Церковь и общество. Беседа с протоиереем Александром Агейкиным. Часть 1

Настоятель Богоявленского кафедрального собора в Елохове, председатель Церковно-общественного совета при Патриархе Московском и всея Руси по развитию русского церковного пения, митрофорный протоиерей Александр Агейкин в беседе с писателем Константином Ковалевым-Случевским рассказывает о своем пути служения в Церкви, о важнейших для православных христиан приходах Храма Христа Спасителя и Елоховского Богоявленского собора.

– Добрый день. Сегодня у нас в гостях протоиерей Александр Агейкин, настоятель московского Богоявленского кафедрального собора в Елохове, председатель Церковно-общественного совета при Патриархе Московском и всея Руси по развитию русского церковного пения. Здравствуйте, отец Александр. 

– Здравствуйте. 

– Спасибо, что Вы нашли время и пришли к нам в студию. Все прекрасно знают ваш приход – знаменитый Елоховский собор, таинственный, кафедральный, патриарший, всеми чтимый, любимый, узнаваемый, особенно теми, кто жил в СССР. Я крестился в 1979 году, для меня Елоховский собор был чем-то невероятным. Во-первых, он никогда не был закрыт, там служба всегда была. И грандиозность, необычность, привлекательность этого места стала частью Вашей сегодняшней повседневной жизни. 

У Вас большой жизненный путь. И в одном источнике я прочитал, что Вы воспитывались не в церковной традиции, что Ваша семья была семьей военных и была далека от Церкви. Что Вас все-таки привело к Православию в такой семье, которая добросовестно выполняла все функции советского государства? 

– Да, такой непростой путь. Я крестился тоже уже в сознательном возрасте – когда мне было 18 лет. Мне разрешил мой отец. Желание возникло немножко раньше, и отец сказал: «Пока я несу за тебя ответственность, я не допущу крещения, так как не хочу отвечать за твои поступки». А когда мне исполнилось восемнадцать, он мне сказал: «Теперь ты можешь это сделать – ты отвечаешь сам за себя». Я поехал к отцу Валериану Кречетову, моему первому наставнику, которому я очень благодарен за все, и он меня окрестил. Это было в 1989 году, как раз после празднования 1000-летия Крещения Руси. Вот уже будет в следующем году 30 лет моего крещения. 

Но отец Валериан поставил одно-единственное условие: что после крещения я буду приходить по воскресным дням и стоять на определенном месте в храме, которое он мне показал. Он сказал: «Ты вначале ничего не будешь понимать, но ты должен стоять, усердно выполняя то послушание, которое я тебе дал». 

– Как бы у него на виду. 

– Да. «Чтоб я тебя видел». И с этого началось мое воцерковление. Действительно, я родился в семье офицера, моя родная старшая сестра – офицер, ее муж – офицер, мой дед – офицер. Все в роду шли по военной стезе. 

– То есть и Вы должны были стать офицером. 

– Да, все думали, что я тоже буду офицером. Я к этому готовился с самого детства. Но как-то на сломе эпох появился интерес все-таки к гуманитарному направлению. Меня попытались определить в военное училище, откуда я сбежал и, так как все равно у меня было какое-то техническое направление, поступил сначала в Московский авиационно-технологический институт, где год отучился. Но потом и оттуда решил перевестись в вуз моей мечты – Московский историко-архивный институт. Но оказалось, что из технического вуза перевестись нельзя, нужно было заново поступать. И я поступил, уже потеряв год после школы. 

Оканчивал я историко-архивный институт опять же на сломе эпох. Когда я увидел, что меняется все вокруг, стало интересно, а что же не меняется. Тем более в историко-архивном институте мы подспудно соприкасались со Священным Писанием. А тогда я уже начал делать шаги в Церкви. И я понял, что самое стабильное в жизни – это вера Христова и Евангелие, которое никогда не менялось, не редактировалось, не подвергалось цензуре, как наши учебники, которые каждый год менялись. Поэтому я принял решение уйти для церковного служения 

– Я знаю, что потом жизненный путь привел вас в знаменитое сельцо Переделкино. Как писатель, я знаю, что там есть писательский поселок. И все это знают. Но люди церковные хорошо знают, что там резиденция Святейшего Патриарха. Там находится знаменитый храм Спаса Преображения XVII века, где служил отец Владимир. Я знаю, что Вы о нем вспоминали и не раз уже рассказывали об этом. Этот храм неописуемой, на мой взгляд, красоты, и, конечно, его архитектурные черты – например, многоглавие, его иконы – привлекали внимание. Что Вас привело туда? 

