Таинства Церкви. О надежде

Беседа с протоиереем Александром Агейкиным.

– Сегодня у нас долгожданная встреча с протоиереем Александром Агейкиным, настоятелем замечательного, удивительного московского Богоявленского собора в Елохове.

Отец Александр, я рада, что мы с Вами продолжаем беседу. Признаться, наши телезрители уже заволновались, почему Вас так долго не было в эфире. Но дела, к сожалению, иногда не позволяют встречаться чаще, чем хотелось бы. Начнем, если позволите, с вопроса, который задал мне наш зритель в храме. Он с удовольствием смотрел встречу с Вами, где шел разговор о добродетелях, и первой добродетелью Вы назвали веру. Вопрос такой: «А разве вера не состояние человека? Почему она вменяется человеку в добродетель? Это нормальное состояние человека – вера».

– Когда человек достигает уже каких-то высот веры, это может быть его нормальное состояние, когда он пребывает в вере, или, как говорил святой Иоанн Кронштадтский, во Христе живет. То есть это нормальное состояние человека. А если мы говорим о каких-то начальных состояниях, то можем спокойно, уже имея опыт, говорить, что есть человек, который обрел веру, и есть человек, который потерял веру. И вот чтобы сохранить веру, достичь этого состояния, над верой нужно работать, работать над тем, чтобы ее сохранять. А то, над чем работаешь, – это уже добродетель, это дело.

Поэтому вера на начальном этапе – это добродетель. Поэтому мы и говорим об основных добродетелях, которые нужно взращивать, над которыми нужно работать: это вера, надежда, любовь. Ефрем Сирин, по-моему, их сравнивал с теми же символами, как святые отцы говорили о Троичности Божества. Он говорил, что вера – это луч, надежда – это свет, а любовь – это солнечный диск, который дает и луч, и свет, и тепло.

– Сегодня мы будем говорить о надежде?

– Да, поговорим о христианской надежде. Ведь есть большая разница между надеждой христианской и надеждой человеческой.

– В чем она?

– Надежда – это некий внутренний мир. Сам Господь говорит: «Вы обретете мир только во Мне». Поэтому христианская надежда – упование на Бога. А человеческая надежда –некие мечты. Когда человек о чем-то мечтает, на что-то надеется, чего-то достигает, тогда мы говорим о человеческой надежде. Вот он надеется, например, что ему на Новый год подарят интересный и долгожданный подарок – это человеческая надежда. А христианская надежда устремлена ввысь, к Богу.

– В таком случае на что должен надеяться христианин? На Царствие Небесное, на спасение?..

– На твердость обещания Божия по отношению к человеку. Если Господь сказал человеку, что он может достигнуть спасения, Царствия Божия, значит, это зависит уже от человека, если он будет над этим работать. Потому что надежда – как некий свет, который вдали светит, на который ты можешь выйти. А если ты этого света не видишь и не надеешься, то вообще не двигаешься, стоишь на месте.

Человек устроен так, что во всем ищет смысл, во всем должен увидеть смысл: смысл жизни, смысл что-то делать или не делать, ради чего он всё это делает. Каждый раз человек находится в поиске смыслов. И такая внутренняя тенденция психологического устройства человека самая сильная, она сильнее даже инстинкта выживания. Когда человек не находит смыслов, он вообще теряет желание жить. Отсюда и исход: для чего, ради чего жить?.. Надежда и смысл очень взаимосвязаны.

– Тогда, исходя из Ваших рассуждений, задам актуальный житейский вопрос. Сейчас, к сожалению, среди молодежи появилось очень модное течение «Беги или умри». Абсолютно страшные вещи навязываются в Интернете, например призывы быстро пробегать перед близко идущим автомобилем. Поэтому специальные органы сейчас просят всех водителей быть внимательными, когда возле тротуара стоят группки молодежи, – есть опасность, что они будут быстро перебегать перед транспортом. Я знаю, что прокуратура возбудила уголовное дело против владельцев, распространителей этой игры, соответствующих интернетовских  сайтов. Но много молодежи увлеклось. Это что?..

– Это квест. Раньше человек удовлетворял свой азарт за игровыми автоматами, за компьютерными играми, а это некая новая ниша, объединяющая новую субкультуру. В этой субкультуре нет понятия жизни, она ничего не стоит.

– Но надежда ведь есть? Потому что каждый все-таки надеется: я пробегу.

