У книжной полки. 17 марта

Николай Семенович Лесков. Лев старца Герасима.

И снова сегодня мы обращаемся к творчеству Николая Семеновича Лескова, в частности к его восточным сказаниям. Над рассказами «восточного цикла» писатель работал в последнее десятилетие своей жизни. В них Лесков открывает читающей публике образы любимой народной книги «Пролога». В героях эпохи «апостольского» христианства Николай Семенович ищет идеалы подлинно «совестной жизни». Чтобы сделать их близки­ми и понятными современникам, он наполняет их жи­выми переживаниями, тщательно воссоздает историчес­кую обстановку, превращая назидательные случаи дав­но ушедшей эпохи в настоящие, словно вырванные из времени и проживаемые рядом судьбы реальных людей. Что заставило писателя обратиться к этой теме? Об этом мы узнаем, открыв книгу, которая вышла в свет в Издательстве Прихода святителя Игнатия Брянчанинова и называется – «Лев старца Герасима». ***

В этот сборник включены почти все рассказы Лес­кова из «восточного цикла», изданные в настоящее время. Большая часть из них написана на основе душеполезных историй «Пролога», некоторые сюжеты созданы самим писателем. В книгу вошли десять произведений: «Аскалонский злодей», «Брамадата и Радован», «Легенда о совестном Даниле», «Невинный Пруденций», «Оскорблен­ная Нетэта», «Повесть о богоугодном дровоколе», «Прекрас­ная Аза», «Скоморох Памфалон», «Сказание о Федоре-христианине и о друге его Абраме-жидовине». Думаю, что многие наши читатели знают рассказ Лескова «Лев старца Герасима», в котором описан самый известный случай из жизни преподобного Герасима Иорданского, память которого совершается сегодня. Этим рассказом и открывается данная книга.

А в предисловии автор-составитель пишет: «Николай Семенович Лесков - один из са­мых последовательных и непримиримых борцов в череде правдоискателей русской литературы XIX века. Так же как современные ему писатели-демократы, он ставил в своих произведениях «проклятые русские вопросы»: кто виноват и что делать? Только ответ на эти жгучие вопросы Лесков ис­кал не в экономике и политике, как революционные социа­листы, не в националистических идеях, как славянофилы, а в человеческой душе. Неудивительно, что его этические ис­кания пришлись не ко двору тогдашней политической мыс­ли. Не найдя единомышленников ни в одной из существо­вавших политических партий, Лесков обратился к христиан­ству, к евангельским заповедям, которые, по его убеждению, единственные имеют всечеловеческий смысл.

В 1870-1880-х годах Лесков пишет цикл произведений, в котором создает своего рода «иконостас» русских праведников, носи­телей евангельских идеалов добра. Он называет их «русски­ми антиками», то есть людьми русской старины. При этом под «стариной» он не подразумевает идеализацию всего древнего уклада, для него важно только исполнение нравст­венных заветов предков, сохраненных в сказаниях, легендах, народных песнях и духовных стихах. Тех заветов, которые передаются из поколения в поколение как «многоценная жемчужина», которые не имеют национальности, а являют­ся духовным завещанием первых христиан всем народам.

Он обращается к древнему «переводному Про­логу, редакция которого не соответствует тому, который из­дается после Петра Великого». Лесков погружается в изуче­ние легенд, которые более тысячи лет сохраняются в народ­ной среде для духовного чтения, и ищет идеалы подлинно совестной жизни под палящим солнцем Африки, на улицах древних сирийских городов, среди пустынников Палестины. Писатель тщательно воссоздает весь исторический фон повествований. Но его работа - не для историков и архивис­тов. Лесков видит свой труд необыкновенно важным и необ­ходимым прежде всего для современной ему России. Он стре­мится к возрождению принципов и идеалов евангельского христианства в исторической обстановке XIX века. Чтобы сделать героев «Пролога» близкими и понятными современникам, Лесков наполняет их ветхие образы плотью и кровью, радостью и страданием, любовью и ненавистью и превраща­ет назидательные случаи в настоящие, словно происходящие рядом с нами.

