Плод веры. Беседа с Виктором Петровичем Легой. Часть 1

Виктор Лега, заведующий кафедрой философии Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, руководитель департамента культурологии МФТИ, размышляет о христианских основаниях науки и на собственном примере рассказывает, как сочетаются научное мышление и вера.

– Мы беседуем с Вами в кулуарах конференции «Наука. Философия. Религия». Как возможен диалог представителей столь разных направлений науки? Если наука выделена отдельно, а философия отдельно, то философия не является наукой? И как находят общий язык богословы, философы и представители естественнонаучных дисциплин?

– Я всегда очень рад приезжать на эту конференцию и с удовольствием участвую в ней каждый год. По первому образованию я физик, представитель науки, по второму – представитель философии, а по третьему образованию я богослов, окончил Свято-Тихоновский университет, где сейчас и преподаю. Я постоянно веду этот диалог внутри самого себя. Хотя бы небольшой факт этого диалога внутри себя, как мне кажется, иногда успешного, показывает, что диалог возможен, и даже более того – необходим.

Современная цивилизация стала слишком сложной, мы стали узкими профессионалами в своих областях, даже очень узкими профессионалами. Но мы все равно остаемся людьми, нам интересно узнать: а что там у соседей? А почему это так? А зачем это так? И мы понимаем, что на вопрос «Зачем?» лучше, наверное, ответят богословы, на вопрос «Почему?» – философы, а на вопрос «Как это происходит?» замечательно отвечают представители естественных наук. И вот мы собираемся здесь для того, чтобы послушать другие точки зрения, посмотреть на свою проблему со стороны, чтобы и в своей научной области двигаться дальше. Как раз представители физики, одной из наиболее сложных и современных ее областей – ядерной физики, явились инициаторами создания такой конференции. Я очень рад, что они это поняли и стали организаторами, потому что они понимают: нормальным ученым можно быть, только если ты смотришь на проблему широко. Если ты будешь простым ремесленником, умеющим тупо решать дифференциальные уравнения или собирать экспериментальную установку, может быть, ты и будешь хорошим кандидатом наук, но совершить прорыв в науке можно, только взглянув на нее со стороны.

– Вы являетесь выпускником знаменитого физтеха, поступление в который в советское время был мечтой многих школьников. Как Вам как преподавателю дисциплины «Религия, наука, христианская апологетика» живется в физтехе сейчас? Как Вас воспринимают? Чьей инициативой было введение такого курса и как это было воспринято студентами и преподавателями?

– Инициатива введения этого курса принадлежала прошлому ректору, ныне, к сожалению, покойному, – Николаю Васильевичу Карлову. Он лично позвонил мне домой, сказал: «Я узнал о существовании Вашего курса, ознакомился с его программой. Я согласен не со всем, что Вы там пишете, но очень хочу, чтобы Вы рассказывали об этом студентам». Я сразу поразился таким словам, понял, что Николай Васильевич действительно замечательный ученый, который и на собственные взгляды может посмотреть весьма критически.

Приход на физтех, как и мое существование на физтехе в настоящее время, воспринимается по-разному. На физтехе, как и везде, есть и радикальные атеисты, которые какое-то время пытались выжать меня отсюда, подняв на весь Интернет вой, что теперь сюда произойдет нашествие попов и лучший вуз России, видимо, тут же рухнет под ударами мракобесов. Но, придя на физтех, я увидел, что там есть и серьезная православная студенческая община. Студенты сами организуются, проводят внутренние чаепития, на которых читают Священное Писание, обсуждают проблемы, приглашают специалистов. Я там увидел уже готовую среду.

На мои лекции ходят как православные, так и интересующиеся. Иногда приходят и радикальные атеисты, стремясь быстренько вывести меня на «чистую воду», опровергнуть, высмеять, правда, многие потом уходят, задумавшись, потому что оказывается, что все не так легко, как им казалось.

– А к чему в основном придираются те, кто хотят вывести Вас на «чистую воду»? Приходят и говорят: «Нет, все не так, а вот так»?

