Архипастырь. Епископ Чистопольский и Нижнекамский Пахомий

Предлагаем вторую часть беседы с епископом Чистопольским и Нижнекамским Пахомием.

– Можно дать только то, что есть у тебя самого. У Церкви множество проектов, направлений деятельности, но если они не христоцентричны, то все это впустую. То есть это может приносить какую-то пользу, но мы тогда центр теряем. Как сохранять баланс, основу?

– Если мы говорим о церковной жизни, то все наши молодежные просветительские проекты, воскресные школы, трапезы, что угодно – вещи архиважные, нужные. Они все приносят пользу, дают возможность Церкви развиваться, умножаться, крепнуть, но только в том случае, как Вы правильно заметили, если это будет основано на богослужении, если все это будет вокруг Христа.

Что такое служба? Это некое выражение нашей любви к Богу, наше служение Ему. Поэтому если все внешние стороны миссии не закреплены на любви к Господу, вокруг храмовой церковной богослужебной жизни, то, скорее всего, это очень быстро начнет размываться, разрушаться, и вряд ли от этого что-то останется. Я глубоко убежден, что для православного человека связь с храмом, с таинствами – первая необходимость. И по-настоящему понять Церковь можно, только по-настоящему глубоко войдя в ее богослужебную жизнь.

Поэтому наша задача – растить, готовить искренних, добрых, серьезных, глубоких пастырей, священников или ребят, которые будут священниками, тех, кто любит богослужение, разбирается в нем, понимает его. Отсюда, мне кажется, задача священнослужителей – самим любить службу и стараться максимально открывать ее своим прихожанам. И здесь речь не идет только о каком-то законничестве, четком, хорошем уставном богослужении. Это нужно и важно. Но нужно работать с людьми, проводить ликбез, какие-то встречи, евангельские беседы, литургические вечера. Здесь спектр колоссальный, огромный.

Например, когда я был настоятелем храма, каждую субботу в течение семи-восьми лет мы перед всенощным бдением собирались с нашими прихожанами. Это был своего рода лекторий или кружок. Был целый спектр вопросов. Первое – это, конечно, ликвидация церковной безграмотности. Мы разбирали богослужение, литургию, всенощное бдение, святоотеческие толкования на те или иные богослужебные тексты, церковный этикет, процесс воцерковления, молитву, пост. Был цикл таких встреч. Конечно, мы читали Священное Писание, с толкованием, с разбором, читали святых отцов: «Лествицу», поучения аввы Дорофея, «Невидимую брань». Это были долгие, очень интересные встречи, с огромным количеством вопросов от людей разных взглядов, убеждений, разного возраста. Допустим, присутствовал кто-то из университетской молодежи или педагогов. У нас была интересная община, много было работников культуры, творческих людей. Мы много вопросов разбирали, обсуждали.

Когда всем этим занимаешься, волей-неволей и для себя что-то новое и очень интересное открываешь. Поэтому это процесс очень важный. Но мне кажется, все должно крутиться вокруг богослужения, должна быть любовь к службе. Это нужно, важно, и на это всегда нужно обращать внимание. Нужно полюбить службу.

– Как полюбить – Вы, в принципе, уже объяснили: ее надо изучить, чтобы она стала знакомой и понятной. Это же и мысль, и поэзия, и красота, и глубина. Нужно просто в это вникнуть.

– Это настоящая школа благочестия. Не надо этого бояться. И тут не помеха ни церковнославянский язык, ни иные какие-то козни, которые, так сказать, встают на пути воцерковляющегося человека. Главное, не бояться и делать шаги. Если ищешь, интересуешься, рядом появятся люди, которые будут тебе помогать: это и священники, и православные миряне. Сегодня возможностей в десятки раз больше, чем 10, 20, 50 лет назад, когда Евангелия, молитвослова было не найти. Сегодня ничего искать не надо, в Интернете есть любая информация.

– Вот мы подошли к этой ловушке. В Интернете, пока будешь искать, предложат еще много чего, о чем не хотел узнать, но узнаешь. Владыка, Вы являетесь активным интернет-пользователем. У Вас есть какие-то лайфхаки (простите за это слово), как обойти это «минное поле»?

