Архипастырь. Епископ Чистопольский и Нижнекамский Пахомий

Наш собеседник – епископ Чистопольский и Нижнекамский Пахомий.

– Владыка, у меня в телефоне открыт сайт azbyka.ru, раздел «Молитвы ко Святому Причащению», аудиозаписи. Готовясь к этой программе, я впервые в жизни соотнесла то, что, возможно, иеродиакон Пахомий (Брусков), вместе с которым я готовлюсь ко Святому Причастию, это епископ Чистопольский и Нижнекамский Пахомий.

– Да. Помню, в свое время один мой хороший знакомый, тоже архиерей, сказал мне: «Дорогой владыка, я общаюсь с тобой практически каждый день. Более того, по моему глубокому убеждению, с тобой общается каждый день почти половина Русской Церкви».

Да, в свое время мы готовили целый цикл молитв, в том числе утренние и вечерние молитвы, последование ко Святому Причащению, три канона с акафистом. И мне пришлось немножко потрудиться, поработать. На студии «Мелодия» мы записывали такие последования, они разошлись по аудиокассетам и дискам, а со временем перекочевали в интернет-пространство. Это было давно, но мне все равно немного приятно. Слава Богу, что был такой период, что удалось принести какую-то пользу, сделать что-то хорошее, доброе.

– Вы сказали: мы готовили. Это кто? И что это был за период?

– Это было  начало 2000-х годов, может быть, конец 90-х. Тогда я был насельником Троице-Сергиевой лавры и проходил послушание на Троицком подворье в Москве. Будущий владыка Лонгин (тогда он был игуменом, настоятелем подворья) вкупе с некоторой частью братии делали такие аудиопроекты. Мы делали записи нашего хора Троицкого подворья, аудиозаписи чтения молитв, в том числе издавались архивные записи русских народных песен, хора отца Матфея. У нас было издательство подворья Троице-Сергиевой лавры, было большое направление по изданию литературы, в том числе и на аудионосителях изготавливались интересные проекты. Мне тогда удалось принять в этом участие. Было очень интересно, я очень благодарен, что было такое время и такая возможность.

– А как Вы оказались в Троице-Сергиевой лавре?

– Когда меня спрашивают о монашестве, задают вопрос о том, как я пришел к Богу, я всегда немного смущаюсь, потому что глубоко убежден, что любой ответ на такую тему вряд ли по-настоящему сможет убедить слушателей или зрителей. Потому что это всегда сугубо личное, глубоко внутреннее дело. Бог приводит человеческое сердце к Себе, и в каждом случае это отдельная история. Бог находит ключ к сердцу каждого человека. Этот путь, это искание, эта встреча, как правило, очень индивидуальны.

Я родился в нецерковной семье, но не могу сказать, что мои родители были неверующими. Я думаю, что в каждом из них теплилась вера; по крайней мере, у представителей старшего поколения нашей семьи однозначно. Помню, в детстве мы с бабушками заходили в храм, но осознанного, серьезного, глубокого поиска Бога не было. Когда я стал взрослеть и уже учился в школе, у меня появились определенные вопросы, мне стало интересно, что же такое церковь, храм. Я родился и жил в Москве, а в Москве все-таки можно было встретить верующих людей, иногда даже священников. Были храмы, которые в советское время не закрывались. Хотя, конечно, в сравнении с тем, что было до революции, их было ничтожное количество. Интерес у меня стал возрастать, я стал захаживать в храм преподобного Пимена Великого в Новых Воротниках (станция метро «Новослободская»). То есть худо-бедно я стал воцерковляться, знакомиться с церковной жизнью.

– Родители пришли в ужас от этого?

