Беседы с батюшкой. О чем можно и о чем нельзя просить Бога. Священник Олег Герасимов

– Дорогие друзья, тема сегодня звучит так: «О чем можно и нельзя просить у Бога». Когда мы говорим о прошениях ко Господу, то сталкиваемся с огромным пластом проблем, которые не можем решать сами (или нам кажется, что мы не можем решать их сами). Это не только те просьбы, которые мы возносим, допустим, об упокоении близких людей. Часто мы просим о совершенно бытовых вещах, и поэтому у нас, как в известном романе, «все смешалось в доме»...

Вы постоянно сталкиваетесь с вопросами и проблемами прихожан. Казалось бы, это  совершенно разные люди – есть верующие с опытом, есть молодые. Более того, при вашем храме есть и много воинов, и тех людей, которые только-только приходят к вере. Зависит ли то, о чем они просят Господа, от возраста, опыта веры или еще от чего-либо?

– Чаще всего мне приходится сталкиваться вот с чем. Когда разговариваешь о молитве с людьми не очень воцерковленными или воцерковленными недавно, то всегда звучит глагол «читать». Человек говорит: «Я читаю молитву». Или  спрашивает: «Какую молитву мне нужно прочитать, чтобы…» И дальше следует результат, которого он хотел бы достичь. Еще говорят: есть такая сильная молитва, которая делает то-то и то-то. Или так: «Может, Вы подскажете, какой именно молитвой нужно молиться, чтобы у моей дочки все было хорошо? Какому святому? Перед какой иконой?»

Но это, скорее, колдовской подход. Получается, что есть заклинания, которые просто нужно читать, и тогда все само по себе сработает. Главное – просто правильно произнести правильные слова: ты произнес какой-то магический религиозный текст, и все случилось само собой.

Когда начинаешь говорить о том, что молитва  – это прежде всего сердечный настрой, это общение с Богом, то поначалу возникает непонимание. Ведь  когда ты общаешься с человеком, то видишь перед собой того, с кем общаешься; ты его понимаешь и чувствуешь отклик. А для того чтобы в молитве почувствовать отклик, нужно сначала очистить свое сердце. Поэтому многим вначале это кажется чем-то непонятным:  произносишь некие слова и в ответ не чувствуешь ничего.

К сожалению, если такое положение дел затягивается, то даже давно воцерковленные люди скатываются к вычитыванию всего лишь каких-то правил. Они начинают говорить: «Я помолился сегодня: вычитал акафист, канон, Псалтирь почитал – две кафизмы».  

Мне кажется, что такой подход к молитве неправильный. Молитва – это все-таки не произнесение церковного текста, а горячее внутреннее духовное делание. Понятно, что без этих религиозных текстов обойтись невозможно, потому что они нас настраивают. Но к ним надо относиться  как к костылям, шаблонам или как к примерам того, как и о чем молились духовно опытные люди – те, о которых Церковь засвидетельствовала, что они действительно жили достойной духовной жизнью и сподобились быть прославленными в лике святых.

В этом смысле оставленные ими тексты молитв имеют «пробу», или «знак качества», и мы понимаем, что здесь действительно то прошение, та молитва, которая достойна того, чтобы ее донести до Бога. Но это не означает, что мы должны бездумно произносить слова в надежде на то, что они сработают сами собой – без нашей внутренней работы. 

Так не бывает; и быть не может. Это похоже на то,  что в присутствии какого-то человека мы будем  монотонно, по бумажке говорить заготовленные для него монологи – и это при том, что он стоит рядом и нас слушает. Но мы к нему не обращаемся – мы  произносим слова в воздух. А потом вдруг повернемся и спросим у другого человека: «А ты меня услышал?» Так вот же он – рядом стоит! Это надо как-то осознать. Должно изнутри прийти понимание того, что Тот, к Кому ты обращаешься, – здесь, а не где-то далеко.

