за всю многовековую историю до этого. И Церковь, конечно же, не во всем потакает обществу. У Церкви достаточно консервативная позиция. Можно ли сказать, что это следование старине и неследование тем тенденциям общества, которые происходят в нем, отчасти сильная сторона Церкви?

– Сильная сторона Церкви в том, что она не подстраивается под общество. Церковь сохраняется до тех пор, пока она не подстраивается под общество, до тех пор, пока она не мимикрирует под него, не пытается сделаться слишком похожей на него. У Серафима Роуза есть описание, как некий протестантский, крайне консервативно настроенный пастор, имевший довольно большой участок земли рядом с Диснейлендом в Калифорнии, решил построить там точную копию Иерусалимского храма. Построить для того, чтобы люди, отвлекаясь от Диснейленда, приходили туда и задумывались о чем-то. Он приводит этот пример в качестве отрицательного опыта; как пример того, что происходит, когда Церковь пытается подстраиваться под общество; она растворяется. Таковы  современные тенденции в западном христианстве. И это все перестает быть Церковью. Нам очень важно сохраняться внутри себя и не подстраиваться под изменчивый мир.

– Вопрос  телезрителя: «В Евангелии постоянно читаешь слова Христа: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное. Я нигде не встретил слова: исповедуйтесь, ибо приблизилось Царство Небесное. Есть ли существенная разница между исповедью и покаянием? И можно ли принести покаяние, не говоря слова? На исповеди получается слов много, а воз с грехами где стоял, там стоит и ныне. В чем причина? Почему так происходит»?

– Нам было бы легче, если бы мы нашли в Евангелии слова: «Исповедуйтесь, ибо приблизилось Царство Небесное»? Мы тогда стали бы исповедниками, которые по-настоящему глубоко осознавали бы свой грех? Нет, конечно. Дело не в словах.

Призыв к покаянию можно отнести к Иоанну Предтече, проповедь которого была как раз проповедью покаяния и внутреннего изменения. Но и Христос начинает Свою проповедь, земное служение, Свое обращение к человеку этими словами. В первую очередь в этом важно внутреннее изменение человека, важно, чтобы сам человек находил в себе силу изменяться. Покаяние есть изменение, есть некое обещание Богу отойти от  той мерзости греха, которую видишь в себе. Для этого нужно ее увидеть, осознать.

Есть некая разница между исповедью и покаянием. Исповедь – это то, что должно  завершать покаяние, что должно быть не началом, а неким результатом покаянного пути человека. Исповедь как внешняя форма покаяния бесконечно важна, потому что она является таинством. Но таинство начинается не тогда, когда человек приходит в храм и стоит в очереди к священнику, а когда глубоко в сердце обнаруживает себя самого голым, отвратительным и требующим внутреннего изменения и очищения. В этом смысле любая исповедь должна начинаться с покаяния. С одной стороны, это синонимы, с другой –разные части этого великого пути каждого человека.

 Здесь нет никакой проблемы. Надо четко понимать, что наша исповедь начинается внутри нашей души. Здесь она на самом деле и совершается. Это таинство. Это тайна встречи Бога с человеком. Она где-то глубоко в человеке, и она, может быть, и продолжится потом, после завершения исповеди, после прочтения разрешительных молитв, где-то в глубине души, когда человек начнет меняться, когда он начнет бороться со своим грехом, а не просто перечитывать его несколько раз. Когда он перестанет перечитывать списки, когда поймет, что может хоть в чем-то чуть-чуть изменяться, тогда исповедь (покаяние) и совершится.

– В апостола Павла есть фраза: исповедуйте друг другу согрешения ваша. Телезритель сказал в конце такую фразу: «воз с грехами и ныне там». Правда ли, что после исповеди воз с грехами может остаться на том же месте, где был до исповеди?

– Он обычно там и остается. Мы к исповеди относимся не как к какому-то серьезному событию в нашей жизни, а как к какому-то формальному перечню грехов. Кто-то воспринимает исповедь как приятную возможность поговорить со священником, кто-то заменяет священником психолога и считает, что ему нужно про все здесь рассказать, кто-то еще видит для себя что-то... На самом деле мы не умеем каяться, не умеем видеть в себе грех, не можем плакать о грехе, потому что у нас все это, к сожалению, очень сильно притупилось.

