Церковь и общество. Беседа с ответственным секретарем Союза реставраторов России Марией Портновой. Часть 2

О том, всё ли надо реставрировать, не превратит ли глобальная реставрационная деятельность наши города в музеи, о наиболее интересных объектах для реставрации в религиозной и светской сферах, о работе реставраторов-материалистов на церковных объектах, о новоделах и спасении подлинной старины в беседе с писателем Константином Ковалевым-Случевским рассказывает руководитель пресс-службы Союза реставраторов России Мария Портнова.

– Здравствуйте. Сегодня мы вновь встречаемся с Марией Валерьевной Портновой. Мария Валерьевна – ответственный секретарь Союза реставраторов России, а также руководитель пресс-службы этой организации. В предыдущей программе мы говорили о том, что такое Союз реставраторов России, как и для чего он был создан, кто такой современный реставратор, как эти люди спасают не только наше культурное, но и духовное наследие. Благодаря реставраторам были спасены многие иконы, храмы и вообще все, что связано с духовной жизнью России, особенно в связи с тем, что мы многое потеряли в ХХ веке. Сейчас, в XXI веке, мы расплачиваемся за это и пытаемся спасти.

Мы говорили о Союзе реставраторов, но не затронули очень важную тему. В Союзе реставраторов России есть так называемая «молодежка» – секция молодых реставраторов. Вот я вычитал: «Впереди нас ждет ряд интересных событий, выездных мероприятий, экскурсий, волонтерских проектов, реставрационные дела в теории и на практике!» Даже опубликован манифест этой «молодежки»: «Для сплочения талантливой молодежи и вовлечения молодых специалистов в профессию». Кажется, что реставратор – это удел человека, имеющего жизненный опыт, знающего, что нужно делать, того, который не навредит. А молодежи мало? Ее нужно привлекать или она с интересом двигается в сторону этой профессии?

– Основное направление нашего союза – это, конечно же, молодежь. Нам очень важна перекличка поколений, то есть мы, старшее поколение, объединяемся с подрастающим. Старшее поколение делится опытом, рассказывает, как было у них. Молодежь, естественно, с удовольствием это впитывает. Мы делаем это в рамках наших семинаров, мастер-классов, круглых столов, выездных мероприятий. У нас установлена связь с сорока шестью высшими и профессиональными учебными заведениями. В январе 2017 года мы решили объединить молодежь, организовав Всероссийский конгресс молодых реставраторов. Он состоялся в Москве в Доме архитекторов, и к нам из двенадцати регионов России приехало порядка трехсот молодых ребят – будущих реставраторов.

Мы мотивировали ребят конкурсом «Сохранение культурного наследия вашего региона». То есть ребята отправили нам около пятидесяти различных работ – между прочим, очень высокого уровня, – связанных с реставрацией храмов, улиц своих городов, как они это видят. Наше конкурсное жюри выбрало двенадцать самых лучших работ ребят из Томска, Санкт-Петербурга, Вологды. В рамках конгресса мы наградили всех победителей, старейшины сказали ребятам напутственные слова, и потом была работа по секциям, по площадкам. Проведение этого мероприятия вызвало широкий общественный резонанс. У нас была задача – создать по итогам конгресса секцию молодых реставраторов. Мы принялись за это дело спустя два-три месяца и объявили о призыве в нашу секцию уже в январе текущего года. На сегодняшний день в нее вступило более девяноста молодых ребят.

– Замечательно. Еще я подглядел на вашем сайте, что на этот год запланированы курс лекций «Основы законодательства в сфере сохранения объектов культурного наследия и объектов музейного фонда Российской Федерации», летняя школа реставраторов – двухнедельная выездная школа реставрации. Что такое летняя школа реставраторов?

– Что касается лекционного материала, то у нас ребята-студенты сами предлагают темы, которые им интересны. Допустим, мастер-класс по утратам масляной живописи, который мы организовываем со специалистами ГосНИИР. Лекции по государственному устройству у нас с удовольствием прочитал специалист из Министерства культуры, объяснив ребятам, какие на сегодня существуют законы, как они принимаются, что нужно менять в области реставрации и так далее. Летняя школа – это среднесрочный проект (подчеркну это потому, что в краткосрочных планах у нас проведение лекций), который запланирован на август 2018 года. Президентом Союза реставраторов достигнуты определенные договоренности с правительством Архангельской области.

