Союз онлайн: Есть что сказать

Гость студии: иеромонах Фотий (Мочалов), насельник Свято-Пафнутьева Боровского монастыря. Ведущая Светлана Ладина.

– Отец Фотий, Вы прибыли в Екатеринбург в рамках турне, которое совершают финалисты проекта «Голос». Когда Вы стали его участником, а затем и победителем, Вам пришлось давать очень много интервью. Подчеркну слово «пришлось». Поэтому я постараюсь спрашивать что-то другое, но, может, где-то повторюсь. Вы меня простите, потому что всем интересно о Вас узнать.

Я бы начала с Вашего монашеского пострига. Знаю несколько историй, которые мне рассказывали сами монахи: когда они постригались, владыки их смиряли и до самого момента пострижения они не знали, каким именем их нарекут. Но в результате во всех трех случаях, о которых я доподлинно знаю, это было то имя, на которое они рассчитывали, о котором молились и просили.А как было в Вашем случае? Святой Фотий – кто он?

– Святые Фотий и Аникита – это мученики-бессребреники, их память празднуется 25 августа. Меня постригли за несколько дней до этого. Во время пострига ты должен находиться в храме три дня, в последний день с тебя снимают клобук и это день твоего ангела. Так получилось, что в самый последний момент, уже во время пострига, наш владыка Серафим передумал называть меня Аникитой и назвал Фотием. В слове на постриг уже стояло имя – Аникита Мочалов. Но почему-то наместник решил назвать меня Фотием. Я очень рад этому имени, потому что оно переводится с греческого как «светоносный». Я люблю все, что связано со светом, начиная с фотографии и кончая общим мировоззрением. Свет рисует картинку, без него мы бы ничего не видели, ничего бы не было. Мы видим предмет в зависимости от того, как на него ложится свет.

– Батюшка, расскажите про своего святого. Как он Вам открылся и как строятся Ваши личные взаимоотношения? До этого у Вас, наверное, были добрые, теплые отношения со святым Виталием, и вот появляется новый небесный покровитель. Насколько это просто – принять нового человека как родного, как того, кто будет с тобой вместе всю жизнь?

– Я не знаю. Я не ощущаю покровительства конкретно преподобного Виталия или мученика Фотия. Я думаю, что надо брать какие-то примеры из их житий и стараться подражать. Если Промыслом Божиим тебя нарекли так, значит, в этом есть какой-то знак.

– Фотий – мученик и бессребреник, какой тут знак?

– Ключевое слово – бессребреник, значит должно быть соответственное отношение к деньгам. Это очень укрепляет в вере, когда ты не ждешь денег, а они просто появляются, когда тебе нужно. Только подумаешь: надо завтра куда-то ехать, а нет денег даже на проезд – и вдруг появляется человек, который приносит тебе нужную сумму. Когда ты подходишь к материальному вопросу с верой, тогда проще жить.

– Сложно, когда их нет, а они нужны. Хотя, может быть, еще сложнее, когда они есть, и к ним привыкаешь.

– Я думаю, что мне это не грозит.

– Батюшка, у одного замечательного священника, который много паломничает по монастырям вместе с сестрами милосердия (он их руководитель) есть характеристика каждого монастыря. Оптина пустынь – труд и деятельная жизнь. Валаам – кротость. Соловки непостижимы и «невместимы» ни с первого, ни со второго посещения, потому что много и тяжелых, и светлых моментов связаны с ними. В Александро-Свирском монастыре ощущается личное присутствие преподобного Александра. А каков Свято-Пафнутьев Боровский монастырь? Каким он открылся Вам?

– Моя первая ассоциация –молодежный, потому что мы активно общаемся с молодежью и стараемся привлекать ее всеми возможными способами. Мы не стараемся заниматься просто менторством, а проводим приятные и интересные мероприятия для подрастающего поколения, например, флешмобы.

– А какие именно?

– На Пасху у нас два раза была акция: мы проезжали по району колонной машин,звучали записи пасхальных песнопений и колокольного звона. Было очень громко, и людей это радовало.

– У Вас есть какая-то молодежная дружина?

– Да, она называется «Православная дружина Боровского края». Все началось с группы в соцсети. Молодые люди и девушки стали потихоньку собираться, и вокруг отца Макария родилось интересное движение. Ребята проводят субботники, ездят в детские дома, оказывают помощь интернатам, домам престарелых,иногда выезжают на отдых в лагерь на пару дней.

