Плод веры. Александр Игоревич Мраморнов, секретарь научно-редакционного совета Новоспасского монастыря. Часть 2

– В прошлой программе мы подробно поговорили о «Деяниях» Поместного Собора 1917-1918 гг. Одной их тем, обсуждаемых на Соборе, была жизнь приходов. Чтобы перекинуть мостик в современность, расскажите о существующей общине уникального храма во имя святой мученицы Аллы, попечителем которого Вы являетесь.

– Это храм-памятник, который был построен в память о 5-летней девочке Алле, преждевременно скончавшейся. Ее мать, Надежда Михайловна Рихтер, известная благотворительница конца XIX – начала XX вв., в память о дочери решила построить храм во имя ее святой покровительницы, святой мученицы Аллы Готфской. В наше время не все православные женщины, носящие имя Алла, знают, что есть такая древняя святая, пострадавшая в сонме мучеников Готфских в период гонения на христиан на землях Крыма. По сей день это единственный храм в нашей стране, названный в честь святой Аллы.

После смерти дочери Надежда Михайловна Рихтер решила всю свою жизнь посвятить начальному детскому образованию, просвещать детей в духе христианского учения. С этой задачей она успешно справлялась вплоть до революции. Ее второклассная школа для мальчиков и церковь-школа для девочек стали образцовыми в Поволжском регионе и были известны на всю Россию. Туда приезжал имперский наблюдатель церковных школ, бывали известные люди: писатели, поэты, педагоги. Таким образом, село Старая Потловка, где был основан этот храм (ранее Саратовская губерния, ныне Пензенская область), стало своеобразным культурным центром. Потом Надежда Михайловна открыла еще одну школу, богадельню, обустроила очень красивую усадьбу в неорусском стиле. В сельской глуши это был уголок культуры и образования.

Примерно в этих же местах (Саратовская и Пензенская епархии) в то время служили мои предки, священнослужители Мраморновы. Изучение дружеской переписки Надежды Михайловны Рихтер и священномученика Гермогена, о котором я писал диссертацию, помогло мне познакомиться с правнучкой Надежды Михайловны, дизайнером и художником Екатериной Шефер. Она уже не первый год мечтает возродить усадьбу своей прабабушки, восстановить храм (в советское время он был поруган) и посильно помогать школе. Само место поистине уникальное. После смерти маленькой Аллы там явилась икона Божией Матери «Взыскание погибших», и после этого усадьба и храм стали местом молитвы о детях. А в школе занятия проходят до сих пор, уже 120 лет без перерыва.

Вместе с Екатериной Шефер мы начали работу по возрождению усадьбы. По долгу службы и научных интересов я вел большую изыскательскую и теоретическую работу, связанную с деятельностью епархий Русской Православной Церкви, епархиального управления, поэтому мне очень близка тема созидания прихода и новых епархий. Мы решили представить наш проект как дело возрождения модельного сельского прихода, основывающегося на знании истории и культуры этого места, надеясь, что это может стать образцом и для других подобных селений.

– Очень многие деревни сейчас заброшены. Насколько сохраняется жизнь в той местности, где стоит храм святой Аллы?

– Хозяйственный упадок действительно налицо. Тем не менее, Старая Потловка – это живое село, возможно, во многом благодаря сохранившимся архитектурным памятникам и особой ауре, которая там была до революции и ощущается до сих пор. В школе есть музей, все помнят, кто такая Надежда Рихтер, знают историю храма.

В советское время в стенах храма была пекарня, потом здание было заброшено. Полтора года назад по благословению епископа Сердобского Митрофана я стал попечителем и ктитором этого храма, мы начали восстановительные работы. Само здание храма тоже уникальное: основание кирпичное, а верх был построен в виде деревянной колокольни и купола с резьбой в неорусском стиле. Зданий, совмещающих кирпич и дерево, в православной архитектуре начала XX века очень мало. Мы провели уже четыре волонтерских выезда к этому храму. Приезжали добровольцы из Москвы, Петербурга, Саратова, Пензы, Тамбова и многих других городов России, трудились на сохранившихся исторических объектах, которые нуждаются в очистке и консервации, трудились в храме,  усадьбе. Люди уезжают с духовным зарядом и пониманием того, что для подлинного возрождения России необходимо возрождение наших регионов. Мне кажется, что это понимание имеется и у нашего священноначалия, потому что когда принималось решение о создании вновь образованных епархий, наверняка имелось в виду, что Церковь выступает за развитие наших регионов и нашей глубинки.

