Плод веры. Доктор экономических наук Михаил Гельвановский. Часть 2

В новом выпуске доктор экономических наук Михаил Гельвановский размышляет о  конкурентоспособности и о том, как экономика связана с удовлетворением социокультурных запросов.

–  Прошлую программу мы закончили на обсуждении вопросов конкурентоспособности. Вы говорили о том, что в экономической науке не учитываются важные социокультурные факторы развития общества и все время мы упираемся в денежные и численные показатели. Может быть, это не учитывается потому, что социокультурные факторы нельзя посчитать?

– Дело даже не в этом, тут вопрос гораздо глубже. Вообще у нас не совсем правильное понимание самой конкуренции, конкурентоспособности. Дело в том, что конкуренцию представляют как абсолютное благо. Что имеется в виду? Конкуренция заставляет использовать различного рода способы снижения издержек (в идеальном варианте), сниженные издержки позволяют снижать цены, и таким образом мы получаем большее количество материальных и других благ в виде услуг по более низким ценам. Таким образом, создается иллюзия, что люди богатеют, обретая эти блага по более низким ценам. Эта мифология перекочевывает из одного учебника в другой.

На самом деле все по-другому. Внешне все это логично объясняется рыночными способами, заключениями эффективности рыночной экономики (это примерно одного и того же порядка «теории»). На базе этой теории конкуренция – это созданный людьми на теоретической базе (и это действительно так) способ подавлять конкурентов при помощи такого рода теоретического и практического механизмов. На самом деле это достаточно сложный конструкт, который состоит из трех уровней: это конкуренция стран, конкуренция предприятий и конкуренция товаров.

Но начать надо с товаров, конечно. Когда мы приходим на рынок и что-то хотим купить, мы сталкиваемся не с фирмами, которые делают эти товары, а именно с товарами. Выбирая товар, мы определяем, какой товар в данном случае победил в конкурентной борьбе. Конкурентоспособность определяется соотношением двух показателей: цена и качество, тут все ясно. Когда мы говорим о конкуренции предприятий, там более сложный процесс возникает. Жизнь предприятий длится достаточно долго, некоторые предприятия и фирмы столетиями живут, и, конечно, чтобы продлить эту жизнь, предприятиям необходимы инвестиции, поэтому борьба идет за инвестиции и за сбыт товаров. Эти два обстоятельства довольно серьезно влияют на саму диспозицию конкурирующих субъектов.

Но главное заключается в том, что конкурентоспособность предприятий питается от конкурентоспособности самих национальных хозяйств, на которых эти предприятия вырастают. А здесь уже совсем сложно становится, потому что страны конкурируют между собой не только в экономической сфере, но и в геополитической, и в социокультурной. Такой конструкт дает возможность понять, откуда берется конкурентоспособность товаров. Это первое. Второе: когда мы говорим о конкурентоспособности страны, то тут только на товарном уровне все не заканчивается, потому что не только товары делают жизнь удовлетворяющей большинство людей. Как я говорю, жизнь – это не только экономика, а экономика – это не только рынок. Нас всех действительно пытаются сделать экономистами, чтобы у нас было сознание сугубо экономизированное, чтобы все время мы рассматривали свои жизненные проблемы с точки зрения цены: сколько это стоит? Цена тоже может быть выражена по-разному, но, как правило, пытаются монетизировать эту цену. В этом вся проблема.

– Часто ведь говорят о том, что, покупая товары, мы удовлетворяем потребности. 

–  Все правильно.

– То есть речь идет все-таки о том, что мы удовлетворяем какие-то наши социокультурные запросы?

– Все правильно. Но эти социокультурные запросы, потребности необязательно должны выражаться в товарной форме. Более того, на семейном уровне (в нормальной семье) этих отношений вообще не существует. На уровне, допустим, каких-то благотворительных организаций или общинных отношений этого тоже нет. То есть это не всеобщая, не универсальная вещь. Нас пытаются все время привязать к тому, что все рассчитывается через деньги, через способность купить что-то.

Кстати говоря, есть проблема теоретического осмысления самих денег: что есть деньги? Сегодня на разных уровнях, в том числе на уровне отдельных предприятий, отдельных компаний, особенно в банковской сфере, это способ отъема дохода у тех, кто пользуется этими деньгами. Если грубо говорить, то это средство ограбления одних стран другими или одних слоев населения другими и так далее.

– Поясните, это какое-то серьезное обвинение.

