Беседы с батюшкой. Протоиерей Максим Первозванский

– Поздравляем всех наших телезрителей с наступившим Новым годом и Рождеством! Новый год, как и новый день, хочется начать со строк из Евангелия – это могло бы стать хорошей традицией. Господь говорит: «Кто соблазнит одного из малых сих, тому пусть лучше повесят мельничный жернов и выбросят его в море» (то есть фактически убьют). Почему мы говорим, что христианство проповедует любовь, если в этих словах Господь предлагает очень жестоко поступить с соблазнителем?

– Во-первых, Господь никого не призывает никак поступать с соблазнителем. Здесь в тексте этого нет и в помине. Господь говорит, если брать более широкий контекст: «Должно прийти соблазнам, но горе тому, через кого соблазн приходит». «Лучше было бы» – это не значит: давайте кого-то убьем. В Священном Писании достаточно много мест, которые говорят нам о том, что в результате наших действий что-то происходит. Например, в самых первых главах Книги Бытия, когда Господь, изгоняя Адама из рая, говорит примерно следующие слова: «За то, что ты сделал это, проклята земля за тебя». То есть не «Я проклинаю землю», не «Я тебя накажу», а проклятие происходит: «В поте лица твоего будешь есть хлеб твой». И так далее. У некоторых действий есть определенные последствия. Так вот, если ты выступаешь соблазнителем, то последствия для тебя будут, они объективно произойдут. Мы не должны взять камни, или палки, или тот же самый мельничный жернов, чтобы облегчить участь соблазнителя, поскольку ему «лучше было бы» так, чем то, что с ним в дальнейшем произойдет. То есть это некая констатация хода вещей, и Господь прямо на это указывает.

Кстати, такие сильные выражения, как «лучше было бы», в Евангелии достаточно часто встречаются, например: если правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя – лучше с одним глазом войти в жизнь, нежели с двумя глазами погибнуть. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя. Вспомним, как Господь целые города предупреждал таким образом: Горе тебе, Хоразин! Горе тебе, Вифсаида. Горе вам, книжники и фарисеи. Эти слова говорят о том, что для людей, которые выступают сознательными соблазнителями одного из малых сих, участь предрешена.

Проблема при этом достаточно сложная. Если мы не впервые размышляем на тему соблазнов, так или иначе через свое сердце, через святоотеческие толкования пытаемся понять эти слова, подумать, что является соблазном, то мы понимаем, что достаточно часто соблазн происходит в том числе и через нас, но не потому, что мы сознательно хотим кого-то соблазнить: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется». Мы сейчас с Вами беседуем, и, возможно, наши речи кого-то соблазнят – в той или иной степени. Причем мы можем говорить абсолютно благочестивые вещи, я могу цитировать толкование на Евангелие Феофилакта Болгарского, и все равно это кого-то соблазнит. Кого-то соблазнит наш внешний вид, кого-то – интонация нашей речи.

 Особенно часто так бывает, когда мы обращаемся к какой-то аудитории, где собрались самые разные люди. Знаете, есть такое довольно жесткое выражение: «У каждого хирурга есть свое кладбище», то есть он хотел как лучше, хотел спасти, но не смог. Существуют врачебные ошибки. Точно так же и в наших речах. Мы, например, хотим воспитывать наших детей в вере и благочестии, но иногда именно благодаря каким-то ошибкам нашего воспитания наши дети соблазняются. Дети могут соблазняться даже нашим благочестием. Не случайно, например, существует размышление о том, должны ли мы своим детям демонстрировать какое-то особое благочестие. Очень много ситуаций, когда помимо нашей воли мы все равно кого-то соблазняем, в том числе детей. Значит ли это, что участь наша такова, что нам лучше бы повесили мельничный жернов на шею и бросили в море и место нам только в геенне огненной? Нет. Речь идет, конечно, не о том, о чем слова Черномырдина: «Хотели как лучше, а получилось как всегда», а именно о преднамеренном соблазне, о том, что мы сознательно проповедуем нечто, что отвратит человека от Христа. При этом мы не всегда понимаем, где правда, а где нет.

