Аудио |
|
Скачать .mp3 |
– Если говорить в общем, православная община – это то, о чем говорит Господь в Евангелии: где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них. Собственно, первая христианская община зародилась в Иерусалиме: Сам Господь созвал апостолов. Впоследствии Он явил им великие чудеса, знамения, апостолы были свидетелями Его воскресения, после чего пошли проповедовать Евангелие по всему миру, и так стали образовываться православные общины.
Мы не будем рассматривать всё в исторической перспективе. Мы сегодня поговорим о православной общине именно в современном мире, какие виды православных общин бывают, чем они отличаются друг от друга и какое значение имеет община в жизни православного христианина. Вот с этого я и начну.
Есть такой тезис, что без общины, без Церкви нет спасения. Может быть, это звучит слишком сурово и многие с этим не согласятся, скажут, что человек может верить в душе, может как-то практиковать христианство дома. Такие случаи есть. Я сталкивался в своей священнической практике с тем, что приходишь к человеку домой незадолго до его смерти, чтобы соборовать его или причащать, и оказывается, он все это время не ходил в храм, но Бога призывал, Церковь не отрицал. Может быть, ему мешали какие-то обстоятельства, здоровье. Разные бывают причины, почему человек не воцерковился, не стал членом общины. Но это отдельные случаи. В целом, когда проходят огласительные беседы в храмах, мы обычно говорим людям, желающим креститься или крестить детей, что одного крещения мало, необходимо делать дальнейшие шаги по духовному становлению. Потому что крещение – это только начало; как сказано в Писании, это рождение от воды и Духа, рождение в новую благодатную жизнь. И именно в Церкви есть все для того, чтобы человек смог возрастать в своей вере.
Поэтому, конечно, роль православной общины велика. Самое главное, что связует людей и почему они образовывают общину, – это их вера в Господа Иисуса Христа, принятие Христа. В таинстве Крещения говорится: те, что во Христа крестились, во Христа облеклись. Жизнь в общине – это жизнь вокруг Христа, во Христе и со Христом. Человек может это почувствовать только в православной общине, только в храме.
Сердцем христианской жизни является, конечно, богослужение, таинство Евхаристии, но этим она не заканчивается. Мы знаем, что человек – существо социальное. Мы приходим в храм, чтобы пообщаться с Богом, со святыми, а также и друг с другом. Чем современная община отличается (или не отличается) от древних общин? Мы знаем, что у апостолов была не только совместная Евхаристия, преломление хлебов, но были беседы, проповедь, общение. Люди приходили и в простоте сердца участвовали в этом общении. И современная община, на мой взгляд, должна строиться по такому принципу, чтобы человек не чувствовал себя в храме одиноким, лишенным общения с другими православными христианами.
С одной стороны, когда человек переступает порог храма, ему многое непонятно, многое его пугает. Кстати, одна из причин, почему люди не идут в храм до старости и только перед смертью приобщаются Святых Христовых Таин, может быть именно в страхе, в неуютности, потому что меняется обстановка. В православной общине, я считаю, необходимо создавать такие условия, чтобы человеку было приятно, комфортно в ней находиться и общаться друг с другом.
Какие бывают современные общины? Например, можно привести типологию по месту, где находится храм, вокруг которого строится община. Это могут быть городские, сельские храмы, большой собор или небольшой приходской храм на окраине, больничный храм. Есть такое интересное явление, как храмы на предприятиях. Например, я в своей жизни видел на предприятии угольной промышленности (на Донбассе) православный Покровский храм. На Донецком металлургическом заводе прямо на территории тоже находился храм. И задача священников, настоятелей этих храмов заключалась в том, чтобы создать общину из сотрудников предприятия. Это, кстати, была очень сложная задача, потому что такие предприятия, как правило, режимные объекты. Удивительно, как настоятели с этим справлялись.
Есть кладбищенские храмы, в них тоже надо создавать общину. Из кого ее создавать? Я знаю одного батюшку, который служит в таком храме. Там постоянно происходят отпевания, но это всегда люди с разных концов города, которые хоронят своих близких, и из них общину не создашь. Но батюшки каким-то образом умудряются создавать общины. Например, кто-то делает в подвале храма музей или что-то другое организует. То есть даже на таких приходах православная жизнь теплится.
