Плод веры. Беседа с Валерием Доронкиным. Часть 1

О борьбе с алкоголизмом рассказывает Валерий Доронкин, руководитель Координационного центра по противодействию алкоголизму и утверждению трезвости Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви.

– Давайте напомним, как Церковь пришла к этому вопросу – борьбе с пьянством, утверждению трезвости. Насколько я знаю, несколько лет назад была утверждена концепция, был создан общественно-церковный совет. Можно поподробнее рассказать, кто был инициатором и с чего все начиналось?

– Необходимо сказать, что новый период в отношении церковного служения и алкогольной угрозы начинается с 2009 года, с момента интронизации Святейшего Патриарха Кирилла. Одним из первых событий было создание церковно-общественного совета по противодействию алкогольной угрозе. Этим советом руководил тогда отец Тихон (Шевкунов), ныне епископ, и это было значимое событие для всего общества, для Церкви. Впервые тогда по инициативе церковно-общественного совета Церковь поддержала общественников, объединила многих людей.

После того как этот совет был создан, начался проект «Общее дело», он вышел на центральные каналы. Началась публичная дискуссия в обществе. Были запущены определенные социальные и политические процессы, которые также нашли отклик в Общественной палате Российской Федерации. Был подготовлен, впервые в Новейшей истории России, национальный доклад Общественной палаты по алкогольной ситуации. Работала серьезная команда специалистов, ученых, были собраны воедино показатели здоровья, смертности, потребления алкоголя, была четко показана взаимосвязь всех этих факторов.

Те общественные процессы, в которых приняла участие Церковь по благословению Святейшего Патриарха, нашли свое отражение и в коридорах власти, и в Парламенте, и в Правительстве Российской Федерации. Буквально в начале года был создан церковно-общественный совет, где-то в середине года был подготовлен национальный доклад при участии и поддержке православных активистов, которые в Общественной палате тоже работали. Через несколько месяцев, по-моему, уже в октябре 2009 года, была принята государственная национальная концепция по противодействию алкогольной угрозе до 2020 года. Результат этой концепции мы все, граждане России, ощутили. Стратегия сдерживания алкогольного разгула реализуется достаточно последовательно с тех пор. Была введена почасовая продажа алкоголя. Сегодня мы все-таки находимся в лучшей ситуации, чем это было в 90-е годы, когда пиво и другой алкоголь при включении телевизора могли «смыть» тебя из комнаты – с экранов это все «лилось». С помощью лоббистских средств алкогольных компаний эта рекламная индустрия даже формировала образ жизни молодежи. Сегодня все-таки ситуация полегче, и положительные тенденции этих государственных мер, которые были поддержаны общественниками и светскими, и церковными, свою определенную роль сыграли.

Но всем понятно, что одними запретами невозможно решить эту проблему. И с 2010 года при нашем Синодальном отделе по церковной благотворительности и социальному служению начинается системная работа по помощи людям, страдающим алкогольной зависимостью. На тот момент в Церкви было порядка двадцати инициатив в разных регионах, которые систематически помогали алкоголезависимым людям: реабилитационные центры, общества трезвости, совершенно различные формы. На сегодняшний день их около трехсот, то есть с 2010 по 2016 год более чем в десять раз выросло число церковных проектов. Порядка четырехсот священнослужителей сегодня в той или иной форме участвуют в проповеди трезвости, в реабилитации алкоголезависимых.

– Давайте поподробнее поговорим о каждом из этих направлений, все-таки вернемся к истокам. Действительно, на всю страну прогремел проект «Общее дело». Кто его придумывал? Как создавались эти ролики с социальной рекламой? Как удалось добиться того, что центральные каналы их показали?

– Это личный вклад отца Тихона (Шевкунова) и людей, которые его поддерживали. А мы в большей степени занимаемся сегодня развитием региональных проектов по профилактике алкоголизма и реабилитации. Здесь большую роль сегодня играет принятая Священным Синодом концепция Русской Православной Церкви по утверждению трезвости и профилактике алкоголизма. Она заложила нормативную основу в наше время для епархий и приходов, сформировала, скажем так, идеологию тех подходов, которые сегодня широко распространяются.

– Если говорить о двух направлениях, которые Вы выделили – это помощь уже зависимым людям и их семьям и профилактика алкоголизма, – сейчас больше инициатив и проектов в каком направлении существует?

– Дело в том, что одной из главных задач мы для себя видим развитие приходских обществ трезвости. Что это такое? Это объединение неравнодушных людей, прихожан, у которых алкогольная зависимость коснулась либо их близких, либо их самих. Они на основе христианской нравственности и тех практических подходов, которые наработаны Церковью и в наше время, и не только в наше время, стараются участвовать в победе над так называемым зеленым змием. Эти церковные общества трезвости объединяют разных людей с разными интересами. Часто это небольшие общинки внутри больших приходов. Они могут быть разного размера: и три человека, и пятьдесят, и сто, и двести, и триста человек могут в такую общину входить.