Мы живем в интересное время, когда в рамках Церкви регулярно видим людей, проповедующих о вещах, не впрямую касающихся Евангельской истории, церковной жизни: они проповедуют разное. Мы видим, с какой горячностью некоторые проповедуют, например, близкое наступление конца света. Соблазнит ли это кого-то? Безусловно. Правы ли они? Неизвестно до конца, поэтому и существуют разные высказывания, могущие одновременно быть соблазнительными для одних, но вдохновляющими для других. Тот же апостол Павел пишет: должно быть и разномыслиям между вами. Безусловно, сам факт «разномыслия», о котором пишет апостол Павел, тоже может являться для кого-то соблазном. Какая же вы Церковь, если у вас есть разные мнения у разных священников по одному и тому же вопросу? Вопрос не такой прямой и не такой понятный.

Вспомним пример мученицы-подвижницы Православной Церкви, которая гребнем вырвала себе глаз, чтобы он ее не соблазнял. Значит ли это, что мы должны вырвать глаз по ее примеру и по слову Спасителя? Нет. Жестокие слова о том, что есть скопцы ради Царствия Небесного, были в истории Церкви повторены некоторыми подвижниками, которые оскопили себя для того, чтобы избавиться от блудных помышлений. И Церковь признала это неверным ходом. Буквальное, физиологическое следование предупреждению Христа не было признано Церковью должным. То есть нам не надо вырывать себе глаз, отсекать руку, даже если что-то соблазняет нас. Надо бороться со всей решимостью с тем, чтобы не быть соблазном.

Я однозначно отдаю себе отчет, что, придя сегодня в студию телеканала «Союз», несомненно, соблазню кого-то хотя бы самим фактом своего появления. Я знаю, что есть люди, которые меня принципиально не любят и в каких-то комментариях пишут: «Зачем вы пригласили этого священника?» Сам факт моего появления здесь может быть для кого-то соблазном. Должен ли я при этом уйти в лес, запереться в келье, чтобы никто меня не видел, не слышал? Нет, конечно! Не надо так буквально понимать слова Спасителя.

– Прекрасный пример. Получается, я сегодня пригласил Вас в студию и кого-то соблазнил?

– Да, Вам тоже, если буквально этому следовать, лучше было бы мельничный жернов повесить. Конечно, нет. Следуя этой мысли, некоторые последователи восточных учений в нежелании «причинить вред ничему живому», например, отказываются от того, чтобы вообще ходить по земле, потому что они могут раздавить какое-то существо – таракана, муравья, даже микроба. Но и здесь ничего не получится. Если я бездействую, сам факт моего бездействия тоже может быть для кого-то соблазнителен. Я регулярно получаю письма: «Почему Вы молчите?», «Почему Вы не высказались по этому вопросу?», то есть даже мое молчание может быть соблазнительным. Бездействие тоже соблазнительно. Здесь мы выбираем путь с помощью Божией: «Господи, помоги! Господи, вразуми! Господи, не дай нам по возможности соблазнить других людей!» И делай что должно; и будь что будет.

– Как Вам кажется, что важнее в этой ситуации: не быть соблазном и не соблазнять других людей или все-таки следить за собой и не соблазняться?

– Не соблазняться тоже, между прочим, невозможно, потому что мы растем, преодолевая соблазны. Поэтому Господь говорит в этом же тексте: должно прийти соблазнам. Конечно, соблазны бывают разные, но мы так устроены Богом – это поврежденное нашим грехопадением устроение, мы не статичны. Собственно, Господь сделал нас развивающимися личностями (даже в раю).

Ярчайший пример соблазна – первый соблазн от змия в райском саду. Господь попустил… Вы, наверное, спросите: зачем Он это сделал? Это же рай, почему Бог попустил змию соблазнить Адама и Еву? Адам должен был возрасти в любви и преданности Богу, преодолевая соблазн. Если бы не было необходимости в подобном искушении, Господь, несомненно, не допустил бы этого искушения. Через преодоление искушений мы растем.

Искусителями могут быть даже наши с Вами мысли. Эти мысли могут всеваться в нас врагом, как они всевались Адаму и Еве в раю, могут появляться сами собой. Мы созданы разумными людьми, мы видим противоречия, несоответствия. Безусловно, мы размышляем над этим. Свободное размышление всегда представляет соблазн, потому что неизвестно, к какому выводу мы можем прийти и что мы будем делать с этим выводом. Это неизбежный процесс нашего роста и развития. Мы никуда не можем от этого сбежать, и это нормально. 

