Церковь и общество. Беседа с ответственным секретарем Союза реставраторов России Марией Портновой. Часть 1

Ответственный секретарь и руководитель пресс-службы Союза реставраторов России Мария Портнова в беседе с писателем Константином Ковалевым-Случевским рассказывает о том, как создавался Союз реставраторов России, о главных целях его существования, о разработке законопроектов, норм и правил проведения реставрационных работ, усовершенствовании аттестации профессиональных кадров, соблюдении принципов научной реставрации и реставрационных проектах в церковной сфере.

– Здравствуйте. Сегодня у нас в гостях Мария Портнова. Здравствуйте, Мария Валерьевна.

– Здравствуйте.

– Мария Валерьевна – ответственный секретарь Союза реставраторов России. Что такое современный реставратор? Ведь в жизни Православной Церкви реставрация занимает очень важное место. В XXI веке нам нужно было реанимировать очень многое из того, что было испорчено или разрушено в веке двадцатом. Вот поэтому мы и решили задать несколько вопросов ответственному секретарю и руководителю пресс-службы Союза реставраторов России Марии Портновой.

Реставраторы – это ученые, некоторые из них – совсем не ученые, но просто хорошие ремесленники, умеющие заниматься и иконописью, и восстановлением фресок, и делать что-то из дерева и других материалов. Каждый работает как бы сам по себе. Зачем реставраторам вдруг объединяться? Когда и по какой причине был создан Союз реставраторов России?

– Вы совершенно правы, Константин Петрович, реставраторы – это уникальные люди, очень творческие. Союз создан в 2013 году после первого съезда реставраторов России, который проходил в Москве. Идею создания союза озвучил Дмитрий Анатольевич Медведев, и при поддержке Министерства культуры была создана общественная организация «Союз реставраторов России». Прошло три года, и за это время в союз вступили около 500 реставраторов из разных уголков России, создано 38 региональных подразделений, и можно сказать, что профессиональная организация состоялась. Это что касается численности.

– Знаете, я сам с давних времен член разного рода творческих союзов, например, еще с начала 80-х член Союза журналистов СССР, а теперь России, член Союза писателей России. И существует очень много подобных союзов, например Союз архитекторов, который тоже был создан еще в советское время. Понятно, что архитекторы – более занятые люди по сравнению с такими творческими людьми, как писатели, композиторы или художники, потому что архитекторы – это прикладники, создающие материальные объекты больших масштабов. Почему в прежние времена Союза реставраторов не было? Что заставило реставраторов объединиться? Это ведь как хороший работяга: есть заказ – выполнил, нет заказа – нет работы. В чем смысл такого союза?

– Объединиться, я считаю, заставил ряд вопросов, касающихся реставрации, которые было необходимо решать. Наш союз призван защищать профессионалов и их профессиональные интересы, заботиться об аттестации специалистов и, соответственно, о сохранении нашего культурного наследия.

– Я прочитал о нескольких главных целях Союза реставраторов России, одна из них – «улучшение ситуации в сфере сохранения культурного наследия России». А что это значит? То есть без реставраторов мы пропадем? Все погибает?

– Ну, это, конечно, общие слова…

– Нет, это, на мой взгляд, очень важные слова. Просто хотелось бы понять, в каком направлении двигаться. Без реставраторов мы потеряем культурное наследие?

– Без профессионального взгляда на реставрируемый объект, без оценки профессионального сообщества очень трудно реанимировать область, о которой мы говорим. Законы пишут не только юристы или экономисты. В этом деле важно участие профессионального сообщества, взгляд изнутри, взгляд людей, которые работают на объектах и видят, чего не хватает, какой нужен объем финансирования, на что еще нужно обратить внимание. Никто не может подсказать это людям, пишущим законы, касающиеся реставрации объектов культурного наследия, лучше, чем реставраторы.