– Батюшка, перечисляя характеристики монастырей, я упустила Псково-Печерский монастырь, который мой знакомый батюшка называет «духовной теплицей», «райским садом». Там никогда не прекращалась традиция старчества, а в Свято-Пафнутьевом Боровском монастыре старчество возродилось в 1991 году, когда отец Власий стал духовником обители,восстанавливаемой после богоборческих времен. Расскажите про отца Власия.

– Насколько я знаю, его с юношества знал митрополит Климент. Он пригласил отца Власия из Тобольска в Боровск еще до того, как монастырь начал возрождаться. Отец Власий служил сначала в главном кафедральном соборе Боровска, потом в пригороде, в селе Рябушки. Когда монастырь начал «вставать на ноги» после советского запустения, отец Власий поселился в обители и стал заниматься духовным окормлением. К нему приезжало очень много людей. С тех пор так все и продолжается, он официально является духовником обители.

Это человек очень высокой жизни. Я не люблю вешать такие ярлыки, как «прозорливый», «чудотворец», и сам батюшка тоже против таких вещей. Он говорит: «Я не чудотворец. Зачем вы ко мне идете? Идите в храм, поклонитесь Голгофе, расскажите Богу все свои скорби, излейте душу, и Господь вам поможет быстрее, чем я». Народ у нас такой – любит старцев, любит быть в подчинении. Батюшка часто отвечает на самые наивные и абсурдные вопросы, потому что часто приезжают даже невоцерковленные люди, из любопытства, ищут чудес и ясновидения. Об отце Власии идет слава, что он прозорливый и все знает. Я не отрицаю, что могут быть моменты осенения благодатью Божией, когда Духом дается какой-то ответ, и батюшка говорит об этом человеку. Но отец Власий может даже не подозревать, что он говорит нечто, что известно только вопрошающему. Духовник существует, чтобы решать духовные вопросы, а не вопросы болезней или семейных неурядиц, и я считаю, что к батюшке нужно подходить именно для решения проблем духовного плана.

– Я посмотрела на сайте монастыря раздел об отце Власии, там указаны часы приема. Я поняла, что нет никакой записи, а можно просто приехать к нему. Время приема: с 5.00 до 21.00. Кто и как это выдержит?

– Это подвиг.

– Я думаю, что эти вопросы с 5 до 21 часа, конечно, касаются и духовных дел, но чаще, наверное, спрашивают о болезнях, покупках квартир и замене машин. К сожалению, каждый бытовой чих хочется сопроводить батюшкиным благословением.

– Он отвечает либо шутками-прибаутками, либо молчит, и людям часто достаточно одного взгляда. Когда батюшка посмотрит, то твои вопросы сразу становятся крохотными и малозначимыми, так что даже стыдно спрашивать, поэтому люди смиряются оттого, что пришли, а в итоге они украли время у старца, убеленного сединами.

– Какой отец Власий? Он строгий, добрый,или все это в нем сочетается?

– Батюшка – сама любовь. Он светится любовью, радостью, он совсем не такой старец, как мы привыкли представлять. У нас создался стереотип строгого подвижника и аскета…

– Который сразу даст посохом в лоб и будет тебя смирять.

– Он, конечно, подвижник и аскет, но у него другой темперамент. Если взять старца Илию, то он совсем другой, хотя наверняка у обоих та же благодать.Но батюшка Власий как отец для всех.

– Но в то же время немного как дитя?

– Наверное.

– Я понимаю, что Вы уже много раз рассказывали во всеуслышание про свои послушания, тем не менее повторите для наших зрителей. Вы регент хора, верстаете журнал, фотографируете. Что из этого ряда Вы больше всего любите делать?

– Все понемногу.

– Это Ваше послушание или и увлечение тоже?

– Регентство – это, безусловно, послушание.

– То есть если бы Вас не назначили регентом, Вы бы им не были? Не хотелось бы?

