Плод веры. Президент Международного фонда единства православных народов Валерий Алексеев

Президент Международного фонда единства православных народов Валерий Алексеев рассказывает об истории Фонда, о роли Святейшего Патриарха Алексия Второго в его деятельности, о лауреатах международной премии Фонда в 2015 году.

– В этом году исполняется 20 лет Фонду. С чего все начиналось? Кто был инициатором, кто внес вклад в создание этого Фонда?

– По современным меркам 20 лет – это немалый период времени. Сегодня стало более понятным многое из того, что мы не осознавали в суете сложных, противоречивых 90-х годов. Мы действительно являемся одними из пионеров нового сегмента гражданского общества – это православная общественность (не только отечественная, но и международная).

Потребность в организации такого рода и в целом сегменте гражданского общества ощущалась, потому что произошли фундаментальные преобразования на постсоветском пространстве не только в нашей стране, но также и в соседних странах, в Восточной Европе. На арену повседневной жизни, в том числе политической, социальной, экономической, духовной, культурной, вышла Православная Церковь. Это явление было мощным, заметным, влиятельным. Изменялась сама парадигма всей жизни, поэтому очень остро ощущался запрос на создание подобного рода общественной православной организации, способной взять на себя некоторые функции, которые в силу своей экклезиологической природы не может взять на себя Церковь.

В 1994 году группа инициаторов пришла к Святейшему Патриарху Алексию, и началась работа. К концу 1994 года мы уже сформировали некую концепцию, был разработан примерный Устав этой организации. Законодательство еще было прежним, потому что в 1994 году только приступила к работе новая Государственная дума. С первых дней там началась работа по созданию новой редакции закона, который был принят несколько позднее, но собрал вокруг себя группу инициаторов создания нашего Фонда. Все, кто в той или иной мере работал над этим законом, вынашивали идею создания такой общественной организации. Это ныне покойный Виктор Ильич Зоркальцев, который возглавлял первый Комитет по общественным объединениям и религиозным организациям; Андрей Евгеньевич Себенцов, бывший депутат Союзного парламента, один из разработчиков этого закона. В эту группу я бы также отнес господина Ярова, занимавшего пост вице-премьера нашего Правительства; представителей бизнеса, например Владимира Олеговича Потанина, и других людей: депутатов Государственной думы, членов Правительства, Администрации президента, озабоченных сложным состоянием нашего гражданского общества и объединенных идеей создания такого фонда.

В начале 1995 года состоялось Учредительное собрание, были приняты основополагающие документы, создано правление, Попечительский совет, который возглавил Святейший Патриарх Алексий Второй. Он делегировал состав Попечительского совета первому заместителю председателя Отдела внешних церковных сношений архиепископу Клименту Калужскому, но, конечно, этот вопрос мы согласовывали и с председателем Отдела, Преосвященным митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом, нынешним Святейшим Патриархом, который теперь возглавляет Попечительский совет нашего Фонда. Прошло широкое обсуждение, чтобы выработать не только основную концепцию, но и направления деятельности. С начала 1995 года Фонд начал активно работать на пространстве канонической территории Русской Церкви.

– Большую роль в деятельности Фонда сыграл Святейший Патриарх Алексий II. Вспомните эпизоды из неформального общения с ним. Какую роль он сыграл в Вашей судьбе?

– В деятельности Фонда Патриарх Алексий действительно сыграл определяющую роль. Без его понимания важности этого начинания, без его поддержки Фонд вряд ли состоялся бы. Я не говорю о духовном измерении. Без его благословения не собрались бы единомышленники. С первого дня он возглавил Попечительский совет и возглавлял его не формально – было видно, что он все пропускал через себя. Он интересовался делами Фонда, я бы сказал, в ежедневном режиме.

Многие привыкли считать Святейшего Патриарха добрым – он действительно был добрым, но не добреньким. Принципиальность и ответственность в нем присутствовали и не позволяли его собеседникам или партнерам переступать некую черту. Святейший очень тонко давал понять, что дальше заходить нельзя, потому что он глава и символ Церкви и несет на себе огромную ответственность. Он не был соглашателем, особенно это касалось власти. Почему-то у некоторых сложилось предубеждение о некой идиллии в отношениях власти и Церкви в драматические 90-е годы, но это было совсем не так. На самом деле Церковь очень отстаивала свои и народные интересы перед непоследовательной и неустойчивой в те годы властью, во многом капризной.

Я вспоминаю эпизод, когда мне пришлось все это очень близко наблюдать и даже в этом участвовать. В 1997 году был создан Закон «О свободе совести и религиозных объединениях». Огромную роль в работе над ним сыграл нынешний Святейший Патриарх Кирилл. По сути, он возглавил рабочую группу, хотя во главе ее формально и неформально были два сопредседателя, в том числе Виктор Ильич Зоркальцев, член нашего Фонда. Я тогда тоже работал в Государственной думе и очень плотно занимался этим законом. Он был прорывной, содержал в себе то, чего раньше никогда не было. Одной из новаций была преамбула к закону, где прямо указывалась выдающаяся роль Русской Православной Церкви и некоторых других так называемых традиционных конфессий: ислама, буддизма и иудаизма как исторически присутствующих на территории нашей страны. С этого закона в наш лексикон и вообще в законотворческий процесс на правах официального термина вошло выражение «традиционные религии». Закон был принят в Государственной думе подавляющим большинством в первом голосовании, несмотря на то что Дума сама по себе была очень «пестрой»: было в два раза больше фракций, чем теперь, и согласовать интересы разных политических сил было очень сложно. Но именно сила авторитета Церкви, преимущественно Русской, объединила разные политические фракции. С еще большим успехом закон прошел второе и третье чтение, был отправлен в Совет Федерации и там тоже получил подавляющее количество голосов.