Я сам родом из Орла. Помню, как читал жизнеописание одного из орловских блаженных 50-х годов (к сожалению, забыл, как его зовут), и в память врезался один эпизод. Тогда было очень трудно, а порой и просто невозможно достать текст Священного Писания – это были советские времена. Если у кого-то были перепечатки, то и к ним относились как к святыне. И однажды этот юродивый хватает драгоценный текст и начинает вычеркивать из него все местоимения третьего лица с большой буквы: «Его», «Ему», «Он». И писать: «Ты», «Тебя»… Его спрашивают: «Что ты делаешь? Зачем ты портишь книгу?» И он отвечает: «О присутствующих нельзя говорить в третьем лице!»

Вот представьте себе, какое ощущение, какое понимание того, что Бог рядом: «Ты, Господи, сейчас здесь! Ты слышишь нас, и с Тобою мы сейчас разговариваем».

Однажды тебя пронзает такое понимание, и после этого в религиозных текстах уже появляется тепло. И если начинаешь их читать, то только для того, чтобы настроить себя на эту глубину. А настроив, понимаешь, что в какой-то момент их можно даже и оставить. Если молитва пошла, то она уже искренняя, теплая. Религиозный текст хорош как подпорка – он как костыль, который помогает встать и пойти.

А если ты чувствуешь, что ноги достаточно крепкие, то в какой-то момент и этот костыль нужно поставить к стене. Но не самонадеянно: «А я своими словами буду молиться!» Начинаешь у такого человека спрашивать: «О чем ты просишь Бога своими словами?» – «Я прошу, чтобы у моего сына было все хорошо!» – «А что ты вкладываешь в слова: все хорошо?»

– Вопрос телезрителя: «Мы молимся, и у каждого какие-то свои прошения. А если мы хотя бы раз в день будем в душе продолжать литургию – будем  вставлять оттуда слова, например, «о благорастворении воздухов» – чтобы не было заразы, «о временах мирных» – чтобы мир был в семье?..  Будем эти прошения повторять и вкладывать в них свой добрый смысл».

– Я думаю, что это неплохо; очень хорошее душевное поползновение. Но надо понимать – то, что мы просим у Бога, мы просим исходя из своего разумения. И Господь нам дает не то, чего мы хотим, а то, что нам надо. Поэтому то, как мы выражаем это в словах, точно показывает, как мы сами это понимаем. Вот Вы сейчас сказали о «благорастворении воздухов» – чтобы не было заразы. Но тот, кто данную молитву составлял, вкладывал в эти слова другой смысл. Мне представляется, что «благорастворение воздухов» – это чтобы была хорошая погода, чтобы уродился урожай. Но мы, повторяя этот текст и вкладывая в него свой смысл, показываем Богу то, что нас волнует, что составляет наши переживания.

Господь нам дает не то, что мы просим, а то, что нам нужно. И в этом смысле мне видится, что суть любой молитвы и любого прошения заключается в следующем: мы не просим Бога сделать так, как мы хотим, а выражаем надежду на то, что наше желание и есть то, что нам нужно. И тогда наступает одно из двух: если  просимое – это действительно то, что нужно для нашего спасения, то Господь нам его дает; если это неполезно для нас, то Господь дает нам понять, почему это нам неполезно.

Он все равно дает нам то, что нам полезно, и мы понимаем, почему Бог так сделал. Потому, что молитва – это такое общение, которое предполагает, что мы не просто смиряемся с волей Божьей, а пытаемся понять, для чего Господь нам посылает то или иное испытание.

Например, можно попросить у Бога много-много денег (ты можешь сказать, что эти деньги нужны для того, чтобы построить церковь, построить богоугодное заведение и так далее). Но Господь знает наше сокровенное существо, знает о том, о чем сами мы можем и не догадываться: о том, что когда нам в руки попадет какая-то критическая сумма денег, то все наши добрые намерения куда-то улетучатся, нам будет жалко эти деньги потратить, и мы будем говорить: «Церковь как-нибудь в следующий раз построим, а пока куплю-ка я себе хорошую машину! Должен же я на чем-то ездить, чтобы делать добрые дела».

