У книжной полки. Ольга Рожнёва. Тесный путь. Рассказы для души

Обращаясь к Своим ученикам, Господь говорил: «Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мф. 7:13–14). Эти слова обращены ко всем людям, живущим на земле. Но что значит, этот тесный путь? «Сей путь лежит, – по выражению святителя Филарета, – или через воды слез: «блаженны плачущие», или через пустыню духовной нищеты: «блаженны нищие духом»; или через дебри уничижения: «блаженны изгнанные»; на этом пути грозят нам смертные опасности…, а иногда требуется разлука с людьми самыми близкими… Тесен и прискорбен этот путь: святые подвижники омочили его своим потом, а святые мученики – даже кровью своей…». О тесном пути, который предназначен для каждого человека, жаждущего вечной жизни в Царствии Небесном, рассказывает писательница Ольга Рожнёва в своей новой книге, которая вышла в свет в издательстве Зерна-Слово. Она так и называется – «Тесный путь. Рассказы для души».

***

В книгу «Тесный путь» вошли самобытные произведения Ольги Рожнёвой, основанные на реальных событиях. Новые повести и рассказы автора полны драматизма, лиричности и светлого юмора, что придаёт им особое обаяние. Герои рассказов самые разные, но их объединяет стремление «в переплетении дней и событий разглядеть властную руку Творца». Открывают книгу воспоминания Ольги Леонидовны о своей жизни, начиная от детских лет. Предваряя свой рассказ, автор пишет: «Зачем же люди делятся мыслями, воспоминаниями, пережитым? И сердца бьются чаще, и души обнажаются, и льются слёзы? Как это нужно людям, чтобы их понимали… Пережитое переполняет душу и выплёскивается в порывах откровенности случайным попутчикам, в ночных исповедях, в беседах по душам. В строках, которые ложатся странными знаками на белоснежный лист и превращаются в твою жизнь.

В кладовой памяти не все воспоминания равнозначны. Какие-то почти стёрты, другие вспыхивают жаром краски стыда на щеках, проливаются слезами раскаяния или обиды, хмурят брови незабытым гневом, затаиваются в складках губ скорбями. Говорят, важно не то, сколько вздохов ты сделал в этой жизни, а сколько раз у тебя перехватило дыхание». От чего же может перехватить дыхание? Об этом рассказывает дальше автор, вспоминая всю прожитую ею жизнь. И, во-первых, как пишет Ольга Леонидовна, «дыхание перехватывает от слёз». «Ах, эти слёзы! С ними мы рождаемся и с ними уходим. А почему? Разве наша жизнь не суета сует и томление духа? Но наши горячие слёзы не согласны с этим. Они льются из сердца, и сердце болит. Оно живое и такое же горячее, как эти слёзы. И его боль и радость придают смысл бессмысленному и превращают существование в жизнь! А томление духа—в его горение!»

Далее автор вспоминает то, что вызывало ее слезы в детстве. Она помнит себя ребенком, маленькой девочкой, которая, начиная с 4 лет, много раз лежала в больнице, перенесла четыре операции и врачи не давали ее родителям никакой гарантии, что она будет жить. И она вспоминает длинные больничные коридоры. Капельницы и уколы. А также чувство леденящего ужаса и одиночества. И слезы. К счастью, прогноз врачей не оправдался. Как рассказывает автор, «мои неродные дед Ваня и его мама, моя прабабушка Ульяна, с этим прогнозом были не согласны. Прабабушка меня любила и не собиралась отпускать на тот свет, тем более что дитя было некрещёным.

Разыгрался целый детектив. Как мне позднее рассказывали, дед и прабабушка выпросили меня погулять. Ходить я уже не могла. Мои спасители попросту выкрали меня из больницы, лихо перетащив через забор. Прабабушка сразу же понесла меня в церковь и окрестила. Смутно помню купель. Воспоминания зыбкие, на грани. Где-то рядом уже был другой мир, в который прабабка меня не отпустила. После крещения я неожиданно стала поправляться. Справка о крещении долго хранилась у меня в коробочке сокровищ, в ней значилась синими чернилами написанная цифра 3 (три рубля за крещение). Но я знала, что на самом деле ценой была моя жизнь». Вот так заканчивается первый рассказ о ранних детских годах автора, когда скорбный путь ее жизни пролегал «через воды слез».

А потом в ее жизнь вошли книги, и вот тогда ее дыхание перехватывало от восторга. «Не помню, как я научилась читать, - пишет Ольга Леонидовна. - Видимо, из унылых больничных стен и закрашенных в ядовитый цвет окон было только два выхода: в разноцветный чудесный мир книг и в серый туман уколов, капельниц и боли. Этот туман мог поглотить сознание. Спасибо книгам, которые не позволили ему это сделать. Не помню, кто в перерывах между больницами, показал мне буквы. Мне было около четырёх лет, и в моём чемоданчике — много ярких и красочных книжек. Долгое время родители считали, что я рассматриваю картинки». А между тем маленький ребенок с помощью книг оказывался «в таинственном мире», где можно было «за час переплыть океан и найти сокровища», «перелететь в волшебную страну», «оказаться в Изумрудном городе и подружиться с милым Дровосеком, мудрым Страшилой, храбрым Львом» или «идти в волшебных туфельках по чудесной дороге вместе с верным Тотошкой навстречу приключениям?» Сколько всего «удивительного и яркого» находила девочка в мире книг, что ей даже не хотелось «возвращаться в простой и обыденный мир, где время тянется так медленно и уныло».

Но сначала были больницы с их серыми стенами, а потом детский сад, школа, институт и взрослая жизнь. И на каждом отрезке жизни возникали такие ситуации, когда ее дыхание перехватывало: от растерянности, чувства одиночества, от горечи потери, от разочарования, усталости, обид, перемен, приключений и любви. «Воспоминаний много, - пишет автор. - Но все они разные… Детство и юность — ярко, в красках, в звуках… А потом, с годами — всё тише, всё глуше… Как хорошо сказал об этом поэт:

Голубое основанье,
Золотое остриё…
Вспоминаю зимний вечер,
Детство раннее моё.
Заслонив свечу рукою,
Снова вижу, как во мне
Жизнь рубиновою кровью
Нежно светит на огне.
Голубое основанье,
Золотое остриё…
Сердцем помню только детство:
Всё другое — не моё».

Этим стихотворением заканчивается рассказ Ольги Рожневой о ее детских и юношеских годах. А далее она делится небольшими зарисовками из своей паломнической жизни, о своем послушании в Оптиной пустыни. Эти рассказы напоминают нам, как важно не осуждать человека, а постараться разглядеть в нем образ Божий, как хорошо не огорчаться из-за своих мелких трудностей, а видеть в этом определенный только тебе Промысл Божий. Глава «Истории про Костика» напомнят детям о том, как незаметен труд матерей, а человек, которым ты можешь гордиться и которого ты уважаешь, может быть никакой-то там артист, спортсмен или космонавт, а собственный дедушка. Глава - «Судьбы людские» - рассказывает о непростых судьбах людей, которые скорбными путями шли к Богу. «В девяностые годы, - пишет автор, - многие приходили к Богу, обильно изливалась благодать Божия на нашу страну, так долго скованную государственным мировоззрением научного атеизма. Люди осознавали себя верующими и меняли свою жизнь. А изменить жизнь в соответствии со своими убеждениями — трудно. Легче плыть по течению. Но призыв Божий и действие первоначальной призывающей благодати были так сильны, что бывшие атеисты возрождали храмы, меняли профессии, уходили в монастыри». О некоторых таких людях и рассказывает автор.