– Есть такой типаж критиков, которые критикуют все то, что сегодня можно было бы назвать современными достижениями науки, в том числе интернет-пространство. И пытаются какими-то охранительными мерами запретить что-то, убрать. Мне кажется, все зависит от человека. Алгоритмы того же YouTube или разных соцсетей построены на том, чтобы подкидывать ровно ту информацию, которой ты интересуешься. Если ты интересуешься какой-то грязью, то в ленте у тебя и будет одна грязь. Но если думаешь о чем-то серьезном и твои запросы говорят о том, что ты ищешь что-то глубокое и нужное, со временем алгоритм этих программ будет помогать находить хороших авторов, хорошую информацию. Когда действительно хочешь разобраться в жизни Церкви, в жизни православного человека, это не составит большого труда.

Другое дело, что как в старые времена, так и в наше время, обязательно должен быть учитель, педагог. Изучая современные науки, понимаешь, что без наставника, учителя, педагога не обойтись. Теоретически это сделать можно, занимаясь самообразованием, но это сложно.

Духовная жизнь, тем более монашеская жизнь, если мы говорим о каких-то высотах церковной жизни, без наставничества вряд ли возможна. Поэтому здесь встает достаточно острый, серьезный вопрос духовничества, наставничества, учительства. Эти вещи сегодня остро звучат. Помню, когда я пришел в Церковь, в нашей молодежной среде мы все искали духовника. Не говорю старца, но духовника, священника, которому сможешь открывать душу, которого сможешь слушаться и к советам которого прислушиваться. Сегодня это стало не то чтобы редкостью, но этот запрос уже реже встречается. И в этом отношении, мне кажется, есть некоторые проблемы в нашей церковной жизни. Здесь есть над чем поработать и есть о чем сказать нашей молодежи.

– Про молодежь и юношество. Девяностые годы было такое время, когда очень многие крестились. Когда начинаешь воцерковляться, читаешь очень много о чудесах, о Промысле Божием. Читая жития святых, зачастую встречаешь, что в детстве святой с детьми не играл, только молился. И начинается подгонка собственных детей в эти рамки, в которые вообще-то никого нельзя насильно загонять. Потом начинается воспитание в Церкви. А потом дети вырастают и говорят: мы взрослые, у нас произошла переоценка ценностей, мы всё переосмыслили и решили, что нам это пока не нужно (или «нам это никогда не пригодится», разная степень драматизма может быть). У меня нет конкретного вопроса, но наверняка Вы сталкивались с такими ситуациями. Например, ребенок был алтарником, на него смотрели и радовались. Или девочка подходила к Причастию, вся светилась. А потом мы этих детей в Церкви не видим и плачем.

– Здесь несколько аспектов, о которых можно сказать. Во-первых, сразу извинюсь перед нашими телезрителями, но мне трудно давать советы на семейные темы, по вопросам воспитания подрастающего поколения, молодежи, потому что у меня нет опыта семейной жизни, нет опыта воспитательного процесса, нет своих детей, потому что я из монашеской среды. Поэтому я всегда любил приводить интересный пример из Древнего патерика. Сестра Пимена Великого сильно докучала ему по поводу своего сына, который приходился ему племянником. И он ей сказал: «Пимен детей не рожал». Поэтому глубину моих советов нужно делить на пять.

– Я спросила потому, что Вы сказали, что занимались детьми и молодежью.

– Если абстрагироваться от личного опыта семейной жизни и воспитания подрастающего поколения, то, конечно, когда ты священник, архиерей, через тебя проходит много людей, много вопросов, и опыт тоже нарабатывается. И если ты более-менее внимателен, то какие-то вещи запоминаются.

Во-первых, я сразу хочу выступить защитником нашей современной молодежи. Не люблю я ее критиковать. Часто говорят: мол, были времена, когда трава была зеленая, небо голубое... А молодежь была какая!.. Мы вспоминаем свою молодость, свои переживания. Любому человеку в возрасте кажется, что мир поменялся, что все плохо, что вот-вот наступит конец света. Наверное, рано или поздно он наступит. Но современная молодежь ничем не отличается ни от нас с вами, ни от тех, кто жил прежде нас в веках.

Среди современных ребят, девчонок на самом деле много действительно глубоких, искренних, чистых. Приходя в какое-нибудь учебное заведение, конечно, можно столкнуться с какими-то проблемами, грубостью, пошлостью, гадостью, но в большей степени видишь и уважение, и понимание. Молодежь задает вопросы. Вопрос молодого человека всегда немножко провокационный. Будучи священником, я ходил и в школы, и в вузы. И когда наступал момент вопросов (сначала я что-то рассказывал, чем-то делился, потом ребята задавали вопросы), я всегда ждал, что обязательно будет каверзный вопрос, обязательно что-то спросят, чтобы чуть-чуть подковырнуть. И мне кажется, это очень хорошо и правильно. Во-первых, это всегда держит тебя в тонусе. Мы не должны бояться острых вопросов, не должны бояться каких-то проблем.