– Нет, в школьные годы родители отнеслись к этому не просто терпимо, но, наверное, с уважением. В студенческие годы я стал по-настоящему воцерковляться. В школе это было не скажу что несерьезное чувство, серьезное, но все-таки относительно детское. Окончив школу, я поступил в Московский станкоинструментальный институт. Студенческие годы – это время поиска, время исканий. Если у студента нет чувства максимализма, перфекционизма, поиска совершенства, Бога, высшей правды, то, наверное, жизнь проходит впустую. Я благодарен Богу, благодарен неравнодушным людям, которые меня окружали (это родители, наставники, педагоги, а потом уже и хорошие батюшки, священники, миряне), они поддержали мой интерес, и я погрузился в церковную среду, стал молиться, по-настоящему воцерковляться.

Начало и середина 90-х – все-таки удивительное время: открывались новые храмы, появлялись очень яркие священники, яркие личности. Это было время исканий, открытий, надежд. И я счастлив, что пришел в Церковь, стал по-настоящему воцерковляться, встретил интересных людей.

Со временем, ближе к окончанию института, я стал понимать, что не просто хочу быть верующим человеком, искать спасения, но мне хотелось чего-то большего. Я подумал, что, наверное, было бы правильно принести какую-то пользу Церкви и людям, послужить. И после окончания института я принял решение посвятить свою жизнь Богу в прямом смысле этого слова, то есть уйти в монастырь.

Для большинства людей монастырь – это всегда уход, то есть люди уходят в монастырь. Но когда оказываешься в монастыре и смотришь на мир уже из монастыря, понимаешь, что в монастырь не уходят, а приходят. Если ты ушел в монастырь, а не пришел, то, скорее всего, многого не поймешь и не сможешь достичь. Монастырь – это всегда труд, всегда подвиг, всегда жертва, всегда радость; это всегда поиск чего-то нового и желание сделать что-то великое. Если с этим чувством пришел в обитель, то будет радость.

Я помню первый год жизни в монастыре. Было какое-то совершенно удивительное ощущение и чувство постоянной радости, постоянного внутреннего ликования. Хотя, конечно, было по-человечески тяжело, были скорби, искушения, трудности. И когда я начинал свой монашеский путь, и когда происходил поиск этого пути, были разные сомнения, разные идеи. Я думал и об Афонской Горе, и о Валааме. Я ездил подвизаться в Оптину пустынь, был трудником; и это очень приятное воспоминание. Но потом стало понятно, что все-таки это будет Троице-Сергиева лавра.

Придя в лавру, я практически сразу оказался в Москве на Троицком подворье. У меня сложились очень глубокие, теплые отношения с владыкой. Когда я поступил в лавру, меня направили на подворье, и большую часть монастырской жизни я провел на Троицком московском подворье. Хотя, конечно, лавра – это альма-матер для всех нас, как и Московская духовная семинария, которую я окончил. Это, наверное, самые счастливые годы моего монашества. Когда я принял монашество, меня постригли с именем Пахомий в честь преподобного Пахомия Великого. Потом я был рукоположен в сан иеродиакона, прослужил в этом сане три с небольшим года.

В 2003 году мы уехали в Саратов. Архимандрита Лонгина Святейший патриарх Алексий II рукоположил во епископа Саратовского, и часть братии уехала в Саратов. После монастырского периода началась совсем другая жизнь, с другими приоритетами, задачами. Было очень и очень непросто, но интересно. В Саратове я служил полгода при семинарском храме, потом оказался в Свято-Троицком кафедральном соборе. Примерно восемь лет (может быть, чуть больше) я прослужил настоятелем Свято-Троицкого кафедрального собора. Это был очень трудный, но очень интересный период моей жизни, период моего становления как приходского священника, как настоятеля большого городского храма. Было много новых открытий, работа с людьми, молодежью, с паствой. То есть все направления приходской жизни мне удалось по-настоящему увидеть, познать и потрудиться на этом поприще.