– Тот самый Архангельск, о котором Вы говорили в предыдущей передаче.

– Да. Можно сказать, что ребята тоже выступили с инициативой, потому что им действительно хочется поделать что-то своими руками. И мы решили возродить традиции советских стройотрядов, чтобы ребята под руководством опытных специалистов имели возможность соприкоснуться с объектами культурного наследия.

– Вот еще патриотическая акция – «Дорогами памяти, дорогами Победы!».

– Эта акция проходит у нас уже третий год. В первый год мы с ребятами ездили в Сергиев Посад и в Ростов Великий, в прошлом году посетили Вязьму и Смоленск, в этом году мы выбрали Тульскую область. Предыдущие акции проходили так: мы приезжаем, допустим, в Троице-Сергиеву лавру, которая отреставрирована, и наш опытный реставратор Сергей Демидов детально описывает, как проводилась реставрация на том или ином объекте. Ребята, конечно, задают огромное количество вопросов, это не просто экскурсия, а, скажем так, экскурсия с профессиональным уклоном. В Ростове Великом мы посетили Конюшенный двор и по итогам сделали конференцию, на которой объединили молодежь и опытных реставраторов.

– То есть Союз реставраторов России не боится остаться без смены, она есть, об этом позаботились?

– Конечно. Причем, несмотря на политическое переустройство, несмотря на общественные настроения, мы все равно развиваемся, двигаемся, проводим разные акции, работаем с детьми – это наш приоритет.

– В принципе, реставратор – перспективная профессия или она все-таки связана с героическими усилиями, то есть человек обрекает себя на большие трудности в жизни?

– Перспективно все то, что ты любишь, во что вкладываешь душу, во что веришь.

– Но престижна ли эта профессия сегодня? Что говорят сами молодые люди?

– Для этой профессии в человеке должны быть творческая и организаторская составляющие, тогда можно говорить об участии в таких конкурсах, как «Лидеры России» и так далее. Как и в любом сообществе, у нас есть свои «звезды» – ребята, у которых большие амбиции.

– То есть это добротные профессионалы – умельцы, ремесленники, люди, по которым сразу видно, что они очень хорошие реставраторы?

– Да, те, у которых есть перспективы роста, здоровые амбиции.

– Заработок будет или с этим немного сложно и это дело случая?

– Почему нет? Если ребята вступают в такие организации, как, например, наша, они уже делают шаги на пути к карьере.

– То есть их будут знать и в нужные моменты приглашать?

– Да, они просто расширяют рамки своей учебной программы. Помимо своих преподавателей, они могут черпать знания и в нашем реставрационном сообществе, могут задавать вопросы нашим специалистам, выезжать на объекты, что и происходит. Конечно, это расширяет рамки их профессионального кругозора.

– Я задаю этот вопрос потому, что хотел бы перейти к немного более философскому повороту нашей темы. Все ли надо реставрировать? Например, есть город. Конечно, тут нельзя приводить в пример Москву: это очень сложный город. Но взять какой-нибудь подмосковный город, скажем, Звенигород, где стоит знаменитый храм Успения на Городке, который некогда расписывал Андрей Рублев. Но не сохранилась крепость: она была деревянная, поэтому до нас не дошла. Нужно ли восстанавливать все, используя в том числе новодел, или это не обязательно делать? Предположим, мы превратим наши города в большие музейные комплексы. Хорошо это для тех, кто там живет? А как же современная архитектура? Как это все сочетается? Может быть, есть какой-то предел тому, что нужно реставрировать?

– Например, есть храмы XV–XVI веков, например, сейчас специалисты обратили внимание на храм в Мелетово и будут его реставрировать. Мне кажется, все, что создано в те века, требует реставрации, сохранения. Это же наша память, память поколений. С чем мы придем в наше будущее? Естественно, наряду с современной архитектурой нам нужно и что-то сохранять.