– Мне посоветовал туда прийти отец Валериан, он тоже там начинал свое служение. Но без рекомендации туда было не попасть. А я, еще оканчивая историко-архивный институт, подрабатывал в библиотеке Главного архивного управления, там познакомился с близкими мне людьми, которые исповедовали православную веру. И мы начали ходить в первые появившиеся православные книжные магазины. Один из магазинов был в переулке Обуха, я стал там подрабатывать грузчиком, потому что зарплата в библиотеке была небольшая. А так как я приходил покупать книги, то мне предложили подработать грузчиком, и за это я получал бы книги бесплатно и плюс какую-то небольшую денежку. 

Там же завязалось мое знакомство с Александром Владимировичем Бугаевским, известным агиографом. Я рассказал ему, что пытался прийти на послушание в храм в Переделкине, Александр Владимирович говорит: «Тебя не приняли?» Отвечаю: «Нет, не приняли». «Я тебя порекомендую, я отца Владимира хорошо знаю». И он меня привел в Переделкино. Он сказал: «Я знаю, что ты окончил университет».Тогда историко-архивный институт уже стал Российским государственным гуманитарным университетом. «И что, ты на любую работу согласен?» – «Почему нет?» – «Сторожем ночным будешь? Одновременно можно еще двор подметать». – «Конечно, буду». У меня была такая радость оттого, что я буду при храме. 

И вот первое мое послушание было – сторож и дворник. Потом меня спросили: «Имеешь ли ты водительские права?» – «Имею». – «Тогда будешь ездить за просфорами в Данилов монастырь». Потом бабушки с клироса сказали: «Нам нужен бас. У тебя низкий голос. Ты умеешь петь?» Я говорю: «Не знаю, умею я петь или нет». – «Ну, ты, главное, гуди, это будет создавать фон, и мы уже будем не так плохо слушаться на твоем фоне». Я начал гудеть, потом начал приобщаться к чтению, потом стал алтарником. Это были такие замечательные годы, когда на раннюю литургию всегда приходил отец Кирилл, покойный наш старец архимандрит Кирилл (Павлов)… 

– Это следующая страница – старцы Переделкина, она потрясающая. 

– Да. И на позднюю литургию всегда приходил отец Илий. Вот такое было мое первое служение, замечательное, духовное, – счастливые годы. 

– Вы были также непосредственным участником возрождения традиции соборного богослужения в московском кафедральном соборе – Храме Христа Спасителя. Что такое «соборное богослужение»? Это что-то особенное? 

– Конечно, это очень ответственное служение, потому что оно всегда связано с архиерейской службой. И вообще соборный храм привлекает к себе людей, которые делают первые шаги к Богу. По сей день очень много людей из регионов, из разных стран приходят в Храм Христа Спасителя, может быть, даже впервые переступая церковный порог. Это накладывает на тебя особую ответственность – все богослужение должно проходить по высшему разряду, с максимальной сосредоточенностью. Как некогда послы князя Владимира в Константинополе, увидев соборное богослужение, охарактеризовали его как присутствие на Небе. Вот это ответственность соборного приходского служения. Это больше связано с торжественностью, с поддержанием каких-то традиций, чинного, стройного, красивого богослужения. 

– Там еще видеокамеры все время работают. Как говорится, ни повернуться, ни чихнуть. 

– Да, и нужно соответствовать. И хор должен соответствовать, и священнослужители. Ведь если взять древнюю традицию Успенского собора Московского Кремля, то там с особым вниманием подходили к подбору духовенства – обязательно нужно было обладать басом, голосом низким. И певчие тоже были особо подобраны. Поэтому печать соборности еще с древних времен присутствует у нас в Церкви, в наших традициях. Она сохранилась, и ей даже удивляются те, кто приезжает и привозит в Храм Христа Спасителя святыни из различных монастырей Афона, Греции. Люди поражаются величию и стройности богослужения, которые в других православных Церквах уже немножко утерялись, богослужение упростилось. А мы все-таки храним традицию соборного богослужения. 

– Еще Вы были руководителем клуба православной молодежи Храма Христа Спасителя. Как Вы из сторожа, чтеца, пономаря переделкинского храма оказались в главном соборе на соборном богослужении и стали руководить молодежным клубом? 

