Церковь и общество. Беседа с преподавателем Сретенской духовной семинарии Н.И. Завьяловым. Часть 1

Преподаватель Школы звонарей и Сретенской духовной семинарии, старший звонарь московского ставропигиального Сретенского монастыря, автор статей и публикаций о богослужебных звонах в Русской Православной Церкви Николай Иванович Завьялов в беседе с писателем Константином Ковалевым-Случевским рассказывает о глубокой и древней традиции колокольных звонов в России, о том, что они являются важнейшим пластом духовной культуры.

– Сегодня у нас не совсем обычный гость. Да, он имеет отношение к Церкви, даже преподает в церковном учебном заведении, но одновременно он еще и колоколовед. Это очень интересная тема. И вообще, это человек, который является очень опытным звонарем, – Николай Иванович Завьялов. Здравствуйте!

– Здравствуйте!

– Напомню телезрителям, что Вы являетесь доцентом кафедры церковно-практических дисциплин Сретенской духовной семинарии и преподавателем основ кампанологии. Слово «кампанология» сейчас всех напугало. Многие не знают, что это такое и какое отношение имеет к колоколоведению.

– «Кампанология» – слово, которое произошло от названия итальянской провинции Кампания, где добывалась медь для изготовления колоколов, поэтому по-русски оно, наверное, звучало как «колоколоведение» или «звоноведение». Этот предмет включает в себя довольно большой спектр научных дисциплин и научных аспектов. Кампанологией занимаются и историки, и акустики; кампанологией занимаются музыканты, этнографы, дизайнеры, химики, физики, литейщики и так далее. То есть для изготовления колокола мы должны привлечь огромное количество специалистов. И конечно, желательно использовать при этом научную основу действий.

– Вот сейчас наши телезрители точно поняли, что речь пойдет о колоколах и о звонах, связанных с жизнью Православной Церкви. И конечно, Николай Иванович для нас очень важный гость, потому что находится в самой сердцевине всех этих событий: он постоянный участник фестивалей колокольного звона, сам отличный, великолепный, серьезный, глубокий – не знаю, какой еще подобрать эпитет – звонарь.

Хотелось бы сначала поговорить о том, что такое вообще звоны, почему и как появились колокола в Православной Церкви, в Русской Православной Церкви. Откуда это все вдруг? Потому что ведь не звонили в колокола до того, пока Русь не приняла крещение, и колоколоведения не существовало.

– Здесь я бы возразил, поскольку колокольный звон – как сакральный элемент различных богослужений, не только христианских, но и древних языческих, – имеет очень давнюю историю. В древнем Китае, по-моему, еще в V веке до нашей эры колокола использовались как огромный музыкальный инструмент. Колокола там были непростые, они могли издавать даже по два звука, если ударять в разные их места. Наши современные колокола тоже звучат довольно богато, в разных своих местах они тоже «излучают» разное звучание, но об этом немного позже. Сейчас скажем только то, что Православная Церковь начала использовать колокола еще в VII веке от Рождества Христова, когда папа Сабиниан благословил их использование.

До этого тоже старались использовать и трубы, и какие-то другие подручные материалы. Например, мы знаем, что клепание в било до сих пор практикуется довольно широко, мы можем встретить очень красивое клепание – сложные, интересные ритмические фигуры. В Россию, конечно, колокола пришли вместе с христианством. Звоны, о которых мы с вами можем говорить сегодня, – это те самые звоны, которые Древняя Русь приобрела вместе с православием, вместе с храмами и богослужением, которые пришли на эту землю.

– Правильно я понимаю, что колокола мы все-таки взяли у Византии?

