Союз онлайн: Вдохновение Святой Земли

О жизни и творчестве Петра Вяземского рассказывает Анна Мусан-Леви. Ведущая Светлана Ладина. Часть 2.
 

– Куда ни обращаешь взоры,

Повсюду грустные места:

Нагая степь, нагие горы

И диких дебрей простота.

 

И посреди сей мертвой нивы

И скорбью освященных мест

Печально город молчаливый

Стоит, как на кладбище крест.

 

Но эта бедная картина

Превыше кисти и пера:

Здесь Гефсиманская долина,

Там Элионская гора!

 

Такие строки написал в паломничестве по Святой Земле Петр Андреевич Вяземский.  Мы продолжим беседу об этом удивительном человеке в рамках нашего нового цикла «Вдохновение Святой Земли».

– Свои впечатления о Святой Земле Вяземский называет «одним сокровищем» –  у него есть даже стихотворение «Одно сокровище». Если позволите, я прочитаю первые строки, и потом мы немного поговорим об этом.

Одно сокровище, одну святыню

С благоговением я берегу,

За этим кладом я ходил в пустыню

И кочевал на дальнем берегу.

 

Весь этот клад — одно воспоминанье,

Но жизнь мою, жизнь мелочных забот,

Оно искупит, даст ей смысл, благоуханье,

Которое меня переживет.

 

Любое путешествие, которое мы предпринимаем, всегда оставляет какие-то впечатления у нас, но это, как правило, больше эмоциональные картинки, живописные, эстетические впечатления, которые мы привозим с собой из поездки. Но Святые места – это совершенно другое. И Вяземский это очень глубоко прочувствовал, и об этом и в дневниках у него есть:  это – ожившее Евангелие, знакомое с детства (ведь Вяземского растили как верующего человека – естественно, в то время все люди знали Евангелие с детства). И ожившее Евангелие его совершенно потрясло:  он не столько восторгается красотами, которые у нас и не увидишь, есть места намного более красивые  – Вяземский бывал за границей и много чего видел. Здесь больше впечатлений именно духовного порядка. И несмотря на все тяготы путешествия – а он не скрывает, что путешествие давалось очень тяжело (как он пишет в дневниках: «Наш брат не привык вставать в пять часов утра и трястись на лошади по полдня», и так далее, опять же, жара),  его душа просто как чуткая мембрана, настроенная на восприятие всего духовного, на восприятие именно святынь, на то, чтобы встретить здесь живого Христа Спасителя.

В одном из своих стихотворения он потрясающе описывает Святую Землю, совершенно необычно –  так:

Там   краски   светлые   евангельской   картины

Еще не стерлися под давкою веков,

Там  в почву врезан след Божественных шагов,

Там  чуешь в воздухе  евангельские  речи,

Там  с смутным трепетом ждешь и боишься встречи,

Как тут же некогда, дорогой в Еммаус,

Внезапно братьями был встречен Иисус.

Евангелие здесь есть летопись живая:

Ее события поднесь переживая,

Паломник с набожным вниманьем, день за днем,

Таинственно следит за этим дневником.

Здесь не исчерпано чудес святое лоно,

Здесь все еще свежо, как и во время оно.

 

Такое восприятие Святой Земли мне очень близко:  оно  меняет жизнь человека. Действительно, ты становишься другим  –  ты превращаешься в себя лучшего, скажем так. Святая Земля действительно способна вынуть из человека, раскрыть в нем какие-то такие глубины, и настолько душу обогатить, настолько ее к Богу приблизить, что ты буквально меняешься. И как, опять же,  Вяземский сказал в одном из стихотворений: «Жизнь – одно созерцанье и молитвы напев». Жизнь как отклик на это впечатление настраивается на вот эту духовную дорогу, на эту духовную линию и несет, буквально поднимает тебя к Небу.

