Плод веры. Писатель, историк, культуролог, ведущий телеканала "Союз" Константин Ковалев-Случевский. Часть первая

Константин Ковалев-Случевский, известный писатель, историк, культуролог, ведущий телеканала "Союз" рассказывает о своем творческом пути, в том числе, о том, как в 1979 году был уволен из еженедельника "Литературная Россия" после принятия Крещения, а также рассуждает о том, как православному человеку участвовать в дискуссиях в социальных сетях, сохраняя внутренний мир.

– Хочу начать с неожиданного, может быть, вопроса. В январе Вы, спустя несколько дней после Нового года, в своем Facebook опубликовали такое мудрое изречение, я цитирую: «Старость – это когда вас перестают слушать». Применяли ли Вы эту мудрость к себе и продолжают ли Вас как писателя, общественного деятеля, культуролога слушать?

– Это очень интересный вопрос. На самом деле как писатель я работаю в полном одиночестве и в темноте. Любой писатель работает за письменным столом. Тем он отличается от других работников, которые могут трудиться в цехе, в офисе или среди своих коллег, соратников и так далее. Обычно писатель сидит один на один с белым листом и должен создавать нечто, то есть творить. Процесс творчества – это вообще сложная процедура, об этом можно поговорить отдельно. Но, как говорил Пастернак, есть как бы такая четвериада: тварь, творение, творчество и притворство. Каждый человек выбирает какую-то свою часть, например творчество или притворство.

И что значит, будут тебя слушать или нет? Это я имел в виду, конечно, в бытовом плане. У меня трое сыновей и уже шестеро внуков, причем было пять внучек, и вот совсем недавно появился шестой внук. И когда вы понимаете, что окружающие перестают вас слушать, то есть не придают значения вашим словам, это означает, что действительно пришла старость. То есть они уже живут самостоятельно, в принципе вы им не нужны. Вот это я имел в виду.

С точки зрения творчества писательского, конечно же, мы не знаем, как наше слово отзовется. «И нам сочувствие дается, как нам дается благодать», – говорил поэт. Поэтому мы не знаем, как люди отреагируют на то, что мы пишем. Некоторые скажут, что это бездарно, некоторые – что это очень интересно, кто-то, может быть, даже скажет, что это талантливо. С другой стороны, может быть, это вообще не прочитает никто. Мы не знаем: первое – сможем ли мы написать что-то, второе – будет ли это кто-то читать или будет ли это вообще хоть когда-то издано, и самое главное – успеем ли мы закончить то, что мы начали писать. Как говорил Толстой, «Е.Б.Ж.» – «если буду жив», такие знаменитые три буквы. Не очень был православный человек (хотя все-таки, на мой взгляд, православный), но он так считал. Наконец, действительно, как люди это прочтут и будет ли это для них важно. В этом неведении мы находимся постоянно.  

– Сегодняшняя наша программа будет посвящена Вашему достаточно длинному творческому пути, поэтому я могу предположить, что раз так много книг издано, увидело свет, так много людей их прочитали, то, наверное, жаловаться на невостребованность Вам не приходится.

– Спасибо. Не знаю, редко доходят какие-то отклики от читателей, каждый из них для меня очень дорог. Есть люди, которые говорят: «Я никогда не читаю никаких отзывов о себе, мне это неинтересно, мне все равно» и так далее. Я готов с этим согласиться, но немножко люди все-таки лукавят. Дело не в том, что я жажду этих отзывов, но для меня каждый из них, даже отрицательный, имеет колоссальное значение, потому что я начинаю работать над ошибками.

– Осенью прошлого года Вы выступили на открытии V Национальной конференции «Общество для всех возрастов» (продолжая тему старости). Почему Вас так интересует эта тема и что может сказать журналист, писатель и культуролог о проблемах пожилого поколения?