– Да. У нас довольно много исторических источников, в которых встречаются описания и процесса изготовления колоколов, и различных колоколонесущих сооружений. Эта культура уже довольно широко использовалась на Западе, прежде чем пришла в Россию. И позже наши русские литейщики многому учились у литейщиков западных. То, какие это были влияния, мы можем представить, даже по форме колокола, насколько внешне и своим голосом он похож на западные колокола. Поэтому здесь, конечно, очевидная преемственность. То же самое касается церковных песнопений: мы знаем, что к нам они пришли частично из Болгарии, частично из Греции, и, когда уже «переплавились» в наше современное пение, оказалось, что оно теперь у нас итальянско-немецкое.

– Это уже позднее пение, конечно. Единогласное пение было византийским и потом трансформировалось в чисто русское. Даже была изобретена крюковая нотная грамота, которая использовалась только в России и используется до сих пор.

– Это очень широкий культурный пласт, и довольно хорошо разработанный. Но еще довольно много того, что осталось «под спудом». Я надеюсь, что разработки продолжатся.

– Я был в Стамбуле в знаменитой Софии Константинопольской, которая сейчас переделана под мечеть. Вокруг нее четыре минарета, но я не видел колокольни. Куда тогда вешались колокола?

– Турки очень отрицательно относились к колокольному звону. Они считали, что души, витающие в воздухе, от звона очень сильно беспокоятся. И поэтому они тотально запретили колокольный звон.

В России литье колоколов началось довольно рано. У нас есть такие артефакты, найденные при раскопках, которые свидетельствуют о том, что и в домонгольской Руси уже отливались колокола. Конечно, расцвет колокольного звона вместе с расцветом всего церковного искусства пришелся на XVII век. Тогда у нас появились и колокола-гиганты, которые и сегодня являются шедеврами мирового уровня. Тогда же появились и наилучшие храмы и образа. Эта культура, которая развивается в лоне православия, комплексно связана: и пение, и звоны, и церковное чтение – все друг на друга очень сильно влияют. Потому звоны, конечно, претерпевали творческие трансформации, менялась и внешняя форма, поскольку и богослужебный устав тоже постоянно трансформируется. И до нашего времени дошли звоны настолько богатые, с такой огромной историей, что теперь требуется наука кампанология для того, чтобы их изучать. Поскольку человек не может вместить все, он теперь должен выбрать для себя какое-то направление колокольной науки, чтобы посвятить ему свою работу.

– Николай Иванович, но если по-простому: уставные колокольные звоны Православной Церкви мне, например, неведомы, я не занимался этим вопросом никогда, даже как историк, хотя и писал о колоколах как раз XVII века в связи с благовестными колоколами, в том числе знаменитым колоколом времен царя Алексея Михайловича в Звенигороде с зашифрованной надписью, выполненной руническим письмом.

– Это наша боль, это такая потеря!

– Мы потеряли этот колокол, к сожалению. А существовали ли какие-то, скажем так, уставы, колокольные правила или самые древние наборы колокольных звонов? Как, почему возникла та или иная мелодия? Какие известны самые древние источники?

– Нам доступен такой источник, как, например, «Око церковное» – это старообрядческий устав. У меня есть отсканированный экземпляр 1610 года. В свое время я пользовался напрямую «Кремлевским уставом» 1630 года.

– Мне кажется, это печатал Василий Бурцев на Московском печатном дворе.

– У меня уже была брошюра, отдельная от основного источника, которая так и называлась: «Устав о чину и звону». Мне это было очень любопытно, я всю ее перебрал, что называется, в компьютере, перевел ее для себя на удобоваримый русский язык и те места, которые касаются указаний о колокольном звоне – как именно и когда звонить, – выделил для себя специальным шрифтом. Поскольку я в свое время составлял такого рода вспомогательные документы, писал об этом статьи, рекомендации современным звонарям о том, как использовать церковные колокола в контексте православного богослужения, то изучал эти древние документы с большим интересом и удовольствием, находил там очень много такого, что сегодня, конечно, у нас уже делается по-другому. Многие моменты изменились очень заметно, но все-таки основные указания актуальны и для наших дней.