– Когда я прислуживал в алтаре в Переделкине, то в скором времени, где-то в 1993–1994 годах, в прошлом столетии, можно сказать… 

– …тысячелетии… 

– …был приписан разрушенный храм Благовещения Пресвятой Богородице в Федосьино. И меня просили там тоже помогать при начале богослужения, когда еще своды были разрушены, над головой небо, в храме разорение. Я с большой радостью участвовал во всех этих богослужениях. Отец Владимир благословил меня там же нести служение и рукоположиться от того прихода в сан диакона. Там я нес около пяти лет свое послушание. 

Но очень близкий мне человек, игумен Иосиф (Шапошников), приснопамятный, более десяти лет назад ушедший от нас в мир иной, в те годы был ризничим соборов Московского Кремля. Он приглашал меня помолиться за соборным богослужением, когда там их совершал приснопамятный Святейший Патриарх Алексий II. И вот однажды – это был 1996 год, прошло приблизительно полгода моего диаконского служения, – когда я стоял в соборе, мимо меня проходил тогда еще епископ, а сейчас митрополит Истринский Арсений. Он тогда сказал: «Что ты здесь стоишь? Пойдем служить!» Я: «Как – служить?» – «Ну, ты покажешь нам, чему ты научился за полгода». 

После этого богослужения – это было празднование собора Московских святых – Святейший Патриарх Алексий обратил на меня внимание, он меня немножко помнил по Переделкину, хотя он там не так часто служил, и сказал владыке Арсению, что нужно 

меня привлекать к кремлевским богослужениям. И вот с осени 1996 года я стал регулярно участвовать в богослужениях в Московском Кремле. Уже в 1999 году, когда готовилось великое освящение Храма Христа Спасителя, Святейший Патриарх Алексий подозвал меня и сказал: «У меня есть желание перевести тебя в штат Храма Христа Спасителя». 

Так после освящения храма, с 2000 года, я нес свое служение в Храме Христа Спасителя в качестве первого протодиакона. Мы всё начинали сначала, и ключарь храма протоиерей Михаил Рязанцев возлагал различные послушания на нас, тогда еще малочисленный клир, – и создание сайта, и основание, ведение и укрепление воскресной школы, и формирование молодежного клуба. Все начиналось с первых клириков, которых было не так много. Мы привыкли отдавать все свои силы храму и осваивали новые направления с большим удовольствием, с трепетом, с благоговением, с преданностью своему служению. 

Тем более что было достаточно молодых людей, которые хотели тоже быть как-то полезными храму, участвовать в таких новых тогда направлениях, как молодежное служение. И дети, которые обучались в первых воскресных школах, сейчас уже сами родители, многие из них уже приняли священный сан. 

– Не там ли Вы по-настоящему соприкоснулись с такими людьми, как архидиакон Андрей Мазур и протодиакон Владимир Назаркин? Они участвовали в патриарших богослужениях. Архидиакон Андрей Мазур недавно скончался, и мы все, конечно, помним о нем. И я хочу Вас попросить: все-таки разъясните телезрителям одну вещь – иногда говорят «протодиакон», а иногда «архидиакон». В чем разница? 

– Разница в первенстве служения при патриархе. Первый диакон при патриархе, по традиции имеющий богатый опыт служения, возводится в сан архидиакона. И отец Андрей Мазур, наш любимый архидиакон, ныне покойный, был замечательным продолжателем этой традиции, традиции, которую нес великий архидиакон Константин Розов при Святейшем Патриархе Тихоне, святителе-исповеднике, и несли архидиаконы Богоявленского кафедрального патриаршего собора в Елохове. Мы их тоже прекрасно помним, люди старшего поколения вспоминают о них с большой теплотой и благоговением: архидиаконы Владимир Прокимнов, Стефан Гавшев и Георгий Антоненко, протодиакон Петр Бойков. Такая плеяда московских архидиаконов, в которой одной из звезд был отец Андрей Мазур. 

– Сейчас Вы перечислили имена – ведь это целый звучащий мир, многие помнят такой музыкальной, певческой памятью этих людей. Я нашел в интернете Вашу потрясающую фразу о протодиаконах. Хотя Вы говорили сейчас об архидиаконах, это не равнозначно, но почти равнозначно. Процитирую: «Протодиакон должен оставаться абсолютно нейтральным, делать свое дело без всяких амбиций, чтобы никого не обидеть, и всегда помнить, что даже самый молодой священник стоит выше по своему служению». Это, видимо, было Ваше мироощущение в то время? 

