Читаем Добротолюбие. Выпуск от 9 мая. Священник Константин Корепанов

Второй и третий абзацы об унынии:

Что пища для здорового тела, то искушение для мужественной души. Северный ветер питает произрастания, а искушения укрепляют терпеливость души.

Здесь выражена странная мысль. И в целом, рассуждая в этом блоке об унынии, преподобный Нил высказывает очень странную мысль о том, что искушениями нашу жизнь наполняет Бог. Конечно, Бог не искушает, но Он привносит в нашу жизнь то, что мы называем искушением. Это некие обстоятельства, некие трудности, некие борения, волнения, скорби, переживания, в которых мы как бы беремся на излом, ставимся в трудный для нас выбор между тем, чтобы поступить так, как нам велит Бог, и тем, чтобы поступить так, как мы привыкли или как нам хочется.

Надо доверять тому, что какое-то обстоятельство посылается в нашу жизнь Богом. Значит, Он видит в нас достаточно Своей благодати, чтобы мы могли это посылаемое скорбное, наполненное переживаниями обстоятельство перетерпеть. Нам нужно только довериться Его мудрости. И если мы примем посылаемую Богом скорбь, то дальнейшее терпение этой скорби зависит уже от нас.  

Терпение может быть разным. Терпение может быть молитвенным, а может быть и немолитвенным, даже может быть далеко «нетерпеливым». Но крайней точкой, доступной для терпения, является безропотность.

Если мы, будучи нетерпеливыми, раздраженными и потому неспособными к молитве, будучи изнемогающими и изнывающими, все же боремся с собой, чтобы не роптать на Бога и пока еще не ропщем, то мы относимся к разряду терпеливых людей. Конечно, в действительности у нас нет никакого терпения ­– мы все погружены в уныние, тоску и расслабленность, но, пока мы не ропщем, Бог относит нас к терпеливым.  

Раз мы терпим, значит,  производим какое-то воздействие на свою душу, в результате которого она приобретает навык терпеть. И душа в конце концов становится мужественной, а в перспективе и непоколебимо верной Богу в любых обстоятельствах жизни ­– даже в тех, в которых разрушена всяческая надежда и упование (это мы видим в подвиге мучеников или новомучеников). Вот такой простой абрис. Но насколько важны для нас эти очертания! Благодаря им мы можем увидеть необходимость терпеливого перенесения любого искушения.   

Еще раз повторю (это мне представляется важным): мы можем даже не переносить терпеливо тяготы, можем не изнемогать в самой крайней степени изнеможения, но мы не должны роптать! Как говорит, например, в этом случае преподобный Исаак Сирин: если можешь в искушении молиться – молись, если не можешь молиться – читай, если не можешь читать – накрой голову свою одеялом и спи.

Мы никогда не следуем этим добрым советам, а они не только добрые, но и очень мудрые. Ведь сон укрепляет душу, сон укрепляет тело. Сон – невиннейшее из тех утешений, которые доступны человеку. Когда человек спит – он не грешит. Так у человека, забывшегося сном и проспавшего какое-то время, тело обретает некоторую крепость, а душа и особенно ум становятся более трезвыми и твердыми. И такой человек в конце концов может переносить какие-то трудности.

Одного нельзя делать человеку, терпящему некую напасть, скорбь или любое другое состояние, которое мы называем искушением. Ему нельзя роптать. Нельзя! Ропот есть состояние бунтующего сердца, и не просто нетерпящего, но возмущенно нетерпящего сердца, – сердца, пребывающего в бунте, в несогласии с Богом, в недоверии Богу, в протесте против Бога.

Такое состояние никогда не созидает души. Можно быть терпеливым, можно даже, попросту говоря, набраться терпения и нести какую-то болезнь – очень тяжелую. Но если мы ее терпим, если молимся (точнее – читаем некоторые молитвы) и при этом ропщем: «А почему? Зачем? Почему у других так, а у меня эдак?», то такое состояние не созидает души, хотя нам и кажется, что мы терпим.

Ропот абсолютно противоположен вере – он есть антагонист веры, поэтому он не может созидать душу. Если же мы способны набраться хоть в какой-то мере терпения, то в итоге получим как минимум мужественную душу, а как максимум – душу, способную претерпеть любое искушение.

15-й абзац из раздела об унынии:

Глаз унылого непрестанно обращается на дверь, и мысль его мечтает о посетителях; скрипнула дверь, и он вскакивает; послышался голос, и он выглядывает в окно, и не отходит от него, пока не соскучит.

Здесь мы видим совершенно особое состояние уныния, когда человек утомлен безрадостностью, утомлен скучностью духовных упражнений, когда он просто утомлен духовной жизнью. Но специфика этого утомления больше присуща тем людям, которые живут уединенно; это они  чувствуют и ощущают описанное здесь проявление уныния. Понятно, что в основном это монахи, живущие уединенно. Хотя, в принципе, любой человек, пытающийся укреплять свою душу какими-то особыми духовными упражнениями (особенно в дни поста) – молитвой или чтением книг, может быть подвержен такому унынию.   