Параллельно я преподавал в Саратовской духовной семинарии, занимался епархиальным послушанием. Долгие годы нес послушание руководителя архитектурно-реставрационного отдела Саратовской епархии, потом уже и Саратовской митрополии. Поскольку у меня было техническое образование, мне было несложно этим заниматься. И по своему устроению я искатель, поэтому мне было интересно. Я занимался реставрацией Троицкого кафедрального собора. У нас были задачи по реставрации памятников архитектуры Саратовской области, памятников федерального и областного значения. Мы проектировали новые храмы. В общем, была очень глубокая, планомерная, серьезная работа. Мы занимались реставрацией исторического здания Саратовской духовной семинарии, куда со временем она переехала. И существует там до сегодняшнего дня.

В 2011 году началась знаменитая реформа по созданию новых епархий и митрополий в Русской Православной Церкви. Реформа была инициирована нашим Святейшим Патриархом. Мне кажется, это одно из самых серьезных, глубоких и очень нужных для развития церковной жизни решений, принятых Его Святейшеством. В 2011 году владыка Лонгин вызвал меня и сказал, что нужно ехать на собеседование к Его Святейшеству. Для меня это было, мягко говоря, потрясением. Но послушание есть послушание. На Священном Синоде было принято решение относительно меня, и в декабре 2011 года я был рукоположен во епископа Покровского и Николаевского. Если говорить современным языком – во епископа Энгельского и Пугачевского. Эти два города на территории Саратовской области когда-то носили имена в честь Божией Матери и святителя Николая, но в советское время, к сожалению, были переименованы. Они не переименованы обратно до сегодняшнего дня. Но я всегда ощущал себя Покровским и Николаевским и чувствовал особый покров Божией Матери и святителя Николая.

– Как человек из города Екатеринбурга, который до сих пор остается центром Свердловской области, я Вас понимаю.

– Знаете, даже была такая шутка. Помню, было соборное богослужение, и один из епископов, моих старших наставников сказал, что, мол, владыке Пахомию повезло, что у него такие «старцы-наставники»: и Энгельс, и Пугачев, и Маркс. Более того, рукополагали в Дзержинском. Дзержинский – город под Москвой, где находится знаменитый монастырь святителя Николая – Николо-Угрешская обитель, там было мое рукоположение в день памяти святителя Николая. Вот так мои собратья-архипастыри надо мной подшучивали.

Теперь уже два года я служу в Татарстане, в Чистопольской и Нижнекамской епархии. Я вкратце описал свой духовный путь, но на самом деле это годы, большая часть жизни. Я думаю, что это лучшие годы моей жизни: и монастырь, и приходское служение, и служение на первой кафедре, и здесь, в Татарстане. Когда живешь тем делом, которому служишь, это приносит радость. А если радуешься этому, если осознаешь и понимаешь, что все это важно, нужно, то Господь утешает, посылает и силы, и помощников и ставит новые задачи, которые нужно решать. Я, безусловно, считаю себя очень счастливым человеком.

– Владыка, Вы ответили на вопрос, который я хотела задать. Читая Вашу страничку в соцсети «ВКонтакте», я вижу радость в любом событии. Например, сходили на тихую охоту, набрали грибов. Кулинария, история, археология, звонарское дело, социальное служение. Формулировки, которые я сейчас произношу, не отражают того, с какой теплотой и радостью Вы это описываете и какой посыл даете читателю и зрителю. Вы записываете и видеообращения. Я хотела спросить о корнях такой радости. Вспомнилась книга Элинор Портер «Поллианна», хорошо известная в христианском мире. Эту девочку отец научил радоваться тому, что ей не нужны костыли. Она хотела куклу на Рождество, но в пожертвованиях были только детские костыли. Конечно, девочка заплакала, но мудрый папа сказал: «Радуйся, что они тебе не нужны». Потом Поллианна играет в радость, и эта ее игра со временем преображает целый город, который жил довольно уныло.

– До Поллианны мне, конечно, далековато. Конечно, не все так просто и радостно, как может показаться читателям, которые открывают мою страницу.