– Вы сказали о сохранении объектов. Иногда выезжаешь из Московской области и едешь куда-то далеко по России, и сразу видно: вот тут надо что-то еще сделать, тут церковка стоит полузаброшенная, тут совсем заброшенная, а где-то еще с советских времен висит табличка о том, что памятник охраняется государством, тем не менее очевидно, что и саму табличку-то уже надо поменять. Есть какая-то статистика о том, что в России уже отреставрировано, а что еще нужно отреставрировать?

– Я не готова сейчас говорить языком цифр. Отреставрировано много, но еще больше объектов требуют реставрации. Это и каменные, и деревянные памятники, которые в отдаленных уголках России просто брошены. Например, в ближайшее время, буквально в августе, мы планируем устроить летнюю школу реставрации в Архангельской области. В качестве объектов мы выбрали достаточно солидный перечень строений, где действительно требуется помощь: это противоаварийные работы, для студентов это обмерная практика объектов, реставрация или сооружение крыльца у храма, и много других работ.

– А кто составляет перечень того, что нужно делать? Это какой-то человек, имеющий отношение к реставрации, охране памятников истории и культуры, к Министерству культуры? Или это какая-то компания людей?

– Слава Богу, у нас в России есть общественные организации. Например, есть организация «Общее дело». Это коллектив энтузиастов, работающих на памятниках деревянного зодчества, где профессионалы за свои деньги реставрируют объекты.

– За свои деньги? Какой альтруизм!

– Да, да. У нас в Союзе Андрей Борисович Бодэ, который отдает часть своей зарплаты на реставрацию храмов, и в его, скажем так, списке уже огромное количество спасенных святынь. Есть такие люди, их можно назвать альтруистами, энтузиастами. Это люди, влюбленные в свое дело, в объекты культурного наследия и, думаю, очень четко понимающие свою миссию.

– Я знаю достаточно богатых людей, которые просто строят храмы, у себя на территории усадьбы, рядом с ней, в общедоступных местах. Это никакого отношения к реставрации не имеет. Как Вы думаете, почему обеспеченные люди, которые могут профинансировать реставрацию старых храмов, выбирают новоделы, не всегда понимают важность реставрации? Нужен какой-то призыв к ним?

– Может быть. Вообще к реставрации памятника нужен комплексный подход: исследование, научная реставрация, проектная работа и так далее – необходимо пройти очень много этапов. Возвращаясь к Вашему предыдущему вопросу о том, кто составляет реестры памятников, кроме общественных организаций. Конечно, это власти на местах. Есть области, где администрация действительно озабочена вопросами сохранения памятников. В той же Архангельской области, куда мы едем, списки объектов нам предоставила вице-губернатор области Елена Сергеевна Кутукова. И это не только архитектурные объекты, но и подлежащая реставрации темперная живопись, масляная живопись, декоративно-монохромная скульптура. Прямо целые музеи – приезжай, реставрируй.

– Потрясающе! Существуют, конечно же, научно-исследовательские институты, которые занимаются реставрацией.

– Да, конечно. У нас это известный государственный Институт искусства реставрации.

– То есть это главный источник подготовки кадров. Откуда берутся настоящие талантливые реставраторы? Как стать реставратором?

– Мы в Союзе реставраторов озадачились этим вопросом. Одно из главных направлений нашей деятельности – ставка на молодежь. Во-первых, мы провели мониторинг всех высших и средних профессиональных учебных заведений России, готовящих реставраторов по разным категориям: живописи, декоративно-прикладному искусству, архитектуре. По нашим исследованиям, на сегодня реставраторов готовят сорок девять высших и профессиональных учебных заведений.

– То есть у них в дипломах прямо написано «реставратор»?

– Да, «реставратор-строитель», «художник-реставратор» или «реставратор художественного металла». Сорок девять высших и профессиональных учебных заведений – много это или мало, трудно судить.

– На мой взгляд, это немало.

– Немало, да. Так что профессиональные реставраторы есть.

– Всегда ли они загружены работой? Получается, что реставраторов достаточно много, даже в Союз реставраторов входит пятьсот человек. Не много ли это по отношению к количеству необходимых работ? Или нужно больше – две тысячи, пять тысяч?

