Таинства Церкви. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Часть 1

Беседа с архимандритом Мелхиседеком (Артюхиным).

– Сегодня мы находимся в одном из красивейших храмов Москвы, причем недавно построенном, – в храме Покрова Пресвятой Богородицы в Ясеневе. С настоятелем этого храма архимандритом Мелхиседеком мы будем сегодня говорить об архимандрите Иоанне (Крестьянкине). Прежде чем начать нашу программу, я бы хотела выполнить очень приятную миссию, может быть, конечно, немножко запоздалую, потому что мы давно с Вами не встречались, так как были объективные причины. Я хочу Вас поздравить с великим освящением храма. Этого события ждали все москвичи. Это не комплимент, когда я называю ваш храм одним из красивейших в Москве; мне кажется, это признают уже очень многие: есть что посмотреть, чему поучиться, чем назидаться.

Когда вы поставили нижний храм в честь Архистратига Михаила, где находятся воспроизведенные копии святынь Святой Земли, мы думали, что красивее, наверное, быть не может. Но когда появился верхний храм в честь Покрова Пресвятой Богородицы, мы вошли и подумали, что уже точно ничего более красивого создать невозможно. Все сравнивают его с Софийским храмом в Константинополе, и думаю, что это справедливо. Скажите несколько слов о том, как вы готовились к великому освящению храма. Конечно, телезрители канала «Союз» это видели, это историческое событие снимали, но все же хотелось бы, чтобы Вы и для телезрителей нашей программы немного об этом рассказали.

– На самом деле мы шли к этому событию целых пятнадцать лет. На освящении храма я выразил Святейшему Патриарху огромную благодарность от всей Москвы, от духовенства и особенно от священников, что он так продумал церковную жизнь в Москве. Патриарх вообще просил Лужкова построить шестьсот храмов в Москве, но потом возникли объективные причины, и программа вылилась уже в цифру двести храмов. Это невероятное решение, невероятный прорыв, невероятный успех и Божие благословение.

Один мудрый человек сказал: «Счастье – это когда тебя понимают, большое счастье – когда тебя любят, а еще большее счастье – когда любишь ты». Вот милость Божия, что Патриарха поняли на том этапе жизни в Москве, когда оказалось, что по факту наличия храмов на количество жителей Москва находится на последнем месте среди всех российских регионов, губернских городов. Простые примеры: в Калуге населения триста пятьдесят тысяч человек – и около тридцати пяти храмов; в Мурманске сто восемьдесят тысяч населения – и восемнадцать храмов. Получается, что на десять тысяч человек населения приходится один храм. Рязань, Тула – в среднем такое же число. В Ясеневе, где сейчас мы с Вами находимся, сто восемьдесят тысяч жителей – и три храма, то есть на шестьдесят тысяч жителей один храм.

– А какой третий храм Вы имеете в виду?

– Храм Казанской иконы Божией Матери в Узком.

– Он маленький совсем, он был усадебный.

– Нет, он нормальный, но не вмещает всех желающих. И это было уникальным решением, уникальной идеей Патриарха, он ее воплотил в жизнь, и сейчас она реализуется. Это счастье, когда тебя понимают.

Почему мы готовились к освящению храма пятнадцать лет? Потому что восемь лет до этой программы занимались только согласованием по вопросу земельного участка и согласованием проектов, восемь лет ходили по кабинетам, инстанциям, где нас футболили со всех сторон. А сейчас все совершенно по-другому: везде «зеленый свет», только трудись и делай во славу Божию. Поэтому дай Бог здоровья нашему Патриарху, а также Владимиру Иосифовичу Ресину, «локомотиву» программы, владыке Рязанскому Марку, который курирует эту программу, и всем тем, кто ею занимается, потому что необходимость этого назрела как никогда.

Приведу простой пример. В нашем храме служатся ранняя и поздняя литургии, и обе они полные. По идее, служить по две литургии ненормально, когда община не может собраться вместе, а все время присутствует какая-то половина. Например, я не могу быть в Покровском храме на ранней литургии, и я не знаю, кто ее посещает, какие люди. Вся община должна собираться один раз вокруг престола, вокруг Чаши, а то получается по две серии. Ни в одном Уставе (ни в Студийском, ни в Иерусалимском) нет понятия двух литургий, есть только огромная всенощная. Особенно это нагрузка на священников, поэтому все священники служат на износ. Если прихожане отстояли одну службу и ушли (или певчие поют одну службу, так же пономари служат), то священники, проводив одну часть паствы, на второй литургии начинают опять все заново: исповедь, литургия, служба. Все это не так просто. Хотя радостно, что все-таки есть такая возможность.