Видеофрагмент блога:

«Дорогие братья и сестры, сердечно поздравляю всех с праздником! Христос воскресе! Пасха Христова – самое большое торжество, самая великая радость. Для христианина это праздников праздник, торжество из торжеств. Никогда сердце не ликует так, как в пасхальные дни. К празднику Пасхи мы готовились долгим, трудным сорокадневным постом. Пасхе предшествовала Страстная седмица. С нашим Господом мы стояли у креста, когда Он был распят. С нашим Господом мы стояли в храме у плащаницы. Мы молились, соблюдали пост. А сегодня мы поздравляем друг друга. Христос воскрес: эта весть пронзает сердце человека. Это весть, которая побеждает смерть. Сегодня я хотел бы поздравить всех вас, дорогие наши прихожане, дорогие братья и сестры, соотечественники, с этим великим спасительным праздником. Пусть пасхальная радость придет в дом каждого человека, к каждому из вас, дорогие прихожане. Поделитесь этой радостью со своими близкими. Поделитесь этой радостью с тем, кому сегодня больно, трудно, одиноко. Пусть Воскресший Господь укрепит всех нас, даст нам силы, победу, утешение и радость. Дорогие братья и сестры, всех вас сердечно поздравляю, желаю здоровья, сил, помощи Божией, счастья христианского и просто человеческого, семейного. Храни вас Господь. Христос воскресе!»

Видеофрагмент блога:

 «Братья и сестры, добрый день! Решил сегодня немножко прогуляться. У нас в Чистополе прекрасная погода: светит солнце, пахнет весной. И сегодня прекрасный праздник – Похвала Божией Матери, Суббота Акафиста. В этот день мы вспоминаем чудесное событие избавления Константинополя от нашествия варваров. Но в церковной традиции это день особого поминовения и почитания Божией Матери, нашей Заступницы и Молитвенницы. Вчера мы служили Акафист, сегодня я совершал литургию в храме Умиления. И я хочу вас поздравить с этим прекрасным праздником. Пост близится к завершению, осталось чуть больше недели, потом Страстная седмица. Я хотел бы пожелать вам помощи Божией в постных трудах. Хорошо на душе, на сердце, поэтому я решил поделиться с вами этим чувством. Но я не просто прогуливаюсь, я иду в сторону нашего городского музея. Там у меня будет интересная литературная встреча с жителями города. Будем общаться, я буду рассказывать о церковной литературе золотого века Византии. Это и богослужебные книги, и аскетические творения. Думаю, встреча будет интересной. Наверняка будут вопросы. Так что у кого есть желание, срочно собираемся в музее. Бог даст, там увидимся. Всех еще раз поздравляю с праздником. Всем хорошего настроения, помощи Божией и доброго поста».

Понятно, что жизнь человека изобилует не только радостью, бывают и скорби, и боль, и искушения, и трудности. И я, как обычный человек, не всегда могу этого избежать, бывает тяжело, грустно, больно и хочется, чтобы пожалели. Но, мне кажется, задача священника (в принципе, и любого человека) – поменьше говорить о собственных проблемах. Нужно уметь замечать, видеть то хорошее, прекрасное, что нас окружает. Представьте, если бы я на своей страничке бесконечно плакал и говорил, как мне больно, тяжело, скорбно и прочее. Кому это интересно? У людей полно собственной боли, собственных проблем. Мне кажется, если мы христиане, то должны в большей степени замечать хорошее и доброе.

Когда я встречаюсь с людьми малоцерковными (любому священнику, архиерею, да и мирянину приходится встречать на жизненном пути разных людей), с теми, кого мы называем критиками Церкви, и они указывают на какие-то церковные проблемы, недостатки, человеческие немощи, я всегда говорю, что все это, безусловно, есть. И я как пастырь, архиерей, как просто христианин с определенным жизненным опытом этих проблем могу привести гораздо больше, чем любой вопрошающий меня. Но если вспоминать свой жизненный путь, духовный путь, могу сказать, что я встречал больше хороших людей, прекрасных священников, замечательных, творческих, очень глубоких мирян. Господь меня сводил с людьми, которые умели радоваться, умели мыслить. Мне кажется, это прекрасно. Может быть, это самое великое, что есть.