Человек тоскует по развлечениям, к которым привыкла его душа. И любое утешение, любой досуг кажутся ему желанными – он их ждет, лишь бы только оставить и книги, и молитву. Да, он читает молитвы, он читает книги, но они его утомляют. У него достаточно честности и совестливости, чтобы продолжать уныло читать и уныло молиться, но сердце его уже истомилось, сердце его, как мы читали, изнемогло в этом делании – оно требует привычной пищи. И это важно понимать.

Это не смертельная болезнь, это не приговор – душа привыкла к нормальным, обычным, естественным для нашего падшего состояния развлечениям. А тут вдруг человек лишил свою душу всех привычных и доступных утешений, удовольствий и радости, черпать же радость и утешение из молитвы и книг душа его не в состоянии. Какое-то дозированное количество книг, дозированное количество молитв она может вынести, но чего-то большего не может взять на себя и не может вынести. Это одна из наиболее часто встречающихся проблем.

Но уединенно живут не только монахи, не только анахореты. Уединенно живет и огромное число обыкновенных бабушек, а иногда и дедушек – тех, которые уже давно на пенсии. Супруги их умерли, а сами они начали ходить в храм, начали заниматься каким-то духовным деланием, особенно в дни поста. И здесь некоторая неосмотрительность, нерассудительность могут привести к тому, что человек возьмет на себя слишком большую духовную нагрузку. Он значительно больше, чем в обычное время, будет читать,  значительно больше, чем в обычное время, будет молиться. Но самое главное – он резко отрезает от своей души привычные для нее утешения.

Так уж получается, что Великим постом человек не работает в огороде, не смотрит сериалы, не читает книги. Он, естественно, минимизирует общение с соседями, не ездит на праздники и разные мероприятия к родственникам. И поначалу это кажется ему правильным и благочестивым.  Однако душа, лишенная, с одной стороны, привычных душевных переживаний, удовольствий, радостей, а с другой стороны, погруженная в духовное делание, начинает голодать. Ей нужны те определенные эмоции и чувства, которые она привыкла получать, и когда их нет, душе, конечно, становится трудно.   

В этой ситуации человек может почувствовать, что его просто манит общение, причем любое общение. Ему хочется хоть с кем-нибудь поговорить или включить телевизор, хочется сделать хоть что-нибудь, хоть под каким-нибудь предлогом, но так, чтобы дать душе привычную пищу. Здесь, естественно, нужно рассуждение – необходимо понимать, что может душа потерпеть, а чего она потерпеть уже не может.

Очень часто бывает (и множество тому свидетельств, и каждый, наверное, подобное испытывал), что после первой седмицы Великого поста душа оказывается ни к чему не способной, как, впрочем, и тело.  Книги такой человек просто не хочет видеть, молитвы для него – зубная боль. И ходит он из угла в угол, не зная, что бы ему сделать, и потихоньку изнемогает от того одиночества, в которое сам себя погрузил.

Конечно, в эпоху преподобного Нила Синайского большинство радостей и утешений заключались в общении с людьми. У нас же сегодня есть множество других утешений:  социальные сети и телевидение, новости и книги, фильмы на разных носителях, то есть мы по-разному можем себя развлечь. Но когда мы волевым усилием запрещаем себе эти развлечения, то чувствуем, как сильно наша душа к ним привязана, как сильно мы нуждаемся в таком удовольствии, как дорого оно нам, как мы к нему привыкли. А лишение себя этой привычной душевной пищи сказывается на нас таким вот изнеможением,  поскольку душу кормят тем, что она употреблять не привыкла.  

Это, по идее, знакомо любому человеку. Но в силу нашей привычки находить себе оправдание мы не рефлексируем. Прочитал я, например, что глаз унылого непрестанно обращается на дверь. Но мой-то глаз не обращается на дверь! Стало быть, я и не унываю. Потому пойду-ка посмотрю новости. А что здесь такого? Я же не какой-нибудь неприличный фильм посмотрю, а просто новости. Я хочу знать, что происходит в этом мире, тем более сейчас – это особенно актуально. Мне хочется знать!

Ну и узнаю эти новости часов эдак пять-семь, а кто-то даже и больше. Я не унываю, нет – я просто смотрю новости, вхожу в курс дел. Правда, мне трудно оторваться от этой «двери» или «окна» в мир Интернета, мне очень трудно поставить себя на молитву, да и молитва меня не радует. Но если бы я был к себе внимателен, если бы наблюдал за собой, то увидел бы, с какой трепетной, порой до дрожи, радостью я заканчиваю утреннюю молитву и бросаюсь к компьютеру или телефону как к спасительному кругу. Наконец-то я могу заняться чем-то интересным! И пичкаю свою душу этими новостями.

Поскольку человек оправдывает себя тем, что новости – это необходимая часть социальной жизни, то естественным образом он приходит к тому, что не считает это занятие чем-то плохим, не считает его чем-то ненужным или вредным. И потому он не замечает в себе никакого уныния. Хотя на самом деле ему скучно с Богом – просто скучно! Человек не чувствует и не понимает, что его духовная жизнь не состоялась и что правило, которое он исполняет, крайне тяготит его.

