Плод веры. Протоиерей Владислав Цыпин. Часть 2

Каким будет состав предстоящего Всеправославного Собора, как будут приниматься решения и какова позиция Константинопольского Патриархата по поводу Украинской Православной Церкви? Протоиерей Владислав Цыпин, доктор церковной истории, отвечает на эти и другие актуальные вопросы.

– Мы подробно говорим о предстоящем Всеправославном Соборе. Эта тема многих волнует, она многим интересна. Мы рассказали о том, кто будет участвовать в этом Соборе, отчасти затронули повестку дня и о ней еще поговорим. Интересно, как будут приниматься решения на этом Соборе?

– Решения будут приниматься только при согласии всех участвующих в Соборе Православных Церквей. При наличии непреодолимых разногласий, при возражении представителей хотя бы одной Поместной Церкви решение приниматься не будет.

– Отец Владислав, какой будет состав Собора? Как будут представлены Поместные Церкви?

– Несмотря на совершенно разные масштабы Поместных Церквей, они будут представлены на равных основаниях. Каждая Поместная Церковь будет иметь в качестве своего представительства по 24 епископа во главе с Предстоятелем Церкви – патриархом, архиепископом или митрополитом. При отсутствии надлежащего числа епископов в делегацию могут быть включены лица в пресвитерском сане.

– При этом каждая Церковь обладает только одним голосом...

– Да.

– Уже определено, где будет проходить Собор?

– В Константинополе. Более детальными сведениями об этом я не располагаю.

– Давайте уточним вопрос повестки дня. Вы говорите, что есть вопросы догматического характера, а также вопросы, касающиеся юрисдикции и других тем, по которым возможны определенные компромиссы. В прошлой программе мы поговорили о том, что одной из тем, в которой возможны и необходимы компромиссы, является вопрос диаспор. Знаю, что одним из вопросов также является процедура признания статуса церковной автокефалии. Давайте поясним нашим зрителям, что это и почему настолько важно, что выносится на обсуждение Всеправославного Собора.

– Это тоже вопрос, вызывавший разногласия, осложнения, иногда по-настоящему конфликтные ситуации. Дело в том, что новые автокефальные Церкви в истории образовывались как в первом тысячелетии от Рождества Христова, так и во втором, в особенности в XIX и XX веках. По поводу обстоятельств, в которых это происходило, и порядка учреждения новых автокефалий были расхождения в истории, поэтому существуют разные концепции относительно порядка провозглашения новой автокефалии. Позиция Русской Православной Церкви была сформулирована в послевоенные годы, когда началась всеправославная дискуссия по поводу возможного созыва Всеправославного Собора и его повестки. Позиция заключалась в том, что Вселенская Церковь на Вселенском Соборе правомочна создавать новую автокефалию. Но Вселенские Соборы – явление исключительного характера, и более тысячи лет они не созывались. Поэтому когда возникает насущная необходимость в учреждении новой автокефальной Православной Церкви (обычно эта необходимость возникает из политического контекста), то должна быть выработана определенная процедура учреждения такой автокефалии.

Сразу обнаружились разногласия по этому вопросу. Константинополь присваивал себе право на провозглашение новых автокефалий. Русская Православная Церковь, как и другие негрекоязычные Православные Церкви, придерживалась следующей позиции: автокефальная Православная Церковь может даровать автокефалию части своих епархий, которая оказалась на территории другого государства или при каких-либо иных обстоятельствах, например когда на территории общепринятым считается совершенно другой язык, то есть присутствует этнический, лингвистический фактор. Но какими бы ни были эти факторы, право провозглашения новой автокефалии принадлежит самой автокефальной Православной Церкви, из которой выделяется ее часть, приобретая самостоятельность в управлении (автокефалию), вплоть до самостоятельного поставления своего первого епископа, в чем собственно и заключается прежде всего автокефалия. В чем тут может быть компромисс? Можно предполагать, что если процесс учреждения автокефалии будет вовлекать как саму Православную Церковь, из которой новая автокефальная Церковь выделяется, так и всеправославное участие в решении этого вопроса (председательство на всеправославных собраниях или соборах по диптиху – право Константинополя), то, может быть, подобное решение окажется приемлемым для той и другой стороны.

– Правильно ли я понимаю, что когда Собор начнется, уже заранее будут подготовлены определенные возможные решения? Для этого собирается Межсоборное присутствие, если я правильно называю, которое заранее будет определять и рассматривать эти вопросы. Поскольку тема признания автокефалии вынесена в повестку дня, значит определенные компромиссы уже найдены? Или их еще предстоит найти?

– Они и найдены, и их еще предстоит найти, потому что каждый такой вопрос содержит немало деталей. Если какие-то подходы уже выработаны, то работа над деталями продолжается и по-прежнему представляет ряд трудностей.