Мы очень формально относимся к исповеди. А иногда к ней подходят так, что надо всякую неделю исповедоваться. В результате люди перестают чувствовать свой грех, они его заговаривают, забалтывают и не чувствуют его, не видят никакого ужаса в своем грехе. Чтобы его увидеть, нужно по-настоящему упасть. Чтобы почувствовать себя, нужно ощутить что-то внутри. А если это просто очередная скороговорка и очередные переживания типа «батюшка, мне вроде каяться не в чем», то нет необходимости исповедоваться раз в неделю.

Найдите в себе силы для того, чтобы постараться подумать о своих внутренних состояниях, о своих грехах. Исповедуйтесь тогда, когда этого требует ваша совесть, когда ваше внутреннее состояние заставляет бежать к Богу и искать какого-то изменения. Пока этого нет, все формально. Господь каким-то Своим таинственным образом все это принимает, потому что нельзя обесценивать само по себе действие таинства, которое не всегда для нас понятно и очевидно.

Я убежден в том, что православным христианам на современном этапе нужно менять свое отношение к покаянию, исповеди, находить в себе силы по-другому относиться к себе и к своему покаянию. Воз действительно будет на том же месте, ведь мы реально ни с чем не боремся, мы пересказываем одно и то же, ворошим эту кастрюлю с грехами. Они от этого меньше не стают, они перебалтываются, перемешиваются и дальше варятся. Так и проходит наша жизнь, в такой бессмыслице. Это очень серьезная проблема сейчас.

– Вопрос телезрительницы из Чувашии: «Когда мне было четыре года, сгорел наш дом, и я осталась с больной мамой вдвоем. Папы у нас не было. Я научилась каждую мелочь  беречь. Эта болезнь на долгие годы ко мне прилепилась. Теперь я работаю дворником,  боюсь подойти туда, куда вынесли вещи, положили в сторонку. Я все это перебираю, забираю, раздаю, к себе домой тащу. Очень сильно страдаю от этой болезни. Мне дети говорят: мама, ты же не алкоголик. А это, наверно, хуже, чем алкоголизм».

– Такие привычки у людей, возникающие из детства, перерастают в часть жизни. Есть такое понятие – мшелоимство, когда человек сознательно или бессознательно накапливает то, что ему совершенно не нужно. Этому может быть масса объяснений. Но в любом случае от этого нужно стараться избавляться, стараться не прилепляться к вещам даже на чисто бытовом уровне. Я советую Вам исповедоваться в этом и самой находить в себе силы меняться и как-то останавливаться. Обратитесь к психологу. Он  поможет. Старайтесь в любом случае себя менять. Это с вами в вечность уходить не должно. Все эти собранные вещи, которые накапливаются в Вашем доме, Вы с собой в вечность не заберете. Эта дурная привычка требует всяческого искоренения. Не все в наших силах, и не на все их хватает. Молитесь, просите у Бога помощи. То, что человеку невозможно одному, возможно сделать с Господом.

– Православный человек может пойти к психологу? Зачем?

– Чтобы разобраться со своими проблемами такого душевного плана. Это довольно глубокий пласт человеческой личности. Он включает в себя массу разных направлений, с которыми никак не может и не должна разбираться Церковь в лице священнослужителя, принимающего исповедь. Священник  не психолог, не какой-то старец. Он человек, который свидетельствует перед Богом о том, в чем человек раскаивается, обладая даром учительства и ведения человека (не от себя, но от Бога). Священник может в рамках Евангелия давать человеку какие-то советы или вместе с человеком искать ответы на серьезные вопросы. Но священнику достаточно опасно брать на себя какое-то полное душевное руководство человеком. Мы знаем, к чему это приводит. Психолог может помочь именно на том уровне, на котором священник не должен принимать участие в жизни человека или семьи. Психолог может основывать свою концепцию на самых разных базах, в том числе на христианской антропоцентричной базе, когда он отталкивается от Евангелия и христианского учения о человеке. К такому психологу христианин может обращаться по большому количеству вопросов. А к психологам, которые отталкиваются от других представлений о человеке, христианину обращаться не стоит.

