У книжной полки. 11 апреля

Татьяна Сергеева Смирнова. Записки письмоводителя старца.

«Промысл Божий начинается в нашей жизни с самого дня рождения, и ни одного дня не­возможно выкинуть из прожитого, все они идут в копилку нашего жизненного и духовного опы­та. Но если мы своей самостью и вероломством втор­гаемся в волю Божию о нас, то это наш выбор и наша ответственность за него. Промыслом Божиим даже и трагическое не исключается в школе жизни. «Я хо­чу поведать, как под руководством старца благода­ря его духовному опыту, святым молитвам и трудам человек меняется» — такими словами начинал свои воспоминания об отце Иоанне (Крестьянкине) один ученый муж, которого в молодые годы вопросы о смысле жизни привели к келье старца. Также по Промыслу Божию приехала однажды к отцу Иоанну и Татьяна Сергеева Смирнова, ставшая впоследствии его келейницей. Об этом и многом другом рассказывает книга, выпущенная в свет Изд-ве Сретенского монастыря. Она называется – «Записки письмоводителя старца. О Промысле Божием, милующем нас, не понимающих Его любви». ***

Автор книги Татьяна Сергеева Смирнова - человек, близко знавший старца и духовника Псково-Печерского монастыря архиман­дрита Иоанна (Крестьянкина). Многие годы она была его помощ­ницей, келейницей и письмоводителем. Приведенная в далеком 1969 году Промыслом Божиим в монастырь и встретившая там отца Иоанна, она стала одним из его вер­ных духовных чад. Неотступно пребывая по послушанию рядом со старцем с 1981 года и до самой его кончины в 2006-м, она была свидетельницей сокровенной духовной жизни своего наставника. Воспоминания Смирновой открывают читателю ранее не­известные страницы жизни отца Иоанна, а также показывают, как Промысл Божий невидимо, неотступно и благодатно присутствует в нашей жизни.

Долго я сомневалась, - пишет автор, - в том, стоит ли обнародовать мои воспоминания о про­житом. Хотя они то и дело оживают в со­знании. И сама я часто возвращаюсь в прошлое, оно освещает и даже руководит моей теперешней жиз­нью. Но как же тягостно сознавать, что в то время, когда всесильная милостивая рука Божия творит нашу жизнь, мы не обращаем осмысленного внимания на это творчество, своеволием усиленно сопротив­ляясь ему. Воспоминания же зримо подтверждают для меня нерушимость высказывания отца Иоанна, что только Промысл Божий властен во всем мире и в жизни каждого человека. Оглядываясь назад, теперь я не сомневаюсь, что этот Божий руководи­тель был в моей жизни и до того, как я начала это понимать».

Но, как отмечает Татьяна Сергеевна, - Господь с младенцами бережно осторожен и деликатен во весь период, пока они еще только играют в жизнь. Кстати, «играть в жизнь» - это выражение отца Иоанна, которое я, - говорит автор, - часто слы­шала от него. Я заигралась надолго. Главным руководителем моим было мое «я». «Я хочу», «мне интересно», «мне нравится». Никакого насилия над собой мое «я» кате­горически не признавало. Да что насилие, оно даже свое же здравое суждение частенько отвергало. Все подчинялось этому тирану, всемогущему и безрассуд­ному «я». Необузданность молодости и веселье несли меня по жизни, начиная с окончания школы: художе­ственное училище, странствия по России с рюкзаком и этюдником, очарование Кавказом. Волнение мамы в счет не шло.

В 1969 году, - продолжает свой рассказ Татьяна Сергеевна, - к моменту окончания Строгановки и перед вступлением в самостоятельную жизнь, неопределенность будущего начала нарушать мое душевное равновесие. А главное, расставание с Церковью, которая вошла в жизнь и со­гревала мою душу в Москве. Ощутимый переворот мировоззрения произошел в 1965 году, когда я первый раз прочитала Святое Евангелие. Летом я поехала на могилку моего дедушки протодиакона Евлампия, который за не­сколько лет до описываемых событий служил в Ни­кольской церкви города Касимова. Не забыть той особенной ночи, когда я на веранде маленького домика старой монахини со свечой начала чтение. Свеча скоро не потребовалась — страшная, за всю жизнь мою единожды только и виденная гроза на­крыла Касимов. Небо раскалывалось от грозного грохота разбушевавшейся стихии. Молнии, одна за другой, не успев погаснуть, вспыхивали без пере­рывов, поглощая ночную тьму.