Что касается предварительной подготовки, то, конечно, она ведется. Опасения срыва заставляют вести эту подготовку крайне тщательно, но это не значит, что на самом Соборе не могут существенно уточняться какие-то положения, содержащиеся в проектах подготовленных документов. На Соборе все же имеет место дискуссия, а не торжественное провозглашение заранее выработанных решений. Если иметь в виду опыт принятия решений в рамках Поместной Церкви, скажем – в рамках Русской Православной Церкви, то предварительные решения обсуждаются, проекты этих решений принимаются на разных уровнях, но дискуссия, подчас очень острая, продолжается и на той инстанции, которая принимает решение, у нас чаще всего это Архиерейский Собор. Существует Межсоборное присутствие со своей процедурой выработки предварительных решений. Проекты документов затем выносятся на соборное рассмотрение, в отдельных случаях решение принимает Синод, но на Соборе дискуссия, как правило, имеет место. В эти проекты вносятся уточнения, изменения, поправки, дополнения, так что они меняют свое содержание более или менее существенно.

– Как обозначено у меня в информационных материалах, третий пункт среди вопросов повестки – признание статуса церковной автономии. Давайте поясним разницу между автокефалией и автономией.

– Церковная автономия – это самостоятельность Церкви в ее внутренних делах, имеющая свои ограничения. Автономная Церковь самостоятельна во всем, кроме того что Предстоятель Церкви в той или иной форме получает санкцию в своем поставлении от высшей власти Церкви Кириархальной, то есть той, от которой автономная Церковь зависит: в форме решения Синода, благословения со стороны первоиерархов Кириархальной Церкви. Но Кириархальная Церковь вовлечена в решение вопроса о поставлении первого епископа автономной Церкви. В той или иной форме имя Предстоятеля Кириархальной Церкви возносится за богослужением автономной Церкви. Это может быть возношение его имени при совершении богослужения только Предстоятелем автономной Церкви, лишь епископами или во всякой приходской церкви и монастырском храме.

Высшей судебной властью, апелляционной инстанцией для автономной Церкви является высшая судебная власть Церкви Кириархальной, куда могут подаваться апелляции при несогласии с судебными решениями, принимаемыми в самой автономной Церкви. Как правило, символом канонической зависимости является получение святого миро от Церкви Кириархальной.

Правда, и здесь есть некоторые нюансы. Они заключаются в том, что Элладская Церковь, будучи автокефальной, также получает миро со стороны, от Константинопольского Патриархата. В свое время, когда Киевская митрополия была включена в состав Московского Патриархата, за Киевской митрополией признавалось право самостоятельного освящения миро для себя. Так что получение миро – это, конечно, характерный признак церковной автономии, указывающий на ее зависимость, но не имеющий универсального характера. Есть и другие, более частные признаки.

– Давайте приведем примеры автономных на сегодняшний день Церквей.

– Их список уступает перечню автокефальных Церквей, поэтому можно даже не примеры привести, а все их назвать.

В юрисдикции Русской Православной Церкви состоят две автономные Церкви: Японская и Китайская. Правда, существование Китайской Автономной Церкви крайне затруднительное, оно не нормализовано до конца. В настоящий момент нет возможности для поставления главы Автономной Церкви Китая, поэтому главой Китайской Автономной Церкви является Святейший Патриарх Московский. Говоря о Китайской Автономной Церкви, мы более отдаем дань акту дарования этой Церкви автономии, которое произошло в середине 50-х годов.С другой стороны, это перспектива устроения нормальной церковной жизни в Китайской Церкви.

Финляндская Автономная Церковь состоит в юрисдикции Константинопольского Патриархата. Поскольку Церковью-Матерью для Финской Церкви была, разумеется, Церковь Русская, мы до 1957 года не признавали правомерности перехода Финляндской Церкви в юрисдикцию Константинополя. Но ради церковного мира, добрых отношений с Константинополем признание этого перехода имело место с нашей стороны.

В юрисдикции Иерусалимского Патриархата состоит Синайская архиепископия. Церковь на полуострове Синай, находящаяся на египетской территории, составляет автономную Церковь, зависящую от Иерусалимского Патриархата.

Есть еще некоторые моменты. У Константинополя есть свой дополнительный список автономий, которые нами никак не признаются действительно автономными Церквами. Автономию Японской Церкви не признают в Константинополе.

– Будут ли обсуждаться эти вопросы и искаться компромиссы? В прошлой программе мы говорили о тех сложностях, которые предшествовали Всеправославному Собору. Насколько я знаю, одной из таких сложностей была ситуация в Эстонии, в чем камень преткновения?

– Конечно, эти темы будут обсуждаться. Будут ли по ним приняты решения – посмотрим.