– Не думаю, что здесь можно говорить о надежде. Это просто животный азарт: кто быстрее, сильнее, удачливее. Как некая языческая фортуна: повезло – не повезло, поскользнулся – не поскользнулся, успел – не успел. И ведь смысла в этой игре нет.

– То есть некая сублимация смысла.

– Даже если ты победил, чего достиг? Ты просто поднялся в глазах какого-то небольшого сообщества и перешел на новую ступень игры? Вот здесь как раз нет ни надежды, ни смысла. Это же языческая игра со смертью: кто кого? Им всё равно: умрут они или будут жить. То есть человек не задумывается о смыслах смерти и жизни.

А вот если мы говорим о надежде... Я сейчас постараюсь подойти к этой грани, когда человек вообще получил надежду и от кого. Первую надежду как некую добродетель, как смысл человек получил непосредственно от Бога. И если мы будем обращаться к Священному Писанию, то увидим: Бог дает человеку надежду в самые-самые тяжелые минуты, когда уже, можно сказать, катастрофа. Эта надежда прописана в самых первых главах Священного Писания, в третьей главе Книги Бытия.

Что может быть страшнее: человечество в лице Адама и Евы выставляется за врата Царствия Божия, изгоняется из Эдема. Но прежде чем первые люди вышли за врата, что говорит Бог Еве, жене Адама (тогда еще не Еве)? Он ей говорит: «Твое семя сотрет главу змия», то есть Он дает ей надежду. «Вы не просто уходите, Я не просто от вас отказываюсь, Я вас продолжаю любить, но вы должны потрудиться, чтобы восстановить, упразднить эту трещину, этот страшный, катастрофический разлом. И твое семя, тот, кто от вас родится, победит того, кто внес это разделение между человеком и Богом».

Когда человек отвернулся от Бога, он проявил свою свободную волю: отвернуться от Бога, отойти. Он просто захотел стать как Бог, как ему и советовал дьявол. И в этом диалоге мы слышим и надежду, и страшный приговор, суд: «Ты прах, и в прах возвратишься. Все, что ты будешь получать, ты будешь отвоевывать у этого мира, все будет против тебя». Это катастрофа для человека, который жил, когда все было для него и ради него. А теперь всё будет против него, и он должен свою жизнь отвоевывать, ему грозит опасность, и вообще он стал смертным, он умрет, он  прах и в прах превратится. Что может быть страшнее? Но Господь говорит, что семя жены сотрет главу змия. И что делает Адам? Он дает имя своей жене. Она была безымянной, и Адам нарекает своей жене имя Ева, что значит «жизнь», потому что она стала матерью всех живущих. Когда она стала матерью? Она еще никого не родила. Но она уже родила в той надежде, которую Бог им дал. И вот с этой надежды начинается жизнь нового человечества, которое идет каким-то этапом своей жизни возвращения к Богу. Вот в чем смысл христианской надежды – в возвращении к Богу.

Мы слышим притчу о блудном сыне – это возвращение к Богу. Очень многое в Священном Писании – это возвращение к Богу. И вообще цель человеческой жизни – достичь гармонии, единения с Богом – того, что человек потерял, когда ему было так прекрасно жить в раю, и все было для него, и он был с Богом и в Боге.

С этой катастрофы и начинается надежда. Потому что иначе какой бы был смысл жить? Если всё против тебя, то вообще лучше умереть и не жить; для чего? Но оказывается, человек может вернуться в каком-то другом поколении, в каком-то семени этой жены, которая стала Евой, потому что стала матерью всего живущего. И вот через эту надежду человечество идет, идет, идет различными путями, падениями, восстаниями, взлетами. Но оно идет, движется. Вот в чем смысл надежды.

– В таком случае связь веры и надежды  даже не чрезвычайно тонкая, а ее практически нет.

– Неразрывная.

– То есть то, о чем мы говорим, без веры-то невозможно.

– Поэтому святой Ефрем Сирин и сравнивает веру с лучом, светом, теплом, солнцем; это все неразрывно.

–Тогда получается, что человек неверующий вообще не имеет возможности надеяться?

– А в чем его надежда, на что? Вера во что? Когда человек обретает веру, уверенность, она дает ему возможность надеяться, и тогда он уже достигает некоего совершенства в любви. То есть это некие ступени. Начинается с веры. Вера – это что? Мы уже говорили, что это проявление свободной воли по отношению к тому, чтобы человек прислушался к словам Божиим. Апостол Павел в Послании к Римлянам об этом пишет, что человечество, еще не обретшее веру, в надежде слушает сынов Божиих. То есть тех, кто уже имеет опыт пребывания с Богом. Об этом же говорил святитель Николай Сербский. Рассуждая о надежде, он писал, что мы для того и призываем ангелов и святых как тайнозрителей в своих молитвах, берем с них пример, чтобы вычистить свою темную пещеру (как он называл внутренний мир человека), превратить ее в светлый чертог. Но в надежде человек может это делать, а без надежды не может – подчеркивает святитель Николай Сербский.

