Уроки православия. Д.и.н. В.М. Лавров. Царь и революция 1917. Урок 3

Сегодня мы вновь обратимся к революционным событиям 100-летней давности - к катастрофе, в которой была потеряна тысячелетняя великая православная Россия. Д.и.н. В. М. Лавров не только раскрывает причины той трагедии, но и предлагает всмотреться на ее фоне в портрет последнего Российского Императора…

– У слова «урок» имеется несколько значений, и практически все они применимы к нашей передаче. Так, под уроком можно понимать то учебное время, которое отводится для занятий, и это нам вполне подходит. А еще уроком называется задание, которое дается учащемуся для подготовки к следующему занятию. И у нас не исключен такой вариант – для самых старательных учеников. В переносном же смысле под уроком часто подразумевают некое поучение, или наставление, или даже наказание, из которых можно извлечь пользу и сделать далеко идущие выводы. И такое определение отражает суть нашей передачи. И наконец, уроками нередко называют те знания и опыт, которые приобретает человек с возрастом или в результате какой-либо деятельности. Надеемся, что подобные приобретения у нас также случаются, поскольку «Уроки православия» – это еще и встречи.

Мы стараемся встречаться с такими людьми, которые помогли бы нам всматриваться в самые разные события или явления жизни, независимо от того, когда они происходили и кто был их участником. Для нас главное – увидеть в них или через них себя, свое время, а возможно, и те скользкие места, на которые неплохо бы подстелить соломку. Особенно часто потребность в такой осторожности и предусмотрительности появляется на уроках истории, и в этом нам помогает Владимир Михайлович Лавров. Обращаясь к революционным событиям столетней давности – к той катастрофе, в которой была потеряна тысячелетняя великая православная Россия, он не только раскрывает причины той трагедии, но предлагает нам на этом фоне всмотреться в портрет последнего российского императора Николая Александровича Романова и задуматься, по какой причине в обществе могут происходить такие потери и потрясения.

– Победа Февральской революции и свержение императора Николая II связаны во многом с Первой мировой войной, так говорят сейчас, а тогда говорили – Великой войной. Дело в том, что в 1914 году на нас напали Германия и Австро-Венгрия, это были государства, стремившиеся к территориальным захватам. Германия как объединенное государство образовалась очень поздно, в результате франко-прусской войны 1870–1871 годов. Она опоздала к захвату вожделенных колоний, рынков и стремилась это наверстать: развязала гонку вооружений. Надо сказать, что Николай II предвидел, к чему может привести гонка вооружений – к сползанию в войну. И еще в 1898 году впервые в истории он предложил ограничить вооружение. К сожалению, ни Германия, ни Австро-Венгрия, ни Великобритания, ни Франция в должной мере не поддержали русского царя.

В советское время утверждалось, что Первая мировая война была захватнической, империалистической со всех сторон. Эта точка зрения не соответствует действительности и является клеветой на Россию, причем клеветой со стороны Ленина, призывавшего к военному поражению России, к переводу Первой мировой войны в войну гражданскую, то есть еще более страшную; это мнение человека, вступившего в сотрудничество с руководством страны-агрессора – Германии.

Ситуация поначалу складывалась очень непросто. Франция в 1914 году была на грани поражения: немецкие войска стояли у Парижа, французское правительство бежало из своей столицы. Французы взмолились о спасении, спасти их могла только Россия, и русская армия перешла в наступление, не отмобилизовавшись. По военным учебникам, делать это было нельзя, но нужно было спасать Францию, спасать союзников. Николай II хотел, чтобы остался второй фронт. Францию, Париж мы спасли: немцы перебросили часть своих войск из-под Парижа на русский фронт.

После первых успехов у нас началось тягостное отступление. Причем в то время его воспринимали очень эмоционально, называя «великим», хотя, собственно говоря, Ригу мы не сдали, Минск и Киев не сдали, на Кавказ и к Царицыну (будущему Сталинграду) немцев не пустили, как не допустили и к Петрограду, и Москве. Кстати, здесь есть интересный исторический парадокс: если немцы, как в следующую германскую войну, окружили бы Петроград (Ленинград), то было бы ни до Февральской революции, ни до Октябрьской, ни до съездов Советов, нужно было бы просто спасать Россию, как это было в 1941–1943 годах. Но немцы были далеко, хотя современники очень эмоционально воспринимали наше отступление: как это так? как мы можем отступать?

Началась паника у русских генералов, паника началась и у верховного главнокомандующего – великого князя Николая Николаевича. Летом 1915 года в кабинете императора Николая II Николай Николаевич плакал и поставил вопрос о своей отставке с поста верховного главнокомандующего. Если верховный плачет и растерян, конечно, его надо менять. Но ситуация была очень сложной, какого-то бесспорного военачальника, который мог бы возглавить армию, как Кутузов, Барклай-де-Толли, Суворов, не видели. А снять предстояло не кого-нибудь, а дядю царя, Николая Николаевича Романова, великого князя. Сделать это безболезненно можно было, только если верховным станет сам царь. Причем это совпадало с внутренним желанием Николая II возглавить армию в самый тяжелый момент. Он очень горячо любил русскую армию и хотел быть вместе с ней в тяжелый момент. Такое решение обсуждалось, но были люди, которые выступали против.