Великое освящение храма состоялось 27 декабря, и это, конечно, уникальное событие: был Патриарх, полный храм людей. Погода стояла ветреная, но милостью Божией народу все равно было много. На улице велась не только аудиотрансляция, но был установлен экран, и много людей смогли все посмотреть. Богослужение из храма транслировалось по телеканалу «Союз». Спасибо организаторам этого канала, сейчас мы имеем возможность видеть трансляции патриарших богослужений, каких-то знаковых событий, например Архиерейского Собора. Люди, не имеющие возможности посетить богослужения, могут все увидеть. Например, моя мама, которой 83 года, не имела возможности быть на освящении храма. Но она сказала: «Зато я столько увидела и услышала: Патриарха, хор, народ, богослужение. Если бы я находилась там, сидя на стуле (потому что нет возможности долго стоять, стерты коленные суставы), я бы всего не увидела». Поэтому, конечно, это уникальная возможность. Единственное, я призываю не злоупотреблять этим, и когда у человека есть возможность быть в храме, не заменять ее телевизором. Надо ходить в храм молиться до тех пор, пока есть возможность.

Однажды, когда я был в Троице-Сергиевой лавре, мы беседовали с архимандритом Лаврентием (он сейчас уже в преклонном возрасте, но жив и здрав), и он мне задал такой вопрос: «А ты знаешь, отец Мелхиседек, почему в лавре осталось не так много братий?» То есть в число монашествующих поступало много, но они имели возможность жить в лавре только в период учебы (четыре года семинарии, четыре года академии). Чтобы продлить время проживания в лавре, два года еще учились в аспирантуре. Итого десять лет. А потом нужна была прописка (в то время города Загорска или московская). Иначе, по тем советским временам, из какого региона ты приехал в лавру, туда и должен был возвращаться. Так вот, он мне задал такой вопрос: почему осталось не так много монашествующих в лавре? Я говорю: «Наверное, потому что прописки не было». Он говорит: «Не только из-за этого».

И он мне открыл один секрет, который хотя и относится к частному случаю, но может распространиться на всю нашу духовную жизнь: «Никогда не скажи «приболел», когда ты болен не до такой степени, что не можешь исполнять послушание. Никогда не скажи «не могу», когда на самом деле можешь; и никогда не говори «не могу», когда дело, послушание, тебе порученное, ты еще не попробовал, еще не знаешь, что это такое, еще за него всецело не брался, а уже сразу готов отказаться. Потому что, сказав перед Богом «приболел», на самом деле начнешь болеть; и, сказав «не могу», на самом деле не будешь иметь возможности исполнять то или иное послушание, быть в духовной форме». Я очень благодарен отцу Лаврентию за то, что был задан такой алгоритм, вектор всей моей дальнейшей духовной жизни. Соблазны были бесконечное количество раз.

– Поболеть, приболеть…

– Да, был этот соблазн. Поэтому ходите в храм, пока есть такая возможность, пока ноги ходят, пока давление или что-то еще не до такой степени, что нельзя пойти.

– Да, хороший совет.

– Кстати, в церковной России тоже существовала некоторая мера. Когда человек говорил: «Я болею и не могу пойти в храм», была такая лакмусовая бумажка, такой критерий: ты имеешь право остаться дома и не пойти в храм на литургию, когда болен до такой степени, что если в твоем доме начнется пожар, ты по своей немощи не будешь иметь возможности выйти. Вот если болен до такой степени – лежи спокойно дома, в храм не ходи. Конечно, немного круто, но вот такой крепкий был народ.

– А что по этому поводу думал и говорил архимандрит Иоанн (Крестьянкин), которого Вы знали, у которого учились? Многие из нас, к сожалению, его не знали, но знают о нем по его книгам, наставлениям и воспоминаниям.

– Мы сегодня встречаемся после десятилетия со дня его кончины, которая случилась 5 февраля 2006 года, в воскресный день, в день новомучеников и исповедников Российских, к которым и сам он по жизни был причислен, потому что в 60-х годах был осужден за веру на пять лет лагерей.

– То есть он – исповедник?

– Конечно, потому что его посадили за веру. Слишком активный академист, слишком активный батюшка вдруг появился в храме Рождества Христова в Измайлове в Москве (в этом храме отец Иоанн служил). И по клевете он был осужден и отправлен в лагеря. Мы знаем его пример: храм Архангела Михаила находится на горке, столько ступенек надо подниматься, нет никакого лифта, и батюшка, будучи уже в немощи, в старчестве, пока имел возможность ходить, до последнего посещал храм. Сейчас у молодых священников и современных монахов, чуть где-то закололо, есть такое нехорошее «волшебное» слово «приболел», которое освобождает от обязанностей. Я иногда шучу: «Через это слово вы освободились от Бога».

