Таинства Церкви. Книга архимандрита Мелхиседека (Артюхина) «Всероссийский духовник: воспоминания об архимандрите Иоанне (Крестьянкине)»

Беседа с архимандритом Мелхиседеком (Артюхиным).

– Сегодня с архимандритом Мелхиседеком мы поговорим… Отец Мелхиседек, для Вас это будет некий «рояль в кустах». Вы знаете, я захожу в церковную лавку и вижу книгу…

– Их там много!

– Да, но я вижу Вашу книгу. Обычно я в курсе всех книг, которые Вы издаете, которые Вы пишете. А вот эту книгу, «Всероссийский духовник», я увидела впервые. Первый вопрос такой: меня немножко, может быть, смутило название книги – «Всероссийский духовник». Старец Иоанн ведь не был духовником каждого из нас, а Вы книгу назвали так. Под этим подразумевается, наверное, то, что каждый из нас может считать его своим духовником, даже тот, кто его не знал, не встречался с ним никогда. Я, например, с ним никогда не встречалась, но знаю по рассказам…

– Когда шла работа по созданию этой книги, естественно, очень важно было выбрать для нее название. Как корабль назовешь, так он и поплывет. Никон (Рождественский) до революции был членом Синода и заведовал Издательским отделом Русской Православной Церкви. Он говорил об очень важном моменте: книгу продает название. Этот вопрос меркантильный, но он очень важный. Почему? Потому что в нескольких словах надо выразить суть, то есть в названии книги должно уже быть содержание. Вариантов названия было очень много. И, посоветовавшись с близкими людьми, с теми, кто работал над этой книгой, мы не случайно назвали ее именно так – «Всероссийский духовник». Хотя Иоанн (Крестьянкин) не окормлял всю Россию…

– Да, я об этом и говорю.

– …но его авторитет распространялся и сейчас распространяется на всю Русскую Православную Церковь. Вот Вы сказали: «Я не знала его, а могу ли я считать его своим духовником или наставником?» Дело в том, что тот, кто исполняет слова наставника, тот на самом деле является чадом, на самом деле является последователем. И наоборот, тот, кто называется, но не исполняет, не является чадом, духовным сыном. Мудрые люди сказали: «Лучше не называться и быть, чем называться и не быть».

Поэтому отец Иоанн становится духовником для любого из нас, когда мы читаем его наследие. Сейчас, слава Богу, издаются его письма, книги. Одна из самых потрясающих его книг, которую я очень люблю – «Рассуждение с советом». Отец Иоанн сказал, что наша жизнь не может идти абы как, «самотеком», она обязательно должна быть с рассуждением и советом. И вот это его наставление вынесли в название книги «Рассуждение с советом». Любое дело надо делать с рассуждением и советом. Чтобы чему-то научиться, надо спрашивать, видеть, интересоваться, задавать вопросы. Когда ты советуешься, как сделать наилучшим образом, тогда ты будешь исполнять свое дело очень хорошо.

Вот мы, православные люди, свою христианскую жизнь должны проживать наилучшим образом. Мы должны быть не просто христианами, мы должны быть наилучшими христианами. Кстати, отец Иоанн говорил, что мы не можем быть «троечниками» в своей специальности. В любой профессии: журналист, кинооператор, повар, водитель, шофер, электрик – мы должны быть выше среднего балла. Он призывал всех к профессионализму, призывал вникать в свое дело и делать его наилучшим образом. Как ты можешь исполнять дело наилучшим образом, если у тебя нет опыта? А он приходит со временем. Но русская пословица говорит: «Умный учится на чужих ошибках, дурак – на своих»…

– И не всегда учится даже на своих.

– Мудрость приходит с возрастом, но чаще всего в последнее время возраст стал приходить один. Поэтому нам надо общаться с теми людьми, которые знают чуть-чуть больше нас в том или ином деле, которые чуть-чуть старше нас, даже на один курс, на один год. Один преподаватель университета сказал потрясающую вещь: «Все знает только невежда».

Я встречался со многими старцами в своей жизни…

– Вам просто невероятно повезло!

– Вспоминаю архимандрита Зосиму Донецкого, который спас Украинскую Православную Церковь от большого раскола, когда все готовы были перейти «под Филарета», сейчас лишенного сана. Но это длинная история… Отец Зосима отстоял Русскую Православную Церковь на Украине. Он говорил: «Мелхиседек, я не перестаю учиться». К нему едет вся Украина и многие из России за советом, а он говорит: «Я не перестаю учиться»! То есть у него бесконечное желание научаться, и самое главное – скромное мнение о самом себе.

Человек не может сказать: «Я все знаю». Это все равно, что мы зачерпнули ложку из океана и думаем, что весь океан в этой ложке. Ничего подобного! Или возьмем атом: ученые начинают вникать, а он какая-то бесконечность. То есть стоит только начать углубляться в вопрос, и ты понимаешь, что тебе лишь казалось, что ты что-то знал.