Я видел православные общины в других странах, и они кардинально отличаются от наших. Например, во многих общинах прихожане не просто участвуют в богослужении, а поют всю службу. В одной католической стране видел разнородную православную общину. У них нет своего храма, они арендуют помещение, и община очень разношерстная: есть выходцы из Восточной Европы, России, Белоруссии, Украины, Грузии, местные жители. Это тоже интересный опыт. Мне приходилось встречать очень много разных общин, и у каждой есть свои особенности.
– Вопрос телезрителя из Фрязино: «Будут ли люди в Царствии Небесном иметь общение между собой? И со святыми, преподобными, например, будет ли общение?»
– Царство Божие и есть общение. Я не представляю, как может в Царствии Божием человек оставаться один. Я надеюсь, что и с преподобными, и со святыми мы будем общаться. Иначе во что мы верим, если не верим в то, что в Царствии Божием мы все увидимся? Мы не просто увидимся, но будет величайшая радость от этой встречи. Именно это и будет составлять сладость Царствия Божия.
– Можно ли сказать, что в Царствии Небесном будет полноценная община?
– Наверное, да. Потому что Небесная Церковь есть прообраз Церкви земной. То есть мы здесь, на земле, пытаемся создать что-то приближенное, чтобы люди почувствовали эту благодать. Но подлинное единение с Богом, со Христом и друг с другом мы увидим на небе. Собственно, на этом принципе и строится Церковь: где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них. Думаю, места там всем хватит, тесноты не будет.
– Вопрос телезрителя из Белгорода: «Насколько я знаю, у первых христиан не было храмов, но у них была община. А община – это как семья. Скажите, что первично: сначала храм, а потом община; или сначала община, а потом храм? И если сначала храм, то потом получается не община, а приход».
– На самом деле, конечно, община первична, ради общины и строится храм. Если просто построить храм как памятник, а общины не будет, то смысла в таком храме нет. С другой стороны, жизнь диктует немножко другие условия. Например, могу привести в пример нашу общину в селе Курганово. Когда меня назначили на этот приход, храма как такового не было, был только вагончик и строительная площадка. И общины как таковой не было. Две бабушки – вот и вся община. Мы молились в этом холодном вагончике и строили храм.
Когда храм построили, тогда уже начали собирать общину. Если бы не было храма, общину в селе негде было бы собирать. В Курганово храм был закрыт в 1941 году, священник арестован, в 1974 году здание храма было снесено, остался пустырь. Не было ни общины, ни храма. И пришлось начинать именно со строительства храма, чтобы в этом храме образовалась община. За двенадцать лет удалось построить храм, и зародилась новая община.
Может быть, есть какие-то другие примеры, когда община существует, но нет храма. Например, в Венеции есть православная община, в которой двести человек (это гораздо больше нашей общины в Курганово), но храма у них нет, они арендуют католические храмы. Там первична община; община ищет, где им помолиться, принять таинство Причастия, крестить людей. Есть такие общины в Западной Европе, например, где первична община, а храм вторичен.
Но наша история показывает: если бы не было у нас храма, не было бы в селе Курганово и общины. Люди молились бы по домам, ездили в город на службу, но общины не было бы. Мы считаем, что для нас это величайшая милость Божия – в наше время в селе построить такой великолепный храм! Когда меня спрашивают, как это получилось, я даже не могу ничего сказать. Да, были жертвователи, благодетели, неравнодушные люди, которые помогли. Вот так, с миру по нитке, строится храм, созидается община. У нас это было одновременно.
– Вопрос телезрителя из Москвы: «Есть ли будущее у сельских храмов?»
– Я думаю, что будущее – за сельскими храмами. Почему я так считаю? Потому, что в селе сама по себе жизнь больше общинная. В городских храмах есть сотрудники, служители, большой штат. А в сельском приходе (по себе говорю) одному просто не выжить. Один в поле не воин. В селе нужны помощники, нужно активное участие прихожан.
