Слово (Санкт-Петербург). Анафема

Беседа с протоиереем Александром Ранне, доцентом Санкт-Петербургской духовной академии.

– Каждый, наверное, догадывается, что понятие «анафема» означает высшее церковное наказание. Почему же человека предают анафеме и отлучают от Церкви – об этом мы поговорим с доцентом Санкт-Петербургской духовной академии, преподавателем нравственного богословия, протоиереем Александром Ранне.

Отец Александр, поясните, пожалуйста, что обозначает термин «анафема»? Энциклопедия утверждает, что анафема – это отлучение от Церкви, церковное проклятие. Так ли это на самом деле?

– Мы когда-то с вами рассуждали о греческом слове «ересь» и говорили о том, что оно имеет свое развитие. И слово «анафема» тоже имеет свое длительное, на протяжении тысячелетий, развитие. Анафема в Древнем мире означала, собственно говоря, принесение чего-то Богу в жертву. Мне очень нравится это. И у Гомера, и у Софокла, и у Геродота есть это понятие.

В более позднее время, после завоеваний Александра Македонского, когда в Египте правили Птолемеи, для знаменитой Александрийской библиотеки переводили Библию, Священное Писание Ветхого Завета на греческий язык. В Библии есть слово «херем», в русском языке оно переводится как «заклятие». Заклятие очень близко к слову «заклясть» (или «заклать»). Заклать жертву, например. Что такое «херем»? Херем – это правило войны того времени. На Востоке, когда какие-то враждебные армии подходили к городу, говорили: «Сдавайтесь! Или мы вас всех уничтожим». Если город не сдавался, то его предавали этому заклятию, или херему, или анафеме; как бы приносили в жертву своим богам.

Но постепенно, уже в Новом Завете, это слово приобретает другой смысл: анафема – это отлучение от общения. Я в прошлый раз уже приводил в пример слова апостола Павла: «Если я или ангел с неба стал благовествовать не то, что я благовествовал вам раньше, то да будет анафема». Или есть у апостола Павла другое очень хорошее выражение: «Кто не любит Иисуса Христа, тому анафема».

Казалось бы, так строго! Но на самом деле он хочет одно сказать: «Кто Христа не любит, тогда я с ним не хочу общаться. О чем мне с ним говорить?» А почему? Потому что Христос – это любовь. С тем, кто не любит любовь, опасно общаться на самом деле. Потому что христианское сообщество – это собрание верных на Вечере любви... Как можно с таким человеком общаться?

Конечно, апостол Павел здесь говорит не о том, что вообще ни с кем общаться нельзя, он говорит о евхаристическом общении. Потому что в другом месте у него есть и другое выражение: «С внешними, то есть с теми, кто не принадлежит Церкви, будьте настолько в хороших отношениях, насколько это зависит от вас». Многие православные христиане, к сожалению, об этом забывают, а на самом деле это чрезвычайно важно, потому что христианин должен быть носителем этой любви. Потому что апостол Павел опять же говорил: «Уже не я живу, но живет во мне Христос». Что это значит? В нем живет этот образ любви, и он уже не может по-другому относиться к людям.

Конечно, это не означает, что христианин должен быть снисходительным к злу – от зла надо удаляться, и, безусловно, надо удаляться от злого человека. Надо удаляться от человека, который разрушает единство Церкви. Это очень важно.

– Отец Александр, хотелось бы поговорить об особо громких осуждениях в церковной истории. Наверное, до сих пор людей мучает вопрос: не переборщила ли Церковь с отлучением Льва Николаевича Толстого в свое время?

– Это очень важный вопрос, но его столько раз уже обсуждали... Дело в чем? По воспоминаниям, еще в юности Лев Николаевич Толстой сказал, что он вообще хотел бы создать свою собственную религию. И он, в принципе, жил этим. То, что он написал в романе «Воскресение» о Евхаристии... знаете, когда я был школьником, у нас была большая библиотека, мы брали с полки и читали. Но я слышал, как папа с мамой обсуждали вопрос: «Рекомендовать Тане с Сашей этот роман для чтения или все же не стоит? Все-таки это будет для них болезненной темой...» Потому что это как бы ранит совесть верующего человека, вносит в него некий разлад.

Толстой с этим никогда не считался. Вообще он был пантеистом, то есть считал, что божественность разлита во Вселенной. Он отрицал вообще учение о Троице, не видел во Христе Бога, он говорил, что таинства – это какие-то колдовские приемы. Это же никто не придумал! А у него (как действительно великого писателя) было много последователей.

