Плод веры. Автор и исполнитель духовных и патриотических песен протоиерей Геннадий Ульянич. Часть 1

Автор и исполнитель духовных и патриотических песен протоиерей Геннадий Ульянич рассказывает о вокальных проповедях как новом жанре современной музыки и исполняет собственные произведения.

– Вы являетесь автором и исполнителем духовных и патриотических песен. Может быть, не все наши зрители знакомы с Вашим творчеством. Могли бы Вы исполнить одну из Ваших песен, чтобы сложилось представление, о чем пойдет речь?

– 24 июля в городе Кимры состоится большое празднование 75-летия со дня рождения заслуженного протоиерея Иоанна Басюка. Батюшка был уникальным человеком, писал удивительные стихи. К сожалению, он ушел из жизни достаточно давно, в 1995 году, но его поэтическое творчество осталось в памяти многих, в том числе и в моей. Я сам батюшку не знал, но многие священники, которых он воспитал, называют меня его духовным чадом, потому что почти 18 лет я пою песни в основном на его стихи. С удовольствием спою одну из них.

(Исполняется песня «Греховного мира Споручница».)

– У Вас есть не только поклонники, но и исследователи Вашего творчества. Позволю себе зачитать фрагмент исследования специалистов Тверского университета: «Вокальные проповеди возможно рассматривать как инновационный жанр современной музыки, имеющий в качестве основ глубинные культурологические ценности российской ментальности». Вы сами определяете свое творчество как вокальные проповеди? Насколько это уникальное явление с точки зрения исторической перспективы и ретроспективы?

– Да, свое творчество я определяю именно так. Вокальные проповеди были, есть и будут. Сегодня этих прецедентов гораздо больше. То, что Вы озвучили, уже на слуху, потому что современные СМИ достаточно широко популяризируют творчество очень многих людей. Раньше были, к примеру, калики перехожие, которые ходили очень длительное время, или святые, которые ездили со своими проповедями, в том числе музыкальными. Так массово, как сегодня, увидеть и услышать их было невозможно.

В определенном смысле любое духовное творчество – это итог зрелости. Понятно, что любое творчество подразумевает определенный отрезок жизни того или иного талантливого человека. При этом духовное творчество предполагает не только грамотность. Если говорить о мелолийной форме (мелодический дискурс или духовное пение), она предполагает духовное образование в определенном смысле. Это должно быть в принципе красиво, потому что наша Церковь сама по себе красива, об этом Достоевский говорил. Еще Федор Михайлович говорил, что не дать – все равно что украсть. Фактически мы пытаемся через этот жанр высветить грани нашей веры, нашей жизни, нашего понимания культуры, в том числе российской, национального менталитета не для того, чтобы просто показать, какие мы. Я неоднократно был в Париже лет двадцать назад, и когда эмигранты меня слушали, они понимали, что Россия сегодня далеко не та, какой была, скажем, до революции. Хотя я застал людей из самой первой волны эмиграции до 1905 года. У них, конечно, свое понимание, но они видят, что мы живем глубокой, яркой жизнью, которая сегодня рождает и молитвенное пение. Я не претендую на то, что мое исполнение имеет канонический аспект, хотя догматика должна сохраняться однозначно, если идет речь о православной, духовной музыке.

– В какой момент Вы поняли, что готовы, духовно созрели для исполнения, а не просто этого хотите?

– Со священством приходит уверенность в том, что ты делаешь. Может быть, до священства я бы не дерзнул даже. Более того, ко мне пришел дар сочинительства. Очень скоро это стало достаточно востребовано. Я понял, что это серьезное оружие в нашей борьбе за Христа, за правду христианскую. К тому же это по-доброму входит в любую атмосферу, в том числе сектантов, потому что и среди них есть мои поклонники, как ни странно. Этим средством пользовались и великие святые, такие как Ефрем Сирин, Дмитрий Ростовский, Иоанн Златоуст, то есть оно давно известно. Священство само по себе предполагает аудиторию; проповедь священника – та свеча, которую не я, а Господь рукой Святейшего Патриарха, митрополита ставит не под спудом. Это дает определенное дерзновение.