Церковь существует две тысячи лет, и за это время мы пережили огромное количество трудностей, проблем, недостатков, человеческих грехов и немощей. Все это было. Поэтому мы знаем ответы на все вопросы и не должны бояться говорить с людьми, не должны что-то от них скрывать. Тем более с молодыми людьми нужно уметь разговаривать, и нужно быть с ними искренними. Дети всегда чувствуют фальшь, они четко понимают, когда им лапшу на уши вешаешь. А когда говоришь, может, и коряво, но искренне, им это нравится. Они должны увидеть человека, которому они могут поверить. Это очень важно.

Я уверен, что и вчера, и позавчера, и сегодня большинство нашей молодежи – это ребята, которые ищут и обретают истину. И мы, по мере наших сил и возможностей, должны принимать в этом участие, должны им помогать. Поэтому все наши ребята хорошие, я их всех очень люблю и всегда за них молюсь. Дай Бог им всем сил, здоровья и помощи Божией. Мы должны помнить, что они – наши преемники, они завтра придут на наше место. Поэтому, дай Бог, чтобы они были неравнодушными. Тогда есть надежда, что все будет хорошо.

– Владыка, Вы подняли очень важную тему фальши. Наш министр обороны сказал замечательную фразу (по-моему, только ленивый ее не цитирует): «Ошибаться можно, врать нельзя». По моему впечатлению, то, что мы переживаем с февраля 2022 года, – это лекарство, в том числе и от того, что ложь проникла во все слои жизни. Казаться, а не быть – стало нормой: надо выглядеть, надо самопрезентоваться. И получается мыльный пузырь, внутри которого пустота. Это общий тренд, и Церковь – не исключение, по моему впечатлению. Мне кажется, одна из причин, почему нас Господь вот таким образом лечит, заключается в том, что мы ложь (а мы знаем, кто отец лжи) впустили во все сферы жизни. На Ваш взгляд, каковы причины той скорби, которую мы все сейчас переживаем, и каковы средства, чтобы Господь сменил гнев на милость? От чего нам надо вылечиться? В чем покаяться? Что изменить в себе и вокруг?

– Это очень сложный вопрос. Трудно за Бога что-то решать и судить, почему Господь это послал. В старые времена говорили, что за наши грехи Господь попустил какое-то нашествие, междоусобные брани, которые на самом деле в десять раз хуже любого нашествия. То, что мы сегодня видим, – это, в общем-то, междоусобная брань. Господь действительно иногда посылает вот такие испытания людям, обществу, потому что надеется, что это так или иначе сможет умягчить сердца людей. Трудно судить, насколько этот процесс умягчения происходит.

Опять же мы не выбираем время, в которое рождаемся и живем. Мы не выбираем те обстоятельства, которые нас окружают. Другое дело, что от каждого из нас зависит, как мы должны, можем и хотим поступать в той или иной ситуации. Господь судил тебе оказаться в этом положении, в это время, в таких обстоятельствах, и от тебя зависит, как ты поступишь, насколько будешь искренен или будешь лгать, обманывать. Я даже не говорю об обмане кого-то, я говорю об обмане самого себя, потому что это, наверное, самое тяжелое, самое страшное.

Что должно измениться? Мне кажется, нам есть в чем каяться перед Богом. Нам нужно задуматься о своих поступках, о своей жизни. У каждого человека есть, как говорят, свой скелет в шкафу. И здесь нужно поработать. Если говорить в каких-то общенациональных, общегосударственных масштабах, то, конечно, все очень-очень сложно.

Я помню старшее поколение, которое вернулось с войны. Война была ужасная, страшная, люди переживали смерть, участвовали в страшнейших событиях. При этом они оставались добрыми, искренними, находили в себе силы и мужество жалеть другого, в том числе и врага. Мне кажется, какие бы испытания ни выпали на нашу долю, нужно уметь оставаться человеком, христианином, не озлобиться, не очерстветь. Это задача-максимум, которую мы должны выполнить.