Нужно уметь Бога благодарить, в том числе и за скорбь, в которой ты оказался, и тогда она перестает быть такой трудной, тяжелой, Господь помогает ее преодолеть. Вспомните знаменитую фразу Иоанна Златоуста: «Слава Богу за всё!» Благодари Бога за радость – и радость умножится; благодари Бога за скорби – и скорби минуют. Благодари Бога за всё. Мне кажется, об этом нужно вспоминать хотя бы иногда.

– Мне кажется, очень важно помнить, в каких условиях и каких скорбях оказывался святитель Иоанн Златоуст. По-моему, нет скорби, которой бы он не пережил. Это и предательство, и осуждение без вины, и изгнание, и чисто физические мучения, когда его, уже пожилого человека, гнали в ссылку. Можно перечислять и перечислять. И – «Слава Богу за все!» 

– Я думаю, что Златоуст – это уж совсем величайший пример. А просто обернуться назад и посмотреть, допустим, даже на своих бабушек, дедушек... Дед у меня воевал, например. Бабушки пережили войну, голод, смерть родных, близких, разрушение своей страны. Я думаю, что у нас в России в любой семье каждый, обернувшись назад, вспомнит о своих родных и близких, кто натерпелся в жизни намного больше, чем сегодня мы с вами. Поэтому, наверное, просто стыдно перед памятью наших близких, родных, наших отцов и дедов говорить о том, что мы знаем, что такое боль и скорби. Да, конечно, всяко бывает, но не в пример тому, что было раньше. Поэтому нам надо больше радоваться, а не скорбеть.

Говорят: за одного битого двух небитых дают. Любой человек должен в своей жизни пройти через какие-то испытания, скорби. Просто для того, чтобы понимать, что такое жизнь, что такое радость. Если сам не болел, никогда не поймешь больного. Если сам не испытал каких-то лишений, никогда не сможешь понять и протянуть руку помощи тому человеку, которому сегодня плохо.  Если никогда не радовался тому, что Бог тебе посылает, то и среди людей не увидишь радующихся.

Сколько сегодня у нас людей, которые все время говорят, как все плохо, как тяжело, все люди злые… Да ничего подобного! Я всегда привожу такой пример (мне кажется, он очень яркий и характерный). Например, в общественном транспорте найдется какой-то один хулиган. И вот он ругается, кричит. Пятьдесят и больше человек – люди добрые, искренние, благочестивые. И один из них (это, может, один процент из сотни) ведет себя нехорошо.

– Он самый заметный.

– Да. А доброта, истинная глубина, святость никогда не будут выставляться вот так, они сокровенные. Если хочешь увидеть что-то доброе, искреннее, хорошее, то, что тебя по-настоящему порадует, нужно внимательно посмотреть по сторонам. И увидишь этих людей: прекрасных, замечательных, искренних, глубоких. И это, мне кажется, большое счастье.

– У моего любимого Клайва Льюиса есть такая мысль: то, что увидишь и услышишь, зависит от того, что ты за человек, откуда и с какой целью смотришь.

– Безусловно, так. Мы всегда замечаем недостатки в людях именно такие, которыми обладаем сами. И грехи, которые мы видим в сердцах человеческих, – это наши собственные грехи. Если бы у нас их не было, наверное, мы бы их, скорее всего, не заметили. Мне так кажется.

– Вы 4 февраля написали на своей страничке: «Каких только праздников нет в гражданском календаре! Вот есть День хорошего настроения». И пожелали вашим читателям хорошего устроения души, чтобы были в сердце мир, молитва, покаяние, тогда Господь даст радость.

