Свет невечерний. Псы и святыни

Проповедь архимандрита Саввы (Мажуко), насельника Свято-Никольского монастыря города Гомеля.

У Церкви есть проблемы. Наша церковная жизнь состоит не только из великих прорывов, интереснейших свершений, благодатных происшествий, но еще и из проблем. Я глубоко убежден, что именно у Церкви должна быть монополия на решение этих проблем. Увы, так получается, что большинство наших проблемных вопросов озвучивают люди, Церкви не симпатизирующие, а иногда даже к ней враждебно настроенные. Так почему-то произошло, что мы отдали решение вопросов нашей внутренней церковной жизни на откуп людям, которые очень часто совсем нам недружественные. Церковь должна сама научиться говорить о своих проблемах и правильно их решать.

Сегодня мы с вами попытаемся этот навык как-то осветить, очертить, потому что это очень важно. Я начну с обычной истории, которая часто случается на наших приходах. Обычная церковь, рядовая служба, литургия, к Чаше подходят причастники, и среди причащающихся стоит девочка семи лет. Она подходит к Чаше, называет свое имя, и священник собирается ее причастить. Другой священник, который в это время исповедовал, неожиданно подбегает к Чаше и говорит служащему батюшке: «Не причащайте ее! Она не исповедовалась». Но священник все равно читает молитву, причащает эту девочку и дает ей целовать Чашу. Потом он заходит в алтарь, где его ждет второй священник, чтобы выяснить отношения.

Это совершенно обычная история. Люди, которые живут приходской жизнью, знают, что такое случается. У священников бывают разные мнения на одни и те же вопросы. Но что же было дальше? А дальше была «распеканция», потому что требный священник на приходе – старше и опытнее, и он стал отчитывать младшего служащего священника за то, что тот нарушил все церковные правила и каноны и причастил семилетнюю девочку, не потребовав перед этим, чтобы она исповедовала свои «страшные беззакония, грехи и злодеяния».

Молодой священник сказал: «Почему бы мне ее не причастить? Это же ребенок! Зачем мне гнать ее на исповедь? У меня у самого есть дети, и я знаю, что это такое». А старший священник сослался на священный текст, на Евангелие и говорит: «Евангелие же нас учит не давать святыни псам». Батюшка попытался оспорить этот аргумент, да и из Священного Писания можно привести и другие цитаты: пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне. Но он просто растерялся. Он никак не ожидал услышать ту фразу относительно маленькой семилетней девочки, «грехи» которой не давали покоя пожилому батюшке.

Это обычная, рядовая история. У нас таких сюжетов очень много. Во время посиделок священники делятся друг с другом такими происшествиями, и не только священники, но и прихожане. Это нормально, вполне обычные вещи. Необычно здесь что? Необычно то, что священники не имеют одной и той же точки зрения на одну какую-то практику, необычна позиция пожилого священника относительно ребенка и необычный способ цитирования Священного Писания. Давайте мы эти моменты слегка проанализируем и начнем с последнего.

Как вообще можно по-человечески объяснить и оправдать такую реплику из Священной книги применительно к маленькой девочке? Если бы эту фразу священник обратил к своему ребенку, назвал «псом», «собакой» своего собственного ребенка или кто-то другой так сказал? Я думаю, папа бы возмутился. Некоторые отцы, может, даже пустили бы в ход кулаки, потому что это страшное оскорбление. Но в том-то  и дело, что иногда религия позволяет нам самое жуткое хамство и грубость. Мы сами себе это разрешаем. Ведь Писание не говорит нам, как применять эту фразу. Она прозвучала в конкретном контексте, в определенной ситуации, которая имела место в жизни Христа, Его апостолов, учеников и современников. Если человек способен оскорбить цитатой из Священного Писания, что это о нем говорит? Что у него в душе происходит?

Второй вопрос: как Церковь вообще смотрит на причащение без исповеди. На самом деле у нас нет единой практики или единого подхода к этому вопросу. Есть набор разного рода традиций, преданий. Можно поступать так, можно иначе. Мне кажется, это вполне нормально. А вот попытка подогнать всех под одну гребенку меня пугает.

Но почему-то постоянно находятся люди, которые собираются в группы, ревнители благочестия, позволяющие себе не просто такими цитатами из Священного Писания клеймить и оскорблять детей и их родителей, но даже людей, которые спокойно относятся к причастию без исповеди, называют обновленцами, модернистами, еретиками. А как только начинаешь спорить с таким человеком и показываешь, что он сам обновленец и еретик, он страшно обижается: «Почему Вы меня оскорбляете?» Это страшная болезнь религиозного церковного лицемерия, ханжества, когда мы позволяем себе грубить, унижать, оскорблять человека только потому, что он не соответствует какому-то канону, который вы где-то вычитали.

Литургия существует для того, чтобы на ней причаститься. На самом деле естественно и нормально, когда человек, который находится на литургии, если он христианин, член общины, верующий человек, подходит к Чаше. Потому что сама литургия выстроена таким образом, что  зовет всех приобщиться. Псалмопевец восклицает: Что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми? И мы этот псалом читаем в Последовании ко Святому Причащению. Он задает себе вопрос: «Как мне отблагодарить Бога?» И отвечает на этот вопрос: Чашу спасения прииму и имя Господне призову.

Причащение есть жест благодарности. Это не просто освящение моего телесного состава, просветление моей души. Я причащаюсь не потому, что готов. Я исповедовался, я теперь собран, надо бы успеть. Некоторые люди настолько нервничают по поводу причастия, что прибегают на исповедь несколько раз за службу, потому что вспомнили какой-то грех; мол, надо успеть вот в этот промежуток, когда еще не успел нагрешить, причаститься, чтобы потом спокойно, с чистой совестью, грешить, не оскорбляя Причастие.

Это извращенное понимание смысла литургии, самой сути христианской жизни. Причащение есть жест благодарности. Это благодарственная молитва, славословие Господа. Поэтому и возникают в нашей религиозной церковной практике благодарственные молебны, какие-то особенные чины. Христианство не знает никаких других форм славословия Господа, кроме литургии. А цель литургии, как говорит святой Николай Кавасила, состоит в причащении верных. Это не поминовение усопших, не частички, которые мы ссыпаем. Это, кстати, тоже важно. Это правильно, когда всё на своем месте. Но суть литургии именно в том, чтобы человек причастился.

А если вы позволяете себе чужого невинного ребенка называть псом?.. Ведь священник прекрасно знает, как исповедуются дети. В чем им каяться? Они вообще не понимают, что происходит, что от них хочет этот бородатый батюшка. Но нужно соблюсти форму. Нужно сделать как положено, забывая суть, содержание, смысл, ради чего все это делается. Поэтому мы должны говорить о таких проблемах. Говорить открыто, спокойно, уважительно друг к другу, но называя вещи своими именами, отказываясь от того зла, которое незаметно примешивается к нашей христианской вере.

Записала Таисия Зыкова