Поскольку люди все разные, то у них разные взгляды, разные приоритеты жизненные. Кому-то интересно больше помогать зависимым, а кому-то – чтобы дети не стали зависимыми. Общества трезвости – это сейчас основная форма, наиболее распространенная и интересная, с другой стороны, она более воспроизводима на приходах. Получается, что эти общества занимаются и тем направлением, и другим. Чем-то более успешно, чем-то менее, но нет такой единой разнарядки – заниматься только реабилитацией или только профилактикой. Мы основываемся все-таки больше на выявлении инициативных людей. В каких регионах кому чем более интересно и важно заниматься, там и занимаются.

Профилактических инициатив больше. Конечно, реабилитация требует больше затрат организационных, материальных, имущественных. Поэтому проектов реабилитационных меньше. Порядка шестидесяти церковных центров принимают алкоголезависимых, а проектов, как я уже сказал, около трехсот. Но очень много и амбулаторных проектов. Есть такая форма работы «Школа трезвости», «Группа трезвости». «Школа трезвости» – это циклы занятий, я бы назвал это занятиями по обучению правилам трезвой жизни для тех, кто хочет отказаться от применения алкоголя. А «Группа трезвости» – это чаще всего еженедельные встречи поддержки для тех, кто уже набрался решимости эту трезвость сохранять. В таких группах встречаются как зависимые люди, так и их близкие. Формы совершенно различные. Нельзя сказать, что у нас есть какая-то одна единственная форма и только она развивается. Нет, развиваются совершенно разные направления.

– В светском обществе есть представление, что борьба с алкогольной зависимостью – это исключительно кодирование, какие-то медицинские средства. Вы в одном из выступлений говорили о том, что кодирование Церковь не приветствует, но и не отрицает. Какова позиция Церкви, с каким настроем Церковь работает с алкоголезависимыми?

– Позиция Церкви – это один вопрос, настрой Церкви – это другой вопрос. Если говорить о настрое, то, с одной стороны, у нас в Церкви жалеют алкоголиков и их близких, часто очень снисходительно относятся к их пьянству. С другой стороны, приходится слышать мнение священнослужителей, которые говорят о том, что они не очень верят в исправление людей пьющих, потому что, сколько ими ни занимайся, сколько ни помогай, они потом обманывают надежды, подводят. Да и не только священники говорят, не только в Церкви – это обычная ситуация, тенденция, когда люди сталкиваются с человеком, подверженным алкогольной зависимости, разочаровываются в надежде на его исправление и часто отчаиваются. Мысли о том, что надо как-то ему помогать, уже возникают реже, и алкоголики часто вызывают раздражение, непринятие или, по крайней мере, игнорирование: он сам виноват…

– Это его выбор.

– Да, так ему и надо, в конце концов. Это распространенное отношение, с одной стороны. С другой стороны, есть пастыри, которые не унывают, не отчаиваются, стараются помогать и дать шанс.

Если говорить о кодировании. Термин «кодирование» появился в советское время, когда честные врачи, неравнодушно относящиеся к своим пациентам, хотели им как-то помочь. Это тема отдельных научных исследований, даже художественных. Это связано с личностью врача Довженко. Он придумал медицинский метод, который применялся во многих лечебных учреждениях Советского Союза и заключался в эмоциональном воздействии, в каком-то смысле запугивании пациента, чтобы человек отказался от алкоголя. То есть надо было напугать, сказать, что он умрет, если выпьет. Сейчас в Москве этот метод уже запрещен в официальной наркологии, но в целом его продолжают применять в материалистическом дискурсе, когда врач не может говорить с пациентом о вере, о покаянии. Это спорная, очень интересная тема. О кодировании можно действительно фильмы снимать, о спорах «за» и «против».

Мне близок подход, который некоторые православные специалисты исповедуют, о том, что есть две дороги: дорога любви и дорога страха. Кодирование – это путь страха, а дорога Церкви – это дорога любви. Кодирование – это не путь Церкви однозначно, для христиан это не лучший способ. Но светский метод эмоционального воздействия, материалистический подход, в основе которого лежит запугивание и убеждение пациента в том, что он умрет, если выпьет, спасло, я думаю, десятки, если не сотни тысяч людей и семей в нашей стране. Нельзя однозначно говорить, что это абсолютное зло, но, я все-таки подчеркну, это не путь Церкви.

– Если возвращаться к советским традициям, о которых Вы заговорили, насколько, на Ваш взгляд, целесообразно вернуться к практике принудительного лечения? Многие семьи (точно так же, как с наркозависимыми) становятся заложниками человека, который все пропивает, бьет других членов семьи. Как быть с такими людьми, которые по собственной воле лечиться не хотят? Сейчас законом это не предусмотрено.

– Хороший вопрос. Лично я считаю, что необходимо усиливать возможность помогать семье, которая находится под разрушительным воздействием пьющего человека. Необходимы юридические процедуры, которые бы принуждали в прямом смысле такого человека находиться на специальном учете. Не на том учете, который сегодня есть. По сути дела, наркологический учет обозначает, что человек должен ходить отмечаться, и никто за этим не следит. Если человек ведет себя криминально – выносит вещи из дома, проявляет какое-то насилие, – он должен быть на криминальном учете, это мое мнение.