Что касается долга гражданина, воина, отца, это то, что обязательно нужно исполнить. Если ты дал присягу, обещание, то должен идти до конца, исполнить свой долг. И в этом определенное величие. Сегодня мы молимся за наших воинов, за их родных и близких. Особенно остро все проявляется, когда живешь в сельской местности, селах, деревнях, маленьких городках. Оттуда огромное количество ребят ушло воевать, а дома остались дети, жены, матери, семьи. Им больно, страшно, тяжело. Мы молимся за этих людей, стараемся их поддерживать, помогать им. В этом тоже серьезная работа Церкви – утешать, поддерживать, укреплять, говорить какие-то добрые, искренние слова, которые дадут человеку надежду. Если случается, что солдат возвращается домой в гробу, мы его отпеваем, молимся, стараемся найти слова утешения для его родных и близких.

По моему глубокому убеждению, даже если завтра военные действия закончатся, даже если все будет хорошо и наши ребята вернутся с победой, проблемы не закончатся. Многие из них будут нуждаться в поддержке, в реабилитации. Будут и трудности, и искушения. И это тоже та работа, к которой нам, духовенству в том числе, нужно готовиться. Это наша паства. Порой человек, может быть, этого не осознает, но если он крещеный, то это наша паства. Это наши дети, и мы должны и будем за них молиться, болеть, переживать, будем ими заниматься, с ними работать.

Вот такой спектр. Это вопрос достаточно многозадачный, здесь много аспектов, с которыми нужно разбираться, работать. Церковь должна быть со своим народом всегда: и на войне, и в мирное время, и в скорби, и в радости. Нужно уметь через все это проходить. Я говорю это не потому, что это умею. Я, как хороший доктор, могу быть сам не очень здоров, но точно знаю, как надо делать.

– Владыка, какой Ваш любимый эпизод в Евангелии, событие или притча?

– Евангелие – это вся жизнь человека. Евангелие – это истина в последней инстанции. Там все прекрасно, и трудно что-то выбрать, сказав, что вот это мне ближе. Конечно, есть особые моменты. Например, притча о блудном сыне. Я считаю, что это самая величайшая притча. Кому бы я эту притчу ни рассказывал (речь веду о малоцерковных, о молодежи, людях, которые пришли в храм, чтобы побеседовать), не видел ни одного человека, чтобы он на нее не отреагировал, не почувствовал, что здесь что-то очень великое, очень высокое. Это притча на все времена.

В этой притче меня в свое время, когда я еще юношей пришел в Церковь, больше всего потрясло даже не покаяние этого блудного сына, не то, что он раскаялся. Больше всего меня поразило снисхождение отца. Сначала он идет на поводу у своего сына, отдает ему часть имения. Нет смысла его держать. Еще китайцы говорили, что три заповеди человеку нужно выполнить в жизни: родить ребенка, вырастить его и отпустить. Родителю, когда он видит, что ребенок сопротивляется, не в хорошем, скажем так, настроении, конечно, нужно его воспитывать, ограничивать, наказывать. Но в некоторых случаях, особенно если тот уже взрослый, нужно уметь его отпустить. Меня поразило, что отец его отпустил, потом ждал, смотрел в окошко, увидел, сам навстречу ему выбежал, и отцу еще от старшего сына досталось, который ему всю жизнь служил. То есть это удивительное отцовское, почти что материнское снисхождение.
 
 И в этом отношении образ Бога под личиной этого богатого человека, у которого было два сына, – потрясающая картина. Меня эта история в свое время очень поразила. И до сегодняшнего дня, когда слышу каждый год эту притчу в Неделю о блудном сыне, как-то сердце немного содрогается.

Еще одна очень интересная, яркая картина – из Евангелия от Иоанна. Это одно из воскресных евангельских чтений, когда Христос является на берегу Генисаретского озера Своим ученикам-апостолам уже по воскресении. Иоанн Богослов издалека присмотрелся к этому (видимо, зрение было получше) и говорит Петру: это Господь. И Петр, как мальчишка, голым бросается в воду, плывет до берега, выбегает… Какой спектр чувств у него! Он предал Христа, отрекся от Него, раскаялся в этом. И вот Господь явился, и тот, действительно как ребенок, просто кидается к Его ногам, пытаясь найти для себя опору. А дальше идет эта знаменитая беседа: «Любишь ли ты Меня?» 