– Конечно, в каждом регионе есть работа для реставратора. И все, входящие в нашу организацию, естественно, заняты, это работающие профессионалы. Что касается молодежи, подготовки кадров, то большинство ребят находят себе дела. Если говорить про Москву, то после окончания учебы они идут во Всероссийский реставрационный центр имени Грабаря.

– Когда-то он располагался в помещении Марфо-Мариинской обители.

– Да. Еще есть вышеупомянутый ГосНИИР и множество других реставрационных компаний нефедерального уровня. Сколько я работаю с молодежью, с уже профессиональными реставраторами, столько вижу: в реставрацию случайные люди не идут. То есть если ты получил образование юриста или экономиста, то становишься специалистом широкого профиля и можешь применить свои навыки в разных областях. А если у тебя есть талант что-то делать руками, ты вряд ли пойдешь писать законы или что-то продавать.

– Какова в этом смысле традиция, доставшаяся нам от СССР? Вот мы вспомнили про центр имени Грабаря. Существует легенда, что в советское время реставраторам жилось очень хорошо, что они как-то умели объяснять государству необходимость выделения денег и часто выполняли работы, которые были очень дорогими не только в исполнении, но и в плане заработка. Что я имею в виду? Например, в Древней Руси только у редких храмов золотили купола. Москва называлась златоглавой по причине того, что, в отличие от многих городов, имела золоченые купола на соборах.

Однако есть такая история, что в советское время многие купола храмов в Золотом кольце России были позолочены только потому, что сама по себе позолота – это очень дорогое удовольствие, которое способствовало хорошим заработкам реставраторов. Более того, самые большие доходы возникали тогда, когда отпускались средства на позолоту пагод – буддийских храмов в той же Бурятии, когда золотом покрывали не просто купола, а целые крыши. Эти истории – легенда? Ведь люди, которые занимались позолотой, все равно получили колоссальную профессиональную подготовку. Это как-то перешло в Российскую Федерацию? Есть ли сейчас заказы, которые стоят так дорого?

– Реставрационная школа в советские времена была очень мощной. Если даже судить по Центральным научно-реставрационным проектным мастерским – это мощный проектно-реставрационный институт в Москве, – то здесь известны имена таких людей, как: Подъяпольский С.С., Альтшуллер Б.Л., Давид Л.А. Это очень знаменитые архитекторы, в их время реставрация, судя по всему, была на подъеме: собирались огромные реставрационные советы, были обсуждения, выделялись деньги, и, самое главное, реставрировалось огромное количество храмов. В настоящее время проходят Давидовские чтения, посвященные архитектору и реставратору Льву Артуровичу Давиду, который в свое время часто задавал своим молодым коллегам вопрос: «А что вы сегодня сделали для вечности?»

– Замечательный вопрос!

– И думаю, что этот девиз должен мотивировать каждого реставратора и сегодня.

– Среди главных целей Союза реставраторов России я еще вычитал такую – «разработка законопроектов, норм и правил проведения реставрационных работ». Что имеется в виду? Какие законопроекты? Чего не хватает реставраторам?

– Речь идет о законах № 44, № 73. Реставраторы ведут очень много дискуссий по поводу совершенствования законодательства. Самая главная проблема там в сроках: на реставрацию объекта, на предоставление проектной документации даются очень небольшие сроки, а реставрационный процесс требует все-таки более вдумчивого, детального рассмотрения. За два-три месяца памятник не отреставрируешь. Архитекторы говорят, и я с ними согласна, насколько важно в любом провинциальном городе сохранять подлинность исторического центра: двухэтажные, трехэтажные дома, характерные фасады. Очень важно сохранить дух города, дух определенных эпох. Если мы находимся в историческом месте, где все сохранено, мы ощущаем себя по-другому. А если взять наши дома уже XXI века, ту же «Москву-Сити», то многим такие здания напоминают техногенную катастрофу.

