Слово (Санкт-Петербург). Что такое ересь и почему она вредна

Беседа с протоиереем Александром Ранне, доцентом Санкт-Петербургской духовной академии.

– Когда мы слышим слово «ересь», то невольно представляем навеянную кинематографом картину: злой, кровожадный инквизитор мучает вольнодумца и романтика-еретика. Но насколько уместно такое распределение ролей? Что же такое ересь и почему она вредна? Об этом мы поговорим с доцентом Санкт-Петербургской духовной академии, преподавателем «Нравственного богословия» протоиереем Александром Ранне.

Отец Александр, скажите, пожалуйста, ересь – это свобода богословского, философского творчества или какая-то умышленная ошибка?  

– Дело все в том, что каждый термин в истории имеет свое развитие. И греческое слово αἵρεσις тоже развивалось. Скажем, в эпоху Гомера и в последующие времена это слово означало некоторое направление мысли, школу, может быть, некое мнение. Но иногда так бывает, что слово меняет свое смысловое значение.

Так, во времена Иисуса Христа мы видим, что апостол Павел и апостол Петр  по-разному употребляют это слово. Скажем, апостол Павел говорит: надлежит быть между вами разномыслиям, чтобы выявились искуснейшие. И тут как раз употреблен этот термин – «разномыслия».

Но уже в Книге Деяний (это одна из первых книг, написанных, вероятно, в I веке) данное слово употребляется в несколько ином смысле. Например, фарисеи приходят и говорят, что существует такая зловредная школа или направление в иудействе – назорейское, и здесь они имеют в виду ту школу или направление в иудействе, которые имеют начало от Христа.

Но здесь слово «ересь» еще не имеет отрицательного значения. Потому что апостол Петр, когда будет применять это слово, будет говорить о «плохой ереси», то есть о той, которая чужда учению христианскому. Он подразумевает, что это плохая школа, поскольку уже появляются те, кто неправильно учит о Христе.

Проходит время, и когда христиане становятся очень распространенной в рамках Римской империи религиозной группой, то появляется необходимость осмыслить на самом деле, что есть настоящее исповедование Христа. Как мы мыслим по поводу Христа вообще? Что для нас Господь? Какое значение Воскресение Христа имеет для нашей жизни и спасения? И в это время, как мы знаем, уже появляются различные направления, которые вроде бы и близки христианству, но христианством на самом деле не являются.

И надо иметь в виду, что такое Римская империя. В ней ведь было много различного рода религий и философских школ. Были там и последователи Платона, Аристотеля. Больше всего было учеников, которые принадлежали к стоической философской школе, но были еще и эпикурейцы. И вероятно, среди тех, кто принадлежал к этим разным направлениям, были люди, которые услышали слово о Воскресшем Христе.

Конечно, они это слово по-разному воспринимали – по-разному, знаете ли, оформляли для себя веру. Им надо было понять, где справедливо происходит исповедание Христа, воплотившегося от Девы Марии, а где люди исповедуют нечто близкое, но совсем другое и с общиной церковной, с собранием верующих во Христа ничего общего не имеют.

Именно поэтому в Древней Церкви люди думали о том, где же им найти правильное исповедание. И в основном они опирались на те церковные содружества, которые сохраняли апостольскую веру. Вот, например, Антиохия – там проповедовал апостол Петр, там существовало это собрание верующих, и они помнили, чему их научили, и эту веру сохраняли.

Была такая церковная группа и в Александрии – там проповедовал Марк, ученик апостола Петра. Был, наконец, Рим, где проповедовали апостолы Петр и Павел. И не случайно император Феодосий в 381 году в своем  эдикте говорит: «Для меня чрезвычайно важно, чтобы все граждане моей империи исповедовали веру кафолическую, как ее исповедует епископ Рима Дамас и святой жизни человек – епископ Александрии Петр».

Но мы понимаем, что уже в это время в некоторых церквях могли быть какие-то искажения веры. И возникает необходимость собрать все эти апостольские предания в нечто единое и каким-то образом их, скажем так, коррелировать друг с другом, чтобы посмотреть: где же сама истина? – Вот это и есть вселенская вера, а то, что этому не соответствует, уже ошибка – разномыслие. Понимаете? Понятие Вселенского Собора, собственно говоря, в то время и появляется – это, прежде всего, Рим, Антиохия, Александрия, а еще Эфесская кафедра, которая вела свою традицию от апостола Иоанна Богослова.

– Отец Александр, а как могут быть связаны догматические формулировки со спасением души человека? Почему форма мысли влияет на спасение?

– Форма мысли может быть разной, а вот содержание этой формы имеет определяющее значение. Одно дело, когда мы говорим, что Христос – это вочеловечившийся Бог, что в начале было Слово, и Слово было у Бога, и вот это Слово, родившись от Девы Марии, стало плотью и обитало с нами, как повествует об этом евангелист Иоанн Богослов в первой главе.