– Неожиданный вопрос, потому что меня просто пригласили туда, просто позвонили. Мне часто звонят люди из совершенно разных сфер, почему-то они считают, что я могу каким-то образом сформулировать некие идеи. И часто я с этим соглашаюсь. Меня приглашают на разные телеканалы, чтобы выступить на совершенно разные темы. Например, канал «Культура» предлагал участвовать в программе о Жюле Верне. Я говорю: «Я не занимаюсь Жюлем Верном». – «Но Вы же выступали в другой программе по этому поводу». Точно так же позвонили по поводу старости.

Может быть, потому, что я считаю себя не только писателем, но и спикером. Я прошу прощения за это слово, многие могут сказать: «Почему он употребляет иностранные слова?» У нас почему-то нет эквивалента этому слову. «Говорящий человек» – ну нельзя же так сказать, да? Или «выступатель». Кто такой спикер? Это человек, который умеет правильно формулировать какие-то мысли в связи с определенной темой, он умеет разговаривать на эту тему. Это очень важно, потому что многие люди не умеют разговаривать или не умеют слушать. Это очень большая проблема в обществе. Есть такая профессия, она есть во всем западном мире, у нас она, к сожалению, «не сформулирована».

Так же как и профессия «писатель». Может, вы удивитесь, но у нас в Советском Союзе и даже сейчас в перечне профессий нет писателя. То есть человек, который всю жизнь занимался писательским трудом, не может, например, оформить себе пенсию, потому что не считается, что это стаж. Ваши выпущенные книги или труды (а каждая книга – это несколько лет работы) не означают, что вы проделали какой-то большой путь и сделали большие пенсионные отчисления. В конечном итоге они настолько ничтожны, что это не влияет на пенсию в принципе.

Вот я спикер и писатель, и по этому поводу ко мне многие обращаются. Конференция была связана не с тем, что я считаю себя старым. По поводу старости я могу сказать, что каждый человек ощущает сам, стар он или нет. Я, например, считаю себя молодым, хотя, конечно же, возраст у меня уже достаточно почтенный. Тем не менее я там участвовал, я там действительно выступал и говорил об истории отношения к старикам в России. На протяжении нескольких столетий, начиная со времен святого Владимира, по документальным источникам это отношение всегда было очень серьезным.

К сожалению, сегодня мы живем в обществе, где к старикам относятся не очень адекватно. В каком смысле? У нас, например, решена проблема детских домов. Мы когда-то на телеканале «Союз» вели беседу с Павлом Астаховым, который был детским омбудсменом. Неважно, что его сейчас нет, важно, что тогда прозвучала статистика: на каждого детдомовского ребенка выделяется 750 тысяч рублей в месяц. Это сумасшедшая сумма. Не буду сейчас объяснять, как это происходит, но это очень важно. Вот если бы таким же образом хотя бы треть этой суммы, 250 тысяч рублей в месяц, выделялась государством на одиноких стариков, на дома престарелых, на «старческие дома», или, как говорили раньше, богадельни, вот тогда бы наше общество изменилось.

Сейчас нас призывают сделать рывок вперед, Россия должна двигаться вперед, но при этом она должна как бы зачистить все, что мешает ей это делать. Не попадут ли под это дело, боюсь я, и старики, о которых мы часто забываем? В глобальном порядке многие из них просто умирают в одиночестве. Мы не должны их забывать и бросать в такую трудную минуту, которая называется предкончиной.

– Я неслучайно задал этот вопрос, потому что Вы разместили видеозапись своего выступления на этой конференции…

– Это не я, это организаторы конференции.

– На Вашей странице в социальной сети Facebook оно было опубликовано, и там было очень много позитивных комментариев о том, что Вы сказали очень точные и важные слова. Поэтому я и обратился с тем, чтобы Вы эти слова повторили, и вот они прозвучали. Спасибо Вам!