Мы хотим возродить храм, с одной стороны, как памятник истории, православной культуры и архитектуры, а с другой, как приход, главное хозяйственное предприятие села вместо развалившегося несколько лет назад совхоза. Эти места богаты плодородными землями, и перспективы хозяйственного возрождения в современных социально-экономических условиях есть. Проблема в том, что люди дезориентированы, и направить их на правильный путь развития может такая структура, как наша, то есть имеющая официальную поддержку Церкви и при этом опирающаяся на тех людей, которым небезразлична наша история и культура.

– В одном из интервью Вы употребили термин «системная самоподдержка Церкви». Имелась в виду расширенная роль храма, о которой Вы сейчас говорили? Но ведь не все батюшки или попечители готовы участвовать в жизни села.

– Я вижу большой недостаток современной церковно-общественной жизни в нашей разобщенности. Она вообще не должна быть свойственна устроению христианской жизни. Нам больше подходит именно общинность, которая всегда была характерна для русской цивилизации. Разобщенность, которую привнес XX век с гонениями на Церковь, ощущается и сегодня, в том числе внутри Церкви. Каждый радеет о том, что ему вверено. А если мы посмотрим на ту эпоху, которую мы обсуждали в прошлой программе, для нее были характерны общества взаимопомощи. Это было на всех уровнях, от столиц до села. Люди умели самоорганизовываться и друг другу помогать. Если в соседнем уезде или селе был голод, люди откликались, организовывали комитеты помощи, сборы. У нас, к сожалению, это только начинает развиваться. Продвинутые молодые люди, которые часто пользуются интернетом, социальными сетями, умеют это делать, организовывают сборы (иногда сомнительные, но тем не менее). А в Церкви это мало используется. Нужно обязательно это делать, и нужно откликаться на просьбу, даже если это не твой приход, не твоя епархия. Тогда есть шанс, что мы станем действительно единой Церковью.

Проектов по возрождению сельских храмов уже достаточно много, хотя среди них мало широко известных. Мне кажется, о таких проектах надо больше говорить, чтобы о них знали не только в тех местах, где этот храм восстанавливается.

– Насколько приветствуется ваша активность жителями села?

– Для многих жителей глубинки – малых городов, сёл – характерна апатия. Люди разуверились в возможности восстановления той разрухи, в которой они живут. Но даже та деятельность, которую проводит наше попечительство по воссозданию самого строения храма, по привлечению новых людей в село, по широкой рекламе нашего проекта находит поддержку в сердцах людей. Они видят изменения, начинают сами приходить и что-то предлагать.

Конечно, самое главное – возрождение богослужебной, духовной жизни в селе. С этим есть проблемы не только у нас. Если вы посмотрите на процесс возрождения сельских храмов, очень часто (если речь не идет о таких богатых регионах, как Московская или Ленинградская область) в сельские храмы священников дают «в довесок». Иногда батюшки являются настоятелями трех-четырех храмов, служат там раз в один-два месяца. Бывает, здание отстроено, а община не сложилась. Путь решения проблемы – создание при храме некоторого хозяйственного организма. Храм должен иметь землю, хозяйство, которым будет управлять, возможно, один из членов приходской общины, и в будущем это будет давать средства для поддержания храма и обеспечения священника. Если священник постоянно там не живет, не кормится от своей общины, как это всегда было, то он, как правило, не чувствует, что это родной для него храм, родное село, соответственно служение идет не на той высоте, на которой хотелось бы. Хозяйство создаст базу для хорошо функционирующего сельского прихода. 

– Планируется создать подобие некого фермерского хозяйства?

– Церковь имеет огромный авторитет. Далеко не все сельхозпроизводители, живущие в сельской местности, могут получить поддержку сами. Они как будто льдинки в огромном океане, не знают куда приплыть, куда обратиться за советом. Храм может быть центром консультативной помощи. Организация собственного хозяйства – гораздо более сложная задача, и я не думаю, что сейчас она нам по силам. Однако мы можем помочь имеющимся в приходе (будущем или действующем) фермерам получить государственную поддержку, поддержку более крупного бизнеса, получить более низкий процент по кредиту в банках (часто фермеры рискуют всем своим хозяйством). Без такой системной поддержки фермерам зачастую просто не выжить. Государство, как мы видим, не всегда готово оказывать помощь, либо она оказывается «своим». Церковь может ходатайствовать за тех, кому поддержка действительно нужна. Нет сомнений, что если в сельском приходе будут крепкие фермеры, то и храм будет благополучно существовать и поддерживаться на должном уровне. Мне кажется, над этим должны работать попечители храма, а там, где их нет – настоятели храма.