– От христианских обязанностей оно освобождает, Вы правы.

– Но это мнимая свобода. Исаак Сирин про такую свободу сказал: люди стремятся к свободе, к свободе от Бога, и эта свобода будет хуже всякого рабства. Свобода от Бога, свобода от жизни с Ним, свобода от исполнения своих обязанностей, от своего долга, от своего достоинства…Ты освободился, но с этой свободой получишь рабство: рабство греху, рабство привычкам, страстям. Войти в эту роль очень легко, а выйти из нее больному человеку очень сложно. Кстати, Иоанн Златоуст сказал потрясающую вещь, что больной человек – это не тот, у кого много болезней, а тот, кто при болезнях много ноет. Здоровый человек – не тот, у кого мало болезней, а тот, кто при болезнях мало ноет, мало плачет, мало сетует. Оказывается, наше здоровье или нездоровье – это есть наше отношение к жизни.

– И к болезни в том числе.

– Да. Иной человек имеет массу болезней, лечится, пьет таблетки, но при этом понимает, что зацикливаться на этом нельзя; всё – по возрасту. Отец Иоанн сказал: «Мы должны смириться и принимать предписания нашего возраста, который нам властно диктует свою жизнь. Смотря на себя в немощи, я подчиняюсь распоряжению возраста». В этом есть определенная рассудительность.

– Конечно, человек в возрасте должен вести себя соответствующе. Старый человек не побежит же на танцы, не полезет в горы…

– Совершенно верно, но тут немножко по-другому. Например, сохрани силы для воскресного дня. Обычно в субботу бывает хозяйственный день. Например, бабушка в субботу выложилась: стирала, готовила, убирала и так далее, потом скакнуло давление, (или обострилась стенокардия), и в воскресенье она проснулась с головными болями. Почему? Потому что перетрудилась в субботу. Надо же все делать с рассуждением: если ты на пенсии, если ты больной человек, сделай все в течение недели, а в субботу, зная, что предстоит сложный воскресный день, отоспись, отдохни, чтобы остались силы для воскресной службы. А получается ровно наизнанку. Лукавый под мнимым благоукрашением, порядком заставляет трудиться, человек сверх сил что-то делает, а потом у него сил уже нет. Почему? Потому что не было рассудительности. У отца Иоанна это было девизом. Есть его замечательное, прекрасное наставление: «Рассуждение важнее всего, терпение нужнее всего». Вот я привел вам пример нерассудительности. Твоя задача быть в храме в воскресный день, поблагодарить Бога за прошедшую неделю и благословиться на предстоящую, потому что это вообще ось. О литургии, богослужении отец Иоанн (Крестьянкин) сказал: «Литургия – это ось мира, вокруг которой все должно крутиться».

– Интересные размышления. А я хотела бы воспроизвести мысли одного человека (постараюсь дословно): «Современный человек любит себя окружать комфортом и достатком, и домой несет он все самое лучшее. В Древней Руси было все иначе: дома жили неприхотливо, туда приходили как будто только поесть и отдохнуть, а работали, мыслили, чувствовали где-то на стороне. Местом лучших мыслей и лучших чувств была церковь. Туда человек нес свои мысли, свое сердце, а вместе с этим и свои прибытки. Иностранец, въезжая в древнерусский город, восторгался огромными рядами каменных церквей, которые горделиво возвышались над рядами деревянных домиков». Кто это сказал? Потрясающе!

– Любовь Сергеевна, браво! Это целых полтома.

– Сказано как будто о нас: что современный человек любит окружать себя комфортом.

– Не о нас, но мы свидетели этому.

– Интересно, узнают ли наши телезрители, кто это сказал. Это сказал Ключевский. Это XIX век, и люди уже начали окружать себя комфортом. Он пишет, как было, что д о ма жили неприхотливо, экономили силы для церкви. Это как раз то, о чем Вы говорили.

– Когда мы смотрим старые фотографии, везде над двухэтажными домами возвышаются храмы, храмы, храмы…

– Вот он пишет, что иностранцы восторгались, они понять этого не могли: каменные строения возвышались над деревянными домиками. Представляете? Сердце и мысли, а вместе с ними свои прибытки человек нес в церковь.