И нам только кажется, что мы знаем христианскую, духовную, нравственную жизнь. Начни на самом деле исполнять Евангелие и советы святых отцов и будешь понимать, что ты совершенно далек от этого. Для того и нужны духовники. Духовник – это твой советчик, наставник по жизни.

Вот сейчас мы все переживаем трагедию, которая случилась в Карелии. Это какой-то бред! Я смотрел новостную заметку. Один из взрослых людей говорит: «При таком ветре, когда волна в полтора метра (или метр), ни один здравомыслящий человек не выйдет на воду!» А что там получилось? Наставники, руководители, которым самим по девятнадцать и семнадцать лет. Неопытность, молодость, самонадеянность…

– Может быть, горячительные напитки.

– Вряд ли.

– Ну, почему? Знаете, когда море по колено…

– Море по колено в молодости. Она надеется на авось – прорвемся. Кто-то сказал: «Все правила (и пожарной безопасности, и электробезопасности, и морской безопасности) пишутся кровью». Есть еще одна поговорка: «Море не любит смелых». Есть правила, есть законы, и надо их придерживаться. Вот так и в духовной жизни: те же самые шторма, те же самые предупреждения, тот же самый кирпич – не лезь, куда тебя не просят.

– Стоянка запрещена.

– Девочка в семь лет говорит: «Мама все знает», в двенадцать лет: «Мама кое в чем разбирается», в семнадцать лет считает: «Мама совсем отстала от жизни», а в двадцать семь лет вздыхает: «Лучше бы я слушалась маму». Но надо было пройти путь падений, ям, аварий, утоплений (образно, в духовном плане), чтобы это понять. Ведь советовали тебе взрослые люди!..

Вот так и духовники: они говорят простые вещи. Я сейчас хожу по врачам, потому что начал «сыпаться», уже возраст такой. И что удивительно, знаете, сколько времени мне уделил фониатр?

– Сколько?

– Пять минут. Но дал совершенно конкретные, простые советы: витамины, щелочные полоскания. И я у него не спрашивал: «А почему Вы мне именно это прописываете? Объясните действие этих лекарств. Вот мне другой доктор посоветовал то-то и то-то». Если я к этому врачу пришел, значит, я ему доверяю. Почему я должен что-то переспрашивать у человека, который профессионально этим занимается? Он осмотрел меня, определил диагноз и, исходя из своего опыта, назначил лекарства. И ему достаточно было этих пяти минут.

А с духовником: «А Вы объясните… а Вы докажите… а Вы обоснуйте…» Почему? Потому что, во-первых, ты себя не считаешь больным, а духовника до конца не считаешь настоящим доктором. Ты думаешь: «Может, я этот совет приму, а может, не приму», потому что до конца не понимаешь, что это чрезвычайно важно, что ты на самом деле несовершенный человек, и у тебя конкретные духовные проблемы, которые можно решить только с духовником.

И здесь все строится на доверии, так же, как между больным и врачом. Я вижу доктора первый раз, но я поехал к нему по совету, мне его рекомендовали. Врач от врача отличается: три года практики, пять лет практики, десять лет практики или двадцать лет практики – разница есть. Отцу Иоанну на тот момент было под восемьдесят пять лет, он прожил долгую жизнь. И всероссийский духовник он именно потому, что его слова, наставления, советы – они все из опыта.

– Да, он писал, и много его книг издано.

– Было много писем. Вы спросили: «А все ли могли ему написать?» Удивительно, что он со своими помощниками: Татьяной Сергеевной Смирновой и другими, взвалил на себя непосильный труд. Он старался отвечать на каждое письмо. Я знаю такой случай: у одного прихожанина были проблемы, и он написал отцу Иоанну письмо. И что Вы думаете? В течение месяца пришел ответ. Простому, обыкновенному прихожанину, который взял и написал ему письмо!

Чтобы ответить всем, отец Иоанн (Крестьянкин) писал кратко и емко. Краткость – сестра таланта. Когда человек ничего не знает, он говорит много, когда человек знает много, он вообще старается молчать. В Библии сказано: «Многие пали от острия меча, но еще более тех, кто пал от языка своего».

– Это правда.

– Арсений Великий говорит: «Много раз раскаивался я о своих словах, а о молчании – никогда». Так вот, отец Иоанн пытался ответить на все вопросы. Его письма были в среднем на полстраницы, но туда был вложена душа, такой объем духовной, умственной информации, что для нас это просто непререкаемый авторитет. Потому что все это написано кровью сердца, переживанием за тех людей, с которыми он общался. И даже простые слова отца Иоанна (хотя они не простые, а чрезвычайно глубокие) надо воспринимать с огромным доверием.