– Может быть, самый страшный грех соблазна и соблазнения в том, что один человек, допустим, говорит что-то, а другой как-то слишком ему начинает верить и придерживаться этой точки зрения настолько, что сам начинает ее транслировать?

– Если мы отойдем в сторону от духовных вопросов, я думаю, самую болезненную реакцию у нас могут вызывать всевозможные злодеи, например, педофил, который соблазняет невинного ребенка. Сознательный соблазнитель – человек, растливший невинную девушку, потом ее бросивший, например. У любого здорового нравственно человека это вызывает, безусловно, чувство возмущения, ненависти (мы с ним должны бороться, но оно возникает), желание отмщения. Мы понимаем, что тот же самый педофил или маньяк – это человек больной. Я это говорю не в оправдание, а просто как медицинский факт. Это больной человек, который находится в зависимости от своих чувств и переживаний, примерно так же, как наркоман от наркотиков, а алкоголик от алкоголя. Он не может, даже если не хочет этого делать, противостоять собственному искушению и соблазну, которому он уже однажды поддался. У него повреждена природа настолько, что он уже знает об этом, и в этой ситуации лучше было бы, если бы он сам себя оскопил, отрезал себе руки… Лучше было бы ему мельничный жернов повесить.

 Вот в такой ситуации эти слова применимы буквально. Не случайно у нас иногда ведутся разговоры: что делать с маньяками? И предлагается как мера, например, химическая кастрация. Или есть непреодолимое влечение к убийству. Это состояние тоже не непрерывно: у алкоголика есть момент трезвости, и у маньяка есть моменты трезвости. Осознавая, что с ним, он должен по отношению к себе поступить именно таким образом: что угодно сделать, лишь бы не пойти на это злодейство, осознанное причинение вреда, осознанное соблазнение. Мы знаем, что жертвы тех же самых педофилов потом действительно всю жизнь страдают от нанесенной травмы, повреждается их сфера чувств, отношений. Поэтому это серьезная история.

То же самое касается и духовного соблазна. Если я или кто-то другой сознательно начнет отвращать человека от Бога и от Церкви, то лучше было бы такому человеку этого не делать. Но, с другой стороны, мы в разнообразных размышлениях: может, в эфире нашего телеканала «Союз» мы предлагаем самим себе и нашим зрителям какие-то размышления, которые способны помочь лучше понять свою веру, жизнь. Они тоже могут являться соблазном. Мы знаем целую серию громких приговоров в том числе священникам за жуткие преступления – что об этом сказать? Лучше было бы, если бы такому человеку мельничный жернов повесили на шею. Будучи священником, он, допустим, совершал насильственные действия в отношении детей – это ужасно. Например, из истории Церкви мы знаем, когда люди склоняли других к ереси.

– Или к атеизму.

– Или к атеизму. Мы знаем, что известная именно на Руси ересь жидовствующих проповедовалась  действующими священнослужителями, иерархами. Ты священник и  проповедуешь учение, отличное от христианства, пользуясь своим авторитетом священнослужителя. Проповедуешь это тем самым «малым сим», неграмотным людям, которые тебе верят, для которых ты являешься определенным источником авторитета, данного тебе Богом. Ты священник, ты повесил на себя крест. Я это адресую в том числе и себе, поскольку я много всякого говорил и понимаю, что мог явиться для кого-то соблазном. Единственное, я стараюсь, чтобы с моей стороны не было сознательного соблазна. И в какой-то момент понимаешь: даже сам факт молчания тоже является соблазном.

– Это касается и идей?

– Да, касается всего. При этом апостол Павел говорит: горе мне, если я не проповедую.

– Вы упомянули про механизм проклятия. Хотел бы об этом спросить чуть подробнее. Получается, что проклятия не действуют через произношение некой формулы. Это некий механизм, заложенный уже в природе, и его можно только констатировать. Но как тогда относиться к ситуациям (это то, что было в первых главах Книги Бытия), когда родители проклинают детей? Проклятие же воспринимается как посыл негативного в жизни.

– Конечно. Собственно, проклятие – это анафема. Мы не употребляем в русском языке это слово часто. Это пожелание зла.

