Церковь и армия

На вопросы телезрителей отвечает протоиерей Михаил Васильев, заместитель председателя Синодального отдела по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными учреждениями. Передача из Москвы. Эфир 23 сентября 

– Добрый вечер, дорогие телезрители! Сегодня у нас в гостях протоиерей Михаил Васильев. Сегодняшняя тема «Церковь и армия». 
Отец Михаил, Вы уже много служите среди военнослужащих. Расскажите немного о вашем служении. 

– Я служу не в армии, я служу для армии. Как настоятель патриаршего подворья при штабе РВСН и настоятель патриаршего подворья при штабе воздушно-десантных войск, я постоянно взаимодействую с нашими воинами. Преимущественно с «ядерными силами», отчасти – с ВДВ. С десантниками мне приходилось бывать в «горячих точках». 

– В чем заключается ваше служение?

– Служба моя простая и состоит том, что чтобы каждый, кто служит в Вооруженных Силах, меньше, чем на Царствие Небесное, не соглашался. Чтобы для начала, узнал, поверил, захотел и понуждал себя. Чтобы каждый, кто попал в армию, осознал ту высоту служения, на которой он находится. Являя собой вооруженную силу своего народа, на которую мы надеемся в любой ситуации. Не только на войне, но и во время наводнения, в экстремальных условиях и тяжких обстояниях. Например, при пожарах. Куда обращается человек, когда происходят пожары? В воинскую часть.

– Чем работа военного священника отличается от работы священника невоенного?

– Отличается от работы обычного пастыря в приходе тем, что не мы ждем, что человек придет на территорию храма или монастыря. Наша работа происходит вне стен храма: на полигонах, в воинских частях и подразделениях, на учениях, в зонах локальных конфликтов. Мы, вместе с паствой, помогаем реализовать то конституционное право на свободу вероисповедания, которое есть у каждого военнослужащего. Но условий реализовать их в обстановке военной напряженности часто нет. Часто на территории, где военные служат, нет храмов, а если храмы есть, то храмы находятся и работают отдельно. И жесткий распорядок службы военного не всегда позволяет подстроиться под расписание приходской службы. Основная работа военного священника – организация той же Евхаристической жизни, только раньше. Мы служим в 4 ч., 5 ч., 6 ч. утра. 

– Встречаете ли непонимание со стороны военнослужащих?

– Как и понимание в нашем обществе неоднородно, так и в армии. Церковь наша только возрождается, мы понимаем, что эти труды в самом начале находятся. За 15 лет ситуация изменилась. Понимают, что военные священники такая же категория служащих военного гарнизона, как и другие служащие. Мы уже понимаем и различаем военные термины и понятия, для этого мне и другим батюшкам пришлось поучиться в военных учебных заведениях, научиться прыгать с парашютом, управлять техникой. Мы выучили элементы оперативного построения, комплексное огневое поражение. Точно так, как святитель Николай Японский, прежде чем нести свет японцам, выучил японский язык. Священник должен быть подготовлен к специальным задачам окормления военнослужащих. Тот же самый принцип, как ребеночку дают сладкий сироп с парацетамолом, чтоб сбить высокую температуру. Мы берем горькую таблеточку, а со сладким сиропом ее можно проглотить.

Более того, от рода и вида войск многое зависит. Например, у моряков свои особенности и привычки, распорядок и темп жизни, а у летчиков, десантников, ракетчиков все немного иное. Лозунг «Святое дело – Родине служить» это хорошо, но это только лозунг. А если мы вникаем в те, реалии, в которых человек живет, то мы встречаем большее понимание. Поэтому многие солдаты, офицеры, генералы осознанно приходят на Богослужения, участвуют в Таинствах. Хотя, как и в обществе, воцерковленных людей – меньшинство, они это делают добровольно. Многие могут за веру даже жизнь отдать, поверьте мне.

– То есть это поднимает дух солдат?

– Я не ставлю идеологических задач. Поднимать дух или бороться с плохими явлениями в армейской среде – это не задачи церкви. Когда военнослужащий обретает веру, конечно, он перестает воровать или мутузить соседа, или другие безобразия совершать. Мы облагораживаем нравственно воинский коллектив через то, что он одухотворяется. Если мы будем ставить перед солдатами задачи борьбы с суицидами, с дедовщиной, то превратимся во вчерашних комиссаров или политкомиссаров. Хотя ситуация сейчас выправилась.