Если в стране что-то поменяется – изменится политическая обстановка или вырастет новое поколение тик-токеров, которые не будут ничего знать про Церковь, – все городские общины вынуждены будут перейти на такой способ существования, какой сейчас у сельских общин. Думаю, в селе сейчас и зарождается модель будущей общины. Это люди легкие на подъем, они постоянно между собой общаются, а не только на богослужениях. Например, у нас люди знают, кто умер, у кого день рождения. У нас община небольшая. Когда у человека день рождения, поздравляют все. Если бы в общине было пятьсот человек, думаю, сложно было бы поддерживать такую коммуникацию.
Поэтому будущее у сельских храмов есть. Но опять же есть села, в которых нет жизни: там нет предприятий, нечем заниматься, и люди покидают дома, заколачивают свои избушки. Там, конечно, общинной жизни быть не может. Но если в селе живут люди, то община будет.
– Как удалось сформировать общину на вашем приходе? Какие крупные проекты реализуются с помощью общины?
– Конечно, все происходит с помощью Божией. Мы с самого начала молились нашему покровителю – святителю Николаю, архиепископу Мирликийскому, и были настроены на то, чтобы у нас был не просто красивый храм на дороге, куда человек может зайти, помолиться и порадоваться святыням, которые у нас собраны в большом изобилии (у нас есть мощи святителя Николая, Спиридона Тримифунтского, Иоанна Крестителя), но чтобы была настоящая приходская жизнь. Чтобы люди приходили в храм не только поставить свечку. Задача была – объединить людей.
Разные были приходские проекты. Когда шла стройка, уже действовала воскресная школа для детей, для взрослых, проводились огласительные беседы, библейские курсы. Со временем, пока храм строился, люди прибывали, деятельность расширялась. Нам удалось построить трехэтажный духовный центр на территории, мы его назвали в честь священномученика Николая Бирюкова. До революции этот священник служил в том храме, который находился на месте нынешнего, был законоучителем местной школы, пострадал за Христа, был расстрелян в 1918 году. В честь его мы и назвали центр.
– Говорят, что сектантские общины гораздо крепче, чем православные. Вы преподаватель семинарии, уже много лет преподаете сектоведение…
– Часто я сам на лекциях говорю, что сектантские общины внешне кажутся более крепкими, кажется, что люди там более активны, принимают участие во всех проектах. Вспомним свидетелей Иеговы (ныне запрещенная организация): адепты этой секты ходили по домам, раздавали литературу, рассказывали о Боге. Каждый день они покупали большое количество литературы и раздавали ее бесплатно, приглашая на богослужения. Многие из них участвовали в разных благотворительных проектах. И так далее.
В свое время я занялся этим феноменом, задумался, почему у нас так не получается. Все-таки православная община – это община выходного (воскресного) дня. Заставить людей приезжать в храм еще вечером, чтобы что-то делать, помогать, очень сложно – у людей своя жизнь, свои семьи. Как сектантские общины достигают этого? Потом я нашел ответ на этот вопрос. Я понял, что мы, православные пастыри, своих прихожан жалеем, мы относимся к ним как к близким людям. Мы понимаем, что человек после работы не может ходить по домам, свидетельствовать о Боге, потому что у него есть семейные обязанности.
Я считаю нормальным, что многие люди могут посещать храм только в воскресный день. В сектах же часто лидеры относятся к своим адептам именно как к средству, чтобы собрать с них больше средств в свою пользу или же заставить их трудиться безвозмездно, невзирая на то, что у человека могут быть какие-то свои потребности. Даже Господь сказал: шесть дней делай дела свои, день седьмой – Господу Богу. Конечно, мы понимаем, что не можем общаться с Богом только один день в неделю, поэтому у нас есть какие-то домашние духовные практики, семейные молитвы.
Думаю, что причина в этом: мы, православные священники, не относимся к прихожанам как к средству достижения каких-то своих целей. Конечно, нам нужна помощь на приходе. Например, в этом году мы столкнулись с проблемой: нам нужно перезапустить газовую котельную, иначе у нас может не быть даже отопления. Хотя храм уже давно функционирует, действует, там прекрасные фрески. Но вот так получилось по техническим причинам. И, конечно, сейчас мы больше призываем наших прихожан помогать, приходить и в будние дни, у кого есть возможность (кто-то в отпуске, кто-то может приехать после работы, чтобы помочь). Конечно, мы нуждаемся в больших денежных средствах, среди прихожан у нас нет богатых людей. И в этой ситуации я увидел, что многие отозвались на эту проблему и воспринимают ее как собственную. Я вижу в этом большой прогресс, потому что нет уже халатного отношении, мол, храм – это что-то второстепенное, побочное. Многие стали воспринимать храм именно как второй дом, что приятно.