И Господь, зная это, или вообще нам денег не даст, или даст ровно столько, чтобы у нас не было поползновений использовать их недолжным образом. Тогда мы можем на Бога, конечно, обидеться: «Ведь я же Тебя просил!» Но если молиться достаточно искренне (не так: «Господи, хочу – сделай. Не сделаешь – обижусь», а именно: «Господи, или сделай, или дай понять, почему Ты мне этого не даешь»), тогда, я думаю, понимание придет. Потому что много денег – не благо, а, наоборот, проклятие. Если не проклятие, то, по крайней мере, большая обуза, которую многие люди не выдерживают. Мы знаем сколько угодно примеров, когда на людей обрушиваются большие деньги, но они от этого лучше не становятся…

– «Да будет воля Твоя, а не моя».

– В молитве нужно очень аккуратно, деликатно и трепетно стараться понять: «Господи, есть ли Твоя воля в том, о чем я Тебя прошу? Если она есть – да будет воля Твоя; если нет – все равно да будет воля Твоя. Я ее приму, я знаю, почему это так». Такая молитва, я думаю, будет очень полезна всегда.

Говорят: «Я прошу здоровья. Это же хорошо?» Как сказать… Иногда, бывает, здоровый человек идет крушить все подряд, и Господь у него здоровье отбирает.

Блуд – тоже признак хлещущего «здоровья», которое некуда девать. Или, например: хочу, чтобы у моего сына было все хорошо. Попробуйте сформулировать, что вы вкладываете в понятие «у моего сына все хорошо».

– Сын уйдет в монастырь.

– Боюсь, мало из тех, кто просит, чтобы у сына все было хорошо, думают, что хорошо – когда он уйдет в монастырь. Это чтобы была хорошая зарплата, жена, работа, хороший начальник и так далее. В общем, что-то земное. Господь, конечно, нас как детей терпит, но хочет, чтобы мы в конце концов повзрослели и начали что-то понимать.

– Вопрос телезрителя Евгения из Белгорода: «Почему мы всегда просим о каком-то материальном достатке или здоровье? Почему, по крайней мере, я нигде не слышу, чтобы кто-то молился о блаженствах (уже не говорю о ветхозаветных заповедях, чтобы не хватать то, что плохо лежит)? Почему об этом никто не молится? Зачем так ходить на литургии, причащаться?»

Это, в общем, обличение…

– Мне кажется, это обобщенно. Во-первых, мы мало слышим, кто как молится. Мы можем только догадываться, кто о чем молится. Если человек молится напоказ – это уже показатель того, что молитва, наверное, не самая искренняя. Поэтому говорить, что все молятся о богатстве и достатке, я бы не стал. Скорее всего Вам не очень везло на те молитвы, которые Вам довелось услышать от кого-то. Когда люди молятся от души – они молятся молча: это слезы, внутренний крик. Нам остается только догадываться, кто и о чем молится.

В Евангелии есть интересное место, которое у меня всегда вызывало недоумение, пока я не прочитал очень понравившееся мне толкование. Когда Господь призвал первых Своих учеников, среди них были Филипп и Нафанаил. Филипп позвал Нафанаила, который усомнился: «С чего ты вдруг взял, что это Мессия?» – Тот говорит: Пойди и посмотри. – «Откуда Он?» – «Из Назарета». – «Из Назарета ничего доброго быть не может». – И он с таким сомнением пошел. Когда Господь увидел Нафанаила – сказал: «Вот израильтянин, в котором нет лести». Тот сказал: «Откуда Ты меня знаешь?» Господь говорит: «Прежде чем тебя позвал Филипп, Я видел тебя под смоковницей». Тот упал и сказал: «Господь мой и Бог мой!»

Что Он видел под смоковницей – для меня это всегда была загадка. Один из толкователей сказал: под смоковницей он один (никого рядом не было) молился. Кто-то добавлял: молился о том, чтобы увидеть Мессию; это уже то, о чем он мог молиться. Факт в том, что его никто там не видел, и вдруг приходит Человек, Который говорит: «Я тебя видел там, под смоковницей». Это то самое: молитва, которую не знает никто. Господь сказал: «Войди в комнату твою, закрой дверь, чтобы то, о чем ты молишься, знали только ты и Отец твой Небесный».