Я свидетельствую о том духовном авторитете, который имел отец Иоанн. Нам в Оптину пустынь приходили его ответы, а читали их потом все. Мы переслушивали на кассетах записи его проповедей, причем качество записи было ужасным, потому что кто-то записывал издалека, каким-то непонятным микрофончиком, но это было для всех нас чрезвычайно важным, потому что это говорил отец Иоанн (Крестьянкин). Когда в Оптиной пустыни возникали недоумения, проблемные вопросы, наместник посылал братию именно к нему: что он скажет по этому важному вопросу, который возник в монастырской среде. Старец Иоанн был непререкаемым авторитетом.

– Я хотела спросить вот о чем. Об архимандрите Иоанне (Крестьянкине) написано много книг, потому что он был духовником очень многих известных сейчас священников. И поэтому, естественно, стараются о нем написать. Разные есть книги: и большие, и маленькие, и толстые, и не очень. Ваша – не очень большая. Скажите, Вы сами могли бы определить, чем Ваша книга отличается от тех, которые мы уже держали в руках и читали? И следом вопрос: почему вообще возникла такая идея? Вы же сами наверняка читали все книги об архимандрите Иоанне. Что Вас подвигло к написанию своей книги: те книги или что-то другое?

– Во-первых, моя книга отличается реакцией людей: народ благодарит за нее, потому что это очень хорошее средство от бессонницы.

– О как!

– Говорят: «Мы начинаем ее читать и сразу засыпаем». В этом ее отличие.

– Нет, я в это не поверю, Вы наверняка здесь скромничаете.

– Прочитывают ее быстро, легко. Книга разбита на конкретные вопросы, и отличается она своей краткостью и конкретностью. Я читал книги тех, кто начал писать об отце Иоанне, и откровенно скажу (не в обиду авторам): очень много личных моментов. «Я пришел… трепетно, молитвенно… батюшка мягкий, любвеобильный, мудрый, авторитетный…» Это все правильно и прекрасно. Но нас интересуют не ваши авторские переживания, а какая была проблема, какой был вопрос, какая была ситуация и какой был конкретный ответ, чтобы мы для себя из этого что-то почерпнули. У всех нас почти одинаковые проблемы…

– У всех, в общем-то, одинаковые ситуации, мы, как правило, думаем об одном и том же.

– Душевные переживания – это тоже хорошо, но... В моей книге, наоборот, никаких переживаний, совершенная конкретика. А подвигла к написанию Татьяна Сергеевна Смирнова, келейница и ближайший помощник отца Иоанна, которая ко мне обратилась. Примерно два года тому назад, когда я был в Печорах, она сказала: «Ты же ездил к нему, и было много личных вопросов. Надо что-то вспомнить». Я начал потихоньку вспоминать, и стало собираться, как бусинки: один вопрос, другой, третий… Так набралось около пятнадцати тем, которые мы с батюшкой затрагивали. Это то, что на сегодняшний день удалось вспомнить.

Еще очень важный момент. Многие из братии Псково-Печерского монастыря говорили: «Мы думали, что батюшка будет с нами бесконечно, что можно будет спросить завтра, послезавтра. Вот он сказал что-то, и я вроде помню. Но идет время, и оно неумолимо стирает из нашей памяти многие и многие вещи». Есть одна замечательная книга о воинах-афганцах, я ее не читал, но мне понравилось название «Любите нас, пока мы живы». Надо любить друг друга пока человек живой, пока есть возможность с ним общаться, что-то почерпнуть, чему-то научиться – все это пролетит очень быстро. Когда он находится с нами, мы этого не ценим.

– Неужели не ценили отца Иоанна?

– Нет, вот в каком смысле. Например, сейчас приходят ко мне и спрашивают: «Что делать?» Я говорю…

– Не делают.

– Не делают. Потом приходят, переспрашивают: «Что делать?» Переспрашивают и опять не делают. Если бы раз в год приехали в Оптину пустынь и спросили у меня то же самое, то, прибыв за тридевять земель и услышав совет, наверное, в памяти что-то бы осталось. А когда, к примеру, доктор медицинских наук все время под рукой, у него без конца спрашивают, как чистить зубы. Он один раз сказал, два раза сказал, вы услышали – исполняйте. Не надо каждый раз переспрашивать, надеясь: а вдруг будет что-то полегче, поприятнее или что в конце концов он скажет, что зубы вообще не надо чистить. Чего ты этими вопросами добиваешься? Поэтому надо ценить родных и близких, что они с нами.

– Отец Мелхиседек, а у Вас был свой духовник?

– Да.

– А как он отнесся к тому, что Вы ездили к отцу Иоанну (Крестьянкину)? Не было ли духовной ревности?