– Это было и мое мироощущение, и я это впитал от наших великих учителей – от архидиакона Андрея Мазура и протодиакона Владимира Назаркина, который нам и до сих пор являет пример: он всю свою жизнь является протодиаконом Троице-Сергиевой лавры и протодиаконом Святейших Патриархов – и с великим благоговением к самому младшему священнику всегда подойдет, с каждым поздоровается, у каждого возьмет благословение. И по такой же скромности отец Андрей, архидиакон, которого знал весь мир, тоже с великим благоговением, невзирая на свои таланты, заслуги, относился к священникам, которые стоят у престола. 

– Волею Божьей Вы стали настоятелем Богоявленского кафедрального собора в Елохове. А там архидиаконом был как раз Андрей Мазур. Поразительно: Вы из протодиакона в Храме Христа Спасителя стали настоятелем собора, где служил человек, который был для Вас образцом. Как это произошло? 

– Это было решение Святейшего Патриарха – доверить мне новое служение после рукоположения. И когда в Храме Христа Спасителя совершалась моя хиротония, отец Андрей Мазур плакал. Он мне говорил: «Я же думал, что все передаю тебе». 

– То есть архидиаконство. 

– Да. Я ему говорю: «Отец Андрей, ведь пути Господни неисповедимы, поэтому мы не должны отказываться от того, на что нас призывает Бог через Святейшего Патриарха, через возложение его рук». Отец Андрей это прекрасно понимал, но он для меня был как отец, и я для него был как сын. И потом он мне говорит: «Ты знаешь, когда меня назначили на послушание в Елоховский собор, я подумал, что никогда не мог себе даже представить, что ты станешь моим настоятелем. Я так счастлив, потому что настоятель – очень близкий мне человек». 

И до последних дней, до последних минут жизни отца Андрея мы его не оставляли. Он находился на попечении собора. Несмотря на свой возраст, на свои немощи, он до последних дней был штатным клириком Елоховского собора – ни на пенсию он не выходил, ни за штат его не отправляли. На 93-м году жизни он скончался. 

– Поразительно, что в нашей Православной Церкви, когда обращаются к архидиаконам, называют их «Ваше высокоблаговестие». Такое интересное сочетание. 

– Но ведь русская традиция особого благовествования при чтении Священного Писания – и апостольского чтения, которое, если служат два диакона, как правило, читает диакон, и евангельского чтения, которое читает протодиакон или диакон, – эта высота несения слова Божьего дала протодиаконскому чину такое обращение: «Ваше высокоблаговестие». Это, конечно, неканоническое обращение, но очень правильное, потому что основное служение – возвещать слово Божье народу, который в определенной традиции существует в Русской Церкви, наверное, как нигде. 

– Наше время неожиданно подходит к концу, как-то оно испаряется. Беседа такая интересная, и мне кажется, она может продолжаться бесконечное количество времени. Все-таки хочется спросить о вашем храме – Богоявленском кафедральном соборе. Что для Вас, как для настоятеля, наиболее важно? Я знаю, что сейчас многие на приходах ведут разную деятельность – от миссионерской до образовательной, даже спортивной и какой-то еще. Что для Вас ближе – все-таки сохранить традиции собора, оставить его нетронутым кусочком исторической православной традиции или сделать что-то новое, интересное, продвинуться куда-то? 

– Когда меня сразу после назначения спрашивали: «Для чего Вы пришли и как Вы видите свое служение в Елоховском соборе, в великой святыне нашей Церкви?», то я с юмором отвечал и сейчас отвечаю, что я пришел очень осторожно, благоговейно стереть пыль… 

– Замечательные слова! 

– …потому что сохранение традиций – это самое главное, что должен сделать священнослужитель, приходящий в такую святыню, как Елоховский собор. Но, сохраняя традиции, нужно жить живой церковной жизнью. Ведь у нас при соборе возникла одна из первых воскресных школ в Москве. Ее тоже нужно сохранять, поддерживать, но уже с учетом каких-то новых тенденций в образовании, в отношении к молодежи. У нас при соборе возникла и существует замечательная хоровая школа для мальчиков, в которой около 50 мальчиков получают музыкальное образование полного цикла. Под нашей крышей сейчас существует и развивается школа православного миссионера, которую основал отец Даниил Сысоев. Мы работаем в современных направлениях, но в то же время уделяем основное внимание сохранению традиций, бережному отношению к этим традициям. 

– Спасибо за обстоятельную беседу, за такой пространный, но очень последовательный рассказ о Вашей жизни. 

– Спасибо, что пригласили. 

(Продолжение следует) 

Ведущий Константин Ковалев-Случевский, писатель
Записал Игорь Лунев