Я очень далек от мысли, что слова материальны; это все-таки оккультизм. При этом пожелание зла другому человеку является тяжелейшим грехом. В Священном Писании есть такие слова, что проклятие матери разрушает дома детей до основания. Рядом есть и другие слова, очень похожие: слезы матери разрушают дома детей до основания. Речь не идет о том, что мать произнесла ритуальную, магическую формулу, она сработала – и в результате у детей что-то произошло. Вспомним, как звучит заповедь Божия: чти отца с матерью,  будет тебе благо, и будешь долголетен на земле. Если ты чтишь отца с матерью – получаешь благословение. Если же твоя мать из-за тебя плачет, ты довел ее до того, что она тебя проклинает, – плохо твое дело. Настолько плоха твоя жизнь, что ничего хорошего сам от жизни не жди.

На примере отлучения от Церкви Льва Николаевича Толстого много раз объяснялось, что Церковь никого от себя не отлучала – она констатировала факт того, что этот человек поставил себя вне Церкви. Анафематствование ереси древних и новых – то же самое. Церковь должна заявить: учение Ария не церковное, и если вы будете ему следовать –придете в ад. Это не пожелание зла другому человеку, группе людей, собранию или сообществу – это всегда констатация факта.

– Если можно, задам еще несколько вопросов про Толстого. Теоретический вопрос: как Вы думаете, можно ли его вымолить? Может ли потом Бог засвидетельствовать, что он спасен? Может ли Бог засвидетельствовать через какие-то чудеса, что молитва Церкви за этого человека смогла его спасти?

– Это очень непростой для меня вопрос. Мне не совсем близки слова, можно ли вымолить какого-то человека, для меня в этом есть некое духовное и логическое противоречие. Это требует много слов. Если у нас есть время, я готов посвятить этому свой дальнейший ответ.

– Это, безусловно, актуальный вопрос.

– Когда мы говорим, что можно кого-то вымолить, то мы с логической неизбежностью утверждаем этой фразой, что можем своими усилиями поменять решение Бога о каком-то человеке. Вроде бы логично и понятно, но, с другой стороны, мы, утверждая это, говорим о Боге не как о Боге любви. Все-таки если мы христиане, то знаем, что Бог сделал все возможное для того, чтобы спасти человека. Иногда цепляет перевирание слов, приписываемых Серафиму Саровскому: «Спаси себя, и тысячи вокруг тебя спасутся». Как будто мы можем сами себя спасти. У нас есть единственный Спаситель – Господь наш Иисус Христос. Он нас спасает и делает все, чтобы нас спасти. Поэтому наши молитвы к Его любви и Его решению добавить ничего не могут.

Значит ли это, что наши молитвы не влияют на посмертную участь человека? Нет, не значит. Должны ли мы молиться за умерших? Да, должны. Мы понимаем, что жизнь человека продолжается и после его смерти, в том числе в наших молитвах: человек прожил жизнь так, что столько людей готовы за него молиться, несмотря на то, что он закончил свой земной путь и изменение его состояния невозможно после смерти (об этом существует однозначное учение). Не посмертная участь, а его состояние не может быть изменено. Он не может покаяться после смерти: покаяние возможно только до тех пор, пока он жив.

Его дела, и в этом смысле его жизнь, продолжаются в его детях, близких, знакомых. Я впервые это очень остро почувствовал достаточно давно. Как-то подошел к Новоспасскому мосту, который находится рядышком с нашим монастырем, и прочитал табличку: этот мост построен инженером таким-то в тысяча восемьсот каком-то году. Сейчас ХХI век, этот мост был построен еще в ХIХ – об этом свидетельствует табличка. Сколько людей, сколько машин ежедневно проходит по этому мосту! Я, увидев эту табличку, перекрестился и помянул об упокоении строителя этого моста: его дела явным образом продолжают жить. До тех пор, пока мы здесь, на этом свете, – мы продолжаем жить; наша жизнь продолжается до момента Страшного Суда. Поэтому там, может, для этого человека ничего не меняется. Но суд, который произносит Господь об этом человеке, произносится с учетом всего последующего следа, который он оставил в этой жизни. В этот след входят и наши молитвы, если мы готовы молиться за этого человека, и молиться прилежно, серьезно, прямо вымаливать человека. Не просто помянуть, а плакать за него, страдать, милостыню подавать.

Для него все еще не кончено, пока мы здесь; его жизнь продолжается здесь в моих, ваших молитвах. Поэтому молиться должно, но вымолить нельзя. Потому что Бог и так есть любовь, Он все учтет. Представьте себе, что Бог соединяет в себе судью и адвоката, который найдет малейший повод, чтобы оправдать человека. В этом смысле наша молитва весома и значима. Но не потому Бог изменит свое мнение, что мы кого-то вымолили; не потому, что мы что-то добавили к Его любви.