Оправдывая себя, не наблюдая за собой, бросаясь бездумно к любимому сериалу, новостям или еще к чему-то, человек так и не может понять, что его душа скучает. Но скучает она совсем не по Богу, а по привычным для него удовольствиям. И это, конечно, нехорошо. Человек должен научиться скучать по Богу. Однако факт остается фактом: душа не сразу воспринимает эти духовные вещи. Здесь надо действовать так, как и подобает действовать разумному и рассудительному человеку.

Дело в том, что в сегодняшних новостях слишком много страстей – их там гораздо больше, чем в обычном современном сериале. Конечно, гнусно проводить время за просмотром сериалов. Но два часа сериала – это не пять часов новостей. Сериал обычно не возбуждает так тревогу, раздражение, гнев и осуждение, которые часто возбуждают новости. Поэтому разумнее было бы два раза в день посмотреть сериал, который не содержит в себе ничего греховного, но помогает душе не изнемочь, чем, ссылаясь на греховность сериалов, это же самое время проводить в Интернете, читая новости.

Или можно заменить такое времяпрепровождение книгой – пусть не духовной (не «Лествицей», не «Добротолюбием»), а просто художественной, которая нам ближе по вкусу и по темпераменту. Если у нас более сухой, более «философский» темперамент, то это могут быть книги Ф.М. Достоевского – они и полезны, и являются душевной (но не  духовной)  пищей. Если же человек имеет иной темперамент, то ему можно предложить западную классику – перечитать, допустим, того же Ч. Диккенса или В. Гюго. Это заведомо полезная для души литература, в которой показаны хорошие, правильные чувства – это просто добротная художественная литература.

Можно почитать Г.К. Честертона – те же самые рассказы об отце Брауне. Тоже замечательная литература, а главное – это короткие рассказы. Но и такая литература способна дать и духовную пищу, и информацию к размышлению. Это может быть американская литература конца ХIХ или начала ХХ века, например, книги Джека Лондона (или еще что-то подобное). Эти замечательные произведения учат человечности, поскольку касаются общих человеческих вопросов и проблем.

Кто же нам мешает вместо сериала почитать эти книги, если мы не совсем далеки от такого занятия? Можно даже почитать и нечто совершенно неожиданное, как мог бы подумать православный  человек: какой-нибудь, скажем,  детектив (Агату Кристи, Д.Х. Чейза), или приключенческую литературу (Фенимора Купера, Вальтера Скотта, Р.Л. Стивенсона), или еще что-то… Я даже не знаю, что сейчас в современной литературе появилось. Но это все равно не будет так вредно, как погружаться в новости. Когда душа моя унывает и изнемогает, опасно посылать ее в Интернет…

На самом деле есть прекрасная художественная литература… Но кому-то, возможно, интересно будет читать научную литературу, кому-то искусствоведческую или литературоведческую, а кому-то и советскую литературу ХХ века – там тоже есть что почитать. И мы сознательно можем брать в руки книги, понимая, что душа может не вынести такого концентрированного присутствия в жизни только духовного аспекта.  Душа обязательно потребует для себя и душевного. А я для того, чтобы хоть как-то заглушить этот душевный голод, буду лезть в Интернет либо искать общения с людьми? И это в то время, когда есть литература, которая для того и создана, чтобы мы могли душевно себя питать! Конечно, если мы питаемся только лишь литературой – это плохо. Но если мы, неся определенный подвиг, понимаем, что душа наша к такой концентрации подвига не готова, то было бы благоразумно его ограничить и чем-то разбавить.  

Но это касается в основном людей одиноких. Большинство же современных христиан люди далеко не одинокие – это люди семейные, работающие, имеющие общение и дома, и в  коллективе. И у них уныние проявляется иначе. Часто бывает трудно постоянно быть с людьми: ты утомлен не отсутствием людей, а их количеством. И для человека присутствие многих людей в жизни есть такая же воля Божия, как присутствие одиночества в жизни того же монаха.

Как же радуется отшельник, если он, пребывая в унынии, вдруг услышит разговор за дверью своей кельи! Точно так же радуется современный человек любому вожделенному, нарисованному в сознании отдыху. Вернее даже не так: как отшельник обличается гостем на пороге, когда ему радуется, так и современный христианин, живущий в семье, обличается гостем на пороге, когда он ему не радуется. Он мечтал о спокойном вечере у камина с кофе или с любимой книгой, хотел отдохнуть, а Бог тут посылает ему человека, чтобы того утешать. И хотя это противоположные действия, но страсть одна и та же.

Мы хотели побыть одни, уже изнемогли от того количества людей, которые постоянно окружают нас, а тут вдруг Бог посылает нам того, в отношении кого мы должны исполнить Его волю. И здесь надо понимать, что значит для нас этот звонок в дверь: это Христос звонит к нам. И хотя душа наша устала, мы живем в социуме: Бог сделал нас семейными людьми, живущими среди других людей. А потому для нас проявлением верности Ему как раз и будет внимание к каждому человеку и радость в отношении каждого человека, каковыми для отшельника, монаха и подвижника является молитва и пребывание в слове Божием.

Записала Инна Корепанова