Я должен сейчас сказать мамам «срочников», что слухи о безобразиях в армии в раз 20 или 30 преувеличены. Это мы в шутку называем ВДВ детским садом «Парашютик». И кормят лучше, и условия лучше, и душевые кабины есть. Всякое бывает, все зависит от командира. В тех подразделениях, где налажена нормальная боевая учеба, там бы «до койки доползти». В ВДВ, например, устают парни, им некогда, за год надо службу пройти. И в ракетных войсках, где постоянное боевое дежурство, и напряженная ответственная служба, сил уходит много. Военнослужащих не хватает, из-за того, что многие не родились, а кто-то «откосил». Те, кто призываются, служат «за троих». 

– Как вы объясняете солдатам заповедь Христа «любите врагов ваших»? В контактном бою, если солдат не будет ненавидеть противника, он много не навоюет. «С улыбкой убивают только маньяки», а как тут сочетается?

– Святитель Филарет митрополит Московский сказал: прощай своих личный врагов, бей врагов Отечества, и гнушайся врагами Божьими. Если обижают лично тебя, лучше стерпеть. Если обижают тебя или твоих ребенка и жену, лучше защищать. Если обижают твою веру, твои святыни, твой долг – этому воспрепятствовать. Так или иначе, из двух зол выбирают меньшее зло. Война – это зло, но если в вашем населенном пункте поселятся 10 тысяч завоевателей вооруженных легким стрелковым оружием, то, представьте, как вы будете ходить в магазин или водить ребенка в детский садик или школу.

– Каким образом православная церковь может содействовать уменьшению насилия в мире? Необходимо ли для этого применять военные методы?

– Когда сильные страны уважают, а слабые - бьют, когда в мировой политике предлагают способы решения, далекие от христианского взгляда на мир, применение силы есть крайняя мера. Бывают такие ситуация, согласитесь, как в июне 1941 года, когда другого способа, чтобы остановить зло, просто противопоставив ему хорошо вооруженные силы, просто нет. И когда в августе 2008 г. мирные жители Южной Осетии вдруг ощутили на себе мощную силу реактивных установок залпового огня, и наши миротворцы погибли, Российская Федерация вступилась за наших граждан и наших десантников, которые там находятся. Конечно хочется, чтобы мировые конфликты разрешались в формате мировых общественных организаций (как ООН), но далеко не все страны-участницы соглашаются на подобные площадки обсуждения, предпочитая действовать моноблочно, агрессивно. Подобную картину я видел в конце 1990-х гг. на Балканах в Боснии и Косово. 

– Хотел бы узнать, в каких войсках вы служили, в каком полку и в каком году?

– Я закончил военную кафедру после окончания Московского Университета, получил звание лейтенанта запаса, не проходил срочную службу, и с 1998 г. окормляю военнослужащих РВСН, с 1999 г. – военнослужащих ВДВ. Вместе с ними, будучи священнослужителем, мне пришлось бывать в зонах локальных конфликтов. Господь милостив, мне не пришлось убивать людей и применять оружие по прямому назначению. Что касается других священнослужителей страны, то примерно треть всех священников – это офицеры запаса. Я от армии «не косил», но поступил в Университет с военной кафедрой. По окончании Университета нас не призывали. Далее я поступил в аспирантуру, и служить не довелось, простите. Я считаю, что мы не должны ставить священникам условием служения в воинских частях наличие чина офицера в запасе. Это может мешать восприятию солдатами священника, они могут видеть в нем офицера, хоть и бывшего.

– Звонок в студию: Батюшка, скажите, как вы военнослужащим объясняете, что блудное сожительство это нехорошо?

– Это не самый злободневный вопрос в воинском коллективе. Во-первых, солдатский коллектив пребывает в некоей изоляции от женского коллектива. Во-вторых, это вопрос более характерен для «контрактников», особенно несемейных. Вспоминаем слова апостола Павла: всякий грех вне тела получает воздаяние вне тела, а грех блуда получает воздаяние уже в этом теле в земной жизни. Под этим подразумеваются болезни, тяжкие неурядицы и обстояния. В фундаменте тяжких страданий находятся детоубийства и разврат, блудные грехи молодости. Через тяжкие последствия Господь стучит и помогает раскаяться о содеянном. Вы сами понимаете, что количество не всегда переходит в качество. Заниматься любовью и быть любимым это все-таки разные вещи. Я рассказываю о своей семье. У меня замечательная супруга, которую я люблю, пять деток. Я не изменяю жене и Родине.