– Опять-таки среди целей Союза реставраторов есть такая – «усовершенствование системы аттестации подготовки профессиональных кадров». Вот смотрите: кого-то когда-то научили делать что-то очень профессионально. Если реставратор так хорошо умеет это делать, какая ему еще нужна аттестация? Объяснить ему, что он все делал неправильно, что надо делать по-другому? Что такое аттестация реставраторов?

– Это как раз нормы и правила, которые должен соблюдать реставратор. Если ты работаешь на объекте культурного наследия, у тебя должна быть аттестация, тебе должна быть присвоена 1, 2 или 3-я категория. Союз реставраторов совместно с Министерством культуры начал работу по аттестации. Пока мы аттестуем реставраторов рабочих специальностей: каменщиков, плотников и так далее. То есть собирается группа специалистов, им предоставляется определенное задание, они его выполняют, и компетентное жюри оценивает результаты. По итогам выдается аттестат о квалификации, с которым человек уже может свободно работать на объектах культурного наследия.

– Я помню, что, когда был студентом-историком, был создан специальный отряд, и мы участвовали в реставрации Московского Кремля. Это были, страшно вспомнить, 1974–1975 годы. Мы были просто рабочими: выбивали кирпичи, которые в Кремле большего размера, чем обычные, чтобы ставить новые, или отбойными молотками валили целые куски старых стен, которые потом заменялись другими. И туда еще пригласили латышских каменщиков. Вот у них был 1-й разряд, а у нас был 3-й или 4-й, но все-таки какой-то разряд нам присвоили. Имеется в виду, что реставратор должен иметь какой-то уровень, и от этого зависит не только качество его работы, но, видимо, и зарплата?

– Да, все новое – хорошо забытое старое. Вот Вы сказали про специализированные стройотряды реставраторов. Конечно, сейчас на объекте культурного наследия не допустят работать просто студента с отбойным молотком. Есть перечень работ, выполняемых на памятнике, которые требуют обязательного лицензирования. То есть просто так непрофессионала, даже студента-реставратора сейчас нельзя подпускать к объекту культурного наследия. Это практикует ВООПИК, работающий с волонтерами. Я знаю, что они, например, работали на доме Палибина, где волонтеры проводили определенные работы. Что касается нашего союза, то мы пытаемся строить работу так, чтобы это все-таки было в рамках закона, самое главное – не навредить памятнику.

– Есть еще такая задача Союза реставраторов – «соблюдение принципов научной реставрации, защита и продвижение интересов организаций и специалистов». Но завершающий вопрос нашей первой беседы вот о чем: одной из целей союза является развитие частно-государственного партнерства в области реставрации. Что это такое? Привлечение частного капитала?

– Под любую грамотную, интересно прописанную и впоследствии организованную инициативу приходят финансовые вложения. То есть если это интересно, например, производственным компаниям, общественности, которая может поддержать инициативу, мы устраиваем это партнерство в виде спонсорских программ, в виде каких-то бартерных услуг. Но это все происходит под конкретные мероприятия союза, которых уже достаточно много. Например, большие съезды, конгрессы мы проводим при поддержке Министерства культуры, проводим и какие-то культурно-патриотические акции, летние школы. Мы пытаемся участвовать в получении президентских грантов, других субсидий, а также привлекать частные производственные компании.

– В завершение вопрос: Союз реставраторов России входит в какую-то международную систему? Есть ли какой-то международный союз реставраторов?

– В рамках второго съезда реставраторов, который проходил в Казани, мы приглашали и представителей международного сообщества, и наши специалисты, естественно, «сверяли часы» с международным сообществом, делились планами.

– Замечательно. Спасибо Вам за такой рассказ. Многим он кажется отчасти непонятным, так как слишком профессионален, но для нас он очень важен, потому что реставраторы – это те люди, которые спасают в том числе и православные ценности, причем во многом именно благодаря реставраторам они и спасены.

– Спасибо.

Ведущий Константин Ковалёв-Случевский, писатель

Записал Игорь Лунёв