– А как реставраторы относятся к новоделу? Я понимаю, что это, может быть, неудачное сравнение, но мне нравится, хотя я, как историк, не был сторонником даже восстановления Храма Христа Спасителя как точной копии. Тем не менее он восстановлен, и все к этому уже привыкли. Казанский собор, Иверские ворота и так далее. Реставраторы – участники этого процесса? Ведь они фактически могут выполнять роль реаниматоров, поскольку понимают, как надо сделать. Или реставраторы все-таки сторонники консервации?

– Реставрация зависит от многих факторов. Вот Вы говорите «новодел». Да, может быть, архитектор готов восстановить всю подлинность – сделать полы того же века и краску наложить. Здесь очень многое зависит от экономической составляющей, от сроков, от организации работы на объекте. Поэтому, наверное, для того чтобы восстановить что-то быстрее, у нас и получаются новоделы. И потом это, конечно, вызывает общественный резонанс: дескать, например, вместо окон XVII или XIX века поставлены обычные стеклопакеты. То есть это диктуется нашей сегодняшней ситуацией.

– Здание аппарата президента по просьбе президента было разрушено, для того чтобы восстановить в Кремле за Спасской башней знаменитые Вознесенский и Чудов монастыри. Предполагается, что это будут точные копии тех, что были в прошлом. Я, например, горячий сторонник этого: нужно вернуть гробницы русских княгинь и цариц туда, где они когда-то находились. И мне досадно, что этот проект немного тормозится. Но чтобы восстановить так, как было, без реставраторов, мне кажется, не обойтись. Ни один копиист не сделает так, как реставратор, потому что реставратор действительно знает, как это было. Получается, что реставраторы не только восстанавливают утраченное, но и могут создавать серьезные исторические новоделы.

– Да, конечно, передавать дух времени.

– Вопрос, который тоже, может быть, покажется философским. Среди моих знакомых очень много таких людей, которые никогда не были близки к Церкви, но они прекрасные иконописцы, прекрасные художники, и в том числе очень профессиональные реставраторы, работали, например, в советское время. Я спрашивал: «Как же ты пишешь иконы, если ты человек, которому это безразлично?» «Зато я пишу хорошие иконы», – отвечал мне один из таких людей. Сочетание светскости и религиозности – важно ли это для реставратора? Или для реставратора в первую очередь важно мастерство, а духовность приложится?

– Думаю, что в первую очередь важно мастерство. Большинство реставраторов подходит к реставрации той же темперной живописи именно с профессиональной точки зрения. У нас в Союзе реставраторов Александр Гарматюк и Адольф Овчинников, которые много-много лет занимаются реставрацией икон, это известные копиисты.

– Видите, в чем парадокс: на Афоне, например, многие монашествующие пишут иконы. Эти иконы потом продаются в городке Уранополис, который расположен перед границей с островом Афон. Эти люди утверждают, что человек недуховный, не молящийся не может написать настоящую икону, даже если он большой профессионал, считают, что дело не в профессионализме, не в умении писать лик под XIV, XV или XVI век, под Андрея Рублева или под строгановскую школу, а в чем-то другом. Как к этому относятся реставраторы? Вы сказали, что икона, написанная реставратором, может замироточить. Такие случаи бывали?

– Да. Адольф Николаевич Овчинников рассказывал мне о нескольких таких случаях.

– Большинство икон, с которыми имеют дело реставраторы, начиная с работ преподобного Андрея Рублева (который уже давно канонизирован), Дионисия и его школы и заканчивая XVIII веком, строгановской школой и более поздними иконами, старообрядческими иконами, и даже тем потоком, который был в XIX веке, когда было большое количество иконописных школ, – все они писались людьми глубоко духовными.

Я не буду употреблять сейчас слово «религиозность», хотя и употреблял его вначале, но в Священном Писании такого слова нет в принципе, есть понятие «вера». «Религия» – это более позднее слово, придуманное в первую очередь теми, кто хотел обозначить, что существует какая-то среда людей, которые «занимаются религией», что произошло уже в эпоху Нового времени. То есть иконы писали люди глубоко религиозные и даже канонизированные святые. Вправе ли реставратор вмешиваться, считая, что он способен на таком же уровне реставрировать требующую восстановления икону, если относиться к ней не только как к художественному объекту, а все-таки как к предмету богослужебному?

