О земном и о небесном. О евангельских словах: "И враги человеку – домашние его..."

Беседа с архиепископом Пятигорским и Черкесским Феофилактом.

– Владыка, у нас есть вопрос от телезрителя. С берегов Невы. Представился он как Игорь и очень просит, чтобы я Вам задала вот такой вопрос. Он хочет, чтобы Вы дали пояснение евангельским строкам: И враги человеку – домашние его (Мф. 10, 36).

– Спасибо большое за этот вопрос. И вообще, пользуясь случаем, хотел бы сказать, что вопрос, связанный с толкованием Священного Евангелия, является одним из основных и важных для традиции Православной Церкви. Потому что толкования – это не просто собственное понимание того или иного текста, а понимание этого текста в призме соборного духа, соборного разума, то есть так, как этот текст понимали отцы Церкви на протяжении многих столетий, основываясь на опыте Церкви. Поэтому толкование Евангелия является одной из самых важных и заметных традиций в нашей Церкви.

Если говорить о современном толковании, чтобы сразу понять ответ на этот вопрос, можно вспомнить самую печальную повесть на свете – повесть о Ромео и Джульетте. Мы знаем, что вражда этих двух родов не дала счастливой жизни их детям. В том случае, когда выбор человека в семье на стороне правды, истины, справедливости (а к этому и относятся добродетели, в частности, которые мы сегодня вспомнили: любовь, дружба, искренность, преданность) и по каким-то причинам родственники или родные начинают этому противодействовать, то они по-настоящему становятся врагами для человека. Но врагами не в том смысле, что против них объявляется беспощадная война, а в том смысле, что нужно понимать, что именно с ними в первую очередь нужно суметь найти общий язык. А если это не получается, то, в том числе преодолевая эту вражду, настаивать на своей правде.

– Владыка, если Вы позволите (этому тоже задал тон наш телезритель), мы посвятим программу теме прощения и обид. Вы уже как-то отвечали очень подробно и понятно на вопрос, зачем прощать врагов. А как их прощать? Если дополнить этот вопрос, что значит простить? Что значит само это понятие? Это значит: я простил – я забыл все, что было? И отношения какие были, такими и строятся? А если все-таки остается недоверие к этому человеку? Ты понимаешь, что ты не можешь так же к нему относиться. А можно как-то по-новому? Или это уже не прощение?

– На самом деле не так-то просто все вернуть к определенной точке и сказать: «Ну, теперь будет так, как было раньше». Чтобы так было или чтобы так стало, нужно иметь громаднейшую силу воли, но не всегда мы ее имеем. Очень часто старые обиды держатся так, как гарь после пожара въедается в окружающее пространство (и сколько бы ты ни перекрашивал, кажется, что только новые стены могут избавить от этого постоянно преследующего запаха гари и пожара). Так и в отношениях бывает, когда все «горит». Конечно, нужно уметь находить точки следующего шага, который мы должны сделать вместе; не обращаться к прежнему, а просто начинать что-то делать вместе.

Коль я уже сравнил ссору с пожаром, который уничтожает место, где мы живем, надо начинать делать вместе: «Давай новое строить. Мы знаем, какая у нас была раньше планировка, но, может быть, мы что-то и переделаем, может быть, теперь мы по-другому посмотрим на некоторые вещи. И уже вот этого у нас не будет. И вот таких отношений уже больше не будет». Полагаю, что когда есть самое главное – желание, которое основано на искренней любви друг к другу и дружбе, доверии друг к другу, можно построить новый дом. Но если этого доверия нет, то такое строительство может быть очень затруднительным.

– Когда человек готовится к таинству Причастия, ему, конечно, советуют со всеми помириться и только тогда идти на исповедь и причастие. А если он не чувствует себя виноватым? Да, у него произошла с кем-то ссора, но он своей вины не чувствует, нужно ему первым делать шаг? И как быть в том случае, если, например, как в «Ромео и Джульетте», это какая-то многолетняя борьба?