– А человек, видимо, в этой системе сам себе прокурор.

– А человек сам себе прокурор, но в зависимости от ситуации. Когда мы приходим на исповедь, мы одновременно и прокурор, и обвиняемый. Я пришел как обвиняемый, я сам себе прокурор; и одновременно подсудимый. Но Бог всегда адвокат и судья одновременно; два в одном лице. И Он, как адвокат, ищет любую возможность. Адвокат всегда действует в рамках закона. Он должен найти в поведении и в законе то, что при соединении  поможет в чем-то оправдать или облегчить участь. Бог не связан законом; законом связаны мы. Бог связан любовью, Он есть любовь.

Райские двери закрыты не изнутри, не Бог их закрывает. Мы сами не входим в них. И задача Бога найти такую раскраску дверей рая, чтобы мы захотели туда войти. Вот я подхожу, написано: «Рай». На каком языке написано? На древнееврейском. Я не знаю древнееврейского языка, поэтому прошел мимо. Бог для меня напишет на русском языке. Я прочитаю и буду думать, что же такое рай. Райсобес, райсовет, райисполком? Не понимаю. Тогда Бог разукрасит это как-то по-особенному; таким образом, чтобы моя душа потянулась туда. Если моя душа все исчерпала, но все равно не хочет туда заходить, проходит мимо, тут уж ничего не поделать.

В этом смысле наши молитвы Бог тоже разместит на дверях. Вот посмотрите: Иван, Василий, Петр, Марья… А ты подумаешь: что это за люди, не знаю я их; тогда наши молитвы не дойдут. Человеческая любовь способна ввести душу в рай.

– Это только молитва за живых?

– И за усопших тоже,  у Бога все живы. Мы вечно стоим перед воротами рая. Время там и у нас течет по-разному. Это некая аксиома. Даже на земле и на МКС оно разное; небольшое расхождение, но оно есть и фиксируется современными приборами.

Мы отправляем всех желающих к замечательному фильму современности, одному из немногих произведений научной фантастики «Интерстеллар». Многие люди, даже не посмотрев этот фильм, знают замечательную музыку из этого фильма. Там показаны прекрасные вещи.

У космонавта, оставшегося на орбите, и у космонавта, который спустился и провел всего один час на поверхности планеты, время разошлось на 20 лет. Если даже в нашей Вселенной такое разное течение времени, то мы понимаем, что время после смерти способно сжаться. У нас проходит тысяча лет, а сколько проходит у них? Сколько лет ждет умерший человек после смерти Страшного Суда? Мы не знаем. Но это не значит, что оно обязательно синхронизировано.

– Может ли измениться посмертная участь человека?

– Да.

– За счет молитв?

– В результате молитв, не за счет; в результате молитв. Здесь есть причинно-следственная связь: мы молимся, подаем записки в храме, просим Бога о помиловании – посмертная участь человека меняется. Значит ли это, что изменение произошло, потому что мы молились? Как будто двести граммов не хватало, мы добавили, и чаша весов склонилась. Нет! Так рассуждать нельзя.

– Это очень похоже на сцену из мытарств блаженной Феодоры.

– Да. Не надо это воспринимать так буквально. Потому что именно в этой части мытарства блаженной Феодоры слишком далеко отклоняются от православного учения. Надо понимать, что  это художественное произведение, хотя оно приобрело большой авторитет в церковной жизни.

То же произошло с книгой современного автора протоиерея Александра Торика «Димон». Там показано, но только в современных образах, как умерший человек проходит некий посмертный путь. В этом смысле Церковь учит тому, что после смерти нам предстоит прохождение некоторых испытаний. Но относиться к этому так, как описано в мытарствах, нам не следует. Это характерно для католического учения о сверхдолжных заслугах святых, которое в Православной Церкви однозначно отвергнуто.

Напомню, что католическая доктрина в этом вопросе всегда придерживалась следующего положения. Для того чтобы ты был спасен, необходимо, чтобы количество добрых дел перевесило или уравнялось с количеством твоих грехов. У тебя есть двести граммов злодейства, необходимо, чтобы добра у тебя было тоже на двести граммов. А если у тебя добра больше, например, триста граммов, то есть сто лишних граммов (те самые сверхдолжные заслуги святых), то ими можно распоряжаться.