Я знаю много благополучных семей среди военнослужащих. В семьях военнослужащих дети вырастают нравственно более здоровыми, чем в семьях «гражданских». Дело в том, что жена понимается как малая родина. Кто ещё не Родина, если не твоя семья, не твой тыл? Поэтому не случайно, лет 13 назад в палатке во Введенском районе Чечни у молодого лейтенанта над его койкой я увидел флаг России, и на флаг была приколота фраза большими буквами на листе бумаге «Жене и Родине не изменять!» Мне это запомнилось. 

- Такой случай. Бригада «срочников» выполняет такое «послушание», как уборка, как у ребенка или старичка. Ведется ли с ними патриотическая работа?

– Работа должна вестись не с солдатами, а с их командирами, которые совершают должностное преступление. Это может служить основанием (применение солдатского труда в качестве рабского) для обращения в военно-следственные органы. Хотя я встречал и такие случаи: и контрактные, и срочные военнослужащие с радостью участвовали в возрождении духовных начинаний в обителях, храмах. Но это не должно быть по команде и по приказу. Мне хочется, чтоб такая работа предварялась беседами с опытными пастырями, настоятелями храмов, рассказами, что есть такой-то храм, есть такая-то история, есть возможность потрудиться. И есть такая-то возможность вас вкусно угостить. Большинство военнослужащих – православные, они отзовутся. Но не надо делать из них оловянных солдатиков: стой там, иди сюда! Невольник – не богомольник.

– Были ли какие-то взаимоотношения военных с церковью во время Великой Отечественной войны?

– Расскажу некоторые примеры из той войны. Священник Алексей Цветков получил звание майора в начале 1944 года – офицерский чин в советской армии – и был прикомандирован в качестве майора в отдельную бригаду Югославской народно-освободительной армии. Бригада формировалась на территории СССР, и по просьбе верующих священник-майор был к ним направлен. Мне довелось видеть фотографии священников-солдат, у которых на шее висели вырезанные из картонок кресты, говорящих перед строем солдат что-то. Видел фотографии батюшек, которые принимали участие в партизанском движении, помогали на оккупированных территориях в качестве связных. Но это было нетипичным явлением. Меня огорчает огромное число православных басен, которые выдают желаемое за действительное. 

В ряде нетрезвомыслящих издательств выдаются басни, апокрифы, например, о том, как чудесным образом у немцев переставало работать оружие после молебнов, как совершались крестные ходы, сплавы, облёты, как после этого было много успехов в армии. Если мы не хотим обидеть уходящее поколение наших дорогих ветеранов, если не хотим противоречить письменным и фотодокументальным источникам, в подобных оценках надо быть осторожными и все подтверждать свидетельствами с фамилиями, именами, должностями участников, датой и временем. Тогда мы не скатимся в болото нового гностицизма. 

– В настоящее время у нас церковь от государства отделена?

– Церковь у нас отделена от государства. Церковь не несет функции государственного управления, церковное вероучение не является государственной идеологией, мы не получаем материальных средств из государственного бюджета, не управляем процессами ни в армии, ни в государстве. При этом большинство жителей России – это верующие люди, крещенные в православной вере, и мужчины до определенного возраста являются военнообязанными. Поэтому развести в стороны понятия церкви и армии можно только условно. Если начнется война, не дай Бог, в армию пойдут и верующие, и не верующие. 

Батюшки в армии не управляют подразделениями. Мы помогаем свершиться той вакцинации от глупости, которая пробуждает в сердце человека нематериальную мотивацию к подвигу. Недавно это свойство души называлось «партийной сознательностью», апеллируя к коммунистическому социально-политическому учению. Люди совершали поступки не за деньги, а за Родину. Но эта система развалилась. А батюшки в армии были и за 900 лет до Октябрьской Социалистической Революции, начиная с дружины князя Владимира. Батюшки с середины 17 века получали жалование штатных священников в полках нового строя. С эпохи Петра Первого это становится постоянным. После января 1918 года батюшки были выведены за штат, и как другие российские сословия, их стали ликвидировать. Уже несколько десятков полковых священников прославлены в лике новомучеников.

– Звонок в студию: Я всю жизнь жила в гарнизонах, мы военнослужащие. И когда мы вернулись из Польши в Россию, наши многие офицеры, от майора до полковников стали священники. А вопрос такой: как вы смотрите на то, что некоторые русские девочки надевают хиджабы? 