Нельзя говорить, что все молятся только об этом. Каждый молится о том, о чем может молиться, о чем считает нужным. Есть замечательная фраза Исаака Сирина, которая мне понравилась: если ты просишь у царя грязи – это не делает чести ни тебе, ни царю. О том, что мы просим, надо всегда рассуждать: не является ли это грязью? Есть очень много высказываний святых отцов, от самых древних до более близких к нам, от Исаака Сирина и Нила Синайского до Иоанна Кронштадтского (практически нашего современника), которые вместо того, чтобы отвлеченно рассуждать, что надо молиться о чем-нибудь небесном, говорили: «Проси смирения, мудрости, не проси земного: ничего хорошего это не даст».

Господь, конечно, может дать что-то для нашего удовольствия, но это или совсем пропадет, или мы этого не получим и будем на Бога озлобленные за то, что Он нам не дает того, чего мы просим. Должно быть рассуждение: о чем можно просить Бога, а о чем нельзя. Мне кажется, что при должном искреннем и трепетном отношении к молитве есть понимание того, о чем надо и можно просить, а о чем нельзя… Нельзя – неправильно. Просить можно обо всем, просто надо быть готовым, что не все, о чем просишь, будет удовлетворено.

– Все равно есть вопросы. Вспомнить хотя бы Евангелие от Иоанна: «Если вы будете просить у Отца моего во имя Мое – даст вам». Там же не сказано «просите о небесном и не просите о земном». Сказано именно так.

Еще мы знаем молитву по соглашению. Это не просто языческое действие: люди собираются вместе, чтобы помолиться Господу о чем-то. Понятно, что люди, которые уже имеют значительный духовных опыт, если и собираются о чем-то помолиться – не будут молиться о том, чтобы выиграть миллион в лотерее. Молитва будет о чем-то другом. Но бывает, что мы молимся о здоровье близкого человека и собираемся вместе, чтобы о нем помолиться.

Мы знаем о силе молитвы. Сколько раз в практике мы встречали такие истории, когда люди упорно молились Господу: «Господи, пошли нам земных благ». Всю неделю и месяц люди молятся, просят, и в конце концов Господь дает. Вопрос: может ли Господь дать то, что мы просим себе во вред, чтобы мы убедились, что это вред?

– Прежде всего я хотел бы вскользь остановиться на молитве по соглашению. Я к ней отношусь достаточно настороженно, честно скажу. Потому что она, во-первых, очень похожа (во всяком случае, внешне) на выпрашивание чего-то у Бога любой ценой. Во-вторых, были очень неприятные, негативные моменты, связанные с запрещением одного из священнослужителей. Мало того что всех призывали молиться по соглашению – говорили, что гарантирован результат. Какой может быть результат и как он может быть гарантирован? Хоть сто тысяч человек соберутся вместе и будут просить царя о грязи – он не даст им грязи. Это первое.

Второе: настораживает привязанность ко времени и месту. «В 10 часов вечера мы все соберемся…» А если в 9:30 и не все, а по очереди? От этого молитва станет менее сильной? Это такой вопрос, который меня немножко настораживает, поэтому к молитве по соглашению я отношусь с изрядной долей скептицизма. Молитва или есть, или ее нет. По соглашению или нет – это уже другой вопрос. Мы сейчас не об этом, а о том, может ли Господь что-то дать во вред.

 Я вспоминаю один случай, который  прочитал в жизнеописании святых, живших близко к нашему времени. Пришла одна мать с тяжелобольным сыном и очень просила старца помолиться. Он помолился, а потом сказал: «Вы знаете, Господь не благоволит ему выздоравливать. Я, конечно, могу его вымолить, но тогда он пройдет по земле с ангеловым мечом».  То есть можно настоять, но человеку от этого будет плохо. Я не помню, чем закончилась эта история: женщина согласилась с волей Божьей или настояла на своем.

Я думаю, что Господь может попустить нам, как неразумным детям, получить просимое, чтобы мы доподлинно убедились, что это нехорошо; то есть может попустить нам упасть. Если ребенок усиленно требует спички, можно раз отказать, два, но потом все-таки дать. И ребенок, играя, поджигает дом. Дом-то можно восстановить, но ребенок уже точно будет знать, что со спичками играть нельзя. Либо ребенок хочет сунуть пальцы в розетку. Ему говорят: нельзя, тебя ударит током. А он хочет. Ну хорошо, мы не будем ограничивать личную свободу и разрешаем сунуть пальцы в розетку. Что происходит дальше? А дальше человек начинает возмущаться: я человек со свободной волей, делаю то, что хочу, почему меня ударило током? Но ведь тебя же предупреждали, что этого делать нельзя.