– Вопрос телезрительницы из Санкт-Петербурга: «Скажите, евангельские христиане относятся к еретикам или они ближе к православию? Если они ближе к православию, то я не вижу христианских взаимоотношений между верующими людьми. Казалось бы, мы должны дружить, должны любить друг друга. Ведь мы придем в Царствие Божие, вознесемся на небо рано или поздно, а между нами нет общения, любви, дружбы, одни разногласия. Как это понимать? Стоит ли общаться с такими христианами?»
– Общаться можно со всеми людьми. Особенно если это касается помощи, поддержки, милосердия. Любому человеку можно оказать помощь. Другое дело – молитвенное общение. Евангельскими христианами себя называют многие организации: это могут быть евангельские христиане баптисты, адвентисты седьмого дня, свидетели Иеговы, «Церковь Христа» (Бостонское движение). Среди тех, кто называет себя евангельскими христианами, есть даже тоталитарные деструктивные организации. Надо разбираться, что за христиане.
Например, те же свидетели Иеговы хулят Христа, говорят, что Христос не есть Бог. Для православного верующего человека это хула. Конечно, если нужно оказать помощь такому человеку в какой-то ситуации, мы ее окажем с удовольствием (например, если он попросит хлеба). Но молиться с ними, наверное, неправильно. Тем более если это будет делать священник.
То есть мы можем общаться на любые темы, разговаривать, принимать участие в каких-то проектах, но не в молитвенном общении. Потому что вера наша все-таки различается. Например, в чем адвентисты седьмого дня, с нашей точки зрения, хулят Бога? Они не признают воскресение, не почитают воскресный день, а почитают ветхозаветную субботу. Или говорят, что душа человека смертна, умирает вместе с телом, что когда Бог придет во славе судить живых и мертвых, то воскресит всех грешников и потом их уничтожит. И это они воспринимают как лучшее милосердие. Мы с этим не согласны. Надо разбираться с конкретной религиозной группой, потому что евангельскими христианами себя называют очень многие. Вопрос задан абстрактно.
– Вернемся к нашей теме. Как мне кажется, в городских храмах достаточно тяжело создавать общины, потому что большая часть прихожан – это люди, которые заходят просто поставить свечку, помолиться. В полном смысле слова община в таких храмах – достаточно редкое явление. Или я ошибаюсь?
– На первый взгляд так может показаться. Потому что есть большая разница, пятьсот человек посещают богослужение или пятнадцать. Когда пятнадцать, быстро ко всем привыкаешь, всех запоминаешь, начинаешь здороваться, общаться с людьми. Но знаю, что во многих больших храмах настоятели (если они занимают активную жизненную позицию) пытаются христиан объединить не только на богослужении, но организовывают какую-то деятельность: воскресные школы, какие-то кружки, клубы, молодежные движения. Все это тоже объединяет. Но на городских приходах все более масштабное, более сегментированное. Почему? Мне, например, часто звонят из отдела молодежи и просят отчитаться по делам молодежи. Я объясняю, что у меня нет отдельной группы молодежи 17–25 лет. Может быть, есть три-четыре человека такого возраста, но как создать кружок из трех человек? Молодежная работа у нас заключается в том, что они общаются с нами. И мы чувствуем себя моложе, когда с ними общаемся, и они себя чувствуют более опытными. А в городском приходе есть молодежный клуб, с ними отдельно занимаются; там отдельно дети, отдельно взрослые. У нас же все между собой общаются: дети, молодежь, взрослые. В этом, я думаю, отличие городских приходов от сельских.