Может распоряжаться сам святой, как это показано в мытарствах, либо римский первосвященник папа Римский. На этом построено все учение католиков об индульгенциях: есть некое богатство сверхдолжных заслуг святых, которыми римский епископ может по своему усмотрению распорядиться. Ты совершил какой-то грех, тебе нет помилования, а епископ может выписать тебе прощение грехов – индульгенцию. На каком основании? На основании сверхдолжных заслуг святых, которыми он, как первосвященник, распоряжается. Это учение отвергнуто Православной Церковью.          

– Я попробую сформулировать то же самое, но другими словами. Можно ли сказать, что молитвы и дела святых помогают нам спастись?

– Можно. Наше обращение к ним изменяет наше сердечное устроение. В этом смысле, безусловно, может. Как, например, разговор со священником может изменить участь живого человека. Я сегодня разговаривал с одним человеком, надеюсь, что я не соблазнил его, а помог встать на путь истинный. Что это? У меня есть какие-то сверхдолжные заслуги в золотом мешочке, которыми я распорядился так, что изменил жизнь этого человека? Нет. Его общение со мной, несмотря на всю мою греховность, я надеюсь, поможет на пути его спасения. То же самое происходит со святыми. Обращаясь к святым, вступая с ними в общение, я могу измениться.

– Может быть, это такая форма выражения?

– Выражения бывают разные. Надо понимать, что наши слова – это всегда образы. Для какого-то поколения христиан это были подходящие слова, они наилучшим образом помогли им что-то понять. Даже, допустим, мы читаем что-то, и это помогло нам обратиться к Богу. Но потом при более внимательном рассмотрении мы можем увидеть, что это для меня не слишком точно выражает учение Церкви.

Поэтому некоторые слова из мытарств блаженной Феодоры являются настолько соблазнительными, что находятся люди, которые полностью отвергают учение о мытарствах. Об этом существует достаточно много споров в современном мире среди православных людей. Мы не будем идти так далеко и утверждать, что это историческое учение Церкви было показано хорошо.

Церковь учит, что после смерти нас ожидает некая череда испытаний, которую можно описать словами, что это можно назвать мытарства. Это некие заставы. Как в книге «Димон» они выглядят такими искушениями, когда на пути ты попадаешь в некий торговый центр, где тебе предлагают бесплатно поиграть на игровых автоматах, купить абсолютно бесплатно какие-то вещи. То есть человек проходит через испытания своих страстей: сребролюбие, гнев, блуд и так далее.

Как устроен соблазн? Сейчас мне вспомнилась предпоследняя серия «Дары смерти» о Гарри Поттере, где одному из главных героев Рону предлагается разбить злобный артефакт крестраж. Он сопротивляется, представляет герою разные соблазны, какие-то блудные образы, которым он сначала не может противостоять. А потом все-таки берет меч Гриффиндора и замечательным образом разбивает это злодейство.

То есть на пути души стоят соблазны и искушения. Мытарства – это некая застава, где что-то проверяют. Для современного человека это образ таможни, торгового центра. Я могу рекомендовать эту книгу. Но надо помнить, что это благочестивая, полезная, но художественная литература.       

– Нам нужен какой-то критерий, чтобы отличить, соответствует это или не соответствует христианскому учению? Вы упомянули Гарри Поттера. Многие наверняка соблазнятся…  

– Да, я понимаю. На днях мне написала одна мама. У них в школе был утренник в стиле Гарри Поттера, и она не пустила на него своего ребенка. И спрашивала меня, правильно ли она сделала.

Для меня Гарри Поттер – это очень христианская литература по своим нравственным качествам. Она пишет, что дочка подруги увлекалась Гарри Поттером, потом пошла блудить. Но в Гарри Поттере нет ни одной блудной сцены! Там сплошное целомудрие. Потом пишет, вдруг она захочет его приворожить... Но в Гарри Потере есть прекрасные сцены, показывающие, чем ворожба отличается от настоящих чувств. На примере того же Рона. Его там приворожили, и как смешно и глупо это выглядит, как это отличается от его истинных удивительных и целомудренных чувств к Гермионе…

Давайте все-таки разбираться. Да, там есть колдовской антураж. Насколько он соблазнителен и для кого? Может быть, кого-то он и соблазнил, определенная категория детей решает поиграть в волшебников. Но поиграть, а не заниматься магией в действительности. Мы же читаем детям про Аленушку и братца Иванушку, Бабу-Ягу, Кощея Бессмертного. Дети живут в вымышленных вселенных. Кому-то нравится  «Властелин колец», кому-то «Хроники Нарнии».