Например, система благовестов. Благовест и как приглашение к богослужению, и как само богослужение. Потому его и именуют благовестом – Благая Весть, Евангелие. То есть звонарь – это человек, который начинает богослужение. Потому в нашем современном Типиконе, где даются указания о звонах, так и говорится: «Поеже зайти солнцу мало, приходит кадиловозжигатель к предстоятелю, творит ему поклонение, знаменуя пришествием своим время клепания». То есть приходит пономарь, говорит: «Батюшка, звонить пора», получает ключи от колокольни или от звонницы и «шед клеплет довольно», то есть идет и благовестит. Поскольку здесь есть благословение, значит, это уже, собственно говоря, уставное действие, часть богослужения. Совершаемый звон – это уже молитва, когда внешний голос Церкви созывает всех на службу.

Что касается других видов звона, трезвонов например, тех самых красивых звонов, которые сегодня так любит наша молодежь и которые мы все с большим удовольствием слушаем на фестивалях и различных концертах, то это наиболее широко применяемая и, скажу так, наиболее уязвимая часть. Потому что многие творческие люди берут технику трезвона себе на вооружение, для того чтобы использовать колокола как музыкальные инструменты. Но в церковной практике везде делается акцент на том, что звон – это принадлежность богослужения. Это есть не только в документах, но это говорят и старые звонари. И конечно, звон должен совершаться с благоговением и молитвой.

– В Большом театре есть наборы колоколов, которые свезли из разных церквей и которые звучат в разных постановках, например, в «Князе Игоре», «Борисе Годунове», в других операх Римского-Корсакова, Мусоргского, Бородина, Балакирева и так далее. Этого всего не стоит делать?

– Стоит. Дело в том, что и Глинка в «Жизни за царя», и Мусоргский в «Борисе Годунове» использовали церковные звоны. У них в партитурах есть соответствующие пометки, то есть они эти звоны цитируют, а не придумывают. Кстати, Сергей Сергеевич Прокофьев в фильме «Александр Невский» использует звуки колоколов. И когда мы разбираем, что это за звоны, то видим, что это тоже, можно сказать, цитаты настоящих церковных звонов. Вопрос: как эти колокола оказались в театрах?

– Они были туда свезены в советское время.

– Мы недавно вернули в Сретенский монастырь хороший старый колокол, который сохранился благодаря театру.

– Можно сказать спасибо и театру.

– Да, здесь спасибо и театру. Относительно того, не является ли использование православного колокольного звона в операх и концертах нарушением какой-то этики, то, может быть, рассуждения об этом – прерогатива высшего духовенства, но я считаю, что если это используется в качестве цитаты, иллюстрации, когда не буквально изображается богослужение, а только опосредованно, то я не нахожу здесь какой-то крамолы. Более того, сейчас очень широко используются звоны вживую в представлениях на ландшафте. В Ростове Великом, например, совершается «Ростовское действо», и в конце его происходит выступление оркестра прямо на территории монастыря под настоящий колокольный звон. И в Костроме «Новая опера» ставила оперу на городской площади, в которой тоже использовали живой колокольный звон. Очень красивая получается картина. Здесь не только нет ничего отрицательного, но я считаю это очень хорошей популяризацией русской культуры, православия, церковных звонов.

– XVIII век привел, например, к тому, что богослужебное пение вышло из церкви на сцену. Мы прекрасно знаем, что у нас исполняется большое количество духовных концертов известных композиторов, например «Литургии» Рахманинова, Чайковского, исполняются прямо на сцене, а не в храме. Плохо это или хорошо? Кто-то говорит одно, кто-то – другое, но в принципе это действительно популяризация. Так же и церковный звон вышел на сцену.

– Здесь довольно интересный вопрос: откуда взяться звонарям? Ведь столько времени прошло, и какая-то преемственность была уже нарушена. Однако в каждом регионе находятся свои любители звонов, часто это молодые люди, увлекающиеся музыкой. Сегодня, когда уже появилось так много различного творчества, мы можем разделять звоны на канонические и неканонические. Вы правильно употребили слово «канон» как некоторое правило, которое регламентирует использование колоколов в контексте православного богослужения.