Поиск исконного христианства приводит Лескова к кон­фликту с синодальной бюрократией. Со всех сторон на писателя сыпятся разноречивые обвинения. Часть легенд за­прещают. Обосновывая запрет повести о «Богоугодном дро­воколе», один из цензоров пишет: «Невежественный мужик, занятый своим трудом, выставляется человеком, ставшим ближе к Богу, чем какой-нибудь епископ или царь». Для со­временного православного человека подобная претензия ка­жется нелепой. Такое впечатление, что цензор не читал ни Евангелие, ни святых отцов и вообще не имеет понятия о том, что Сам Господь рос в семье плотника, а апостолы были рыбаками. Увы, эти слова как нельзя лучше характеризуют тогдашнее синодальное чиновничество, срощенное с госу­дарственной бюрократической машиной, мало заботящееся о проповеди подлинной духовности и занимавшееся поддер­жанием формального порядка.

С другой стороны на легенды Лескова обрушивается ру­софильская критика, которая впрочем уже не может затронуть Лескова. Он зна­ет, что пришел его час подводить итоги, и не сомневается, что истина с ним. Об этом он говорил: «Исправляли меня и раскольники, и ка­толики, и другие — ихже имена Сам, Господи, веси, — вклю­чительно до лорда Редстока, и всякий из этих "справщиков" смело уверял и нагло доказывал, что истина во всей ее пол­ноте ужилась только с ним и лежит в его жилетном карма­не, а я этому не верил и не поверю, потому что имею боль­шее почтение к Истине». Для писателя Истина — это Хрис­тос. Но в своем богоискательстве, в отличие от многих со­временников, он не приходит к протестантизму, как, напри­мер, Л.Н. Толстой, которого Лесков очень уважал и к мне­нию которого неизменно прислушивался. Напротив, в од­ном из писем тех лет он пишет: «Более чем когда-либо верю в великое значение Церкви, но не вижу нигде того духа, ко­торый приличествует обществу, носящему Христово имя...»

К сожалению, пишет составитель книги, Лесков не заметил духовного подъема Церкви XIX века, появления в ней новых великих святых, таких как прп. Серафим Саров­ский, свт. Игнатий Брянчанинов, Оптинские старцы, свиде­тельствовавших о том, что Церковь Христова вовсе не зачах­ла в скорлупе чиновничьего бюрократизма, а живет и напол­няется новыми силами. Он искал Церковь древнего благочестия, Церковь любви, среди же своих современников ви­дел лишь разрозненных людей, разделявших его идеалы. Но в своих поисках он ни разу не уклонился в сторону. Он все­гда шел вместе с Соборной и Апостольской Церковью, ни­когда от нее не отрекался, не хулил, не противопоставлял ей себя. Главной проповедью его жизни была заповедь Христа: «Да любите друг друга». Он видел, что мир нуждается в ней, и верил, что верная, любящая душа способна исцелять и преображать окружающих людей, спасая для Вечности тех, кто находится рядом.

Так, в легенде «Прекрасная Аза» девушка-египтянка жертвует собой, чтобы спасти целый род. В «Аскалонском злодее» разбойник, наделенный именем Анастас (Воскрес­ший), переживает духовное возрождение и обращается к че­ловечности, наблюдая в темнице любовь и верность юной красавицы-жены, приходящей к заключенному мужу. В «Сказании о Федоре-христианине и друге его Абраме-жидовине» детская любовь и дружба помогают преодолеть враж­ду между евреем и христианином и обоим не убояться осуждения и гонения от «своих» за помощь «чужим». Лесков убежден, что человек должен жить в мире, расто­чая себя в делах любви ради людей, что индивидуальное спа­сение отгородившегося от мира подвижника не угодно Богу. Об этом говорят его произведения «Скоморох Памфалон» и «Легенда о совестном Даниле». Евангельская любовь долж­на освящать всякое деяние человеческое. Даже отношения между мужчиной и женщиной не могут строиться лишь на зове плоти. Мир, построенный на одном материальном, те­лесном, стоит на лжи и неизбежно убивает все самое пре­красное, что способен породить. Об этом писатель рассуж­дает в повести «Оскорбленная Нетэта».

*** Николай Семенович Лесков, великий рус­ский писатель, неизменно современен. Большие, общечело­веческие вопросы, которые он ставил и стремился разрешить в своем творчестве, никогда не будут устаревшими. Их вне-временность, вечную актуальность хорошо понимал и сам писатель. Поэтому на закате жизни он создал «Восточные сказания», где голосом прошлого сказал о современном. Убедиться в этом нам и поможет книга «Лев старца Герасима».