Говорят, что наш Бог строгий и деспотичный; Он многое запрещает. Наоборот, Он не запрещает и никого не наказывает. Он предупреждает: если ты сделаешь то-то – будет плохо, не делай этого. Но если человек все-таки будет настаивать, в какой-то момент Господь скажет: хорошо, попробуй. После этого, как правило, возникает роптание на Бога: как же Он это допустил? Сегодня многие кричат по поводу того,  как это Бог допускает, чтобы сегодня на земле это все происходило? Дорогие мои, мы так рвемся сунуть пальцы в розетку, что Господь в конце концов говорит: хорошо, хотите – делайте.          

– Мы созданы Господом по любви, и мы свободные. Но наша свобода должна быть ограничена нами самими в наших желаниях и просьбах ко Господу. Иначе, если я абсолютно свободен (в том числе и от Бога), тогда я могу Его просить как исполнителя своих желаний; и не смиренно (как Царя царей и своего Отца), а требую от Него, чтобы Он выполнил мои желания. Мы знаем много примеров, когда люди, живущие не по заповедям, живут в полной свободе; они успешны финансово, все у них в порядке. А мы совсем не богатые, и здоровье у нас не очень… Получается, что у людей два вида свободы?

– Это не свобода, когда я делаю все, что хочу. Свобода – это не делать того, что я хочу. Мне очень нравится эта мудрая формулировка. Возьмем, например, курение. Как говорил М. Твен: нет ничего проще, чем бросить курить,  сам сто раз бросал. Получается, что такая свобода очень иллюзорная. Попробуй не закурить, когда тебе очень хочется, когда ты уже раб этого. Поэтому Господь сказал, что истина сделает человека свободным. Если человек подвержен греху, то он раб греха.

Свобода людей, которые живут, как нам кажется, хорошо и вольготно, тоже иллюзорна; для них она является зависимостью. Человек, который живет напоказ, свои темные стороны скрывает. Это образ существования, когда человек всем своим видом доказывает окружающим свою успешность и уверенность в себе. А что внутри у человека делается, очень сложно сказать. Если внешне у человека все хорошо, не спешите этому верить.

– Вопрос телезрителей: «В Евангелии написано: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас… Как это понять?»

– Это самая трудная и не очень понятная для человека заповедь. Действительно, как же можно любить врагов своих? Когда говорят «враг», то сразу представляется некий злодей, который сделал что-то очень плохое тебе или твоим близким. Как его можно любить? Но Господь ничего не говорит просто так. Если Он так говорит, значит, это достижимо.

Нам с вами в нашем духовном состоянии это не очень понятно. Когда меня спрашивают об этом, я вспоминаю совет одного из старцев. На вопрос, как можно возлюбить обидевшего тебя, он ответил: «Люби его». – «Как любить?» Старец снова отвечает: «Люби». И так он повторил несколько раз.

Потом он пояснил: любить – это не означает, что ты должен иметь к нему какую-то симпатию; любить – это творить дела любви. Он тебе совершенно несимпатичен, вызывает в тебе какой-то протест, но по заповеди заставляй и понуждай себя творить дела любви в отношении этого человека. Не потому, что он сделал что-то плохое, не поощряй его за то, что он тебя предал, обманул. Нет, ты не соглашаешься с тем, что он сделал; но стараешься изо всех сил увидеть в этом человеке образ Божий. Ты делаешь не ему. Может, в нем остался только уголечек, но это образ Божий; и ты пытаешься этот уголек раздуть. Нуждается он в чем-то (хоть он тебе ужасно не нравится), сделай для него дела любви; дай ему то, в чем он нуждается. Пусть это вызовет в тебе отторжение, но ты сделаешь это по заповеди.