Теперь я хотел бы обратиться непосредственно к той деятельности, которую Вы ведете в социальных сетях. Для многих наших зрителей и вообще для многих наших сограждан социальные сети – это такое зло, куда лучше вообще не заходить, где все время происходят какие-то склоки, поднимаются какие-то острые вопросы. Вы этого не боитесь. Вы уже сказали, что Вы спикер, как Вы себя определяете, Вы можете аргументированно вести беседы, дискуссии на разные темы. Как Вам атмосфера в социальных сетях, в Facebook в частности, и зачем Вы туда пришли?

– Атмосфера чудовищная. Facebook для меня – один из способов разговаривания с людьми. Мне не хватает такого общения, потому что, еще раз повторю, писатель – человек, который сидит за письменным столом и не видит читателя, он может только предполагать читателя, к которому обращается. Кстати, профессиональный писатель тем и отличается от графомана: он хотя бы приблизительно представляет себе аудиторию, для которой он пишет. Но все равно хочется иногда какого-то отклика, поэтому я участвую.

Мне интересно разговаривать с людьми, но общаться открыто, вежливо и, скажем так, аргументированно. К сожалению, социальные сети заполнены очень странными субъектами, которые иногда, как мы прекрасно понимаем, могут перейти на язык оскорблений, обвинений и совершенно маргинальный язык. С этим приходится бороться.

У меня достаточно много так называемых друзей. Ведь друзья в социальных сетях – это не обязательно ваши близкие друзья, это тысячи людей, которые реально даже не являются вашими единомышленниками, но пытаются думать в том же направлении или, по крайней мере, над теми темами и проблемами, которые обсуждаются. Но среди этих нескольких тысяч людей есть несколько сотен забаненных, это я говорю совершенно откровенно. Обычно я делаю предупреждение, второе предупреждение, после второго наступает бан. Потому что есть люди, которые абсолютно невменяемы и не входят в систему возможного общения.

Вообще культура общения – это очень важная вещь. Я выступаю перед студентами в вузе, и у меня есть лекции, которые называются «Письма, дневники». Например, раньше люди часто вели дневники. Раз мы заговорили про Льва Толстого, вспомним еще раз: он ежедневно вел дневник. Как говорят психологи или психиатры, это очень важно, потому что человек освобождается от каких-то проблем и таким образом следующий день начинает как бы с чистого листа. Не все ведут сейчас дневники. Более того, мы потеряли эпистолярный жанр: люди перестали переписываться, не пишут друг другу письма, очень редко посылают друг другу открытки откуда-нибудь с курортов. Может быть, редкие письма кому-то, потому что есть Интернет.

Говорят, что все это потеряно и мы живем в эпоху, когда люди больше к этому никогда не вернутся. Я считаю, что это не так. Первое, что сделали социальные сети, – возродили жанр дневника. То есть по сути это дневник, правда, в некотором роде публичный дневник. Не всегда человек будет откровенно писать в социальных сетях то, что он реально думает, потому что это все-таки читают другие люди. А есть люди, которые, наоборот, говорят достаточно откровенно и очень хотят, чтобы их услышали.

И наконец, самое главное: социальные сети – это в некотором роде переписка. То есть люди переписываются друг с другом, обмениваются какими-то мнениями. Таким образом, это тоже в некотором роде возрождение эпистолярного жанра. А эпистолярный жанр – это в том числе жанр литературы, которой я занимаюсь профессионально; я всю свою жизнь работал в системе Академии наук, в Институте мировой литературы им. А. М. Горького.

Эпистолярный жанр – например, прекрасные «Письма русского путешественника» Карамзина или «Дневник писателя» Достоевского. Эпистолярно-дневниковый жанр – крайне интересная и привлекательная вещь. Опять вспомним Толстого (ну что же он вспоминается сегодня, не знаю!): «Исповедь» Толстого – на мой взгляд, одно из самых ярких, откровенных произведений за всю историю мировой цивилизации. Тот, кто читал «Исповедь» Толстого, понимает, что так откровенно о самом себе написать и вообще рассказать может не каждый человек, а может быть, Лев Николаевич даже единственный в своем роде. Вот в двух словах я ответил на Ваш очень неожиданный для меня вопрос.