– По-разному. Иногда люди думали, что, если я ушел в религию, значит, плохо знаю физику. Приходили на лекции, а потом признавались: «Вроде бы физических ошибок мы не видим, нормально знает дисциплину». Хотя это, конечно, не лекция по общей физике, тем более не по теоретической физике, но в научных концепциях я стараюсь не ошибаться. Иногда ко мне подходят студенты и говорят: «Ну, вроде бы логично, но подождем, когда Вы будете рассказывать нам сказки про Шестоднев: про шесть суток творения, про соответствие свободной воли человека и Божественного предопределения, про сотворение человека». А потом: «Ну, оказывается…»

В чем беда современного человека, а не только студентов физтеха? Беда современного человека в том, что он живет в своем выстроенном мире мифов, у него уже есть готовые ответы. Откуда он их получил? Часто случайно: от какого-то учителя в школе, от родителей, друзей, от прочитанной где-то брошюры, блоггера в Интернете. И все, он этой мифологической картиной живет, считает, что так оно и есть, поэтому любая другая точка зрения воспринимается им как покушение на его уютный мир. Почему я и люблю преподавать на физтехе: там должны быть люди, которые не живут в своем уютном мире, но готовы всегда его разрушить, перейти от ньютоновской механики к эйнштейновской или квантовой, от стационарной Вселенной к расширяющейся ­– только так движется настоящая наука. Вообще, настоящий мыслитель должен быть готов отказаться от своих взглядов и с интересом посмотреть на другие взгляды.

Поэтому прежде всего я не стараюсь воспитывать в студентах православие. Когда студенты приходят на первое занятие и смотрят так подозрительно, будто я сейчас их заставлю молиться, ходить в храмы, я говорю: «Мой курс не катехизический, а образовательный. Именно под таким условием меня и пригласили в физтех, это светский вуз. Я даю вам точку зрения религиозных философов, точку зрения Православной Церкви, чтобы вы ее знали из уст профессионала, человека, окончившего философский факультет МГУ и имеющего ученую степень кандидата богословия Русской Православной Церкви. То есть я не буду говорить вам ереси, какие-то на кухне придуманные, глупые философские концепции. Я буду вас учить нормальным философским, нормальным научным и нормальным богословским взглядам. Пожалуйста, если вам не нравится – критикуйте». И привожу им пример: «Вам же на математическом анализе не говорят: ”Поверьте в истинность теоремы Коши”. Нет, вам говорят: ”Если вы не согласны с Коши, опровергните теорему. Если не можете опровергнуть, тогда расскажите ее доказательство”. Так же и здесь: не согласны со мной – опровергните, не можете – хотя бы знайте альтернативную точку зрения».

– Вы сказали, что многие ставят под сомнение Ваши знания как физика, когда Вы начинаете рассказывать о каких-то вопросах с позиции богословия. Такие люди наверняка задаются вопросом: может ли быть великий ученый верующим человеком? Вы приводите примеры верующих ученых? Кого бы Вы могли назвать?

 – Конечно. Когда начинаешь изучать историю науки, то понимаешь, что практически все великие ученые – верующие, начиная с момента создания науки. Кто создавал науку? Имена нам известны: Николай Коперник, Галилео Галилей, Рене Декарт. Они были христианами. Коперник вообще был каноником, управляющим церквями, занятия математикой и астрономией было его хобби. Дальше – Ньютон, который более всего интересовался богословскими вопросами и в меньшей степени научными, писал комментарии на Книгу пророка Даниила, на Откровение Иоанна Богослова (знаменитый Апокалипсис). Лейбниц, который не только открыл закон сохранения энергии и создал дифференциально-интегральное исчисление, но главной своей работой считал теодицею, где доказал, что Бог – не создатель зла. Великий Андрей Ампер, как известно, постоянно читал псалмы, находя в них успокоение от каких-то житейских проблем. Майкл Фарадей, Джеймс Максвелл, Макс Планк… Практически все великие ученые были людьми верующими.