 –  Да, это серьезное обвинение, потому что, скажем, что такое процент, который вы платите банку? Вам говорят, что когда вы платите банковский процент, это некие издержки банка, которые он несет, или цена денег, которая возникает при определенных экономических условиях. Вы получаете кредит, который стоит определенную сумму денег, она рассчитывается определенным образом. Это совершенно естественная вещь. Но почему кредит такой, а не другой – вопрос уже в цене. Если вы берете кредит, допустим, под один процент, – это одно, если вы берете кредит под десять процентов, – это другое. Никто практически не ограничивает банки в этих размерах кредита. Есть, конечно, условия: и учетная ставка, и целый ряд других вещей, но на самом деле это все достаточно произвольно, условно, практически не подлежит контролю. Если цены как-то еще контролируются, как-то за ними следят, то за банковской сферой серьезного контроля практически нет. Есть, конечно, спрос и предложение: если очень дорогой кредит, такой я брать не буду. Но если, скажем, объявляется определенный норматив кредита, то и банк старается этот норматив соблюсти.

Что касается «ограбления» одних стран другими, то существуют довольно сложные схемы, которые действительно дают возможность одним странам получать дополнительные средства за счет предоставления кредитов другим странам через фонды или непосредственно. Кредиты по разным направлениям используются, получаются, отдаются. Там есть и инвестиционные схемы, и разные другие. Поэтому когда мы говорим об «ограблении», то надо с этим разбираться профессионально. Тем не менее эта проблема существует.

Мы говорили с вами о деньгах. Так вот, они не всегда имели такую природу. По сути дела, когда деньги приносят деньги, то есть напрямую берутся деньги, одни дают их в рост, а другие платят соответствующие проценты, то это ростовщичество. И сегодняшний экономический механизм, по сути дела, является ростовщическим и используется всей мировой экономикой.

Когда мы говорим об «ограблении», то, конечно же, прежде всего имеем в виду  положение, сложившееся сегодня с американской валютой, за которой практически ничего реального нет. Это пустая валюта, но есть некая договоренность, обусловленность, есть некие залоговые суммы, которые лежат в золотовалютных резервах стран, и страны вынуждены использовать этот доллар, хотя понимают, что Соединенные Штаты печатают эти доллары достаточно произвольно. Нельзя сказать, что они печатают их совсем бесконтрольно, есть определенные привязки, говорить об этом сейчас тоже смысла нет. Но то, что избыточное количество долларов сегодня заполнило мир, и то, что эту бумагу используют как полноценное золотое денежное средство, – это, конечно, достаточно интересная сама по себе ситуация.

– В этой связи как расценивать внешний долг Соединенных Штатов?  Это совершенно астрономические цифры.

–  Как раз этот долг говорит о том, что страна практически использует возможность эмиссии так называемой мировой валюты, которая, по сути дела, дает возможность за бумагу покупать реальные ценности; даже не за бумагу, а за цифры, которые переводятся с одного счета на другой. Это отдельная тема, достаточно серьезная. Я могу просто привести пример: сегодня в мире эмитируется под реальные ценности примерно семьдесят восемь триллионов долларов, а под всякого рода спекулятивные операции цифра близка уже к квадриллиону долларов, то есть кратно больше чем в десять раз. Это, конечно, говорит о том, что мы, по сути дела, находимся в состоянии мощного денежного пузыря, который, кроме как серьезным взрывом, ничем закончиться не сможет. Поэтому сегодня многие страны стараются уйти от доллара как международной валюты. Вы знаете, что, в частности, Турция сегодня предлагает нам вместе с Китаем осуществлять расчеты на национальной валюте. Введение евро – тоже способ как-то смягчить эту ситуацию. Хотя сегодня евро рассматривается вместе с долларом фактически как единая валюта. Можно спорить, но есть такое представление.

В общем, в денежной сфере работают очень серьезные, хитрые схемы, которые создают иллюзию реальных денег. На самом деле деньги в значительной степени уже утратили свое денежное содержание. Есть идея поддержания этой ситуации, то есть ее пытаются продлить, чтобы она обеспечивала жизнь доллару. Что имеется в виду? Во-первых, создание Трансантлантического партнерства между странами Запада, при котором будут изменены юридические основания взаимодействия стран. До того как был избран Трамп, предполагалось создать такие условия, при которых транснациональные корпорации и государство будут переведены примерно на один и тот же уровень отношений.

То есть ТНК будут рассматриваться в качестве таких же субъектов мировой экономики, как и страны. Это довольно странно, потому что у государственных органов есть некие полномочия, выданные населением, а у ТНК этого нет. Тем не менее предложения, которые были разработаны, ведут к тому, что в результате мы будем иметь практически одинаковых субъектов в мировой экономике. Изменение этих правовых норм плюс создание собственной полузакрытой системы международных взаимоотношений позволило бы доллару еще довольно долгое время удерживать свои позиции. Это одно направление.