– Мы начали разговор с Вашей цитаты о том, продолжают Вас слушать или нет. В социальных сетях Ваши дети, внуки являются Вашими друзьями, участвуют в дискуссиях? Как строятся отношения на этой площадке?

– Вы знаете, по поводу родственников я уже давно (мудро жизнь научила) могу сказать одну вещь. Недаром в Священном Писании написано (можно, конечно, воспринять эту фразу немножечко не так, как я хотел бы ее интерпретировать): «Враги человеку домашние его». Имеется в виду, конечно, что домашние его – это не он сам, это люди, которые живут своей жизнью. И я это прекрасно понимаю. Когда вы попадаете, например, в сетевую атмосферу, в этот мир, вы находите совершенно неожиданных друзей – не друзей в буквальном смысле, а друзей сетевых, так называемых, то есть людей, которые так или иначе начинают вокруг вас объединяться.

Я вел программу на радио «Русская служба новостей». Когда ею руководил Доренко, он меня пригласил, я вел полемическую программу «Аргументы и мифы». У меня была огромная аудитория, я разговаривал с людьми, у меня был многоканальный телефон, и несколько сотен человек за три часа программы звонили в прямой эфир. И Доренко говорил, что у Ковалева-Случевского есть своя секта. Мне понравилось это слово. Я понимаю, что оно звучит очень странно, но он имел в виду, что какие-то люди вдруг начинают вокруг тебя лепиться. Зачем им это надо, я не знаю: то ли они из тебя сосут энергию, то ли информацию, то ли наоборот – тебе подспорье, помогают, лайкают, как говорят теперь, – но они тем не менее создают какую-то среду. И вот в этой среде необязательно общаться долгие годы, но она создает какой-то определенный мир.

Пожалуй, не обязательно в этот мир должны входить родственники. Они живут сами по себе, у них свой мир, свое окружение, свои сетевые друзья и реальные друзья. Я не могу дружить с друзьями своих детей или внуков. Поэтому отпускаю их в свободное плавание, они живут своей жизнью. И слава Богу, что мы понимаем друг друга, любим друг друга и у нас нет глобальных разногласий.

– Мне кажется, это очень важные слова. Я не случайно задаю эти неожиданные, как Вы говорите, вопросы, потому что очень многие наши зрители стремятся, я уверен, контролировать через социальные сети своих детей и внуков. Когда мы как родители понимаем, что, может быть, наши дети что-то от нас скрывают, какую-то компанию, какие-то темы, которые они обсуждают, то часто мы, а тем более бабушки, дедушки стремятся найти хоть какую-то лазейку в этот внутренний мир ребенка – сына, внука, дочки, внучки. Что бы Вы посоветовали, стоит ли это делать и как не разрушить личные отношения через социальные сети?

– Это вопрос, скорее, к священнику, чем ко мне. Все мои дети уже выросли, им давно под сорок. Старшей внучке уже скоро 17 лет. Я могу сказать как дедушка: не моя ответственность – воспитание моих внуков. Потому что часто, когда мы вмешиваемся в воспитание внуков, мы делаем глупости и совершаем ошибки, потому что ответственность их воспитания – на их родителях. Знаете, говорят, что внуки больше любят не своих папу и маму, а бабушку или дедушку. Почему? Потому что бабушка и дедушка только балуют, не наказывают, а вот родители – не то что имеют право, они вынуждены иногда наказывать ребенка, чтобы заниматься воспитательным процессом. Поэтому дедушки и бабушки в более выгодном положении.