– Как понять, с какой проблемой обращаться к священнику или к психологу? С мшелоимством, например, Вы советуете к психологу пойти.

– Любой грех имеет и душевную составляющую. Личность многогранна. То, что на каком-то глубоком уровне является духовной проблемой для человека, на более поверхностном уровне является его душевным расстройством.  Тем, что требует привлечения специалиста, общение с которым позволит человеку самому в себе разобраться. Задача психолога подсказать человеку, помочь ему разобраться в самом себе, увидеть то, что сам человек в себе видеть не может. Психология в этом смысле наука совсем молодая. Не очень понятно, как жили люди последние семь тысяч лет, пока не было психологов. Но развитие человеческой цивилизации и в гуманистическом плане идет вперед. Знание о человеке (изучение человека, всматривание в его душу) тоже как-то развивается. Ничего страшного в этом нет, если это приносит пользу.

Человек должен сам в большинстве случаев понимать свои состояния или обращаться к опытному священнику, который ему подскажет: «Вот это мы можем как-то с тобой вместе решать, а тут, извини, я тебе помогать не буду, сам разбирайся, обращайся к светскому специалисту».

– Есть мнение, что психология – это что-то вроде пастырского богословия без Бога. Она появилась в эпоху, когда от Бога начали отходить.

– Да, во многом так и есть. Это конец XIX века, когда стала возникать вся эта система изучения человека, человеческой личности вне религиозного и вне христианского контекста с попыткой оторваться от него. Европейская психология и психоанализ по большей части не нуждаются в христианстве. Но есть и другие вполне позитивные, имеющие право на существование с христианской точки зрения психологические концепции, концепции рассмотрения человека и его поступков. Виктор Франкл, например, известный психиатр, развил  серьезную концепцию, вполне укладывающуюся в христианское мировоззрение. На концепции Франкла очень многие христианские православные психологи строят какую-то свою основу. Все очень по-разному. Отход от христианства  это и спровоцировал. Но нет худа без добра.

– Вопрос  телезрительницы Юлии: «Услышала мнение одного священника, что покаяние дает Господь (приближаешься к Богу, этот свет освещает твои немощи, ты видишь свои грехи – и появляется искреннее покаяние). Он говорит, что неправильно копаться, искать, какие грехи у тебя есть, перед исповедью, например. Но если нет покаяния ни в чем, а хочешь причаститься, тогда ради приличия хочется хотя бы назвать то, чем согрешил. Может быть, прийти на исповедь и сказать: Господи, прости меня, у меня нет покаяния ни в чем, но я сделал то и то? Как правильно?»

– Вы тонкие вещи затрагиваете. Они важны для всех нас в качестве размышления. У меня нет готовых ответов на эти вопросы. Да, наверное, ни у кого нет. Мы правда не умеем и не имеем в себе сил каяться по-настоящему. Но действительно, может быть, лучше быть честным перед собой и перед Богом и сказать: «Да, Господи, я не чувствую в себе никаких сил, никакого плача и сокрушения сердечного именно сейчас, но я так хочу к Тебе... Я понимаю, что я согрешил, обманул, раздражился, подумал дурно о человеке. Я на словах раскаиваюсь. Прости, Господи, прими мое покаяние как одного из причастников Твоих». Это будет честно и правильно.

Священник, которого вы цитировали, в этом смысле прав. Он говорит об очень важном, о том, что нам не нужно превращать покаяние в какое-то самокопание. Бог откроет человеку в сердце то, что он по-настоящему должен изменить в себе.  У каждого свой путь. Не нужно бояться того, что мы каждый раз с плачем не приползаем на исповедь с перечнем пятидесяти грехов, в каждом из которых видим просто свою бездну падения и желание исправиться. Конечно, нет. Мы слабые. Но мы молимся, чтобы Господь нам дал зрение своего греха, не всего сразу, но постепенно, шаг за шагом, день за днем, год за годом. В этом нет ничего страшного, это путь человека. Не надо переживать, надо более спокойно и трезво к себе, к своим силам, своим духовным возможностям относиться. Просто идти к Богу и не пытаться устроить какую-то мелодраму, мыльную оперу из исповеди с заламыванием рук. Надо трезво к себе относиться. Господь обязательно каждому человеку, смиренно к себе относящемуся, к своим силам, рано или поздно что-то важное откроет.