Я помню, когда мы в свое время оказались первый раз на Святой Земле (у меня с друзьями была очень интересная поездка), мы как раз оказались на том самом месте, на Генисаретском озере, где произошла эта встреча Господа с Его учениками-рыболовами (там есть небольшой католический храм).  Это был тот самый берег, те камни, на которых Господь Сам разложил огонь, приготовил рыбу. И я представил себе картину, что вот здесь Петр выплыл, выполз на этот песок, подошел к ногам Христа… Меня это очень сильно тронуло и поразило. И до сегодняшнего дня, читая этот евангельский отрывок или слыша его в церкви (или на крестном ходу, когда мы идем вокруг храма и его читаем), я испытываю удивительное чувство глубокой теплоты, спокойствия, внутреннего ликования.

Это сродни притче о блудном сыне, что ты всегда в лице Христа найдешь (или должен обязательно найти) Отца, Наставника, Учителя, который, каким бы ты ни был, простит тебя, обнимет, как-то обогреет. Мне кажется, это то, чего хочет и что ищет любой человек, кем бы он ни был и где бы ни был. Поэтому эти евангельские отрывки мне очень нравятся.

Есть еще один евангельский отрывок о богатом юноше, который спрашивает Христа: «Что нужно, чтобы спастись?» – «Есть заповеди, исполняй». Тот говорит: «Все это я исполнил». Дальше Христос ему предлагает следовать заповеди совершенной: «Продай все, следуй за Мной, будь Моим учеником». Юноша не выдерживает и отходит, и Господь говорит Своим ученикам, что трудно богатому войти в Царствие Небесное. И дальше идет сравнение с верблюдом, которому легче пройти через игольное ушко, чем богатому войти в это Царствие. Все это понятно.
 
 В контексте этого отрывка у большинства читателей складывается впечатление, что Бог всегда хочет от человека некого совершенного образа. Если поститься, то как древние монахи; если у человека семейная жизнь, то должно быть все четко. Если мы говорим о богослужении, то надо соблюсти все до последней буквы. А если это не так, то значит все пропало: и Церковь неправильная, и Бога нет. Я думаю, что мы все с этим сталкивались и в собственной жизни, и в собственных переживаниях и видели людей, которые пытаются сделать все правильно, а если это не получается, оставляют все и вообще ничего не делают.

Да, Христос призывает человека к совершенству, зовет его к этому, но прекрасно знает меру человека. И у другого евангелиста мы читаем об этом же юноше: когда он познакомился со Христом, Господь посмотрел на него и полюбил его. То есть, скорее всего, этот юноша не какой-то подонок или негодяй был. Он заповеди исполнил, а это уже немало. То есть Бог не всегда ждет от нас какого-то совершенного образа. Он говорит: «Если ты совершенства хочешь, вот тебе образ. Но если не можешь, в чем-то смирись, в чем-то потерпи».

Господь снисходит до наших недостатков, немощей. И это надо понимать, это нужно знать. И к своим ближним, родным, детям, знакомым, соседям, в конце концов, тоже нужно относиться со снисхождением. Что-то, может быть, попросить, но не требовать никогда. Показать что-то, но не ждать, что обязательно люди все выполнят так, как тебе этого хотелось бы. Наверное, это образ совершенного наставника, учителя. Я пока точно не дорос до него, но мне этот отрывок очень нравится, он меня заставляет задуматься о таких вещах.

– Вы затронули тему Святой Земли. Я хочу сказать, это моя любовь, это предмет моей профессиональной деятельности. О том месте беседы «Любишь ли Меня?» у нас целая программа там была снята (было плюс 43 градуса). Давайте поговорим об этом, о Вашей поездке на Святую Землю, о том, что Вам помнится, чем Вы можете поделиться…

– Я был там всего два раза. И вторая поездка была очень краткая, совсем эпизодическая.

– За Благодатным огнем?

– Нет, просто буквально несколько дней там удалось провести. А вот первая поездка была достаточно долгая (порядка 10 дней). Я был с моими друзьями и спутниками. Мы посетили и Иерусалим, и монастыри в пустыне, и, конечно, Вифлеем и Назарет, были на Фаворе, все Генисаретское озеро объездили. Вот такой стандартный набор посещения святых мест был у нас в этом путешествии.
 