Конечно же, впечатления Вяземского о Святой Земле не лишены картин чисто живописных: потрясающе, как он описывает типажи того времени  –  это удивительно яркие, красочные образы арабских шейхов на скакунах, с ружьями, восточных красавиц, которые у него ассоциируются с библейскими образами Ревекки или Рахили. Тут немножко завидуешь Вяземскому:  Святая Земля того времени была намного более аутентичной, чем сейчас, жизнь же не стоит на месте, и американизируется все, и цивилизация у нас тут тоже дает свои, к сожалению, печальные плоды – современные здания, реклама. Но поскольку наши паломники чаще все-таки путешествуют по Палестинской автономии, там можно меньше увидеть, чем в Израиле,  цивилизации, и паломники это осуждают, говорят: «Почему тут так грязно, почему дома такие однообразные, каменные, без красивой архитектуры, почему так много голых пустырей?» А на самом деле это-то и есть Святая Земля, которая ближе к Евангельской, чем красивые улицы и великолепные многоэтажные здания в Иерусалиме.

Но внимательный паломник может и сегодня увидеть где-то стадо овечек, где-то ослика, где-то бедуинского пастуха и совершенно перенестись мыслью в Священное Писание, если, конечно, он его читал (это, к сожалению, очень больная тема для любого гида, потому что нередко встречаешь людей, которые не читали: они просто не знают, кто такая Ревекка, кто такой Исаак, даже иногда не знают, кто такой Авраам, и, конечно, таким людям паломничать очень трудно)…

Кстати, несмотря на то, что Вяземский был князем, аристократом, и  к тому времени Николай I его  простил –  он занимал уже очень высокий государственный пост (был тайным советником, возглавлял один из департаментов в министерстве финансов Российской империи), он ничем не отличается от рядовых паломников. Он говеет, причащается, постоянно заказывает и отстаивает Литургии об упокоении своих деток и близких – кстати, Александра Сергеевича Пушкина, смерть которого он очень тяжело переживал. Он, как пишет, запасся святой водой в Силоамской купели, то есть увез с собой канистрочки со святой водой, он омылся в Иордане –  он ведет себя как простой русский мужик, который приехал бы в паломничество, будь такая возможность:  он не брезгует никакими народными обычаями, он абсолютно искренне (как ребенок это делает) молится Богу.

И, как он сам пишет, во время Литургии на Голгофе его посетили такие мысли, он говорит: «Как страшно молиться на этом месте, где были произнесены слова: Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем, но я пока только и могу эти слова произносить и надеюсь когда-нибудь услышать на них ответ: Днесь со Мной будеши в раи».  То есть такое вот подлинно христианское смирение.

Он совершает свое действительно удивительное путешествие. И впоследствии, в России ему будет предстоять еще много достаточно тяжелых лет, потому что у него обострилось нервное заболевание, у него были очень тяжелые бессонницы, тяжелые депрессии, нервные расстройства. Понятно, с чем это было связано, неслучайно такая трагическая жизнь – смерть семерых детей очень страшно пережить. И он много будет ездить по иностранным курортам, будет вынужден опять и опять пускаться все время в дорогу со тщетной надеждой выздороветь, воспринимая это больше как крест, который надо нести. Кстати, и умер Вяземский за границей, но был похоронен впоследствии в России, но так вот он на чужбине и упокоился. И поездка в Святую Землю постоянно оставалась с ним в  самые тяжелые его годы, как драгоценное воспоминание, питающее и укрепляющее душу.

– То, что пережил паломник XIX века на Святой Земле, и сегодня, в XXI веке, может пережить наш современник, если подойдет к своей поездке не как к средству получить новые впечатления, а как к пути, который может приблизить ко Христу... 86 лет было Петру Андреевичу Вяземскому, когда он скончался, и сейчас он покоится на кладбище Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге. Так что те, кто бывает в Некрополе, могут найти его могилу и поклониться.

Ведущая Светлана Ладина

Записала Елена Кузоро