Кроме того, Россия всегда жила теми новыми идеями, которые возникали на Западе. А в это время в Англии была очень популярна такая идея: некоторые англичане (элита английского общества) говорили, что надо бы христианскую нравственность оставить, а Бога оттуда убрать. Вот эта тема, вероятно, очень интересовала Толстого. Ведь он действительно написал свое собственное Евангелие, откуда убрал чудеса, оставил там только притчи и какие-то нравственные повествования. Он убрал оттуда и тему воскресения Христова.

Когда Александру III говорили о том, что вообще надо бы графа Толстого остановить (ему это говорили многие), Александр III говорил: «Не буду я из него мученика делать». А потом митрополит Антоний (Вадковский) на одном из синодальных совещаний убедил епископов, что так это оставлять нельзя, что надо обязательно каким-то образом определить церковное отношение к этому. Им удалось убедить обер-прокурора Победоносцева, и они в «Церковных ведомостях» опубликовали заявление о том, что граф Лев Николаевич Толстой в своем мировоззрении находится вне Церкви и церковного общения. Когда Николай II об этом узнал, он сделал обер-прокурору выговор. Понимаете? Но это уже произошло.

Вероятно, если бы Николай II узнал раньше, он этого не позволил бы, потому что Лев Толстой был не только гениальным писателем, он был еще графом, был частью элиты того времени. Это мне так кажется. Может быть, я не прав, конечно. Но так или иначе это произошло, и скандал был вселенский. Потому что в это время Толстого просто закидали различного рода письмами со всех концов России и даже из-за рубежа со словами поддержки. Кроме того, его жена Софья Андреевна обратилась с письмом к митрополиту Антонию (Вадковскому). Это письмо было очень эмоциональным, горячим. Через некоторое время (месяца через два) митрополит Антоний (Вадковский) ей ответил.

Но дело в том, что обращение Синода заканчивалось призывом ко Льву Николаевичу Толстому покаяться, сказать: нет, вы ошиблись, я верный член Церкви. Но в своем письме, которое он потом опубликовал, он еще с большим ожесточением исповедовал все те положения его веры, которые церковному вероучению не соответствовали. И когда мы говорим о том, что он в конце своей жизни поехал в Оптину пустынь к своей сестре Марии Николаевне, монахине, в Шамордино, то он там не интересовался вопросом своего собственного покаяния, ему просто хотелось там пожить, со старцем Варсонофием поговорить, но ни о каком покаянии речь не шла. И его окружение это, в общем-то, засвидетельствовало.

Да, конечно, когда он вместе с любимой дочерью Александрой поехал на юг и заболел там на одной из станций, его окружение не пустило к нему епископа Парфения. Когда он встречался с Толстым, он сказал: «Будете умирать – скажите, я приеду». И он приехал, но его не пустили. Но, наверное, если бы даже и пустили, ничего не изменилось бы...

Поэтому Церковь просто сказала: убеждения графа Льва Толстого не соответствуют вере Церкви. Если вы член Церкви, вы должны в Церкви оставаться. Если вы хотите следовать убеждениям Толстого – пожалуйста, но помните, что тогда вы – вне Церкви. Вот и все.

– Отец Александр, у людей, отлученных от Церкви, есть ли шанс попасть обратно в дом Божий?

– Конечно. Они должны просто покаяться. Понимаете, отлучение – это еще не приговор. Был такой папа – Ливерий, он причислен к лику святых. Он два раза анафематствовал святого Афанасия Великого, но потом они примирились. Или, скажем, митрополит Киприан предал анафеме Дмитрия Донского, а Дмитрий Донской потом был причислен к лику святых. Казалось бы, такие странные обстоятельства. Или, например, когда-то кардинал Гумберт Михаила Керулария, патриарха Константинопольского, предал анафеме, а Михаил Керуларий, патриарх, – кардинала Гумберта. А потом, когда в 60-х годах встретились патриарх Афинагор и папа Павел VI, они друг с друга сняли анафемы, расцеловались и так далее...

Вообще Церковь не имеет права что-то сделать навсегда. Навсегда только Бог определяет суд. Но Церковь должна заботиться о вере своих чад, и она должна указывать им верные пути ко спасению. Иначе какая же она Церковь?

– Спасибо, отец Александр, за сегодняшнюю замечательную беседу, для каждого из нас полезную.

– Во славу Божию!

– Дорогие телезрители! Провозглашая анафему, Церковь руководствуется законом любви, поэтому анафема не лишает человека пути ко спасению.

Спасибо, что были с нами. До новых встреч!

Ведущая Екатерина Соловьева

Записала Нина Кирсанова