– Я прочитал в одной из Ваших статей цитату Эйнштейна, и она меня, честно говоря, поразила. Вы пересказываете: «Эйнштейн утверждает необходимость религии для того, чтобы наука имела твердое основание: “Там, где отсутствует это чувство (религиозное чувство), наука вырождается в бесплодную эмпирию”, и поэтому “в наш материалистический век серьезными учеными могут быть только глубоко религиозные люди”». Очень парадоксально звучит и неожиданно!

– Парадоксально только на первый взгляд, потому что, если задуматься, в науке существует следующая проблема. Чем занимается наука в своем максимуме? Она стремится открыть законы природы. Возьмем известный любому современному человеку закон всемирного тяготения: любые два тела притягиваются друг к другу с силой, пропорциональной их массам и обратно пропорциональной квадрату расстояния между ними. Любые два тела в любой момент времени! Солнце и Луна, наша галактика и другая галактика. Сейчас, миллиард лет до нас и через миллиард лет после нас. Откуда я это знаю? Есть проблема: как перейти от нескольких наблюдений к обобщению на всю Вселенную на любой момент времени. Вот об этом и пишет Эйнштейн. Иначе наука превращается в бесплодную эмпирию, бесплодное собирание фактов. Вот я измерил силу тяготения на Земле, на Луне, на Юпитере – и что дальше? Тем более что любой эксперимент всегда приблизителен. Любой студент, обучающийся в каком-либо физическом вузе, в первом семестре всегда сначала изучает правила проведения эксперимента: как вычислять погрешность, какова она, от чего она зависит (от прибора, от наблюдателя). В конце концов он всегда выводит какую-нибудь приблизительную формулу. А почему формула вдруг принимает вид строгого математического равенства, которое можно дифференцировать, интегрировать, то есть эта функция будет непрерывной? Откуда это? Вот это Эйнштейн и замечает.

Правда, я бы назвал Эйнштейна трагической личностью: он не смог понять настоящую, теистическую религию. Он говорит: «Мой бог – это бог Спинозы, я не верю в Бога милующего и наказывающего». Эйнштейн понимает Бога милующего и наказывающего так, словно это некий человек, который сидит на облаках и говорит: «Этого я помилую, а этого я накажу». Он прекрасно понимает, что это примитивно, и от такой веры он и отказывается. Но он понимает, что без религии науки быть не может. В материалистической системе наука просто вырождается в собирание фактов, вывести закон природы из нее невозможно. Однако объяснить Бога-Личность Эйнштейн не может и потому находится где-то посередине: понимает, что религия является основой науки, но подразумевает под ней свою религию – пантеистическую.

– Как Вы пришли к вере?

– Мой путь – это, как говорят, «путь Фомы», путь от разума. Если говорить очень просто, то в последних классах школы я был убежден, что физика ответит на все мои вопросы. Я ее любил до невозможности, все свободное время проводил в решении задач по физике и математике, мечтал поступить в физтех. Когда я поступил туда, это был, наверное, самый праздничный день в моей жизни. Но курсу к четвертому я стал понимать, что есть масса других вопросов, на которые физика не отвечает. Да и в физике есть вопросы, которые вызывают у меня некоторое недоумение. Я вдруг стал понимать, что вообще-то я свободное существо, а в физике сплошной детерминизм, сплошные законы. А что объясняет меня как свободное существо? Наверное, философия.

Тогда я решил, что надо искать ответы на эти вопросы в философии. Где искать? Разумеется, в лучшем вузе – на философском факультете МГУ. У меня всегда был простой принцип: если хочешь найти ответы, надо найти место, где тебе гарантированно дадут ответы. В лучшем вузе – физтехе, в лучшем философском вузе – МГУ. Но к старшему курсу МГУ я стал понимать, что философы друг с другом спорят, противоречат друг другу, и каждый очень убедительно доказывает свое. Наверное, истина должна где-то возвышаться.