– Я сразу поблагодарю своих подписчиков, потому что они читают и мне в личку набрасывают какие-то идеи, что вот сегодня такой-то праздник. А я уж как некий ретранслятор.

– Но осмысление-то Ваше?

– Конечно, мое. Я сразу попрошу какого-то снисхождения по поводу моей страницы. Это полностью моя страница, поэтому все, что я там пишу, – мои собственные идеи и мысли. Там есть много несуразностей, каких-то недоработок, все это знаю и готов принимать любую критику. Просто прошу своих подписчиков и читателей, а также телезрителей отнестись к этому со снисхождением. Бывает так, что не хватает и времени.

Более того, скажу, что вообще этот формат очень интересный. Я попытался сделать свою страницу максимально неофициальной. Хотя, конечно, там есть некоторые видео и фотоотчеты о моем участии в тех или иных богослужениях, о каких-то официальных встречах, мероприятиях, новостная лента. Но все равно хочется больше говорить о каких-то внутренних радостях и скорбях, просто о повседневной жизни священнослужителя и архиерея, если это кому-то интересно.

Но сразу скажу, что долг пастыря, священнослужителя в том, что о многих вещах все равно нельзя писать, ведь когда чем-то делишься, все равно должен думать о том, может ли это быть полезно кому-то. Поэтому здесь, безусловно, есть определенная самоцензура, и я всегда прислушиваюсь к критике и своего окружения, и своих помощников, и своих читателей, подписчиков, которые иногда, бывает, что-то мне советуют и о чем-то говорят.

И я к этому отношусь вполне положительно. Считаю, что без этого просто нельзя. Если  не будет самокритики, которая рождается из критики тех, кто тебя слышит и кто может что-то подсказать, то, наверное, ты в опасном положении. Поэтому прошу снисхождения и понимания в том, что есть вещи, о которых в полной мере я не могу рассказать. «ВКонтакте», как и любая соцсеть, только частично приоткрывает завесу тайны души человека, только частично может дать возможность открыть себя кому-то и просто поделиться какими-то своими мыслями, идеями, чувствами.

– Я хочу сказать, что даже те посты, которые касаются каких-то официальных событий, все равно у Вас неформальные. Там есть теплота и личное отношение к этому, что и привлекает, как мне кажется, читателя. Конечно, в первую очередь там есть информация о церковных событиях, но опять-таки с личным отношением: вот Неделя крестопоклонная, мы были у такого-то креста, испекли «лесенки». То есть это все окрашено каким-то семейным флером, который притягивает. Это в плане комплимента, но абсолютно искренне.

– Спасибо большое, благодарю.

– Там есть про кулинарию. Хочется воскликнуть тоном Маргариты Павловны: кулинар! Но Вы-то не как Савва Игнатьевич готовите, а как-то виртуозно делаете хачапури и так далее.

(Транслируется кулинарный видеофрагмент со странички «ВКонтакте» владыки Пахомия.)

– Сегодня решил пригласить вас на кухню, немножко поделиться рецептами. Пост закончился, поэтому можно побаловать себя и своих родных и близких чем-нибудь вкусненьким. У нас сегодня приготовление настоящего грузинского хачапури. Грузинская кухня – это воспоминание детства и юности. Так что сегодня у нас попытка немного проявить креатив. Какое тесто без сыра? Это моцарелла, смешанная с настоящим сулугуни (небольшие заготовки были сделаны заранее). Примерно так заворачиваем.

Дорогие братья и сестры, Христос воскресе! Приятного аппетита! Ангела за трапезой! Ждем вас!

(Окончание фрагмента.)

– Это, знаете, на все руки от скуки.

– Вы хотите сказать, что сейчас архиерею скучно, нечем заняться?

– Нет, наоборот, заняться-то есть чем, это просто поговорка такая. На самом деле я достаточно активный человек и люблю готовить. Когда есть время, могу сам себе что-то приготовить; и всегда это делал. Иногда люблю что-нибудь изобразить, особенно когда ко мне приходят мои друзья, знакомые, гости. К сожалению, это не так часто бывает. Но если случается, то, как правило, я сам могу что-то приготовить. Мне кажется, это совершенно обязательная вещь. Любой человек должен жить нормальной человеческой жизнью.