И совсем другое дело, когда люди говорили: «Ну нет! Конечно, Христос – это чрезвычайно важное явление в нашем мире с религиозной точки зрения. Но Он, конечно, не Бог! Бог один, поэтому Иисус – это высшее творение Бога, Он родился от Девы Марии!» Но здесь сразу появляются вопросы. Зачем тогда Он не только проповедовал, но и умер? И что значит Воскресение? Если это не Бог, как вообще Он мог понести на Себе грехи мира?

Здесь, собственно говоря, рушится все построение религиозного характера, а ведь оно чрезвычайно глубоко! Бог, Который этот мир сотворил, Который сотворил свободного человека, на самом деле отдает Себя (или даже больше – отдает Единородного Своего Сына) в жертву за грехи мира. Сказано ведь в Евангелии: «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, чтобы никто не погиб, но имел жизнь вечную».

И, конечно, если Иисус – это просто высшее творение, то данное значение пропадает. Пропадает даже учение о Церкви, потому что когда мы говорим о том, что Церковь есть Тело Христово, то говорим и о том, что, непосредственно участвуя в этом, мы становимся участниками Божественной жизни, Божественной любви, если, конечно, мы созвучны ей, если соответствуем этой любви. 

Если же Христос – просто человек, который очень даровитый и на которого когда-то, когда он вступал в воды Иордана, сошел Дух Святой, то да… Но какое отношение тогда он имеет к той жертве, которая может очистить грехи мира, которая призвана спасти нас через нашу веру? Конечно, эти смыслы сразу же теряются.

Более того, когда александрийские богословы сказали, что у Христа одна Божественная природа, то человечество во Христе осталось призрачным, а значит – и страдания Его призрачные, а значит – и Его способность понять человека как такового, человека, мучающегося грехами, тоже призрачна; вообще все призрачно! Такой Бог становится, Вы знаете, чуждым человечности на самом деле. 

Это тоже делает последователей данного учения, которое называется монофизитство, отделенными от Церкви. Потому что эти смыслы уводят человека от главного – от того, что Бог мир не только сотворил, но Он его еще и не оставил! Он присутствует в этом мире – Он рядом со страдающим человеком в этом мире. Понимаете?

– Хорошо! А чем же тогда отличается частное богословское мнение от ереси? Где эти грани допустимого? Какие существуют критерии?

– Это очень хороший вопрос на самом деле. И очень сложный. До сих пор существуют разные суждения о том, что такое филиокве. Вот в Символе веры есть добавление, появившееся с VI века, где говорится, что Дух Святой исходит от Отца и Сына. А в Никео-Цареградском Символе веры было написано, что Дух Святой исходит от Отца; так говорит Христос: «Пошлю вам Духа Утешителя, Который от Отца исходит».

Были те же самые ариане в середине IV века – это византийские христиане, которые подпали под арианство, и они проповедовали христианство среди варваров. Варвары пришли в Западную Европу и там пытались насадить арианство. Но христиане, которые там жили, с этим боролись – для того чтобы доказать, что Сын равночестен Отцу, они сделали эту вставку.

Но когда на Востоке об этом узнали, то в одном палестинском монастыре греки возмутились: каким образом без разрешения в Никео-Цареградский Символ веры эту вставку внесли? И тогда уже возник вопрос: а сама-то эта вставка, которая неправильно была внесена, искажает, собственно говоря, учение о Боге или нет? 

Тогда, в VII веке, в Риме рядом с папой Мартином жил преподобный Максим Исповедник, который в письме к одному человеку пытался объяснить, что римляне, в общем-то, понимают, что Дух Святой исходит от Отца. Но они также говорят о том, что Он исходит от Сына, потому что Сыну тоже свойствен Святой Дух. 

Когда это объяснение преподобного Максима Исповедника появилось, то на долгое время вся эта полемика прекратилась. Этим удовлетворились, потому что чрезвычайно важно было понимать, что Дух Святой исходит именно от Отца – это ипостасное свойство Отца (чтобы не смешивать Отца и Сына).

На самом деле таких вопросов достаточно много. И если эти богословские мнения не нарушают единства Церкви, то и слава Богу. Но вот филиокве, к сожалению, единство Церкви нарушило, потому что без согласования с восточными христианами этого ни в коем случае нельзя было делать.

– Спасибо Вам, отец Александр, за сегодняшнюю беседу!

Дорогие телезрители, заканчивая нашу передачу, хочется вспомнить слова святых отцов, которые заповедовали нам сохранять в главном – единомыслие, во второстепенном – разнообразие и во всем – любовь. Тот критерий, который определяет, где заканчивается разномыслие и начинается ересь, четко виден в этих святоотеческих словах: разномыслие не должно служить раздору и нарушению любви.

Спасибо, что были с нами! До новых встреч!   

Ведущая программы Екатерина Соловьева

Записала Ольга Баталова