 До посещения Святой Земли мне приходилось часто бывать на Афоне. То есть монашеская традиция меня больше привлекала, и мне чаще приходилось бывать там. Это был объект моего интереса: и монашеского, и отчасти исследовательского. Я всегда очень любил литургику, мне было это очень интересно. Поэтому всегда посещение афонской службы, афонских обителей – отчасти литургическое исследование.

Говорят, человек, который побывает на Святой Земле, уже не может об этом не помнить. Он не может не ощущать своего желания вернуться туда снова и снова. Мне казалось, что не может такого быть. Но все так и произошло со мной. Я приехал на Святую Землю. Я был, конечно, потрясен и очень удивлен. Я много для себя открыл нового, интересного. Но когда уехал, очень долгое время у меня было щемящее чувство, что я хотел бы туда вернуться, снова там побывать. Слава Богу, Господь мне дал еще такую возможность.
 
 А из того, что я там увидел, что тоже меня очень поразило, много было интересных моментов. Ну, например, один такой момент. Все, кто едет на Святую Землю, конечно, хотят искупаться в Иордане. Нас должны были пустить через все эти КПП в Вифавару – туда, где Господь крестил. Мы приехали, была проверка документов. Конечно, мы заготовили рубашки, все как полагается. Пришли, уже собрались купаться, и что-то  произошло, какое-то движение. В общем, немногих туристов, которые туда приехали, стали вытеснять, какой-то инцидент там произошел.

– Река Иордан – это граница между Израилем и Иорданией.

– Поэтому мы не успели искупаться, сильно расстроились, уехали. Наш гид говорит: «Вы не расстраивайтесь, будем в Галилее, там повыше есть место, где есть хорошая купель, там искупаемся». Прошло несколько дней, мы оказались там. Пока путешествовали по Назарету, были еще в нескольких местах и в купальню опоздали. Что делать? Гид говорит: «Ладно, знаю место, сейчас через банановую плантацию проникнем к Иордану и искупаемся». Приехали туда, поставили машину, надели рубашки. А там просто берег. Иордан сам по себе небольшой, по ширине он как эта комната, в которой мы сидим. А это февраль, самая зима. Но по нашим-то меркам это 20 градусов. Мы погрузились в реку, окунулись, вылезаем, на берегу стоят местные жители, двое. Сразу говорят: «Из России?» – «Да, из России». – «Ну, все понятно. Какие еще идиоты зимой будут на банановой плантации в воду лезть? Только из России». Мне это как-то очень понравилось, что действительно для нас погрузиться в священные воды реки Иордан важно. Это тоже духовное переживание.

Когда мы путешествовали, с нами всегда было Евангелие. Где бы мы ни оказались, на том или ином месте: на горе Блаженств (там, где была Нагорная проповедь), в Капернаумской синагоге (там, где Христос говорил Свое повествование о Евхаристии, Теле и Крови) и так далее, – сначала нам гид что-то рассказывал. Мы приложимся к святыням, а потом просто отойдем в сторонку, откроем Евангелие и прочитаем этот отрывок. И я помню это ощущение, как и мои спутники: это было самое, наверное, яркое, когда действительно присутствуешь на том месте и слышишь слова, которые Христос Сам говорит (или о Нем говорит один из евангелистов).
 
 Это было очень трогательно, очень здорово, по-человечески прекрасно. Ну и просто  интересно. То есть человек из России, попадающий на Святую Землю, понимает, что в России совершенно другие масштабы. Что такое Иордан? Понятно, Кама, Волга, в худшем случае Ока или Москва-река. А Иордан – это совсем ручеек. Для нас тысячи километров – не расстояние, а там все плюс-минус 10 километров, все близко. То есть погружаешься в иную географию, историю, в ту реальность, в которой жил Христос. И многие евангельские картины становятся более понятными, доступными.

– Про Иордан… Мои друзья-гиды привезли группу, и там был очень бодрый дяденька в возрасте, но подтянутый, спортивный. Конечно, было объяснено, что в Иордан погружаемся трижды с молитвой и больше ничего не делаем, выходим. Тропарь поем, Евангелие читаем. А он решил переплыть на ту сторону. Испытали стресс не только мои друзья-гиды, но и пограничники двух стран. И там они уже перезванивались, как-то давали друг другу сигналы. Большое счастье, что он не вышел на той стороне, где уже другая страна – Иордания, а развернулся... Но надо сказать, что место крещения Господня все-таки на стороне Иордании, немножечко в стороне. Все-таки археологические находки нам говорят о том, что это место на противоположной стороне... А Храм Гроба Господня?

