У книжной полки. 8 сентября

И. Н. Скобелев. Письма русского солдата. К 200-летию Отечественной войны 1812 года.

«Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина!»

Это стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова - «Бородино», написанное русским поэтом в 1837 году, сегодня знает каждый школьник. Но не каждый не только ребенок, но и взрослый скажет, когда состоялось историческое событие, послужившее темой для знаменитого произведения. А состоялась крупнейшая из битв между русской и французской армиями, известная под названием Бородинское сражение - 7 сентября 1812 года. В честь этой памятной даты 13 марта 1995 года Федеральным законом был учрежден День воинской славы России, который отмечается 8 сентября. Узнать подробности тех дней нам поможет книга, которую сегодня мы предлагаем вашему вниманию. Она называется «Письма русского солдата. К 200-летию Отечественной войны 1812 года». ***

Эта выдающаяся книга, вышедшая в свет в тюменском Издательстве Русская неделя, принадлежит перу свидетеля Отечественной войны 1812 года, генерала Ивана Никитича Скобелева (деда знаменитого Белого Генерала Михаила Дмитриевича Скобелева, освободителя Болгарии). Во время войны Иван Никитич имел чин капитана и был в самой гуще сражений, среди простых солдат. Книга написана блестящим языком, передающим дух этой великой эпохи славных побед. Состоит она из двух частей. Первая из них содержит «Солдатскую переписку 1812 года», а вторая – «Рассказы русского инвалида». Открывает книгу «Предисловие русского безрукого инвалида к первому изданию», в котором автор рассказывает историю появления этой книги.

И вот что Иван Никитич пишет: «При вступлении моем на поприще высокославного военного ремесла, как водится, вверен я был молодому, но опытному и строгому в правилах службы солдату Кремневу, который, в дополнение ко многим украшавшим его достоин­ствам, знал грамоте. Что в старину между нижними чинами большой было редкостью, но что вместе с отличным поведением непосредственно сообщало Кремневу возможность с успехом приобретать доверенность старших, любовь и ува­жение равных. Стараясь каждому, по силе возможности, услужить, Кремнев был общее всей роты достояние. Он даже и среди трудной службы, при просьбах товарищей, по нескольку раз перечитывал получаемые ими от родных письма. С удовольствием составлял ответы, и в проделках этого рода в роте не было равного ему мастера, что и не удивительно!

По словам автора, как малый сметливый, из ежедневных бесед Кремнев знал предшеству­ющую историю каждого героя-новобранца, и поэтому легко угадывал меру привязанности и страсти их к осиротевшим супругам и никогда не ошибался, расточая нежности к лицу верных и милых сердцу дражайших половин. Все влюбленные были от него без памяти, не менее благодарными оставались и ревнивые». Этими занятиями Кремнев, как отмечает автор, «назидал нравственность неопытных, производил спасительное влияние на сомнительных солдат, и успехи столь похвальных трудов без меры восхищали всеобщего ротного «дядьку», как величали его все без изъятия. Не имея, кроме Всемогущего Бога и матушки службы, ни в ком решительно подпоры и покрова, как ястреб добычу, ловил я, - пишет Иван Никитич, - полезные уроки, и Кремнев при первой встрече обратился мне в предмет, достойный подражания».

Как признается автор, он старался во всем и умом, и сердцем «следовать советам, примерам и похвальному поведению» своего ротного. В непродолжительном времени он убедился в пользе избранного пути, т.к. получил чин капрала. А это явилось плодом спасительных наставлений Кремнева и буквальной покорности Скобелева к благородной воле храброго умного русского солдата, чем скрепилась и вечная между ними дружба. Впоследствии, как пишет автор, обстоятельства службы разлучили его с Кремневым. Но в век, полный слезных превратностей, громких побед и блестящей славы, и самому ленивому из людей, к оружию способных, трудно бы было избежать встречи с товарищем на кровавых полях битвы за честь и независимость родного края. И в 1812 году они снова встретились и вместе торжествовали с другом всеобщий европейский праздник. От Кремнева были получены и некоторые письма русских солдат, которые также были изданы, вместе с душевным желанием, чтоб каждый читатель воспользовался уроками героев этих писем..