– Если это твое профессиональное поприще, то почему нет? Вот мы, например, едем в Каргополь на летнюю школу реставрации; там есть музей под открытым небом «Ошевенская волость». Вице-губернатор предоставляет нам целую серию икон, которые требуют реставрации, буквально на днях она отправила нам огромное количество фотографий. Хотя она не реставратор, но пытается сохранить эти иконы, за свои деньги отдает их в центр имени Грабаря, обращается к частным мастерам. Миссия? Да. Зов ее сердца? Да. Отдавать эти иконы в профессиональные руки? Да.

Думаю, реставратор подходит к восстановлению иконы с точки зрения профессионала. Студентам, которых мы повезем в Каргополь, это тоже интересно: здесь и практика, и перспектива их дальнейшего роста. Предусмотрено, что после летней школы мы передадим все отреставрированные иконы музею, а студенты получат сертификаты, которые повлияют на повышение их стипендий, например.

– Каковы самые важные для страны объекты, с которыми так или иначе связана деятельность Союза реставраторов России? Например, мы знаем Новый Иерусалим, это из числа глобальных проектов, требующих большого количества средств. Еще Соловки, какие-то объекты в Москве.

– Да, я бы назвала Новый Иерусалим, Новодевичий монастырь, Соловецкий монастырь, Большой зал Консерватории.

– Например, Новый Иерусалим. Как участвует в его восстановлении Союз реставраторов, от него привлекаются какие-то люди?

– Научная реставрация проводилась людьми, входящими в состав Союза реставраторов. Восстановлением этой святыни занимались профессионалы из Проектного института, Центральных научно-реставрационных мастерских.

– Знаете, говорят: «Москва – Третий Рим». То есть первый Рим – это Рим, второй Рим – Константинополь, потом мы, взяв у Византии ее культурное наследие, стали третьим Римом. И говорят, что четвертому Риму не бывать. Вот американцы, чтобы построить свою столицу Вашингтон, пригласили архитектора Питера Ланфана, который спроектировал здания в римском стиле Колизея и т.д., для того чтобы доказать, что будет четвертый Рим.

Но, как говорят, было и три Иерусалима. Первый – настоящий Иерусалим. После постройки Софии Константинопольской сказали, что Константинополь является вторым Иерусалимом. А патриарх Никон, построив Ново-Иерусалимский монастырь, заявил, что теперь Москва – третий Иерусалим. Исходя из этой теории, реставраторы могут осознавать степень важности восстановления объекта не просто как материального наследия, но и как некоего духовного центра. Потому что Ново-Иерусалимский монастырь для граждан Российской Федерации до сих пор «неопознанный объект».

– Конечно, во время реставрации Нового Иерусалима было огромное количество заседаний, конференций, было написано много научных трудов на эту тему, даны многочисленные интервью. И главный архитектор Союза реставраторов и ЦНРПМ Сергей Борисович Куликов не раз об этом говорил, то есть, конечно, был научный, профессиональный подход.

– Научный?

– Да, в том числе.

– С Вами было очень интересно беседовать, потому что между духовностью и наукой есть какая-то грань, на которой и находится, на мой взгляд, современная реставрация. Реставрационные мастерские всегда вызывали у меня некоторое недоумение: большое количество профессионалов, но не у всех есть желание понять духовную основу этой деятельности. Здесь был какой-то спор между наукой и религией. Судя по тому, о чем мы с Вами говорили, этот спор продолжается. Но надеемся, что эта грань будет преодолена, наука и религия каким-то образом договорятся между собой.

Спасибо Вам за участие в нашей программе, за обстоятельный рассказ о Союзе реставраторов России, организации новой, неожиданной, но, наверное, очень перспективной. Всего Вам самого доброго.

– Спасибо.

Ведущий Константин Ковалёв-Случевский, писатель

Записал Игорь Лунёв