«Православный на всю голову!». Священная память

– 22 июня началась самая страшная, самая жестокая и кровавая в истории нашего народа война, которую наши деды назвали священной. За всю историю человечества никто никогда, ни один народ так собой не жертвовал, как наш народ в той Великой священной войне, так – всем миром, как один человек, не жалея живота своего и до победы.

Мой духовник, отец Власий, говорил, что победа в Великой Отечественной войне – это выстраданная молитва русского народа. Это была боль, которую народ смиренно принес Богу. Люди не могли смотреть, как враг попирает их землю, уничтожает их святыни, сжигает храмы и убивает невинных. Тогда молились все: и женщины в тылу на трудовом фронте, и дети, и подростки, и воины на фронтах, и те, кто находились во вражеском плену, в концлагерях, и даже те, кто до этого не хотел знать о Боге, о вере. Поэтому Великая Отечественная война – это священная война. Сегодня появилось много-таки людей, которые хотели бы об этом молчать или, еще хуже, переписать, извратить историю, поставить все с ног на голову. Для них генерал Власов – герой, упыри-бандеровцы – освободители, а войска союзников – победители. Спроси их, кто победил во Второй мировой войне, они отвечают: американцы, конечно, и начинают перечислять, сколько танков, самолетов, медикаментов, тушенки и сигарет Camel в мягких пачках поставили нам по ленд-лизу наши, как сейчас принято говорить, американские партнеры. Не Христа ради, надо заметить, а за золото, которое советское правительство отправляло за океан тоннами.

И вообще, танки в той войне были не главное. Вот у Панфиловской дивизии танков почти не было, а у фашистов их было много. Только им это не помогло. Наши деды победили. У дедов было оружие страшнее всех танков и самолетов вместе взятых – несгибаемый русский дух. Это святое чувство любви к своей Родине, которая для русского человек превыше всего на свете, даже жизни.

Когда в 14 лет я читал у Константина Симонова про битву под Москвой, про десятки снарядов на каждый метр, про раскаленный от взрывов воздух, про воробьев, сгоравших на лету в этом воздухе, про железо, которое плавилось, текло и горело, у меня потом руки тряслись, я уснуть не мог. Ведь это был натуральный ад, и в этом аду русские выстояли. Наши деды оказались тверже железа. Помню, как потом я пришел к своему деду Вите, обнял его за голову и поцеловал в то место над бровью, где у него навсегда остался осколок немецкого снаряда. А когда спросил, почему он ушел на войну в неполные семнадцать, подделав свидетельство о рождении, дед пожал плечами, удивленно сказал: «Да ты что, внучок, Родина же была в опасности, разве я мог дома сидеть». Он вернулся с войны героем и инвалидом, как миллионы других советских солдат.

Это такая мощь, такая сила и величие народа, такая жертвенность, каких в человеческой истории не было. И святую, великую жертву наших дедов Господь принял и даровал русским победу. Если мы сегодня об этом забудем, за их святую кровь, пролитую ради нашей жизни, Господь взыщет с нас как с неблагодарных, безродных холопов, за чечевичную похлебку отказавшихся от своего наследства и предавших отчий дом. А участь предателей всегда одна – их дом отдастся другим, а сами они, как прах, будут развеяны по ветру, чтобы влачить жалкое рабское существование на чужбине, а потом сгинуть в безвестности и забвении, чтобы и памяти о них больше никогда не осталось. Такие дела.

Записала Елена Чурина