И первое из опубликованных в этом издании писем рассказывает, как раз о Бородинском сражении. Письмо направлено к отставному солдату Кремневу от служащего рядового Ручкина. Последний пишет: «Ты просишь, любезный товарищ, чтоб я почаще уведомлял о себе, о сослуживцах наших и о полковых новостях? Хотя при трудной ныне службе у меня време­ни очень мало, к тому же, как ты знаешь, грамотей я плохой; но как наставнику, учителю и другу отказать? Крещусь и начинаю: придет те по нутру — скажешь спа­сибо, а не полюбится — не осудишь и бранить не ста­нешь. Кто учился грамоте менее, нежели, как говорится, за медные деньги, для того слишком довольно, если он чем богат, тем и рад!

Расставшись с тобою, - признается Кремневу Ручкин, - не один я по тебе вздыхал, и вся рота горевала: грустно отвыкать и быть розно с дядькою, старым храбрым солдатом, в такое славное время! Кости твои, чай, и от дороги еще не успокоились, а у нас пошла потеха — да какая! Что небу жарко! Куда годится вся твоя двадцатипятилетняя служба и шесть ран? Тебя свинцом потчевали в чужих землях, а тут дело завязалось за нашу Святую Русь! К нам пожаловал чернокнижник Бунапарт и привел с собою незваных гостей из двадцати заморских царств. Сила несметная! Видимая и невидимая! Плюнуть некуда, коли штыком местечка не очистишь! Встретив на грани­це, поздоровавшись в Витебске и еще кой-где слегка, всю эту проклятую сволочь обе наши армии чуть не на плечах потащили за собой к Смоленску; зададим-де этим нехристям карачун на своих родимых полях! Да не тут-то было: сила и солому ломит!

Стыдно, брат Данилыч, сказать, а грех потаить: положили мы врагов, что и сам каптенармус не сочтет, но Смоленска не отстояли и отступили к Бородину, а тут — как сон в руку — приехал над всеми войсками новый Главнокомандующий, которому бусурманы давно уже перестали стрелять в грудь, полагая, что она у него каменная, начали метить в череп — да много и взяли! У молодца пуля прошла через всю голову: один глаз чуть усидел, другой вылетел, как воро­бей из гнезда. А он крякнул, да и не поморщился! Угадал, чай? Как не узнать Кутузова! Уж подлинно русская, богатырская головушка — дай ему Бог доброе здоровье! Теперь, брат Кремнев, стал я в пень и не приду­маю, как бы тебе рассказать Бородинское сражение. Сравнить право не с чем. Все в подметки не годится. Мы, бывало, хвастали, что в Швецию перешли через море по льду. Большая диковинка, если русский солдат сделает, то же, что делает и всякая ворона! Нет, брат! Милости просим сюда с колдуном-то поразведаться! Этот греховодник такие штуки выкидывает, что поневоле ум за разум зайдет! Не успеешь одному французу брюхо распороть, а двое перед тобою будто из земли выскочили!

Но великое, брат, дело - Крест Спасителя и святая от нечистых сил молитва! Как призовешь Господа в помощь, как молвишь: «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его!» да как дернешь: «Вперед!» — так что твоя и дьявольщина?» «С утра и до глубокой ночи работали мы без отдыха и не сделали назад шагу! Вдоволь было и горя, и радости! Не раз сердце кровью обливалось, глядя на наших храбрых командиров: как снопики, падали голубчики, а все впереди! Досталось всем сестрам по серьгам. Пришло, брат, время, что и князья, и графы, и великие генералы, и простые солдаты одну думу думают и за одно дело умирают». Такими размышлениями поделился со своим ротным рядовой Ручкин, но на этом его рассказ не закончился. О чем еще поведал он и другие солдаты бывшему сослуживцу, читайте на страницах этой книги.

*** В 1812 году письменный приказ полковника был таков: «Защитник Святой Веры, Трона и драгоценнейшего Отечества в утробе матери еще, по власти Провидения, получает сие знаменитое и вместе лестное назначение: он родится с тем, чтоб отразить врага, на святыню нашу посягающего, или - умереть! И отставной, добрый, честный солдат, по гласу отца Царя и матери России, положа в сарай соху и косу, мгновенно должен явиться к общему делу и, разделяя горе, разделить радость, которая всегда бывает неизбежным следствием отличной службы, усердия и трудов благородного, блистательного воинства». Эти слова боевого наставника в прежние времена были проверены и скреплены — словом и делом. И в частности в этом проявилась воинская слава России. Об этом свидетельствуют письма и рассказы, составившие настоящую книгу.