Еще мы на приходе считаем просветительским проектом трапезную, принятие пищи. Что в этом просветительского? А это место, где люди могут пообщаться между собой на разные темы. И там уже не надо никого выделять группами, рассаживать. На городских приходах это происходит более искусственно, там собираются люди по интересам. А у нас люди сами определяются, с кем общаться. У нас приход небольшой, как я уже сказал, сельский. В трапезную приходит практически весь приход. Еще объединяет приведение в порядок храма и храмовой территории. У нас очень красивая территория, цветы. Все в этом участвуют, даже дети помогают. В городе, наверное, такое тоже есть, но там все более масштабно.
– Как новоначальному войти в общину? Скажем, зашел человек в храм, увидел, как все красиво, хор поет, – и сердце его расположилось. К кому ему обратиться, с кем поговорить? Как себя правильно повести?
– Видов коммуникации есть очень много. Практически каждая община имеет страничку в социальных сетях: «ВКонтакте», Instagram и так далее. Там можно вступить в общение, задавать вопросы. Также в храме можно увидеть объявления, где указаны телефоны ответственных лиц. Когда человек подходит на исповедь к священнику, тоже можно общаться. Иногда есть объявления по оказанию какой-то помощи храму, можно прийти, поработать и начать общение. Я думаю, здесь вопрос даже не в методологии вхождения в общину, а именно в желании. Если у человека нет желания, он ограничивает свою духовную жизнь только посещением литургии. Он и не будет искать способов войти в общину. А так община открыта для общения с людьми.
– Пастырь, священник – это тот, вокруг кого формируется община...
– Нет, я считаю, что община – вокруг Христа. Пастырь – это тот, кто людей приводит ко Христу.
– Согласен. Какими качествами, на Ваш взгляд, должен обладать священник, чтобы вокруг него сформировалась крупная и крепкая община?
– Я считаю, вокруг любого священника, если у него есть желание приводить людей ко Христу, может образоваться крепкая община. Главное, чтобы у него была собственная вера (она есть, наверное, у всех пастырей без исключения). А вот таланты у всех разные. Кому-то нравятся более строгие пастыри, кому-то – более демократичные, когда пастырь готов быть с тобой на равных. Разные вкусы, разные предпочтения могут быть.
Так как я преподаю сектоведение, то очень много изучал разные религиозные группы именно деструктивного характера, и во всех этих группах присутствует так называемый гуруизм – чрезмерное возвышение роли лидера, какого-то наставника практически до величин Бога. У нас в православии это называется младостарчество: когда священник, сам еще духовно не состоявшийся, становится непререкаемым авторитетом. Но это происходит не всегда из-за того, что сам священник этого желает; это бывает и по неопытности.
Есть еще такое понятие, как «мироносничество», когда женщина начинает влюбляться в какого-то молодого активного священника, приписывать ему особые духовные дары. А тот по духовной неопытности начинает все это всерьез воспринимать. В такой общине, как правило, все искажается, портится. Но, думаю, Господь Своею благодатью учит всех, и в конечном итоге эта ситуация исправляется. С другой стороны, где найти золотую середину? И строгость нужна, и священник должен быть примером для паствы, и его слово должно быть авторитетным для людей. Важно не переигрывать, не возводить себя на пьедестал. Это главный принцип. А так у священников разные темпераменты, разные характеры, и все успешно на своих приходах людей приводят ко Христу.
– В любом случае от священника многое зависит, конечно же.
– Да, многое. Но здесь как раз такой случай, когда не только священник формирует общину, но и паства тоже. Взаимное проникновение, взаимное общение дают положительный эффект. Бывает, сам учишься каким-то вещам у прихожан. Например, у кого-то видишь такие добродетели, как аккуратность, строгость, кто-то умеет добиваться цели. Не только священник является образцом, и мы тоже учимся у людей.
Например, человек после школы поступил в семинарию, получил какой-то духовный опыт, но он немножко ограниченный. А на приходе много людей из разных сфер: кто-то работал заместителем директора и знает, как управлять, кто-то творческий человек, кто-то в строительстве понимает гораздо лучше. Например, мне пришлось при строительстве храма даже роль прораба выполнять, и не всегда понимаешь, как дальше действовать. Но приходят мужчины-прихожане и говорят: вот это надо так, я дом строил, а вот здесь надо так, требования такие-то. Люди подсказывают – и ты учишься.