– Сложно сказать.Наверное, нет, потому что я приверженец идеального пения в хоре и всегда все хочу довести до совершенства. Я очень скорблю, когда слышу какое-то неправильное пение. На клиросе в монастырях часто поют непрофессионалы, и для меня регентство больше смирение и тяжелый труд, чем наслаждение работой. Прежде всего, морально тяжело. Еще и духовная работа, потому что ты должен снисходительно, ласково относится к своим…

– Ко всем, кто ошибся во время пения?

– Да-да. (смеется)

– Понятно. Удается Вам смиряться?

– Да. Раньше я чаще срывался и говорил что-то резкое, а потом сам себя корил за это и просил прощения у певчих. Сейчас пытаюсь относиться с большей любовью, даже если кто-то ошибся, самое главное, что люди поют, стараются и сами переживают.

– Батюшка, а фотографией и версткой Вам нравится заниматься?

– Верстка – это послушание, хотя я почти напросился на него, поскольку в миру с компьютером всегда был на ты. Когда об этом узнали, то попросили помочь в верстке газеты и детского журнала «Кораблик», который у нас издается. Я согласился, изучил программы для верстки, и дело пошло. У меня есть внутренний эстетический критерий и небольшие базовые знания композиции, этого уже достаточно, чтобы качественно сверстать статью.

– Вы еще снимаете свои телевизионные программы? Я видела «Кухню с отцом Фотием» про быстрозавариваемую лапшу, которая называется «бомжики».

– Мы ее так в народе называем, неофициально. На самом деле, это был шуточный ролик, я создал его из коротких интервью. Я спрашивал у всех наших насельников и трудников, как они относятся к вермишели быстрого приготовления. Это нездоровое питание, но очень монашеское: лапшой можно быстро и скромно перекусить, например в привратке. Были разные мнения: кому-то нравится, кому-тонет.

– Ценность этого ролика, может быть, не столько в его кулинарной составляющей, сколько в том, что мы посмотрели на лица тех, кто живет в Свято-Пафнутьевом Боровском монастыре, услышали самых разных людей, увидели их своеобразие. Это, конечно, здорово, и спасибо Вам за это. Батюшка, еще есть Periscope?

– Да, это новое течение, и я не думал, что этим заражусь.

– Расскажите, пожалуйста, как Вас «угораздило»? А дальше будут серьезные духовные вопросы.

– Я никогда не думал, что стану пользователем этой новой социальной сети. Это даже не соцсеть, а способ общения известных людей с публикой, с теми, кто сделал тебя фаворитом, кто стал твоим поклонником. Потому что при заочном общении, когда ты выкладываешь какие-то посты и новости, личного контакта нет, а здесь люди тебя видят, имеют возможность в прямом эфире задать вопрос, и ты моментально отвечаешь, если успеваешь прочитывать вопросы, потому что пишут много. У меня уже несколько тысяч подписчиков, и стоит мне выйти в эфир Periscope, сразу же появляются зрители.

Это большая ответственность, не развлечение и не игра. Ты делишься информацией, отвечаешь на вопросы. В Periscope есть проект «Батюшка онлайн», иногда я выхожу через этот аккаунт. Там я отвечаю на духовные вопросы. Можно заранее предупредить, люди будут знать, что ты появишься, и будут готовы.

– Насколько я знаю, для многих священников, которые бывают у нас в интерактивной ежедневной программе «Беседы с батюшкой» (из Москвы, Санкт-Петербурга и Екатеринбурга), это отчасти мученическое послушание, потому что не знаешь, на какую тему в эфире прозвучит вопрос, а отвечать надо. При этом чувствуешь огромную ответственность, ведь тебя слушает не только вопрошающий, а вся многомиллионная аудитория, и принесешь ты пользу или навредишь своим ответом предугадать нельзя, видимо, остается только «цепляться» за молитву и быть очень осторожным в словах.

– Все еще потом записывается. Есть люди, которые это сохраняют, накапливают и выкладывают в Y ou T ube.

– Как раз записи тоже смотрят.

– Это опасно, потому что этим могут воспользоваться люди из желтой прессы. Совсем недавно я встретился с ужасной статьей, автор которой, как в лоскутном одеяле, нахватал фраз из моих ответов вPeriscope и интервью, собрал все самое «желтушное», чтобы меня скомпрометировать. Это, конечно, неприятно.

– Хочется вспомнить замечательное стихотворение Валентина Гафта:

Спасибо всем, кто нам мешает,
Кто нам намеренно вредит,
Кто наши планы разрушает,
И нас обидеть норовит!