– Бог действительно это открывает. Но может ли быть так, что Он откроет это очень суровым способом для человека? Утрированный пример: человек много гневается – и в очередной момент приступа гнева его кто-нибудь побьет. После этого он поймет, что был не прав, что  грешен, у него возникнет покаяние, но его побили.

– Если человек не обращает внимания на какие-то проявления, на знаки Божии в своей жизни, то может быть и так. Можно предполагать, что какие-то ситуации Господь, любящий человека, будет вынужден показать человеку обостренными. Часто по-другому человек просто не может ничего почувствовать и понять. Надо стараться не доводить себя до такого состояния. Для этого нужно уметь глубоко чувствовать себя, свое состояние и свои отношения с людьми, не относиться к этому всему как-то безразлично. Чем больше у человека безразличия, тем больше Богу нужно усилий применить, чтобы достучаться до человеческого сердца.

– Готовясь к исповеди, о чем Вы посоветуете поразмышлять, на чем остановить внимание, чтобы исповедь удалась, получилась? Как  настроить себя правильно, чтобы не уйти после нее с этим возом грехов?

– Надо стараться честно на себя смотреть. Понимать, что есть что-то более-менее регулярное, требующее изменения, но то, что мы не можем изменить, а есть то, что в этот период  жизни представляет сердцевину моей греховности. Это будет, скорее, что-то одно. У всех по большей части это эгоизм, самолюбие. Но это в чем-то конкретном воплощается у конкретного человека. У всех по-разному: у кого-то это раздражительность, что-то еще, у другого – обидчивость, слезливость, вызываемые  саможалением, у третьего – превозношение над сотрудниками, коллегами и их осуждение...

Надо что-то конкретное каждому человеку найти в себе. И именно в этом постараться себе и Богу обещать, что именно с этим я буду стараться справляться. Отошел от исповеди, и следующий шаг будет не выдохнуть и забыть, а более внимательное наблюдение за собой именно в этом. Поставить себе такую задачу; как спортсмену. Вот я тренируюсь на протяжении следующих двух недель именно против своей обидчивости. Я каждый день встаю с этим. Помню, что я обидчив. Понимаю, что сейчас возникнет ситуация на кухне с моей обидчивостью, потом возникнет ситуация на работе с моими коллегами. Я их немножко предсказываю и стараюсь с ними как-то справляться. Такая поступательная работа над собой должна приносить человеку внутреннее духовное удовлетворение и пользу.

– Вопрос телезрительницы Оксаны: «Последнее время я понимаю, что у меня не получается развиваться, как в профессиональном плане, так и в духовном. Что мне предпринять, чтобы через год я могла увидеть результат?»

– Смотря какая цель. Бывает, просто на человека накатывает какая-то лень, которая его полностью поражает и не дает двигаться вперед. С ленью надо бороться, нет никаких новых ответов на эти вопросы. «Не позволяй душе лениться! Чтоб в ступе воду не толочь, душа обязана трудиться и день и ночь, и день и ночь»! Это известные стихи советского поэта. Нужно трудиться, не останавливаясь. Какие тут еще могут быть специальные ответы? Как священник, должен сказать, что надо прийти в храм на исповедь. Но если человек в таких светских категориях мыслит, то вряд ли я могу ему тут чем-то помочь как священник. А если человек мыслит себя в категориях христианского мировосприятия, то он сам должен понимать, что следование ко Христу есть тот ежедневный путь, которым мы должны идти.

– В принципе, когда мы говорим про исповедь, это же о духовном развитии в том числе? Если духовного развития нет, может наступить уныние, отчаяние и такое состояние тьмы, в котором заблудишься, не зная, куда идти дальше и что делать. Это процесс антиразвития, стагнации. Как можно выйти из него, если мы говорим о духовном?

– Святые отцы единогласно нам напоминают, что человек не должен унывать от своего греха. Мы должны видеть свой грех, осознавать его отвратительность. И эту невозможность жить в грехе и ему потакать. Вместе с этим мы должны понимать, что никогда окончательно не победим свой грех, никогда его не поборем.  Потому что это падшее естество человека.