– Это вообще отдельная история. Конечно, служили литургию, причащались у Гроба Господня многократно. Мы 3-4 дня жили в Иерусалиме. Поэтому каждое утро рано вставали и шли пешком по пустынным улочкам Иерусалима в Храм Гроба Господня. И так, чтобы приложиться можно было. Нас интересовала греческая ночная служба, и интересно было посетить армянскую службу, под утро уже католики служили. Вы знаете, что там есть и коптский придел, и абиссинцы служат.

Это, конечно, все очень интересно, поэтому мы там дневали и ночевали. Я не помню, чтобы мы там спали (наверное, совсем по чуть-чуть), все хотелось увидеть, везде побывать. Мне кажется, для каждого православного человека это важно – побывать на Святой Земле, совершить такое паломничество. Конечно, это дорого, трудно, но если такая возможность есть, обязательно надо побывать на Святой Земле.

– Более того, это очень важно для христиан, которые живут на Святой Земле, на территории Израиля и Палестины.

– Я бы все-таки посоветовал нашим телезрителям, нашим читателям всегда идти в любом вопросе от меньшего к большему. Когда мы говорим о каких-то паломнических поездках, наверное, прежде нужно изучить наши родные святыни.

Допустим, если человек живет в Татарстане, прежде чем он поедет на Святую Землю, сначала ему нужно посмотреть святыни Татарстана, приехать в Казань, в другие города и веси, посмотреть монашескую жизнь. А после отправиться уже в прославленные русские монастыри – в Лавру, Дивеево, на Валаам. А после этого отправляться уже на Афон, например, или на Святую Землю.

Как для любого туриста: прежде чем он поедет путешествовать по Европе и другим интересным местам, ему надо бы посмотреть, конечно, наше Отечество. У нас много прекрасных исторических, очень красивых мест. А то зачастую бывает так, что мы обошли «все Римы и Иерусалимы», а чем богато наше Отечество, наша Церковь, совсем не знаем. Поэтому нужно начинать с малого, с того, что рядом, и двигаться дальше.

– А в Вашей епархии какие особо чтимые святыни и места Вы рекомендовали бы посетить?

– В нашей епархии, конечно, есть интересные места. Первое – это сам город Чистополь, который до революции был вторым городом Казанской губернии. В советское время он стал провинциальным городом и совсем небольшим, потому что были построены промышленные гиганты: Нижнекамск, Альметьевск, Набережные Челны. Но свой исторический колорит город Чистополь сохранил. Поэтому даже с точки зрения не столько святыни, а просто исторической ценности это очень интересный памятник. И сегодня есть туристические программы, можно приехать в город Чистополь и посмотреть колорит старинного купеческого русского городка, который там остался наряду с Елабугой, Бугульмой. Это интересные городки в Татарстане, где действительно есть что посмотреть с исторической точки зрения.

Но есть и святыни в Чистополе. Во-первых, наш кафедральный Никольский собор. Это один из знаменитых памятников высокого классицизма в Закамье. В середине XIX века строительство этого собора было завершено. И это действительно значимый памятник. К сожалению, в советское время он был сильно порушен, но все-таки его восстановили, и сейчас мы занимаемся его реставрацией.
 
 Двое святых, которые связаны с Чистополем, – это священномученик Иоасаф, епископ Чистопольский, и священномученик Михаил, пресвитер Чистопольский. Это два человека, которые отдали свою жизнь за нашу Церковь и веру.

– Это новомученики?

– Да. А если говорить о совсем уже исторических святынях, то это, конечно, город Болгар (сегодняшний Спасск, Спасский район). Город Болгар – очень известное древнее поселение, столица Волжской Булгарии. Конечно, это место для нас, христиан, ценно, потому что там окончил свои дни мученической кончиной Авраамий Болгарский. Это святой, который пострадал еще в домонгольский период, в XII веке. И там находится храм, в котором есть частичка мощей Авраамия Болгарского.

У нас ежегодно туда совершаются паломнические поездки. Каждую четвертую неделю по Пасхе совершается большой знаменитый крестный ход от Авраамиевского храма к источнику преподобного мученика Авраамия на берегу Волги, где он принял свои страдания. И, кстати, на следующей неделе (это будет как раз четвертая неделя по Пасхе) у нас будет общий епархиальный крестный ход. Мы все отправимся туда и после литургии будем идти крестным ходом на берег нашей Волги-матушки, где будем служить молебен мученику Авраамию.