Знаете, мне сначала было как-то не по себе от того негатива, который проявила некоторая часть церковного общества по отношению к Вашему участию в проекте «Голос». Хотя, казалось бы, есть благословение духовника, наместника монастыря и митрополита. Неужели они втроем понимают меньше, чем прихожанка Марья Ивановна? Я была в недоумении.

На данный момент я понимаю, что эти люди не без Промысла Божьего так реагируют, потому что нужна же Вам ложка дегтя? Наверное, бочкой меда можно было бы сильно отравиться. Я знаю очень хороших православных людей, которые за Вас переживают как за монаха, искренне, без осуждения,без превозношения: «Мы молодцы: сидим не высовываемся, а он пошел и получит искушения». Просто искренне переживают и молятся за Вас.

Я хочу сказать по поводу молитвы, искушений и прочего. Когда в программе «Голос» объявляли, что Вы победили на данном этапе, у меня было ощущение, что Вы тут же стараетесь углубиться в молитву. С Вашей стороны не было размахивания руками, а была сосредоточенность. Это так?

– Да, я был максимально сосредоточен, это верно. Может быть, я был не в молитве, а в молитвенном состоянии, к которому привык в монастыре – это немного отрешенное поведение.Мне даже часто писали, что когда я стою на сцене и пою, то видно, что я как будто не здесь. Думаю, такое внешнее впечатление создается оттого, что я долго живу в монастыре.

– Хочу спросить про молитву. В одном из выпусков PeriscopeВас тоже спрашивали про Иисусову молитву, она сейчас (я боюсь этого слова, но употреблю его) популяризируется. На самом деле, когда человек начинает ее читать, то понимает, что без нее плохо и все не так, но в то же время трудно ее удерживать. Как Вы этот вопрос решаете?

– Для меня это как волшебная палочка, потому что, как только ты начинаешь внутренне молиться, сразу же успокаиваются страсти и исчезают внутренние неурядицы, приходит мир. Если ты переживаешь и чувствуешь какую-то боль в душе, то она очень быстро растворяется. Как только ты осенил себя именем Божиим, сразу все просветляется. Конечно, в нашей жизни есть крайности. Если ты молишься ради молитвы, а не ради покаяния, читаешь молитву как мантру, как заклинание, то она тебе будет во вред. Можно даже духовно, душевно и умственно повредиться, но это уже крайние степени. Есть малый процент людей, которые слишком восторженно, даже экзальтированно относятся к молитве и впадают в гордость и самообольщение, то, что на церковном языке называется «прелестью». Иногда люди делают молитву средством для получения какого-то «кайфа», вхождения в транс – этого нельзя искать. Молитва не должна приводить нас в состояние исступления, гордыни, не должно появляться мысли, будто мы уже святые.

– Тогда как правильно ее читать?

– Желательно, конечно, советоваться с опытными людьми,священниками, которые ее практикуют, еще лучше со старцами, но доступ к ним всегда ограничен. Можно почитать духовную литературу. Например, святитель Игнатий Брянчанинов очень хорошо говорит на эту тему:как избежать духовных опасностей.

– Батюшка, у Вас есть самые любимые святые? Те, с кем Вы на дружеской ноге, родные и близкие, кому Вы можете сказать: «Пожалуйста, помоги! Видишь, что со мной творится?» – то есть обратиться как к родному отцу или матери за духовной поддержкой, за помощью в каких-то бытовых неурядицах?

– Совсем родных, наверное, нет, но преподобный Серафим Саровский был первый святой, которого я даже рисовал, когда был в православном лагере.Наши отряды находились близ Дивеева, и мы часто приезжали туда на автобусе. В 12 лет я начинал воцерковляться: пел на клиросе, учил первые молитвы, была генеральная исповедь за все детство. Можно сказать, что Серафим Саровский – первый святой, который коснулся моего сердца. Этот святой мне ближе всех потому, что он мне видится добрым, хотя все преподобные добрые, но есть пустынники, аскеты достаточно строгой жизни. Я не говорю, что у преподобного Серафима была нестрогая жизнь, он молился тысячу дней и ночей на камне – это колоссальный подвиг, но что-то его отличает от всего сонма известных святых, он кажется родным и близким многим россиянам.