Против была мать Николая II вдовствующая императрица Мария Федоровна, против были царские министры. Почему? Они говорили так: пусть пока наша армия отступает, но в глазах народа за это ответствен великий князь Николай Николаевич как верховный главнокомандующий. Если царь становится верховным, то будет ответствен он. Если отступление продолжится, будет происходить дискредитация царя. Вторая причина: став главнокомандующим, царь должен будет подолгу бывать в ставке верховного главнокомандующего в Могилеве, то есть не в столице. А вдруг в Петрограде опять будет революция (ведь одна уже была) и сложится ситуация, когда в столице революция, а царя в ней нет? Очень неудачно, если будет так, и ведь именно так и произошло.

Таковы были доводы против. Но Николай II в этой тяжелой для страны и для армии ситуации все-таки принял решение принять верховное командование в августе 1915 года.

Надо сказать, что Николай II смог успокоить генералов, прекратилась паника, были достаточно профессионально проведены новые назначения в руководстве армии – и немцы перестали наступать. Нам удалось остановить их уже осенью 1915 года. Что, между тем, получилось? В 1914 году немцам не удалось разгромить Францию, которую спасли мы. В 1915 году немцы собирались разгромить Россию – этого у них тоже не получилось. Оба блицкрига провалились, а любую затянувшуюся войну немцы, вместе со своими союзниками, обязательно проигрывали, потому что Россия вместе с союзными Великобританией и Францией намного превосходила Германию с союзниками – и экономически, и финансово, и людскими, и сырьевыми ресурсами. Вопрос был только в том, когда и какой ценой.

К концу 1915 года Николай II реально выигрывал войну. В мае–сентябре 1916 году было удачное наступление против австро-венгерской армии – знаменитый Брусиловский прорыв. Австро-венгерская армия реально была разгромлена, и у австрийцев и немцев были огромнейшие потери – до полутора миллионов человек. К концу 1916 года стало очевидно, что Россия с союзниками побеждает. Германия запросила мира. Россия и союзники отказали в этом мире, и в апреле 1917 года планировалось начать решающее наступление, разгромить немцев и австрийцев с союзниками и осенью 17-го года войти в Берлин и закончить войну.

Тем не менее есть несколько серьезных «но». Главное из них заключалось в том, что для простых людей было не совсем или даже вовсе непонятно, за что мы воюем. В царском манифесте о начале войны говорилось, что мы спасаем славянскую, православную Сербию, на которую пришелся первый удар Первой мировой войны. Но дело в том, что большинство населения было малограмотное или неграмотное (неграмотных было больше половины), и эти люди слышали о Сербии впервые в жизни, а ее надо было идти спасать. Сначала был большой патриотический подъем, но уже в 15-м году его не было, и у простых людей возник вопрос: а за что воюем? Почему который год в окопах? Простому народу это было непонятно. Но какой-то критической ситуации в России не было: если в Германии были карточки, в России можно было прийти в магазин и купить что хочешь.

Между тем наша оппозиция – либерально-западническая, правоцентристская, конституционные демократы во главе с Милюковым, октябристы во главе с Гучковым понимали, что в случае победы произойдет новый взрыв патриотических настроений, намного повысится авторитет самодержавия, авторитет Николая II, и тогда им не прийти к власти, а они этого жаждали. Они почему-то считали, что смогут управлять Россией лучше, хотя такого опыта у них, по большому счету, не было. И в России готовился заговор. Может ли вообще быть государственный переворот без заговора? Конечно, он готовился.

Николая II вызывали в ставку верховного главнокомандующего. В конце концов он поехал 22 февраля 1917 года. Долго не хотел этого, но генерал Алексеев уговорил ехать. Зачем? Чем он занимался в ставке? Ничего особенного на фронте не происходило, шла подготовка к наступлению. Между тем с Путиловского завода увольняют 36 тысяч рабочих, которые участвовали в забастовке. Одно дело – забастовка, другое дело – увольнение, притом сразу 36 тысяч. Как им кормить семьи? Кроме того, работа на Путиловском заводе давала освобождение от отправки на фронт, а теперь их могли отправить в любой день. Что делают эти 36 тысяч? Идут на соседние заводы к своим знакомым и поднимают их на забастовки солидарности.

Увольнение 36 тысяч человек – что это, глупость или провокация революции? А ведь мы знаем, что перед этим событием самый активный лидер Февральского государственного переворота октябрист Гучков встречался с руководством Путиловского завода. На Путиловском заводе имел связи и наиболее радикальный лидер Февральского государственного переворота Керенский. Как знать, может быть, и договорились?