У нас есть взгляд, что священнослужитель, тем более архиерей, – это какой-то небожитель. Мне кажется, это все очень условно. Поэтому мне иногда хочется поделиться чем-то. Если я готовлю какую-то пасту – почему не рассказать об этом своим читателям? Пусть посмотрят; может, тоже кому-то пригодится.

Я преподавал и в семинарии, и в воскресной школе. И когда служил в Покровске (город Энгельс), мы осуществили очень интересный проект – Епархиальный образовательный центр. Это учебное заведение, но не воскресная школа, хотя образовательный центр включал в себя воскресную школу и для детей, и для взрослых. Но это не семинария, не духовное училище. Это учебное заведение, которое нет необходимости лицензировать.

Целью и задачей этого образовательного центра была подготовка кадров для епархии: будущих батюшек, чтецов, певцов, звонарей, то есть это широкий спектр подготовки разных церковных профессионалов. И, конечно, особое внимание – юношеству и взрослому населению, с кем нужно идти по пути воцерковления, беседовать, встречаться. У нас там было много интересных проектов. Со временем появились так называемые клубы по интересам. Некоторые батюшки, кто-то из мирян вели эти направления: литературная гостиная, кулинарная лавка, фотографический кружок. Там была масса интересных проектов.

Иногда меня звали, я читал курсы по церковной истории, церковной живописи, архитектуре. Это вообще такая тема, которая мне в принципе интересна. У нас была целая школа церковной жизни. То есть все годы, будучи священником и архиереем, я всегда достаточно тесно работал с прихожанами. В том числе иногда проводил какой-нибудь мастер-класс по кулинарии.

Помню, в воскресной школе мы макароны варили, пасту делали... Беседа у нас была, по-моему, об афонской кулинарной традиции. Всем, что можно использовать, в хорошем смысле слова, для воцерковления людей, старались заниматься. Просто это мне нравится. Мне кажется, это хорошо.

А так, в свободное время, ничто человеческое мне не чуждо. Иногда, бывает, выбираюсь на рыбалку. Особенно когда большую часть жизни прожил на Волге (сейчас я живу на Каме), тут уж просто грех не порыбачить. Поэтому есть у меня такое увлечение. Ну а грибы – это с детства. Сейчас вот весна – пошли за сморчками, по осени опят набирали. 

Конечно, может быть, хотелось бы, чтобы этого было больше, но времени действительно не хватает. Потому что график достаточно жесткий и много работы. Это, конечно, и богослужения, и разъезды, потому что епархия большая. Приходится в том числе ездить и в Казань, и в другие города. Любой архиерей всегда находится в движении.

И административных вопросов много, каких-то встреч. В Нижнекамске я несколько лекций прочитал в техникуме. Меня пригласили на выпускные экзамены, я был членом комиссии. Это было в прошлом году.

– Светский техникум?

– Да. У меня техническое образование. Сопромат, теоретическая механика – это предметы, в которых я более-менее ориентируюсь, хотя прошло уже 25–30 лет. Конечно, уже забыл, наверное, многое. Дай мне какое-нибудь уравнение, я, наверное, и не решу. Но все равно что-то помню, поэтому принимал участие в работе экзаменационной комиссии.  И меня пригласили прочитать курс лекций в этом техникуме.

На самом деле это предложение очень интересное. Я считаю, что священник вообще может и должен работать на таком поприще. Я всегда говорил, где бы ни служил, что священник всей своей жизнью должен стараться проповедовать. Например, такая простая вещь, как духовное платье. Священнику в своей повседневной жизни, в селе, в городе, в деревне, где бы он ни служил, нужно ходить в подряснике, рясе. Человек видит батюшку (правда, скорее всего, он его и без подрясника и рясы узнает, ведь говорят же, что попа и по рогожке можно узнать), и это некая молчаливая проповедь. Вот он увидел священника, идущего по городу, и так или иначе задумается, какие-то мысли у него будут.