– Речь здесь идет скорее об участии мирян, потому что если священник будет обивать пороги административных учреждений или банков, то пострадает основная деятельность. Есть ли уже реальные примеры фермеров, с кем вы работаете по этой схеме?

– Да, мы пытаемся помочь нескольким фермерам на территории нашего прихода. Более того, у нас в соответствии с Постановлением Синода утверждены границы прихода. Мне кажется, в сельских приходах очень важно четко обозначать границы и заниматься не только своим храмом (условно говоря, посадить вокруг него цветы), но заниматься всей территорией прихода, всеми населенными пунктами, помогать нуждающимся жителям, фермерам, тогда эта «материальная» основа будет основой для духовного развития. Если мы занимаемся только храмом, и средства для обеспечения прихода – это свечи и пожертвования пришедших на богослужение, такой сельский приход, на мой взгляд, не жизнеспособен. По этой причине многие сельские приходы влачат жалкое существование, и службы там возможны раз в два месяца. Будет ли успех у наших задумок, покажет время. Успех подобной работы в глубинке имеют наши монастыри, и мы пытаемся у них учиться. Случаев, когда приход становится центром культурно-хозяйственного возрождения села, пока нет, но мне кажется, что это должно войти в повестку развития на ближайшие годы, что это очень перспективное направление нашей церковной работы.

– Как церковное руководство относится к вашим инициативам?

– Очень положительно. Мне кажется, даже в дискуссиях на высшем уровне звучит мысль о поддержке создания крепких сельских приходов и некоторых попечительских советов, которые смогут помогать таким храмам. Попечительский совет может устанавливать разные связи, в том числе с людьми с других территорий, которых просто интересует история данного места. В нашем случае очень многие Аллы со всей России заинтересовались тем, что есть храм в честь их святой покровительницы, и туда можно съездить за духовной пользой для себя. И не только духовной – храм находится в экологически чистом районе, где просто хорошо молиться и отдыхать. Думаю, чем больше будет таких «точек» на карте новообразованных епархий Русской Православной Церкви, тем лучше.

– С чего начать возрождение своей общины и своего храма?

– На мой субъективный взгляд, надо начать с изучения истории и культуры того места, где находится храм, либо достопримечательности, вокруг которой может возникнуть храм и приход. Очень важно знать, что здесь было до нас, чем занимались наши предки. Отталкиваясь от этого, мы всегда сможем сформулировать повестку сегодняшнего дня. Даже когда мало материала, его будет достаточно для размышлений и дальнейшей работы. Потом можно пойти дальше, например, просить правящего архиерея прислать настоятеля, под руководством которого будет создаваться община, либо искать попечителей, которые помогли бы в этом. Но если мы будем «иванами, не помнящими родства», тогда у нас не получится устроение современной жизни христианской общины.

– Так или иначе, все сводится к инициативе отдельного человека. Как быть, если нет инициатора, у которого, например, предки были выходцами из данного села? Возможен ли системный подход?

– Во-первых, важна информация о тех храмах, которые еще не возрождены, и о тех местах, которые могут привлечь инициативных людей, даже если их пока нет в новообразованных епархиях. Необходима общецерковная работа по публикации и сбору информации о том, что есть. Чем больше такой информации, тем больше можно будет сделать, и мы (приходы) будем духовно и материально богаче. С другой стороны, необходима повсеместная поддержка таких инициатив – им надо доверять и даже искать. Тогда наши территории, входящие в новые епархии, преобразятся, и я надеюсь, это будет другая страна, которая не будет отправлять все средства в центр (эта диспропорция чувствуется у нас всюду), но будет и богатая глубинка, на которой Россия и Русская Православная Церковь будут прочно стоять. 

                                                                                         Ведущий: Александр Гатилин

                                                                                         Расшифровка: Екатерина Федотенко