С Болгаром связан еще один подвижник благочестия – мученик Федор Болгарский. 
 Еще у нас есть несколько прославленных икон. Ахтырская икона Божией Матери в селе Алексеевское. Эта икона очень почиталась в XIX веке, сохранилась, слава Богу, до сегодняшнего дня. И люди приезжают к ней. Сам по себе Алексеевский храм тоже очень интересный. К сожалению, старинный храм был разрушен, а вот сегодняшний был построен уже в наше время, в 90-е годы, но все равно это духовный центр.
 
 – Алексеевский храм в честь святителя Алексия Московского или Алексия, человека Божия?

– В честь Алексия, митрополита Московского. Село называется Алексеевское, оно было названо в честь рождения наследника Петра I – сына Алексея, который был крещен в честь святителя Алексия Московского. Кстати, отсюда такая популярность и почитание в Поволжье святителя Алексия. Так или иначе, но это связано с именем наследника царя. Предание говорит о том, что святитель Алексий путешествовал в Орду, как это тогда раньше делали, по Волге, то есть через наши края тоже проплывал.

И есть еще тоже интересное место – село Билярск. Это старинный город Волжской Булгарии. Он был огромный, считается, что по размеру был даже больше самого Болгара. И туда была в свое время привезена благочестивыми сестрами икона «Живоносный Источник» из Константинополя. Икона со временем прославилась многочисленными чудесами. Там тоже ежегодно совершался крестный ход, собиралось очень много паломников, были известные чудеса, исцеления.

В советское время храм был разрушен, икона пропала. Но когда я приехал в епархию, мы стали вновь ходить крестным ходом, заниматься исследовательской работой, и появилось у нас такое мнение, что эта икона, скорее всего, находится в Чистополе, в Казанском храме, куда ее, видимо, в советское время кто-то передал. Мы стали заниматься этим вопросом. Отправили икону реставрировать, отреставрировали оклад. После епархиального совещания приняли решение, что эту икону мы в любом случае передаем в Билярск, чтобы этот образ был там.

И, представляете, мы как раз встречаем эту икону сначала в Чистополе после реставрации, начинает вестись речь о перевозе этой иконы в Билярск (это было в прошлом году), готовим крестный ход, и вдруг в храм приходит женщина, мать которой передала эту икону в храм в советское время. В свое время икону забрала из храма ее бабушка (там целая семейная история). Эта женщина приехала в храм откуда-то из Удмуртии и не может найти икону. Забеспокоилась, стала спрашивать, а ей говорят, что она на реставрации. На следующий день икона прибывает, и женщина ее тоже встречает. И мы получили свидетельство, что это та самая икона из Билярска. Естественно, все это было зафиксировано. Теперь у нас тоже есть Билярская икона «Живоносный Источник». Так что добро пожаловать в Чистопольско-Нижнекамскую епархию. Приезжайте, пожалуйста.

А Нижнекамск – это город Иоанна Кронштадтского. Сам город, конечно, современный, но как говорит народное предание, город берет свое начало от поселка Красный Ключ (или Святой Ключ), который до сегодняшнего дня находится на берегу Камы. В свое время знаменитые елабужские купцы Стахеевы приглашали посетить эти места Иоанна Кронштадтского. Он неоднократно посещал Стахеевых, в том числе бывал в поселке Красный Ключ, где был Казанский храм (там у них было имение, летняя резиденция).

То есть Иоанн Кронштадтский бывал в этих местах, молился. Мы считаем, что он покровитель этого края. Наверное, он так хорошо помолился, что со временем был построен город Нижнекамск. И сегодня святой Иоанн Кронштадтский очень глубоко почитается на этой земле. Поэтому если кто-то вдруг окажется в поселке Красный Ключ, скажу, что там очень красивое место: высокий берег, источники, пристань, набережная. Там правда очень красиво. Не зря купцы Стахеевы выбрали это место для своей дачи. Там надо побывать и помолиться на подворье. Там есть храм Казанской иконы Божьей Матери, подворье в честь Иоанна Кронштадтского. Так что жизнь в епархии некоторым образом с ним тоже связана.

– Владыка, спасибо Вам большое за такой искренний, теплый и радостный разговор.

Ведущая Светлана Ладина

Записали Нина Кирсанова и Елена Кузоро