Относительно того, как можно проследить. Да, мы дружим, в том же Facebook с внучкой, например. Я смотрю, что она печатает, но не вижу пока, слава Богу, ничего такого, что бы напугало или насторожило. Я понимаю, что у кого-то возникает такая проблема. Это тема для какого-то особенного разговора. У меня, в моей семье не было причины глубоко над этим задумываться, поэтому, наверное, нужен опыт священника, который так или иначе эту тему прорабатывал.

– Давайте вернемся в конец 1970-х годов, в тот период, когда Вы как глава семьи приняли достаточно серьезное решение, которое повлияло на всю Вашу семью, на профессиональную деятельность. В конце 1970-х годов Вы крестились, крестилась вся Ваша семья, и это стало причиной увольнения из серьезного издательства, где Вы работали. Как Вы пришли к этому решению, осознавали ли Вы последствия и думали ли в тот момент о семье?

– Это интересный вопрос. Вы знаете, я рос в обыкновенной советской семье. Конечно, наши Случевские хорошо известны, например, в городе Обнинске, где моя тетушка строила атомную станцию (такой физик-ядерщик), а мои дедушка и бабушка, Матвей и Любовь Случевские, строили там школу и были педагогами очень много лет. Они стали единственными супругами в истории Советского Союза, которые были награждены орденами Ленина, то есть высшей наградой Советского государства, за учительскую деятельность. Это единственный случай, когда муж и жена награждены орденом в один день, и номера идут последовательно. То есть все было, как говорится, нормально.

Сам я ходил в физматшколу, занимался математикой и никогда не думал, что буду иметь какое-то отношение к религии, – я рос в такой советской семье. Но потом произошло изменение: я ушел в историю, стал учиться на историческом факультете и прочитал несколько вещей, в частности «Братья Карамазовы» Достоевского. Вот «Братья Карамазовы», собственно, сделали из меня православного человека. Это может звучать очень странно, долго рассказывать об этом я не хочу, но такое влияние оказала на меня эта литература. Потом чтение разного рода литературы. Очень трудно было доставать литературу, она не продавалась в Советском Союзе, в 1970-е годы тем более, но таким образом я пришел к православию.

Когда я решил креститься, это было время, в которое, казалось бы, уже нет никаких преследований, все нормально. Мы крестились дома, священник приехал к нам домой. Я старался не говорить (а работал я корреспондентом в «Литературной газете»), и так получилось, что в результате через пару месяцев, не знаю, каким образом, меня вызвал зам главного редактора и сказал:

– Константин, мы тебя все любим, ты хороший корреспондент (а у меня была блестящая советская карьера, я ездил по всей стране, писал очерки, все было хорошо: зарплата, положение, возможности и так далее) – но «по собственному желанию».

– Почему?

– Потому что идеологические органы.

– Ну как же, это же «Литературка»!

– Все равно идеологические органы, потому что мы живем в такой стране, где люди с крестами не должны писать какие-то серьезные статьи.

Я, конечно, был в отчаянии, оставшись с двумя детьми на улице. В тот момент в Советском Союзе не работать было нельзя. Был период, когда я работал дворником, сторожем, что я только не делал. Но потом меня подобрал замечательный писатель Евгений Осетров, который вел Клуб книголюбов в Центральном доме литераторов, а я в это время вел Клуб книголюбов в Центральном доме архитекторов, на соседней улице. И он меня взял в «Альманах библиофила».

Я сидел в доме Нирнзее с видом на Кремль, с зарплатой больше, чем у меня была, с возможностями ездить по всей России в командировки, что я и делал, с меньшим объемом работы, и вся редакция состояла из меня одного, то есть я мог сам решать, что мне делать, а что мне не делать. Господи, спасибо, что Ты принял такое решение! Поэтому любое испытание, которое выпадает нам (тогда я это окончательно понял), не становится трагическим. Что-то ждет более интересное, видимо, это было начало какого-то нового этапа.