– Проблема ведь не в том, что в Россию приезжают инородцы, а в другом. Мы как нация, народ, деградируем и спиваемся. Иммигранты сильны по сравнению с нами настолько, насколько мы слабы. Если мы не соответствуем слову «семья» - папа, мама и пять деток – уважаемые телезрители, надо силы отдавать не только работе, но и своей второй половине, семье. Деньги надо вкладывает в рождение и воспитание деток. Господь, если даст родить, даст и прокормить. Давайте, после этого эфира, потрудимся на «невидимом фронте», и глядишь через 9-10 месяцев будет польза от нашего эфира. Очень необходимо, чтоб наша земля не пустовала, чтоб мы размножались. Не благодаря разным государственным чиновничьим организациям, так вопреки. Дело в нас. Если мы сможем сопротивляться, то будет будущее у наших детей. Не надо давать зарубежным идеологам «переломать нас по прутикам», давайте станем «веником». Давайте держаться вместе с представителями других национальностей дружно, не навязывая нашу веру, заставлять что-то их делать. А будем делать сами образец.

– Может ли церковь помочь призывнику попасть в интересующие его войска?

– Интересующие войска – понятие растяжимое. У нас в ВДВ так говорят: «попал в ВДВ – гордись! Не попал – радуйся!» Это не для каждого, это физически трудная служба. Но и в десантных войсках каждый находит место и применение себе по способностям талантам. Кто-то в службу обеспечения поступит, кто-то в разведывательную группу. Но я всем парням советую иметь мускулы. Чтобы вы зарядку делали не по принуждению в школе, а серьезно занимались своим физическим состоянием. Учились отрабатывать нехитрую ударную технику, готовили себя. Девушки любят крепких парней. Многие православные забывают о физических тренировках. Я им напоминаю: Тренируйтесь! Добро должно быть с кулаками.

– Какой совет дадите «военным» священнослужителям?

– Батюшка должен понимать, что ему часто придется трудно, его семья будет видеть его реже, чем семья обычного гражданского пастыря. Я в выходные дни тружусь как священник, а в будние – как почти военнослужащий. Участвуем в полевых выходах, общественно-государственной подготовке, учениях. Ещё езжу в командировки. У меня в год набирается 50 командировок. Ты не принадлежишь себе.

– Звонок в прямой эфир: Я гвардии сержант запаса, Воздушно-Десантные Войска. Вы крестили ребят, бывших в Чечне? Были ли изменения в поведении у этих ребят? 

– Приходилось. Я крестил ребят, постоянно рискующих жизнью. На войне атеистов нет, как говорил генерал Шаманов. Около 300 храмов на территории России построены военнослужащими. Мы заканчиваем возведение в Скольниках собора воздушно-десантных войск. Величественный храм! 

Вера многими была обретена во время военной службы. Многие обрели веру по дороге в Введено или Ножа-Юрт, в горячей ситуации. Обретение веры удивительно! Например, барышни обретают веру, когда носят ребенка и ждут первенца. Господь к каждому стучится. Крестил около 7 тысяч солдат и офицеров, был один генерал. Крестились на Северном Кавказе: в Абхазии, Северной Осетии, Дагестане, Ингушетии, Чечне. 

Даже в сложных походных и боевых условиях, перед крещением, мы говорим человеку о том нравственном выборе, который он делает. Если ты куришь, придется бросить курить! Если ты пьянствуешь, это неуместно с верой. Это очень трудно. Мы ставим выбор ребром, показывая христианский драматизм. Не только хочу, но и надо.

– Интересно, как готовится солдат срочной службы к Таинству Причастия?

– В условиях боевых действия мы причащаем чаще всего запасными Дарами. Я лично не дерзал причащать не натощак. Даже страха ради смертного. Служим очень рано. Чтоб парни, которые имеют навык закурить, успели причаститься. Накануне вечером рассказываем устно и показываем на проекторе, что такое грех. Сутра читаем общую исповедь, совершаем Литургию. Делаем все динамично, обязательно проповедуем. Стараемся пользоваться звуковой аппаратурой. Многие солдаты не знают, что такое грех.

Во вторую чеченскую компанию, я исполнял обязанности благочинного в Чеченской Республике.

Мы помогаем офицерам, они - нам. Мы скорбим, что сейчас сократили офицеров по работе с личным составом. Что такое один на весь полк? Не хватает! Батюшки и психологи вместе трудятся в воинском коллективе, чтобы наши Отечество и церковь укреплялись.

– Время программы подходит к концу. Благословите, пожалуйста, наших телезрителей.

– Господь вас благословит. Через несколько дней начнется осенний призыв. Если вас призовут, вы уж положитесь на волю Божью, не косите от армии. Это - грех.

Божьей помощи!

Ведущий: Денис Береснев.
Расшифровка: Олег Сиротин.