– Это как раз настоящая община.
Вопрос телезрительницы из Рязани: «Как использовать венчальные свечи? И когда: до смерти или после смерти?»
– Венчальные свечи хранятся дома как напоминание о таинстве Брака. Собственно, можно делать с ними что угодно: можно зажигать их, молиться при них или просто хранить. До смерти или после смерти – разницы нет. Делать из венчальных свечей какой-то магический ритуальный предмет не стоит. Это как любая святыня из храма. Вот мы принесли свечку из храма, зажигаем ее дома и чувствуем церковное присутствие Духа Святого. Ощущается, что мы принесли вещь из храма, а не просто на рынке купили.
Священные предметы, которые используются во время венчания, освящены благодатью таинства, поэтому присутствие их дома в любом виде – зажигаете вы их или просто храните – доставляет какую-то радость, воспоминание. Придавать им какого-то отдельного значения я не советовал бы.
– Крестильная рубашка, например, тоже хранится всю жизнь.
– Кстати, когда я только приходил к вере, я читал про крестильную рубашку, что ею пользуются для помощи в болезнях. Мне показалось это странным. Но потом я столкнулся с такой ситуацией: девочка очень тяжело болела, у нее был рак головного мозга. Я пришел ее соборовать. Мама девочки достала крестильную рубашку из шкафчика и сказала, что когда дочке очень больно и она кричит, то она эту рубашку прикладывает к голове, и дочь перестает кричать, боли уходят. Я удивился, спросил, кто ей об этом сказал. Женщина сказала, что делает это интуитивно, по велению сердца. Вот с таким я сталкивался.
– Батюшка, благодарим за ответы. Желаем помощи Божией в трудах общины. Надеемся, все у вас будет в порядке, с газовой котельной в том числе.
Ведущий Сергей Новиков
Записала Нина Кирсанова
В петербургской студии нашего телеканала на вопросы отвечает священник Александр Асонов, настоятель храма во имя всех святых на Гатчинском кладбище, глава Отдела по связям с общественностью Гатчинской епархии. Тема беседы: «Общее горе: как пережить и не навредить ближнему».
Православный телеканал «Союз» существует только на ваши пожертвования. Поддержите нас!
Пожертвовать
Литургия Преждеосвященных Даров 29 марта 2024 года
Профессор А.И. Осипов. Первые плоды духовной жизни
Профессор А.И. Осипов. Три истины, которые открыл Христос. Часть 2
Профессор А.И. Осипов. Три истины, которые открыл Христос. Часть 1
Православный взгляд. Беседа с митрополитом Томским и Асиновским Ростиславом
Допустимо ли не причащаться, присутствуя на литургии?
— Сейчас допустимо, но в каждом конкретном случает это пастырский вопрос. Нужно понять, почему так происходит. В любом случае причастие должно быть, так или иначе, регулярным, …
Каков смысл тайных молитв, если прихожане их не слышат?
— Тайными молитвы, по всей видимости, стали в эпоху, когда люди стали причащаться очень редко. И поскольку люди полноценно не участвуют в Евхаристии, то духовенство посчитало …
Какой была подготовка к причастию у первых христиан?
— Трудно сказать. Конечно, эта подготовка не заключалась в вычитывании какого-то особого последования и, может быть, в трехдневном посте, как это принято сегодня. Вообще нужно сказать, …
Как полноценная трапеза переродилась в современный ритуал?
— Действительно, мы знаем, что Господь Сам преломлял хлеб и давал Своим ученикам. И первые христиане так же собирались вместе, делали приношения хлеба и вина, которые …
Мы не просим у вас милостыню. Мы ждём осознанной помощи от тех, для кого телеканал «Союз» — друг и наставник.
Цель телекомпании создавать и показывать духовные телепрограммы. Ведь сколько людей пока еще не просвещены Словом Божиим? А вместе мы можем сделать «Союз» жемчужиной среди всех других каналов. Чтобы даже просто переключая кнопки, даже не верующие люди, останавливались на нем и начинали смотреть и слушать: узнавать, что над нами всеми Бог!
Давайте вместе стремиться к этой — даже не мечте, а вполне достижимой цели. С Богом!