Второй момент – ввести электронные деньги. Если они понимаются как перевод обычных денег, бумажных или металлических, в электронную форму, когда существует реальный эмиссионный центр и они действительно являются выражением реальных денег, то это нормально, это действительно удобно. Но речь идет о так называемых электронных деньгах, которые основаны на других эмиссионных условиях, типа биткойнов, о которых уже многие знают. Там совсем другие условия эмиссии, тут имеет место некая диффузия, появляются разные эмиссионные центры. В общем, это полная хаотизация этой сферы. И по сравнению с этими электронными деньгами доллар кажется более серьезной валютой, более основательной.

Третий момент – введение разного рода «зеленых» налогов. Это тоже форма конкурентного подавления западными странами аутсайдеров: они заставляют страны, не выполняющие условия экологических требований, платить очень большие штрафы и таким образом загоняют их в долговую петлю, что тоже создает условия для укрепления американской валюты. Эти три направления уже достаточно опробованы и находятся в режиме резерва. Они могут одновременно вводиться, могут в комбинациях, как угодно.

Позиция, которую мы в нашем институте предлагаем, – расширить реальную базу денег. Речь идет о реальных ценностях (не услугах) в виде товаров, которые могли бы быть заменителями, допустим, золота, потому что самыми твердыми мировыми деньгами является золото. С этим некоторые экономисты спорят. По поводу национальных денег тут можно спорить – они необязательно должны быть золотыми, но когда дело касается международных денег, золото – наиболее адекватный материал.

Есть целый ряд товаров, которые подпадают под денежное определение, или товары с дуальными свойствами, то есть способные выполнять и свою товарную функцию, удовлетворяя какие-то реальные потребности, и денежную функцию, то есть эти товары могут накапливаться, храниться, быть залогом и так далее. Это в основном товары сырьевого характера, сельскохозяйственные товары типа зерна, рис, пшеница, ячмень, кукуруза. Могут быть товары энергетические, та же самая нефть, газ и так далее. Могут быть товары-полуфабрикаты – это металлы, самая интересная группа. То есть это товары, которые можно хранить, это некий залог, который стоит за твоими деньгами, и они могут быть основой для формирования более правильных соотношений валютных курсов. Ведь вопрос идет о валютных курсах прежде всего.

(Далее идет повторение из прошлой программы.)

– Михаил Иванович, мы должны обязательно поговорить о том, что собой представляет научный совет по религиозно-социальным исследованиям отделения общественных наук Российской академии наук.

 – Это очень интересное образование. У истоков этого совета был ныне покойный Дмитрий Семенович Львов, очень уважаемый академик. Поскольку сам Дмитрий Семенович был верующим человеком, понимая роль религии в современной жизни и современной экономике, он однажды предложил такую идею, и мы, собственно говоря, постарались воспользоваться этим. Нас поддержал в этом плане и еще один академик РАН Макаров Валерий Леонидович, который тоже хорошо понимает роль религии в современном мире и науке, в том числе экономической. И вот на базе решения двух этих академиков, по сути, и был создан совет в 2004 году.

На должность сопредседателя был назначен я, и еще мы пригласили ректора Московской духовной академии архиепископа Верейского Евгения, который согласился стать сопредседателем этого совета. Имею в виду, академия не только как духовный, но и как научный и образовательный центр сможет нам помогать в работе этого совета. Действительно, владыка Евгений нам помогает в этом и всегда, когда мы обращаемся к нему, чтобы получить какую-то компетентную консультацию или участника дискуссии, который бы разбирался в сложных богословских проблемах, он нам дает соответствующих специалистов. Более того, мы несколько раз собирались на площадке духовной академии, проводили  интересные заседания совета.

Совет, как правило, заседает по определенным направлениям и свое заседание завершает итоговым документом. У нас достаточно много за двенадцать лет накопилось таких документов. Одно из первых заседаний и один из первых документов были посвящены как раз коррупции; мы выяснили (естественно, была определенная подготовка), что коррупция имеет достаточно разнообразные формы, их можно систематизировать, можно показать, какие формы работают в тех или иных условиях.

 Но главное то, что в нашей стране коррупция стала, по сути дела, системным элементом, без нее сегодня даже сложно вести хозяйственную деятельность, если можно так выразиться. В названии этого заседания было отражено, что невозможно бороться с коррупцией чисто силовыми методами, нужен системный подход. Масштабы коррупции, в которых она сегодня есть в стране, были созданы или сформировались в результате перехода на рыночные условия хозяйствования и в условиях почти одномоментной приватизации государственной собственности. Возникли два полюса: с одной стороны, бедные, с другой стороны, сверхбогатые, и это сверхбогатство начало использоваться в виде подкупа и в коммерческой сфере, и в государственных структурах и так далее.

Ведущий Александр Гатилин

Записала Екатерина Самсонова