– Кстати, мои знакомые были в Италии, прислали мне фотографии собора. На Западе тоже достойные соборы. На самом деле самые грандиозные здания и сооружения – это, конечно, соборы. И в то же время каменное жилье… Я про себя подумал: а вот у нас ничего не сохранилось, у нас все было деревянное. Разве у нас не было кирпича? Был кирпич. А почему из него не строили? Да строили – усадьбы. Но, кстати, даже и усадьбы строили из дерева.

– Перекрытия все были деревянные.

– Когда построили Кремль и Коломенское, у царя был дом в Коломенском, и он говорил о том, что камень вытягивает душу. Люди замечали, что камень вытягивает душу. Поэтому могли бы строить, но ничего сверхграндиозного не возводили. Кстати, это, может быть, было влияние христианства. Потому что еще древние греческие философы говорили: «Ничего сверх». Оптинские старцы говорили: «Края бесовские». И всегда у русского человека была золотая середина, потому что всегда было рассуждение. Люди прекрасно понимали: наша жизнь не только здесь. И если что-то теряли, легко восстанавливали. Были многочисленные пожары, такова была судьба среднего века. Даже есть такое выражение: «Москва сгорела от грошовой свечки». Она сгорела – она же и отстроилась. Легко теряли и легко восстанавливали. Поэтому если бы мы этим руководствовались, то быт не доводили бы…

– …до абсурда.

– Об этом-то как раз и говорили оптинские старцы: края бесовские. Кто всецело занимается одним домом, забывает про храм. Меня вот что поражает: я каждый месяц езжу в Оптину пустынь и по пути вижу коттеджи, которые сейчас по размеру спорят со средневековыми усадьбами. Судя по коттеджам, получается, что кругом одни дворяне, дворяне, дворяне… И поражаешься убожеству храма, который принадлежит этому селу. Коттедж по своим размерам как храм, потому что храмы в деревнях были небольшие. Неужели никому из этих обитателей не хватает ума, совести, чувств?..

– В Древней Руси все было иначе.

– Было наоборот. Сначала восстановили бы храм и наслаждались его внутренней и внешней красотой. Вот вам переворачивание сознания в уме человека. А потом, когда начнутся проблемы, он придет в этот храм. А для чего, если вся жизнь прожита без храма? Вот когда я по калужской дороге езжу (да и по другим тоже), как кино наблюдаю. И это происходит не из-за того, что нет денег, а из-за жадности.

Сын подходит к отцу и спрашивает: «Отец, скажи, а почему бедные люди доброжелательные, а богатые – жадные?» Отец говорит: «Посмотри на оконное стекло. Что ты видишь?» – «Вижу речку, лес, дом, храм…» Отец поставил перед ним зеркало: «А сейчас что видишь?» – «Самого себя». – «Это стекло, и это стекло, только зеркало чуть-чуть припудрено серебряной крошкой». Человек через это серебряное припудривание видит только самого себя.

Поэтому дай Бог, чтобы мы жили по заветам отца Иоанна, любили храм Божий и его красоту, любили красоту Божьего мира и, устраивая свои дома, не забывали дом Божий, потому что дом Божий – это небо на земле. Если мы хотим, будучи на земле, побывать как на небе, храм как раз и является образом неба. Кстати, отец Иоанн храм называл преддверием рая. Поэтому не будем себя лишать этой красоты и возможности участвовать в жизни храма, церкви там, где мы живем, там, где мы родились, там, где проводим летнее время. Не будем забывать о том, что там, где мы оказались, мы должны создать красоту вокруг себя, потому что Господь дал нам возможность быть сотворцами. Вот мы сейчас сидим в одной обстановке, а могли бы совершенно в другой, все зависит от нашего расположения к жизни, к красоте Божьего мира. Так что будем красоту умножать.

– Спасибо, отец Мелхиседек. Мы с Вами сегодня начали, и думаю, что вторую передачу тоже посвятим памяти архимандрита Иоанна (Крестьянкина). Так что у наших телезрителей до следующей передачи есть возможность подумать и задать какие-то вопросы.

– И надо читать его книги, потому что это неисчерпаемый кладезь духовной мудрости.

– Об этом поговорим в следующей программе. От имени архимандрита Мелхиседека я приглашаю всех, кто еще не был, посетить красивейший храм Москвы – храм Покрова Пресвятой Богородицы в Ясеневе. Подобный храм, как сказал Владимир Иосифович Ресин, раз в сто лет рождается. Такой высокой была его оценка.

– Надо это увидеть своими глазами.

 

Ведущая Любовь Акелина
Записала Нина Кирсанова