– Очень замечательно отнесся. Не было ревности, потому что и для духовников он был авторитетом. И вообще чувство ревности – это ненормально. Ведь человек получает пользу. У духовников одна волна – святоотеческая. Не может быть другой волны, только нюансы. Когда меня спрашивают: «Батюшка, а если Вы заняты, можно поисповедоваться у другого?» Без проблем. Мы же на исповеди не решаем какие-то глобальные вещи, это просто очередная исповедь. Если я как священник не могу исповедать, к примеру, в отъезде, в отпуске, в другом храме, то можно подойти к другому.

– А вот отец Владимир Волгин, который был духовным чадом отца Иоанна (думаю, что это он от него получил), не благословлял исповедоваться незнакомым священникам. Он говорит, что потом бывало много проблем.

– Я говорю про свой приход. У всех нас одна волна. Нет никакой проблемы в том, чтобы очередная исповедь прошла у другого священника этого же храма.

– Он предупреждал, что многие священники, особенно по молодости лет, начинают накладывать епитимьи (и он встречался с такими вещами), не допускать до причастия чуть ли не двадцать пять лет. А насколько я знаю, снять епитимью может только тот, кто ее наложил. Это так?

– Конечно, так. Но и старость – это не определение святости, а это некоторая опытность. Поэтому духовники, которым мы доверяем жизненно важные вопросы, конечно, должны иметь авторитет: доброе мнение других священников, мнение в народе. Это как с врачами. Например, коснулась нас простая болезнь (ОРЗ, грипп, бронхит), мы идем к участковому врачу. А если дело дошло до какой-то операции, тогда мы уже не просто идем в районную поликлинику, а, если есть возможность, начинаем искать, кто это сделает профессиональнее.

Так и для простых мирян совершенно нормально, когда они ищут духовников, которые могли бы им по жизни помочь. Но все строится на доверии, на вере и на том, что ты постараешься исполнить услышанное в своей жизни.

– Хочу задать еще один вопрос. Вы полагаете, что книги, написанные архимандритом Иоанном (а у него много замечательных книг, я недавно приобрела одну из последних, к сожалению, еще до конца не дочитала, очень интересную книгу «Неведомому чаду»), можно воспринимать как духовные советы всероссийского духовника?

– Конечно. Пусть это было сказано конкретному человеку, но если это касается не совсем личных вещей, надо воспринимать это чтение как собеседование с батюшкой.

– То есть, по сути, он писал то, о чем знал, опираясь на те вопросы, которые ему задавали, с которыми к нему приходили люди, а приходили к нему действительно многие?

– Совершенно верно. Мало того, я всегда так поступал и сейчас поступаю, я говорю: «Это сказал отец Иоанн (Крестьянкин)». Для меня, для подавляющего большинства духовенства это вещи непререкаемые. Поэтому, слава Богу, что такие люди есть, их советы проверены жизнью и судьбами многих и многих людей. Все это было пропущено через свое сердце. А самое главное, что отец Иоанн жил в святоотеческой традиции, он тоже шел по этому пути, жил в этом наследии, этой традиции. Какого-то «своего» богословия, «своего» пути, «своей» нравственности не было.

– И не было ни прелести, ни гордыни.

– Нет, конечно. Однозначно. Не было ответов «от головы своея», он всегда этого очень боялся. Слова отца Иоанна всегда были подтверждены Священным Писанием и святоотеческой традицией и духом. Иоанн (Крестьянкин), как и преподобный Иоанн Летсвичник говорил: «Советы духовника проверяй Священным Писанием и святыми отцами, и если вдруг они расходятся со Священным Писанием и с мнением большинства святых отцов, тогда такой совет и такое направление жизни ты можешь не принимать». Это бывает чрезвычайно редко, но иногда такие вещи встречаются.

– Сердечно благодарю Вас за передачу и благодарю Вас за книгу (еще раз хочу показать ее нашим телезрителям).

– Советую народу ее прочитать, потому что она краткая, но конкретная.

– Я заметила, что сейчас люди уже не читают большие, толстые книги…

– К сожалению.

– И не потому, что не уважают авторов, а потому, что сейчас очень много литературы и хочется почитать и то и это. Или начинают и до конца не дочитывают. Сейчас, конечно, предпочитают маленький формат, я бы так сказала.

– У нас потрясающе много времени отнял телевизор и компьютер. В биографии Достоевского есть такой момент: их семья один час, с восьми до девяти вечера, занималась чтением. Читал отец или мать, а когда подросли старшие дети, читали они. Они на час собирались вместе; не возле телевизора или компьютера...

– Не было их тогда.

– Вот потому и были Достоевский, Тургенев, Чехов и прочие великие люди.

– Спасибо, отец Мелхиседек. Я думаю, что то, о чем Вы сейчас сказали, – это тема одной из наших будущих бесед.

 

Автор и ведущая программы Любовь Акелина
Записала Нина Кирсанова