Если речь идет о светском вузе, школе или дошкольном учебном заведении и там появляется священник, не так важно в каком качестве (лектора, просто гостя, родителя), это тоже возможность для людей задуматься, что есть нечто такое, что им пока еще, может быть, не так знакомо. Что есть церковь, вечные ценности, духовная сфера, в которую было бы неплохо, наверное, погрузиться; по крайней мере, на начальном этапе просто в качестве культурологического шага. А потом, может быть, уже и в качестве духовного поиска. И вполне вероятно, что-то откроется человеку. Мне кажется, это здорово и очень важно.

– Можно дать только то, что есть у тебя самого. У Церкви множество проектов, направлений деятельности, но если они не христоцентричны, то это все впустую. То есть это может приносить какую-то пользу, но мы тогда центр теряем. Как сохранять этот баланс, основу?

– Если мы говорим о церковной жизни, литургии, богослужении, то все наши молодежные просветительские проекты, воскресные школы, трапезы, что угодно – вещи архиважные, нужные. Они все приносят пользу, они дают возможность Церкви развиваться, умножаться, крепнуть, но только в том случае, как Вы правильно заметили, если это будет основано на богослужении, если все это будет вокруг Христа.

Что такое служба? Это некое выражение нашей любви к Богу, наше служение Ему. Поэтому если все эти внешние стороны миссии не закреплены на любви к Господу, вокруг храмовой церковной богослужебной жизни, то это очень быстро будет размываться, разрушаться. Я глубоко убежден, что для православного человека связь с храмом, с таинствами – первая необходимость. И по-настоящему понять Церковь можно, только по-настоящему глубоко войдя в ее богослужебную жизнь.

Поэтому наша задача – растить, готовить искренних, добрых, серьезных, глубоких пастырей, священников или ребят, которые будут священниками, тех, кто любит богослужение, кто разбирается в нем, кто понимает его. Отсюда, мне кажется, задача священнослужителей – самим любить службу и стараться максимально открывать ее своим прихожанам. И здесь речь не идет только лишь о каком-то законничестве, о четком и хорошем уставном богослужении. Это вещи нужные, важные.  Но нужно с людьми работать, проводить ликбез, какие-то встречи, евангельские беседы; может быть, литургические вечера. Здесь спектр огромный.

Например, когда я был настоятелем храма, каждую субботу в течение семи-восьми лет мы перед всенощным бдением собирались с нашими прихожанами. Это был своего рода лекторий или кружок. И был целый спектр вопросов. Первое – это, конечно, ликвидация церковной безграмотности. Разбирали основное: богослужение, литургию, всенощное бдение, святоотеческие толкования на те или иные богослужебные тексты, церковный этикет, вообще процесс воцерковления, молитву, пост. Был целый цикл таких встреч. 

Конечно, читали Священное Писание с толкованием, с разбором, читали святых отцов, «Лествицу», «Невидимую брань», поучения аввы Дорофея. Это были долгие встречи, очень интересные, с огромным количеством вопросов от людей разных взглядов, убеждений, разного возраста. Допустим, присутствовал кто-то из университетской молодежи или педагогов. У нас интересная была община, много было работников культуры, творческих людей. И, конечно, много вопросов разбирали, обсуждали.

А когда ты всем этим занимаешься, волей-неволей и сам что-то для себя новое и очень интересное открываешь. Этот процесс очень важный. Но мне кажется, что все должно крутиться вокруг богослужения, любви к службе. Поэтому это нужно, важно, и на это всегда нужно обращать внимание. Нужно полюбить службу.

Ведущая Светлана Ладина

Записали Нина Кирсанова и Елена Кузоро