Мы делаем все во имя Христа. Не для этого человека; не для того, чтобы себе поставить галочку в списке добрых дел; а потому, что Господь нас об этом попросил. Он сказал:  знаю, что тебе этот человек не нравится, но ради Меня сделай это для него. Ты потом поймешь – для чего.  

– Не так много остается до Великого поста, перед ним будет Прощеное воскресенье, это будет 6 марта. Мы будем подходить к священникам, просить прощения. Часто это превращается в ритуал. Я в этот момент вспоминаю о том, что бывает, когда человек подходит и просит прощения у другого, тот отвечает: Бог простит, но я не прощаю.          

– «А я подумаю». Еще так говорят…

– Да. Но если понять, что действительно Бог простит, то это и есть та молитва о человеке, который тебе не нравится. 

– Есть хорошая психологическая хитрость, которую я рекомендую своим прихожанам, когда мне говорят: не могу простить человека. Я им предлагаю увидеть в этом человеке не злодея, который совершил что-то плохое, а орудие в руках Божиих. Почему Господь избрал для этой цели именно этого человека? Это не важно; важно, что за этим стоит Сам Господь. Он почему-то устроил эту ситуацию для тебя посредством этого человека. Все твои претензии должны быть не к этому человеку. Он всего лишь скальпель в руках хирурга.

Есть замечательное высказывание: когда бросают камень, то собака смотрит на камень, а лев смотрит на бросающего. Здесь очень важно посмотреть за плечо человеку. Если хорошее – поблагодарить, если плохое – вспомнить, что он сделал это не сам. Поэтому, прощая человека, мы как бы говорим: я на тебя обиду не держу; все свои обиды я передаю Господу, пусть Он решает, ты Его орудие; все мои претензии к тебе снимаются. Это очень помогает. Пока я не пойму, что человек, который меня обидел, – не злодей, а исполнил волю Божью, попущенную как лекарство, чтобы меня встряхнуть. Тогда понимаешь, что обижаться на этого человека нет смысла.

Это сделать тяжело. Легче всего сказать человеку: ты виноват. Тогда надо забыть о том, что ты христианин. Если я исполняю только то, что хочу исполнять по Евангелию, значит, я избирательно исполняю закон. Но так не бывает. Или ты нарушаешь закон, или не нарушаешь. Если не нарушаешь, то не нарушаешь во всех его пунктах. А не так: это хочу исполнять, а это не хочу.

Однажды пришла женщина и сказала: не могу принять в Евангелии притчу о блудном сыне. Сын ушел сам, он сам так решил. И вдруг  пришел назад. И вместо того, чтобы его наказать, отец приказывает встретить сына, который был разгильдяем и расточителем, с почетом и с радостью. Тут трудно спорить. С обывательской точки зрения все правильно. Но, с другой стороны, это сказал Господь. Надо попытаться понять, почему Господь так сказал, и не считать себя умнее Бога. Если это Он сказал, значит, нам это нужно. И это сказано для нашей пользы; это то, что мы можем исполнить. Поэтому люби врагов своих.            

– О чем нужно просить Бога?

– Просить нужно, чтобы Он дал нам прийти к Нему. Все, что мы делаем гадкого, стыдного на этой земле, воздвигает непреодолимые барьеры между нами и Богом. И когда мы видим эти барьеры, думаем, что Господь от нас отвернулся. Нет. Это мы сами от Него отворачиваемся. Он нас зовет. Господи, дай нам сил прийти к Тебе и остаться с Тобой. Потому что там, где Ты, там свет, тепло и покой. Там, где Тебя нет, там темно и плохо. Не дай нам, Господи, оказаться там, где Тебя нет. Это самое важное. Все остальное приложится. 

– У Б. Пастернака есть книга «Поверх барьеров». Это те барьеры, которые мы ставим сами себе перед Господом. Мне вспоминается святой пророк Иоанн Креститель, который говорил: сройте холмы, засыпьте рвы, сделайте ваши стези прямыми для Господа. Каждый решает сам, о чем молить Господа. Но самое главное – быть с Ним в прямом общении.  

– Да, говорить с Богом напрямую, без третьих лиц. И тогда все встанет на свои места.

Ведущий Глеб Ильинский

Записали Софья Горбачева и Ирина Обухова