Но вот следующее поколение я уже совсем не понимаю. Потому что там сплошные анимации. Конечно, про Миядзаки я смотрел; но все эти бесконечные сериалы, в которых они живут,  для меня темный лес. Но «Хроники Нарнии», «Властелин колец»  – это всегда повод поговорить. Там есть замечательные нравственные поступки. Я понимаю: то, о чем я сейчас говорю, многих соблазнит.         

– Но прежде чем соблазняться, нужно в этом разобраться.

– Не каждый захочет разбираться. Не надо торопиться осуждать что-то и торопиться принимать. Святоотеческий замечательный совет: надо какие-то вещи делать с пожданием. Если ребенку нравится вселенная Гарри Поттера и он просит купить к Рождеству шарф Гриффиндора, то родители обязаны в этом разобраться. Разобраться, но не осудить.

Это сложный процесс. Но я считаю, что современный человек обязан владеть этим искусством – умением вставать на позицию другого человека. То есть необходимо посмотреть на Гарри Поттера глазами того, кому это нравится. Надо захотеть самому иметь шарф Гриффиндора, не принимая это как свою окончательную позицию, но прочувствовать, понять, проанализировать. И после этого, возможно, вы скажете, что это какая-то ерунда, это вредно; не подпущу к этому своих детей. Но это будет понятное и сознательное решение; вы сможете объяснить своему ребенку, почему вы так поступаете.

– Важно уметь объяснить.

– Cам искушен быв, может и искушаемым помощи. Замечательные слова, которые мы слышим на каждом молебне. Если ты понимаешь, в чем соблазнительность, в чем вред, в чем польза. Адам в раю не должен был соблазняться, он не был удобосклонен ко греху, он не должен был вкушать никакого греха. В наше время мы не можем, не почувствовав соблазна, не пропустив его через себя, понять, что это такое; мы оказываемся инопланетянами. И когда этот соблазн придет к нам в полной мере, у нас не будет противоядия, своего рода вакцинации.

– Может быть не вакцинация, а выработка иммунитета.

– Ребенка мы ограждали, защищали; но если для него это стало важно, мы просто обязаны в это погрузиться. Либо машем рукой и говорим: «Господи, вручаю Тебе своего ребенка, пусть он смотрит и читает что угодно. Я сам читал что угодно и вырос хорошим человеком». Это искушение, о котором еще Ушинский писал. Заблуждение его коллег состояло в том, что они считали, что не надо прилагать никаких усилий.

Неверная позиция. Но, к сожалению, некоторые родители ее занимают, ссылаясь, что они работают двадцать четыре на семь, что нет времени заниматься со своим ребенком. Но если вы пытаетесь занимать активную позицию в отношении воспитания своих детей, вы должны погрузиться в это; или поверить каким-то авторитетам, которые в это погружались. Нет у вас времени разбираться с Гарри Поттером, отец Максим для вас авторитет – послушайте отца Максима. Для вас авторитет отец Мелхиседек – послушайте его. Мы можем так делегировать свои полномочия; у нас нет сил и возможности разобраться во всем.

– Прошу подвести итог нашей беседы.

– Я призываю нас молиться о тех людях, к которым обращено наше слово. Оно может быть необязательно публичным. Может быть личным словом; это наши дети, близкие, жены, родители, друзья. Молиться и понимать, что мы можем быть для них соблазном. Но вместе с тем стараться не выключать свои духовные чувства, голову; пытаться разбираться в тех ситуациях, которые посылает нам Господь. Потому что только через размышления, преодоление соблазнов мы становимся настоящими людьми, настоящими христианами, имея соответствующий иммунитет против будущих соблазнов.    

– Мы попытались  разобраться в соблазне. Будем надеяться, что это поможет кому-то овладеть этим инструментарием.

– Да вразумит нас Всемилостивый Господь!

Ведущий Александр Черепенин

Записали Анна Топорова и Ирина Обухова