Христос пришел к грешникам, Он пришел не к праведникам и не к фарисеям. Он пришел к мытарям, ворам и блудницам и именно к ним обращается. Не к той блуднице, которая стоит на панели, не к тому вору, который ворует из кармана, а к тому, кто понимает: я был вором, но больше им быть не хочу…

Внутреннее изменение Закхея на самом деле удивительный пример. Закхей сразу не перестал быть мздоимцем и казнокрадом. Но он понимает, что ему нужно изменить, и Христос к нему приходит. Грех нужно видеть, сознавать, понимать. Но при этом понимать, что любовь Божия к человеку выше нашего греха, она его уничтожает. Воскресший Христос не к праведникам приходит, а к людям, которые нуждаются в свете и в уничтожении своего греха. Не нужно бояться.

Уныние и отчаяние, которые возникают у людей из-за этого ощущения себя в какой-то тьме, в тупике, – свидетельство неправильного изначального духовного состояния человека. Изначально человек сам себя загоняет в такой вот угол, когда нужно только отбиваться от греха, а отбиться от него невозможно. И человек не видит этой возможности идти ко Христу, несмотря на свой грех. Это не значит, что нужно его забыть. Это значит: нужно понять, что с грехом  нам самим никогда не справиться, Бог должен быть рядом. Надо призывать Господа: «Господи, помоги мне. Ты ко всем грешникам пришел; значит, помогай мне, пожалуйста. Я сам не могу справиться». И так с Богом по жизни честно говорить.  И тогда не будет никакого уныния, а будет трезвомысленное восприятие своей жизни и своего пути.

– Вопрос телезрителя: «Господь дал человеку свободную волю. Можно ли молиться об изменении воли человека, чтобы он встал на путь добра? Человек  же сам выбирает. Можно ли молитвой подтолкнуть его к перемене этого выбора?»

–  Объяснять Богу, что нужно сделать с тобой или с другим человеком, – это самое бессмысленное отношение к молитве. Христос нам оставил одну молитву – «Отче наш». И в ней сказано:  да будет воля Твоя. Мы эту волю призываем. Мы расписываемся в своей слабости, невозможности ничего изменить, но при этом принимаем волю Божию. Когда мы ее принимаем, она действует в нашей жизни. Бог не может зайти в нашу жизнь без нашего разрешения. Ему нужен от нас этот пароль – да будет воля Твоя.  Когда мы его говорим, в нашей жизни начинает все меняться. И меняется совершенно точно. Но мы потом начинаем говорить: «Нет, я так не договаривался, я хочу по-другому». И опять откатываемся назад. Принятие воли Божией в жизни – очень сложная задача. Ее нужно учиться как-то постигать. Нам это бесконечно тяжело из-за нашего себялюбия. Молиться о другом человеке нужно так: «Да будет воля Твоя на нем. Не моя воля, не так, как я хочу, а как Ты, Господи, хочешь». И это будет настоящая любовь к другому человеку, а не к себе и не к себе в нем.

– Вопрос телезрителя: «В Евангелии от Марка Господь говорит: все, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, – и будет вам. То есть будет по вере, но при этом говорится:  пусть будет не  моя воля, а Твоя».

– Это лучшее подтверждение этих слов. Мы молимся Богу и принимаем плоды нашей молитвы. Если не складывается так, как ты хочешь, говоришь: «Да, Господи, я прошу Тебя о чем-то, хотя сам не очень-то это понимаю. Пускай устраивается Твоя воля в моей жизни». Мне кажется, это все очень понятно. Мы просим, но вопрос, как мы принимаем ожидаемое: мы ожидаем того, что хотим, или ожидаем того, что Бог нам даст. Это большая разница. Если мы по последнему пути идем, ожидаем, что Бог нам даст, – это правильный подход. А если мы ожидаем того, что требуем от Бога, то это подход, приводящий к духовному разочарованию.

Не превращайте свой путь в формальность, не делайте так, чтобы вера становилась привычкой, чтобы все было по каким-то спискам и перечням. Нужно стараться менять свою душу. Нужно чувствовать свое сердце и в нем находить силы для настоящего покаяния, чтобы оно становилось тем путем к Богу, через который Господь открывал бы Свою волю в нашей жизни.

Ведущий Александр Черепенин

Записала Анна Вострокнутова