Однако президент Ельцин категорически отказался подписывать закон. По-видимому, для этого было много причин, в том числе, конечно, очень сильное давление на Ельцина со стороны его «друзей», как он их называл. Ему лично поступили звонки от президента США Билла Клинтона, от премьер-министра Великобритании Джона Мейджора, от Папы Римского и некоторых других крупнейших политических фигур с просьбами не подписывать этот закон, потому что он создавал особое политическое пространство для Русской Церкви. Он выглядел очень оздоровляющим, позитивным и прогрессивным, и это вызвало ожесточение. Нашим партнерам из Ватикана показалось очень обидным, что в преамбуле не прописана роль Ватикана. Но и внутри страны были либерально-демократические, я бы даже сказал – ультралиберальные силы, которые не без влияния из-за рубежа понуждали Ельцина не подписывать этот закон.

Перед Святейшим Патриархом встал принципиальный вопрос: как быть в этой ситуации? В тот год была 80-я годовщина Октябрьской революции, и он был объявлен президентом Ельциным годом примирения и согласия, причем не только между политическими силами, но и между Церковью и государством. Одним из символов этого примирения, как мы предполагали, должен был стать храм-часовня Бориса и Глеба в самом центре Москвы на Арбатской площади. Первый камень освящал Святейший Патриарх в присутствии Бориса Николаевича Ельцина. Спустя два месяца храм стоял во всем благолепии, и надо было освятить его по завершении строительства. На самом старте была договоренность, что, как и на первом освящении, на этом событии будут присутствовать оба высоких лица. Но совпало так, что в это время президент отказался подписывать Закон «О свободе совести и религиозных объединениях». Дело шло к освящению храма, и Святейший Патриарх занял принципиальную позицию: если закон не подписывается, это оскорбительно для Русской Церкви, это оскорбительно для воли депутатов, которые подавляющим большинством поддержали закон, это «пощечина» для народа. Поначалу окружение Бориса Николаевича думало, что это некий каприз. Так получилось, что я оказался почти в эпицентре этого сложного положения, и мне пришлось четыре дня и четыре ночи контактировать с некоторыми сотрудниками Администрации Бориса Ельцина и убеждать их в том, что это не каприз, не прихоть, а принципиальная позиция главы Церкви, который несет и осознает огромную ответственность. Я говорил: «Если сейчас Патриарх дрогнет, представьте, как к этому отнесется парламент, который бился за этот закон, и другие силы, которые этот закон продвигали и добились общегражданского консенсуса». Были разные посулы, которые Патриарх отверг. Он занял очень четкую, жесткую, единственно правильную позицию.

В конце концов Борису Николаевичу и его окружению стало понятно, что на попятную Патриарх не пойдет. Храм Бориса и Глеба был освящен, и прямо в нем в присутствии Патриарха Борис Николаевич подписал этот закон. Это происходило на моих глазах. Вот такой интересный исторический момент, который во многом характеризует личность Святейшего Патриарха.

– Коротко расскажите о лауреатах премии Фонда единства православных народов в 2015 году.

– В этом году премию получили выдающиеся, на мой взгляд, люд и. Это прежде всего Его Блаженство Блаженнейший Патриарх Антиохийский и всего Востока Иоанн Десятый. Каноническая территория этой Церкви – многострадальная Сирия, Ливан (самое сердце Ближнего Востока), а также часть стран Персидского залива. Древнейшая Антиохийская Церковь занимает почетное третье место в диптихе Православных Церквей. Сегодня эта Церковь испытывает огромные лишения. По сути, больше половины христиан изгнаны исламскими боевиками со своих исторических мест. Это не только православные, среди них армяне, копты, марониты и т.д. Но ортодоксальная Православная Церковь является самой сердцевиной всех христианских сил и выступает в поддержку христиан, в том числе в Алеппо и других христианских центрах Ближнего Востока. Конечно, та позиция, которую мужественно занимает Его Блаженство Иоанн Десятый, заслуживает уважения, поощрения. Я знаю, какую позитивную реакцию во всем православном мире получило решение Фонда о присуждении ему премии.

Следующим лауреатом премии стал мэр города Риги господин Нил Ушаков. Человек еще молодой, но уже на второй срок избран мэром крупнейшего мегаполиса всей Прибалтики. Присуждение ему премии было неожиданностью для многих непосвященных, но не для самих жителей Риги, которые высоко ценят его усилия, не для православного сообщества Латвии и всей Прибалтики, не для Русской Церкви, которая знает о его деятельности по поддержке канонического православия в Латвии. Вы знаете, что там политическая и гражданская ситуация развивается очень сложно, и его принципиальная позиция по защите православия нашла понимание. Поэтому, на мой взгляд, премия заслуженно присуждена этому перспективному политическому деятелю, который в будущем, возможно, выйдет на международный уровень.

В этом году премию также получил Сергей Владимирович Степашин, очень известная в нашей стране политическая фигура. В свое время он возглавлял Правительство нашей страны, ведущие учреждения безопасности, а ныне является председателем Императорского православного палестинского общества. Он возглавляет его почти десять лет – и не формально: это общество делает многое, в последние годы особенно активизировало свои усилия по утверждению и продвижению интересов православия на Ближнем Востоке, по защите православной веры, по возрождению и реконструкции православных святынь на Святой Земле, в том числе исторического русского православного присутствия. Общество действует почти полтора столетия и под председательством Сергея Владимировича обрело новое дыхание. Это отмечаем не только мы здесь в России, но и христиане, которые подвизаются на Ближнем Востоке, в Израиле, Палестине, Ливане, Иордании, Египте.

Ведущий: Александр Гатилин
Расшифровка: Екатерина Федотенко