Что касается Эстонии, история такова. Эстонская церковь, как и Финляндская, Польская, Латвийская, получила законную автономию от Московской Патриархии по результатам гражданской войны и вследствие образования на этих территориях отдельных государств. За этим последовало вмешательство Константинопольского Патриархата в церковную жизнь этих автономных Церквей. Под давлением местных правительств эти Церкви, включая Эстонскую, о которой мы сейчас говорим, перешли в юрисдикцию Константинопольского Патриархата. Как решался вопрос с Финляндской Церковью, я уже говорил. Латвийская Церковь перешла в юрисдикцию Константинополя уже после смерти священномученика Иоанна Поммера, который сохранял каноническое единство с Московской Патриархией, пока был жив (он был убит в середине 30-х годов). Эстонская Церковь сохраняла автономный статус вплоть до 1940 года. В 1940 году Эстонская Церковь вошла в состав Московского Париархата, вернулась в лоно Матери-Церкви в качестве Таллинской епархии.

За этим последовала оккупация Эстонии Германией во время Второй мировой войны и Отечественной. В период оккупации в Эстонии существовало две Церкви: оставшаяся в законной юрисдикции Московской Патриархии и получившая автономный статус в юрисдикции Константинополя. После окончания войны вся Эстония вернулась в лоно Московского Патриархата в качестве епархии Таллинской и Эстонской. Но в Стокгольме, где, как я предполагаю, временно находилось эмигрантское квазиправительство Эстонии, обосновался так называемый Синод Эстонской Автономной Церкви в юрисдикции Константинополя, хотя никакого отношения к реальной церковной жизни в Эстонии он не имел.

Это продолжалось в течение почти полувека – с 1945 по 1990 год. Когда распался Советский Союз, появились новые государства (подобные им в 20 – 30-е годы назывались лимитрофными государствами). Новое Эстонское правительство оказало давление на священнослужителей и захотело, чтобы в Эстонии вновь существовала автономная Церковь не в юрисдикции Москвы, а в юрисдикции Константинополя. Некоторые священники, ряд приходов последовали за этой инициативой правительства, вмешалась Патриархия Константинополя, и в результате на территории Эстонии возникли две юрисдикции, которые существуют и по сей день. Значительное большинство приходов и прихожан остаются в лоне Русской Православной Церкви, с 90-х годов по настоящее время это Эстонская самоуправляемая Церковь (не автономная, но самоуправляемая). Несколько приходов и меньшая часть прихожан Эстонии состоят в юрисдикции Константинополя.

Был момент, когда ввиду обострения напряжения в церковной жизни Эстонии перед лицом крайне негативных последствий вмешательства Константинополя в церковную жизнь Эстонии было разорвано евхаристическое общение между Константинополем и Москвой. Правда, продолжалось это недолго, было найдено компромиссное решение: взаимное признание права существования одной и другой юрисдикции. Казалось бы, вопрос урегулирован, но он не до конца урегулирован. С нашей точки зрения, в порядке икономи́и там существуют и константинопольские приходы, но это наша каноническая территория, а в Константинополе на это дело смотрят ровно наоборот: считают, что это территория Эстонской Автономной Церкви юрисдикции Константинопольского Патриархата, но из икономи́и они допускают там существование приходов Московской юрисдикции как бы в диаспоре.

– Отец Владислав, Вы упомянули о самоуправляемой Церкви, что это за понятие? Приведите, пожалуйста, примеры.

– В состав Русской Православной Церкви входит несколько самоуправляемых Церквей: Украинская (с широкой автономией, что, однако, нетождественно полной автономии), Молдавская, Эстонская и Латвийская. Есть также самоуправляемая часть Русской Православной Церкви – Русская Зарубежная Церковь.

– Не могу не спросить, поднимается ли со стороны Константинопольского Патриархата вопрос по Украине?

– Слава Богу, в отношении современной церковной жизни на Украине, насколько мне известно, в официальном порядке этот вопрос не поднимается. Потенциальная опасность заключается в том, как интерпретируется в Константинополе Акт об учреждении автокефалии в Москве. Дело в том, что фактически наши церковные автокефалии восходят к 1448 году, но признание со стороны Константинополя нашей автокефалии совпадает с учреждением в Москве Патриаршества, то есть относится к 1589 году. В Константинополе не один раз высказывалась позиция, что канонические границы Московского Патриархата – те самые, которые приходятся на 1589 год. Как известно, Переяславская рада состоялась через полсотни с лишним лет после утверждения нашего Патриархата. Кроме того, другие части современного украинского государства входили в его состав в позднейшие времена.

Понятно, что, с нашей точки зрения, это абсолютно беспочвенная постановка вопроса: границы Православных автокефальных Церквей менялись, они никогда не были застывшими, сообразовывались с политическими границами, поэтому нет никаких оснований ставить под вопрос принадлежность Украинской Православной Церкви на всей ее территории к Московскому Патриархату Русской Православной Церкви. Но разъяснения Константинополем того обстоятельства, что канонические границы Московского Патриархата должны быть такими, какими были в 1589 году, дают повод для опасений: как бы не были в Константинополе заявлены какие-то неприемлемые, с нашей точки зрения, требования по отношению к современной церковной жизни относительно Украины!

(Продолжение в следующей программе.)

 

Ведущий Александр Гатилин
Расшифровка: Екатерина Федотенко