Кстати, одним из значительных факторов для меня был курс научного атеизма, который я слушал в МГУ. Я не пропустил ни одной лекции, ходил туда с некоторым внутренним трепетом. Я уже немножко понимал, что такое наука, физтех меня, мягко говоря, немножко научил. Я думал, что сейчас в курсе научного атеизма мне наконец-таки научно объяснят, почему Бога нет. Такими размышлениями я, оказывается, совершил элементарную научную ошибку. И когда я вышел после последней лекции, то про себя сказал: «Спасибо, товарищ лектор, Вы меня теперь точно убедили, что Бог есть, потому что весь год Вашего пустословия привел к тому, что я увидел: никакой науки, извините, у вас нет». Научно мыслить меня в физтехе вроде бы учили, а какой-то там диалектический марксистско-ленинский бред – это софистика, но никак не наука.

– Что же, получилось методом от противного?

– В какой-то степени да, методом от противного.

– А дальше?

– Я сказал, что всегда старался серьезно относиться к вопросам, которые себе ставил. В какой-то момент на старших курсах философского факультета я понял, что да, все-таки Бог есть. Какой Он, я не знаю. Я стал читать разных философов, в том числе буддийских, увлекся буддизмом. Но отрезвление пришло очень быстро. Если в буддизме мир – это майя, иллюзия, то какой смысл мне разговаривать с вами? Вас нет, вы иллюзия. А мне почему-то вдруг хочется помочь ближнему человеку. Зачем помогать тому, кого нет? Иллюзия буддизма для меня развеялась быстро. Но в буддизме и вообще в индийских религиях меня привлекала какая-то мистика: вот именно там должна быть какая-то истина мистическая?! Нет, мистики никакой нет. Есть настоящий мир, и он познается законами физики. Вот, наверное, в католицизме: там схоластика, Фома, там серьезные ребята. Увлекся католицизмом пока что на рассудочном уровне, читаю. Другое меня смущает: это же не религия, это именно наука. Науку-то я знаю уже неплохо, извините, ребята.

И вдруг, не помню как, ведь в 80-е годы не было ни литературы, ни таких друзей, но мне попалась какая-то православная книга. И я почувствовал: здесь какая-то золотая середина – и мистика на месте, и разум приветствуется. Ну все, православие! Я понимал, что надо мной будут смеяться, скажут: «Искал-искал, нашел у себя под носом, потому что храм православный поближе». Я понял, что в какой-то степени это будет подвиг юродства: нашел религию, которая действительно под носом.

Ну а если я решил стать православным, значит, надо креститься. Зачем, почему? Совершенно не знаю, но надо. Крестился. Потом думаю: зачем крестился? Какая-то глупость. Через пару месяцев потянуло в храм, через полгода вдруг себя ругаю, почему посты не соблюдаю. На себе почувствовал действие благодати после крещения. До крещения был чистый путь разума, а после него началась какая-то совершенно другая жизнь.

– Как Вы пришли в Свято-Тихоновский институт, потом университет?

– Узнал от знакомых священников, хороших, умных, которых у меня тогда уже появилось несколько, что создается богословский вуз. И я себе сказал, что буду там преподавать. А где еще мне работать? Это мечта моей жизни. И так, видимо, Господь устроил. Не знаю, почему отец Владимир, бессменный ректор нашего института, теперь университета, взял меня, но я благодарю Бога и отца Владимира за это. Преподаю с самого первого дня, способствовал созданию кафедры философии, выработке программы. Объясняю студентам, зачем нужна философия православному богослову, священнику, да и просто православному человеку. Нужно не просто тупо повторять молитвы, быть фанатиком, а нужно понимать. Как, передавая нам слова Спасителя, Господа Иисуса Христа, писал апостол Матфей, мы должны идти и научить все народы. А как учить, особенно в современном мире? Просто кричать: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное»? Тебя, как фанатика, тут же изолируют от общества, скажут: «Ты тут сеешь религиозную рознь, у нас законодательство, в котором Церковь отделена от школы и от государства». Я вижу путь только через разум, через философию, через науку.

Ведущий Александр Гатилин

Записала Екатерина Самсонова