– Как в иконописи.

– Да, и звон может быть каноническим. А есть звоны фестивальные, концертные, которые где-то повторяют канонические, но гораздо шире используют различные творческие элементы. Эти звоны тоже довольно интересны, за ними тоже интересно наблюдать, потому что здесь открытая творческая архитектура. Когда появилось много колоколен, оборудованных хорошими колоколами, конечно, появилось и огромное количество различного творчества. Но привести это все в должный вид весьма трудно. Поэтому молодых звонарей много, но, на мой взгляд, единственный недостаток – это то, что эти звонари не всегда должным образом оглядываются на каноны, а часто увлекаются своим творчеством. И поэтому иногда мы слышим с колоколен такие залихватские рулады, что причислить их к богослужебным было бы опрометчиво. Поэтому я бы рекомендовал начинающим звонарям как можно большее внимание обращать на церковный устав, познавать церковное богослужение. Чтобы участвовать в богослужении, человек должен очень хорошо подготовиться – пройти основы богослужебного устава, понимать все литургические элементы богослужения. То есть если звонить в контексте службы, надо быть настоящим церковнослужителем. Вот то, чего я хотел бы пожелать начинающим звонарям. В настоящее время у нас почти в каждом регионе существуют колокольные школы, и желающие могут найти себе и учителей, и места, где можно узнать все необходимое.

– Вы сказали, что колокольный звон является частью богослужения, даже его началом. Если это так, то ведь все наше богослужение расписано, как говорится, «железно», вся его последовательность. Даже пение на богослужении расписано достаточно четко, вариации могут быть в мотивах, в голосах. А существуют ли такие жесткие правила в колокольном звоне? Нужны ли они? Может быть, их как-то окончательно утвердить, а все остальное пусть будет просто предметом творчества, не более того? На что опирается современный звонарь? У него есть утвержденное кем-то пособие?

– Современные звонари могут совершать богослужебные звоны только в тех местах, где это предписано богослужебным уставом, и никаких от себя добавлений здесь быть не может. Как и любое богослужебное действие, звоны очень строго упорядочены: когда начать, когда закончить, а когда это нежелательно или даже несовместимо с правилами. Поэтому современный звонарь, прежде чем приступить к своим обязанностям, конечно, должен, как должностную инструкцию, изучить порядок звонов в контексте православного богослужения. На литургии положено три звона: перед началом службы – благовест и трезвон, затем звон на Евхаристию – двенадцать одиночных ударов, когда по тексту на анафоре в момент возглашений специально выжидаются места, так называемые цезуры, куда можно положить удар, чтобы не перебивать возглас священника. Желательно это тоже учитывать. И звон по окончании богослужения, если это предписано уставом. Всенощное бдение включает в себя пять звонов, которые тоже должны совершаться в строго указанные моменты службы.

У звонаря довольно много свободы, как и у певчих: можно ведь петь не просто на глас, у нас существуют самогласные, подобные, самоподобные, в конце концов, литийные стихиры, которые сейчас распеваются на совершенно новые мелодии, то есть композиторское творчество присутствует в нашем богослужении. Православные звоны тоже невозможно из раза в раз повторять как «кальку» или в точности заимствовать у какого-то другого звонаря. Звонарь – это исполнитель и композитор в одном лице.

– Наше время, к сожалению, неожиданно истекло. Напоминаю нашим телезрителям, что у нас в гостях был Николай Иванович Завьялов, который является доцентом кафедры церковно-практических дисциплин Сретенской духовной семинарии и преподавателем основ кампанологии. А это, как мы уже выяснили, колоколоведение, или звоноведение. Спасибо, и надеемся, что встретимся и продолжим нашу беседу.

– Благодарю Вас за приглашение. Очень рад.

Ведущий Константин Ковалев-Случевский

Записал Игорь Лунев