Так, «под апокалиптический аккомпанемент» высвечивалась для Смирновой благая весть о любви Божией к человечеству. Само небо освещало вечные слова Вечной Книги. За ночь она прочитала все четыре Евангелия, и они букваль­но перевернули ее сознание. Прошлое вдруг сразу измельчало и как бы соскользнуло в небытие, освещенное светом неведомой доселе великой вечной Божественной Истины. А через несколько месяцев после ее отъезда в Никольскую церковь Касимова был назначен новый настоятель — протоиерей отец Иоанн Крестьянкин. Прослужил он в ней только год, после чего начал свой монашеский сорокалетний путь в Псково-Печерском монастыре. Таков был Промысл Божий. И именно тогда, Господь, услышав мысленный плач Татьяны Сергеевны о своей погибающей душе, ответил ей, вручив пастырю — водителю по жизни.

Теперь, - пишет автор, - могу говорить только о том, что я слышала и видела своими глазами, что записала для памяти за время моего служения в качестве келейницы. Не берусь ни домысливать, ни оценивать виденное и слышанное. О духовном мо­жет судить только духовный, а потому понимание и суждение о батюшке оставляю на духовную меру читающих. Двадцать пять лет видеть человека, ко­торый выпестованной в себе любовью стал совокупностью совершенств, быть рядом и, хоть многого не понимая, видеть и слышать его отношение к жизни, видеть его в разговорах с одним человеком, слышать его беседы одновременно с группой посетителей, видеть встречи с сильными и малыми мира сего. Ви­деть одухотворенным молитвой, видеть готовящим­ся к праздникам, видеть в быту и в моменты работы над проповедями. Видеть на природе, которая для него была божественной книгой, продолжением Святого Евангелия. Видеть и удивляться виденному и слышанному, ибо буквально все это было явлени­ем жизни во Христе. Внешне ничем не отличаясь от своих собратьев-современников, по сути своей он был в наше время, как «един от древних».

Своим примером отец Иоанн, по словам автора, безмолвно звал всех увидеть и почувствовать и в своей жизни присутствие Жи­вого Бога. Ибо «познание Бога, единение с Богом и утверждение в Боге» он признавал «конечной целью всей жизни и духовного воспитания». Непо­средственная живая связь с Богом обозначилась в от­це Иоанне с детства и прошла через всю его жизнь. Науку духовного самовоспитания, выведение ее из пестроты и суетности в канон духовной жизни он начал с ранней юности. Подобно премудрой пчеле, отец Иоанн собирал крохи духовного опыта от духоносных мужей и жен, которых Господь посылал на его жизненном пути. Он бережно хранил в сердце память о них, и их жизненный подвиг стал для не­го путеводителем. Воспринятое от мамы в раннем отрочестве понятие о Промысле Божием («Бог пло­хо не сделает, значит, так надо») возросло в опыте жизни до реального ощущения постоянного при­сутствия Божия.

О действии Промысла Божия в своей жизни он рассказывал: «От самого рождения Промысл Божий строил мою жизнь. Он пожаловал мне духовным покрови­телем Иоанна Пустынника. В день его памяти я на свет появился (было это 11 апреля 1910 года). В этот же день празднуется память Псково-Печерских святых Марка и Ионы. Только духовно повзрослев, я осознал, что и они не случайно соприсутствовали при моем рождении: уже тогда у моей младенческой колыбели Промыслом Божиим намечался мой путь под покров Псково-Печерских святых. Молитвы святых Марка и Ионы не дали мне остаться в Троице-Сергиевой лавре. … Святой старец Серафим (Романцов) в день памяти святого Самсона совершил надо мной постриг. …Наследие Самсона странноприимца мне досталось при постриге. Божиим определением я выжил, но на всю жизнь должен был стать странно­приимцем. И имя Иоанна Богослова не я выбирал, но старец нарек меня им. И не было ли за время моей жизни с двенадцати лет до пятидесяти шести обстоятельств, которые провоцировали бы свернуть с намеченного для меня Богом пути? Надо твердо верить Богу и доверять Его Промыслу».

*** Долгие годы Татьяна Сергеева Смирнова была не только помощницей отца Иоанна, но и его письмоводителем. «Письма, письма и письма! – пишет она. - Сколько их про­шло сквозь батюшкины руки; сколько горя и боли приняло в себя его любящее сердце; сколько смущений и недоумений устранил он; скольких воззвал из глубины падений своей милостивой сопричастностью и молитвой. Эти письма, которые, по мнению Татьяны Сергеевны, также сохранил для нас Промысл Божий, и теперь продолжают разговор батюшки с нами от сердца к сердцу, от души к душе. Одним из главных заветов старца говорил о вере в Промысл Божий, ведущий человека ко спасению. О чем свидетельствует и автор этой книги.