И самое главное. Поскольку мы говорим сейчас о неких изначальных понятиях надежды, то подтверждение можем найти уже в Самом Христе, в Его прощальной беседе в Евангелии от Иоанна. Наступила страшная ночь: Он прощается с учениками. Они еще не понимают, но придет утро, утро катастрофы, Христос будет предан, арестован. Апостолы разбегутся. Он будет приведен на суд, будет осужден, унижен. Он будет убит. Он умрет. Но перед этим Господь говорит апостолам: «У вас будет радость, которую никто у вас не сможет отнять».

Вот сейчас, через несколько часов, наступит катастрофа. А Сам Иисус Христос говорит, что даст им радость, которой никто никогда у них не отнимет. Это ли не вселение надежды? Он им говорит: «В мире будете скорбны, но дерзайте, потому что Я победил мир. И во Мне вы обретете мир». Это слова из прощальной беседы.

То есть прежде, чем они, и вообще все христианство, погрузятся в катастрофу этого утра, Спаситель дает им надежду – то, на чем можно выплыть в этой катастрофе, удержаться, не погибнуть, не впасть в уныние, отчаяние, не закончить так, как Иуда закончил, а продолжать жить, надеяться, работать, идти вперед. Вот в чем и заключается добродетель. Это не просто «я надеюсь и жду»…

– Я как раз хотела спросить: а в чем же тогда суть надежды как добродетели? Вы сказали, что добродетель обязательно требует работы, совершенствования. Мы же рассуждаем просто: «Что ж, Господь сказал “надейтесь”, и мы будем надеяться потихоньку и ждать…»

– Да, будем надеяться и ждать, и ничего не произойдет.

– Как нам тогда работать над собой? Я тоже размышляла об этом. Я часто снимаю фильмы о храмах, монастырях Москвы и области, и, пожалуй, нет ни одного храма, где не зашла бы речь о новомучениках и исповедниках Российских. Когда начинаешь рассказывать о них, о том, что они испытали, упоминаешь и слова: «мне нигде не было так хорошо, как во время этих испытаний» – чисто по-человечески это очень сложно понять. В ссылке ему выбили зубы, над ним издеваются, а он пишет: «Мне никогда не было так хорошо, как здесь, я никогда не был так близок с Богом».

– Опять же Послание к Римлянам: кто нас разлучит от Любви Божией? ни смерть, ни болезнь, ни ангелы, ни начала, ни херувимы – никто. Это – уверенность в некоей надежде на то, что Бог тебя уже ждет.

– В жесточайших испытаниях, да?

– Конечно. Сравниваешь с апологетами первых веков и с новомучениками: ничего не изменилось. Игнатий Богоносец идет из Сирии на суд в Рим, уже приговоренный к съедению львами. Он обрадовался этому, бежит навстречу львам и умоляет, посылает послание. Его ведут, как он говорит, «леопарды» – римские легионеры; они тащат престарелого святителя из Сирии в Рим на казнь, на съедение зверям. А он бежит и молится: «Господи, дай мне дойти, дай возможность, чтобы эти львы съели меня и растерзали».  Он пишет римским христианам: «Ради Бога, ничего не предпринимайте, я хочу пострадать за Христа, я надеюсь и верю, что Бог у меня не отнимет по моему недостоинству этого счастья, чтобы звери меня растерзали ради Христа». Потому что мученик в этой смерти видит встречу со Христом – то, ради чего он жил, работал над собой, ради чего проповедовал.

Раз уж мы говорим о надежде, знаете, какая самая яркая евангельская  притча о надежде?

– Какая?

– Притча о сеятеле. Она всем известна. Но эта притча – о надежде. Казалось бы, сеет сеятель на разные земли: при дороге, на камень, на хорошую землю. Он же понимает, что на камне ничего не вырастет, но в нем сильна надежда. Он сеет и на камень, и при дороге, понимая, что птицы растащат, и не каждое зерно взойдет. Современные люди будут рассуждать: совершенно глупый земледелец.

– Да, бесполезно сеет.