– Мы его называем «батюшка Серафим», это прижилось у нас. Как«матушка Ксения», «матушка Матрона». Почему батюшка и матушка? Потому что они простые,доброжелательные, любвеобильные… Хотя и про других святых с полным основанием можно сказать то же самое, но в них это выражено в большей степени. Вы рисовали святого Серафима с медведем?

– Нет, просто с палочкой.

– Как на дивеевской иконе?

– Да.

– Батюшка, я знаю, что Ваши близкие смотрят эту программу, поэтому,пользуясь случаем, как на «Поле чудес», Вы можете им передать привет и сказать какие-то добрые теплые слова.

– Хорошо. Я хочу передать привет бабушке, маме, папе, брату, которые сейчас очень далеко от меня, еще дальше, чем пару недель назад. Потому что сейчас я сижу в студии в Екатеринбурге, а мама находится в Германии. Я хотел бы помахать маме ручкой и обнять ее.

– Батюшка, по поводу медведя я тоже неслучайно спросила. В Свято-Пафнутьевом Боровском монастыре есть традиция держать животных? Бывает, что разводят кошек, павлинов или еще кого-то. А у вас как с этим дело обстоит?

– У нас есть ферма, подсобное хозяйство, где живут разные животные, но в самом монастыре обитают в основном кошки. Их излюбленное место – привратка. Когда паломники приходят в монастырь, то первым делом встречают именно этих жителей. Кошки, как правило, упитанные, я их иногда подкармливаю. Некоторые коты знают скрип моей двери в келью, и, когда я выхожу, они ждут, что я им что-то дам, и мяукают.Иногда паломники привозят мне хороший корм для кошек.

– Тогда кошки с еще большим воодушевлением бегут на скрип Вашей двери. К сожалению, в жизни можно наблюдать, что мы с умилением относимся к животным, но жестко обращаемся с людьми. В одной из своих проповедей после литургии Вы об этом говорили. Я нашла Ваши слова на сайте монастыря, и они мне очень понравились, потому что это очень созвучно с моим восприятием того, что происходит вокруг. Свою проповедь Вы основывали на словах Спасителя: «Поступай с другим так, как хочешь, чтобы поступали с тобой». Какие болезни церковной жизни Вас беспокоят в первую очередь, какие проблемы Вы бы хотели решить в себе и других? Я сейчас говорю о Церкви не как об организации, а как о мирянах и монахах, то есть нашем церковном человеческом сообществе.

– Самая главная наша проблема – это гордость и осуждение. Часто люди осуждают на основании эмоций, они не хотят оправдывать, рассуждать и углубляться в проблему. Сразу возникает спонтанная реакция на какое-то явление или на чей-то поступок. Что-то привиделось, пригрезилось – и сразу же говорят, что человек плохой. Люди любят за кем-то наблюдать, это некая страсть. Совсем не за собой, а именно за другими и выискивать только плохое. Почему-то мы не хотим увидеть хорошее. Взглянули на человека и сразу хочется сказать: «Наверняка он тщеславный! Это видно по лицу». Мы всегда судим по лицу, смотрим на какие-то поступки и сами себе хотим доказать, что этот человек плохой, а я лучше.

Надо перестраиваться и выходить на новый уровень христианской морали, закона любви, то есть относиться к другому, как к самому себе. Не просто снисходительно, а понимающе, осознавать, что это такой же человек, со своими страстями и немощами. «Носите немощи друг друга, и так вы исполните закон Христов». Все распри, войны и конфликты основаны на гордости и убежденности в том, что мы лучше и мы правы. Ошибка православных в том, что они за убежденностью в непоколебимой истинности веры, что бесспорно, скрывают еще и нехорошую гордость.

– Наверное, убеждение в истинности веры переносится на самого себя.«Я принадлежу к истинной Церкви», но главное слово в этой фразе – «я», а не «Церковь».

– Хотелось бы, чтобы люди не были такими радикальными и строгими. Нужно быть строгим только самому себе, а всех остальных любить. Неважно, кто ты: эллин или иудей, ты – человек. Нужно в первую очередь относиться к людям по-человечески, а потом – по-христиански.

– Спасибо, батюшка.

 

Ведущая и автор программы: Светлана Ладина
Расшифровка: Людмила Моисеева