Что происходило? Собственно революция началась 23 февраля, то есть на следующий день после того, как государь уехал. 23 февраля – это 8 марта по новому стилю, то есть день международной солидарности работниц, пролетарский праздник. Женщины были недовольны тем, что появились большие очереди за хлебом. Дело в том, что хлеб в стране был в достаточном количестве. Кстати, стоит сравнить с Германией, где не было не только хлеба, не только были введены карточки, но люди умирали от голода. В зиму 1916/17 года умерло 700 тысяч немцев. У нас не было ничего подобного: хлеб есть, царское сельское хозяйство работает так, что снабжает страну необходимым. Но в феврале были небывалые снегопады и снежные заносы железнодорожных путей, которые надо было расчищать, на что требовалось время, поэтому были некоторые перебои с поставкой хлеба. Однако необходимый хлеб в столице был, его держали на всякий случай. Но кто-то стал распространять слухи, что хлеба не хватит, что он заканчивается, начался ажиотажный спрос, и хлеба действительно стало не хватать, образовались большие очереди. А женщины при самодержавии стоять в очередях не привыкли. Другие же продукты можно было купить в магазинах, никакого голода в помине не было.

Вот что произошло. Начали этот бунт недовольные женщины: хлебные очереди трансформировались в первые демонстрации. К ним присоединились уволенные мужчины-рабочие, затем – товарищи этих уволенных. 25 числа Николай II из ставки велел навести порядок. 26 февраля порядок был в основном наведен, и вечером этого дня революционеры собирались и говорили о том, что революция терпит поражение. Но 27 февраля события стали развиваться совсем иначе.

Здесь следует сказать о Петроградском гарнизоне. Дело в том, что в начале войны, для того чтобы остановить немцев, на фронт из столицы были отправлены самые надежные части. Немцев они остановили, но сами истекали кровью, и Петроградский гарнизон, в котором было около 200 тысяч человек, оказался набранным из людей, которые ни разу не были на фронте, не нюхали пороху, то есть это были солдаты, которые только учились, даже не все из них еще успели принять присягу. Таким ненадежным был Петроградский гарнизон. Причем им еще имели неосторожность объявить об их отправке на фронт, а зачем воевать, они тоже не очень-то понимали.

27 февраля в одной запасной части солдаты во главе с унтер-офицером убили офицера. Конфликт! Офицера убили – стали думать, как быть? Что значило убить офицера во время войны? Это трибунал и расстрел. Как этого не допустить? В тот же день – красный бант и поднимать на бунт соседние части. И подняли. 27 февраля Петроградский гарнизон перешел на сторону революции – и революция победила.

Реально Николая II заставили подписать отречение. Сейчас часто выступают и говорят, что отречения не было. Было. Не сохранился подлинник, а то, что хранится в Государственном архиве Российской Федерации, не подлинник, просто лист бумаги, а не бланк, и подпись карандашная. Всего этого быть не могло, конечно, это не подлинник. Но есть свидетельства вдовствующей императрицы Марии Федоровны, матери Николая II, что сын рассказывал о том, как подписал отречение. Есть свидетельство Александры Федоровны, супруги Николая II, ее запись в дневнике в первую годовщину отречения о том, что муж рассказывал об отречении. Есть свидетельство верного учителя царских детей Пьера Жильяра о том, что Николай II подписывал отречение.

То есть отречение было, но это было вынужденное отречение: заставили подписать. Причем весьма сомнительную роль здесь сыграли начальник штаба при верховном главнокомандующем генерал Алексеев и командующий Северным фронтом генерал Рузский, у которого Николай II оказался в Пскове 1–2 марта. Они самочинно отправили командующим фронтами информацию от председателя Госдумы Родзянко, который выступил за отречение царя, и был задан вопрос: отрекаться или не отрекаться? Причем вопрос был сформулирован таким образом и все было подано так, что содержался намек на то, что надо одобрить отречение. И большинство командующих отречение, к сожалению, одобрило. Таков исторический ход.

Что после этого делать Николаю II? Что он мог сделать в своем поезде, находясь в Пскове, после того как командующие отреклись от собственного верховного главнокомандующего? Такова трагедия. Не случайно в тот же день Николай написал: «Кругом измена, трусость и обман». Среди интеллигенции были очень распространены прозападнические настроения, была идеализация западной демократии, и надо сказать, что многие генералы тоже были интеллигентами, образованными людьми, и в той или иной степени разделяли эту идеализацию Запада. Они думали, что стоит свергнуть царя, и все будет хорошо, наладится, мы победим. Нет. Исторический опыт прежде всего показывает, что стоит свергнуть законную власть, и начинается все большее и большее сползание в беззаконие. Тогда вплоть до красного террора, до Гулага, насильственной коллективизации и так далее.

С Николаем II мы побеждали в Первой мировой войне, с князем Львовым, Керенским и Лениным мы проиграли. С Николаем II России открывалось великое, выдающееся будущее: страна была на первом месте в мире по темпам экономического развития, она была бы в числе победителей в войне, была бы сверхдержавой, – вместо этого гражданская война, красная смута, во многом потерянный XX век. Сейчас возрождение России возможно только при восстановлении доброго, замечательного имени Николая II и при понимании того, насколько замечательной, богатой, разнообразной страной была Россия, Российская империя. При таком понимании будет возможно в полной мере духовно-нравственное возрождение России, а вслед за ним последует и экономическое.

Автор и ведущая Ольга Валентиновна Баталова

Записала Ксения Сосновская