– Он расточает зерно, сеет там, где вообще не нужно. И все же эта притча о надежде Бога на нас, на то, что мы можем измениться. Притча о сеятеле символична, она о каждом из нас: один – такой, второй – другой, третий – иной, каждый индивидуален. И мы должны надеяться, и Бог надеется на нас.

Возвратимся в контексте этой притчи к святителю Николаю Сербскому. «В отличие от безнадежного, который сидит, сложа руки, человек надеющийся каждый день работает над собой, вычищает, выметает, чистит, готовит, чтобы встретить Тебя», – обращаясь к Богу, говорит святитель Николай. И дальше идут уже упоминавшиеся в нашей беседе слова: он себе в помощь призывает святых и ангелов, имеющих опыт, чтобы они помогли ему превратить вот эту внутреннюю пещеру, этот камень земли неплодородной в хорошую почву, в дворец, в который он пригласил Бога.

Поэтому вот в чем и добродетельность: нужно, получив от веры надежду, еще и работать над этим, чтобы быть достойным Бога. Конечно, Он придет и всех нас спасет, простит, помилует, всех введет в Царствие Божие. Буду-ка я сидеть и ничего не делать. Вот сидит сложа руки и ничего не делает человек безнадежный, на которого Бог уже не надеется. Но Бог надеется на каждого из нас, на то, что мы повернемся к Нему, вернемся, и наш путь устремления будет именно в сторону Бога.

– У каждого русского слова помимо синонима есть антоним, противоположное значение. У веры – безверие, у надежды – отчаяние?

– Уныние.

– Уныние? Грех.

– Уныние и надежда: от человека можно провести два вектора. И опять же, как и с верой, – возможность совершения акта свободной воли человека. В любом состоянии, в любом поступке Бог ждет от человека свободной воли. Человек может сделать шаг: впасть в уныние или шагнуть в сторону надежды, но тогда нужно работать.

– Все равно в большей степени и надежду, и уныние мы, наверное, связываем не столько с Царствием Небесным и нашим спасением, сколько с делами земными. Но это естественное состояние человека, да? Вот мы утром встаем, нам надо идти на работу, кормить детей, мы хотим продвижения по службе, хотим, чтобы были здоровы мы и наши родные, чтобы дети хорошо учились. А у кого-то, например, на работе неприятности, дети наркоманы. Тогда у него земное уныние, бытовое? Или оно соединяется с унынием Божественным?

– Уныние и отчаяние, когда человек уже совершенно не видит себя рядом с Богом. Мы сейчас часто воспринимаем Бога именно в плане языческом, когда был целый пантеон богов на все случаи, на все поползновения человеческой страстности: вот этот бог за одно отвечает, этот – за другое, и каждого нужно задобрить, чтобы не мешали тебе жить.

И сейчас тоже человек приходит в храм, ставит свечку часто с пожеланием: «Господи, я Тебе свечку принес, не мешай мне жить. Чтобы у меня все было хорошо, чтобы у меня была красивая жена, или красивый муж, обязательно с достатком и с перспективой, чтобы дети меня радовали...» Вот это совершенно языческое отношение.

Христианин строит свою жизнь как по кирпичикам, но на стержне веры во Христа, как дети одевают колечки на пирамидку, у которой должен быть стержень. Для христианина стержень – это таинство Евхаристии, основа жизни во Христе, единство со Христом в таинстве. На этот стержень все нанизывается: образование, школа, университет, замужество или женитьба, дети; все держится на этом стержне. А часто бывает – ребенок потерял стержень, вроде он ему не нужен, все друг на друга сложил, вроде все есть: и образование, и карьера, и семья, а чуть толкнули – и все раскатилось. Потому что стержня нет.

Вот надежда, вера – это некий стержень в человеке, который дает ему смысл, на котором все держится. А камень краеугольный, говорит Евангелие, – это Христос. На этом Камне, на этом фундаменте все строится. И человек должен понять, ради чего он все делает, ради чего живет. Семья – это что? Образ Церкви. Отношения мужа и жены – образ верности Богу. Все делается ради определенной цели. Поэтому цель, когда она такая яркая, светлая и совершенная, как Бог, – это самая главная цель в жизни: прийти, вернуться к Богу, соединиться с Ним.

– У меня остались еще несколько вопросов, но, к сожалению, наша передача подходит к концу. Телевизионное время всегда весьма ограничено, особенно когда очень интересная программа. Сердечно благодарю Вас, отец Александр!

– Спасибо!

Автор и ведущая программы Любовь Акелина

Записала Нина Кирсанова