Меры государственного принуждения должны быть направлены на то, чтобы пьющий человек был побужден к участию в специальных реабилитационных программах. С одной стороны, это меры государственного «насилия», с другой стороны, это насилие в мягкой форме должно человека вынуждать попадать в программы, где будут исповедоваться гуманистические и нравственные подходы. Конечно же, зависимость – это, прежде всего, проблема духовная, которая влияет и на социальную сферу, и на здоровье, но без программ, где исповедуются нравственные ценности, человек не сможет освободиться. Если говорить про кодирование, то человек может часто жить мучительной трезвостью, «сухим алкоголизмом». То есть у него может продолжать разрушаться психика, социальная сфера, человек просто живет в ужасе каком-то, в страхе, в напряжении. Не всегда получалось у людей закодированных жить счастливо.

Все-таки главная Весть Церкви – это радостная Весть о спасении, о любви, поэтому в основе всех церковных методов лежат такие подходы, где человек просто учится делать нравственный выбор. С нашими коллегами – священнослужителями, психологами мы в свое время так и сформулировали, что же такое трезвость в самом широком смысле слова, философском, богословском: трезвость – это реализация Богом дарованной свободы выбора между добром и злом. Если человек способен этот выбор совершать, то он находится в трезвости в широком смысле. В узком смысле это физиологическое состояние без употребления каких-то веществ, алкоголя. Задача этих программ – чтобы человек научился этот выбор делать правильно.

– Что Вы посоветуете семьям, которые находятся в такой ситуации и, возможно, сейчас смотрят нашу передачу? Какие шаги им нужно предпринять, чтобы и обезопасить себя, и помочь человеку, который находится в зависимости от алкоголя?

– Одна из ключевых проблем зависимости в психиатрии называется анозогнозия, психологи называют это синдромом отрицания. То есть больной алкоголизмом, зависимый отрицает то, что он является больным, это отсутствие критики в определенном смысле. Первая задача состоит в преодолении этого синдрома отрицания. Совет родственникам: им самим тоже нужно преодолевать этот синдром отрицания, он у них тоже есть. Часто, допустим, родители не хотят видеть, что происходит с их детьми, считают, что ничего страшного, верят в то, что им говорят зависимые.

– Хорошо, какие критерии? Человек должен быть в запое неделю, чтобы понять, что он зависим? Он должен быть в запое в течение месяца несколько раз? Как оценить, что человек является алкоголиком?

 – Один экспресс-тест на зависимость: если у вас возникает вопрос: «Зависим ли я?», то уже пора идти к специалисту или читать специальную литературу. В интернете много разных видео. Есть психологические экспресс-тесты в вопросах и ответах. В наших обществах трезвости используется тест из четырех вопросов (я сейчас, к сожалению, все не воспроизведу). Например: критикует ли кто-то ваше употребление алкоголя? Не думали ли вы, что вам пора бросить пить? Тест разработан западными специалистами, они говорят, что он позволяет выявить алкоголизм в девяти случаях из десяти. Всего лишь ответив «да» на два вопроса, вы должны понимать, что у вас уже серьезные проблемы. Или там есть еще такой вопрос: «Бывало ли так, что первое, что вы делали, проснувшись утром, – опохмелялись?»

Но дело в том, что различные стадии алкоголизма могут годами длиться. Есть еще такая особенность у зависимых людей, психологический защитный механизм – видеть проблему в других людях, обстоятельствах. У алкоголиков часто виноваты родители, государство, правительство, власть, учителя в школе, одноклассники, жена, дети, начальник. Люди неверующие, да и верующие, как видно из общения с нашими психологами, часто обвиняют Бога в своих проблемах. Но тут синдром отрицания действует таким образом: на самом деле Бога все боятся, только не все в этом признаются. Человек может не признаваться, что он обвиняет Бога, но на каком-то душевном уровне считает, что мир несправедлив, все плохо, и бедный он, несчастный. И когда психологи или священники с ним работают, приходит понимание, что этот мир есть Кто-то, Кто «виноват», и это уже реальные отношения человека с Господом. Одна из задач – помочь человеку это увидеть, чтобы он покаялся. Пока он не увидит, что это его реальные отношения с Господом, он не сможет это признать и в этом покаяться.

– Давайте в завершение программы напомним или скажем, куда можно обратиться в интернете, чтобы посмотреть адреса тех центров, которые могут помочь нашим зрителям.

 – Два варианта. Первый вариант – сайт Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению. На этом сайте есть раздел, который называется «База данных церковно-социального служения». Путем некоторых манипуляций на этом сайте можно найти ближайший центр помощи алкоголезависимым людям во многих регионах. А сейчас у нас запускается новый проект – сайт trezvoinfo.ru, «Избавление от алкоголизма в Русской Православной Церкви». На этом сайте можно найти такой центр, ближайший к вашему региону. Если ваш регион не выпадает, то, по крайней мере, в Москве о церковных проектах этого региона неизвестно ничего. Но в более чем ста епархиях такие проекты есть, и многие могут такую помощь получить даже в своем регионе.

– Спасибо огромное за беседу.

– Спасибо!

Ведущий Александр Гатилин
Записала Екатерина Самсонова