Тогда я уже стал всерьез заниматься и литературой. Я был музыкантом, учился играть на скрипке много лет, даже играл в юношеском оркестре первой скрипкой, пытался сочинять музыку. И еще мнил себя великим поэтом, как все в молодости, писал какие-то стихи и какую-то прозу. И времени было мало: много работы, дети и так далее. Я пришел к одному священнику и сказал:

– Что мне делать? Я не знаю, как поступить. У меня времени нет ни чтобы музыку сочинять, ни прозу писать. Как мне поступить, батюшка?

– А Вы совместите одно с другим.

– Как?

– А Вы пишите о музыке.

Вот этот человек решил мою судьбу на десять лет вперед. Иногда такое слово, сказанное священником, имеет колоссальное значение. Я написал несколько книг о музыке, я стал заниматься русской музыкой XVIII века, написал книгу «Орфей реки Невы», написал книгу «Глагол таинственный» на эту же тему, потом «Бортнянский» в серии «ЖЗЛ»... И это только благодаря мудрому слову священника, который понимает, что такое жизнь, и может дать дельный совет человеку, который оказался в трудной ситуации.

– Кто еще повлиял на Вас, на Вашу жизнь, профессиональную карьеру? Можете ли Вы назвать этих людей? Потому что действительно всегда очень важно найти того человека, который в определенный момент либо что-то посоветует, либо как-то поможет, как Вы уже сказали. Кто те люди, которым Вы признательны?

– Я не могу в этом смысле назвать людей известных, потому что некоторые делают карьеру благодаря тому, что они либо являются чьими-то родственниками, либо где-то познакомились и человек со связями вытащил их на какую-то должность. В решающих этапах моей жизни мне помогали совершенно неизвестные люди, которые делали такие неожиданные подсказки. Или просто брали и по какой-то причине помогали мне в чем-то. Так, видимо, Господь распоряжался.

Совершенно неожиданным образом, когда я оказался на улице еще раз (по разным причинам, похожим на то, что было связано с «Литературной газетой»), меня взяла и подобрала одна женщина, и я работал в толстом литературном журнале. Потом я встретился с одним человеком, который сказал: «Вообще-то ты пишешь очень серьезные статьи», и меня взяли в Академию наук, в Институт мировой литературы. Туда же, в этот институт, когда началась перестройка, пришло приглашение для молодых специалистов отправиться в Оксфордский университет на стажировку. У нас средний возраст в институте был семьдесят пять лет, а нужно было до сорока. Таковых нашлось всего четыре человека, и вдруг нас отправили. Это чудо, которое трудно объяснить. Мы прошли стажировку в Оксфорде, где я читал лекции об истории русского церковного пения, где мы изучали современную английскую литературу.

А потом, когда я вернулся, меня пригласили на телевидение, на одну передачу, которая была связана с историей музыки, где я просто выступил. И один человек после передачи взял меня за руку и говорит: «Пойдемте со мной». Я говорю: «Куда?» Это в Останкине. И завел меня в кабинет к какому-то главному редактору (ну не какому-то, я знаю всех этих людей), который предложил мне вести программу. И я вел четырехчасовую программу «Добрый вечер, Москва!», и началась моя карьера на телевидении. На Первом канале вел 50-минутную программу «Виват, Россия!», которая породила потом целое политическое движение. Но я не имел к этому отношения, потому что это была цитата из виватного канта Василия Тредиаковского (XVIII век): «Виват Россия! <…> Виват благая!» Это было связано с историей России через музыку.

То есть это все моменты, которые никак не связаны с какими-то контактами, высокопоставленными, известными людьми. Однажды мне один скульптор, очень известный, сказал… Я говорю: «Что Вам помогало в жизни?» Он сказал: «Вы знаете, мне помогали не известные люди, а слабые люди». «Опирайся в своей жизни не на сильных, – дал он такой неожиданный совет, – а на слабых, и ты увидишь, они тебе помогут. А сильные тебя бросят». И вы знаете, он оказался прав.

Ведущий Александр Гатилин

Записала Екатерина Самсонова