Кроме того, я видел, что аудитория расширяется с каждым днем и Россия наша изменяется. Я застал то время, когда в России не то что говорить или петь – в храм ходить нельзя было. В 1986 году я начал работать врачом. Я совершенно не понимал, что это какой-то подвиг, но я выбрал Христа, выбрал Церковь. Помню, были публичные собрания компартии, где собиралось около 500 человек из врачебных коллективов. Первый секретарь задавал мне вопросы по поводу веры и дальнейшей карьеры, говорил: «Ты же материалист!», на что я, не думая, тогда ответил: «Если Вы мне скажете, из какой материи состоит совесть, то я буду материалистом».

Свои выступления я пытаюсь окрасить некими воспоминаниями о добрых людях, великолепных местах, которые я посещал, например монастырях. Один из ярких эпизодов моей жизни – война в Чечне, когда я поехал выступить и навестить наших бойцов. Я не знал, как все будет происходить, но меня там встречали настолько по-доброму, настолько ярко, что я понял: я на верном пути.

С одной стороны, в моих песнях есть утешение. Это дискурс, который мы изучали с достаточно известными учеными: мой научный руководитель Романов Алексей Аркадьевич, заведующий несколькими кафедрами в Тверском государственном университете и Тверской сельскохозяйственной академии, видное лицо науки на тверской земле; декан факультета журналистики Санкт-Петербургского университета Мисонжников Борис Яковлевич; Владимир Васильевич Тулупов из Воронежского университета. Это крупные научные величины, которые одним из контекстов моего творчества увидели именно утешение. Эмоции действительно появляются, некоторые люди плачут. Я и сам могу расчувствоваться, исполняя свои песни, потому что иногда это происходит в очень трогательной обстановке, на надрыве, как говорил тот же Достоевский. Многие дети под мои песни хорошо засыпают, просят «включить батюшку Геннадия».

С другой стороны, в песнях я пытаюсь показать лучшие качества человеческой личности, которые может дать человеку Бог. Я хотел бы спеть песню, которая называется «Человечность». Фактически это то, что действительно должно быть дорого человеку (я уж не говорю о смысле самого слова: чело ВЕЧНОСТЬ): это не то что украшает, а отличает человека от всех остальных созданий. Плохо, когда теряется эта человечность: милосердие и все то, что могло бы облагораживать человеческую личность. Автор текста тоже протоиерей Иоанн Басюк.

(Исполняется песня «Человечность».)

– Кто еще из авторов поэтических текстов удостаивался чести исполняться Вами?

– Изначально в моей жизни, слава Богу, появился близкий для меня поэт – инок Всеволод (Филипьев). Тогда он жил еще в Джорданвилле. В определенном смысле его творчество стало довольно сильным толчком для меня, в первую очередь для композиторского творчества. Это был один из первых поэтов, на стихи которого я сочинил ряд своих песен. Также я постепенно проникал в творчество дореволюционных духовных поэтов.

С возникновением музыки в моей жизни, естественно, рука потянулась творить что-то еще, но я понимал, что яркого поэтического дара я сам лишен. Можно что-то сочинить, но это не будет такого уровня, как то, что я сейчас исполняю. Это прекрасно – передать чувства, глубокие мысли талантливых духовных людей, которых много было и которые есть. Одна из моих песен была написана на стихи святого Иоанна Хозевита Румына. Это настолько глубокий и святой поэт! Не буду рассказывать историю его жизни, отмечу, что он очень почитаем. Когда открыли его затвор, пещеру, в которой он усопшим пролежал много десятков лет, нашли поэтический сборник.

Владыка Боже, помоги
И мне пойти дорогой крестной
И от врага убереги
И от его отравы лестной.
Когда ж под тяжестью греха
И я паду, изнемогая,
Ты мне в помощники приставь
Святого ангела из рая.

У меня также есть песни на стихи приснопоминаемого протоиерея Димитрия Дудко. Его знают как писателя, страдальца, умнейшего человека, глубокого молитвенника земли Русской в сложное для страны время, но многие не знают его как поэта.

Когда я открываю новые грани в жизни той или иной личности Русской Церкви (и не только Русской), то, конечно, для меня это очень трогательно. Я понимаю, что делаю в определенном смысле великое дело – передаю широкому кругу слушателей наследие, завещание людей, которые заслуживают самого пристального внимания. Мне достаточно часто приходится выступать: 18 лет я выступаю почти каждую неделю, обычно не по разу. И аудитория разная: от одного слушателя до десяти тысяч в Лужниках.

(Продолжение в следующей программе.)

 

Ведущий Александр Гатилин
Расшифровка: Екатерина Федотенко