– Я думаю, здесь нужно руководствоваться честностью. Как вообще в духовной жизни и как, в принципе, в жизни. И совершенно честно и искренне сказать самому: «Почему я не считаю себя виноватым?» То есть мысль такая: «Да пусть сам, чего это вдруг?.. Не я первый начал и уж тем более не буду тут первым заканчивать. Вот пусть сам, а потом посмотрим». Тогда такая правда, которой ты себя подпитываешь (мол, я-то не виноват), какая-то очень непрозрачная, в этой правде очень много твоей собственной гордости. И ты виноват не в том, что произошло, а в том, что сейчас настаиваешь на этом состоянии вражды. То есть тебе она, если можно так сказать, как бы в чем-то и выгодна, чтобы таким образом показать свою правоту. Но нельзя враждовать ради своей правды. Какая же тогда это правда? Вот именно с этим Церковь и призывает бороться внутри себя. Да, ты можешь быть не виноват в этом конфликте, но если ты живешь этим и себя оправдываешь, оправдываешь свое такое отношение, настроение, слова, эмоции – все негативное по отношению к другому человеку, то тогда твоя правда уже кривда. Она тебе будет мешать. Вот с этим и нужно бороться. Прежде всего со своим нежеланием мира.

– То есть нужно просить прощения не потому, что хочешь, а потому, что надо?

– Нет, просить прощения у другого человека мы должны только в том случае, когда мы, как хорошей погоды, ждем этого прощения, когда без него ну никак невозможно выйти в пространство улицы, в пространство отношений с другими людьми. Нужно понимать, что в диалоге с человеком, с которым ты находишься в каких-то определенных состязательных условиях, просить прощения – это не означает признать себя еще и виновным. Это означает прежде всего сделать первый шаг к начавшемуся диалогу.

Мы как-то говорили с Вами, что простить – это значит выпрямить свои отношения, просто сделать их прямыми, простить прямо. И вот ты прямо говоришь человеку: «Вижу, что ты на меня обижаешься. И, знаешь, я тоже на тебя где-то там затаил обиду, но вот хочу тебе сказать, почему я обижаюсь на тебя и что во мне. Давай поговорим». Вот это тоже относится к тому, что я примирился с человеком.

Некоторые полагают, что сказать «прости» – это значит признать себя виновным. Но я, когда произношу слова «прости меня», прежде всего вкладываю в них смысл, что я не могу без общения с тобой, ты прости меня, мне очень нужно общаться с тобой, мне очень нужно в твоей жизни оставить не просто след случайно наступившей ноги на твою ногу, но мне очень важно вместе с тобой сделать определенные шаги правильно, в нужном направлении. Вот в этом и есть смысл слов «просить прощения». И уж тем более виниться, каяться перед другим человеком надо тогда, когда ты действительно являешься причиной разногласий, которые между вами есть.

– Бывают обидчивые люди, все время такой человек обижается; все время ему всё не так. Это что значит? Идет какая-то внутренняя поломка? Или можно сказать, что он вот с такой ранимой душой? И является ли обида грехом? То есть, если я все время обижаюсь, нужно ли мне каяться?

– Часто обидчивость является признаком гордости человека. И когда человек очень высокого о себе мнения (прошу не путать с тонким устройством души, под которым некоторые иногда подразумевают: «Вот такой очень ранимый»), то эта собственная гордость и становится открытой дверью для всего на свете: для непогоды, для плохого настроения, для черствого хлеба, для холодного чая. Что угодно – все вызывает нестерпимую обиду, потому что это мое собственное «я» было чем-то или кем-то уязвлено.

– Я думаю, все знают заповедь «почитай отца и мать». И даже в каких-то очень благополучных, на первый взгляд, семьях бывает так, что дети общаются, всё хорошо. Но есть какие-то детские затаенные обиды, которые человек так и не может простить родителям, но вроде бы хорошо к ним относится. Это почитание?

– Если быть совершенно честным человеком, я тоже сейчас могу вспомнить какие-то старые-старые детские обиды; даже по отношению к тем, которых уже, к большому сожалению, нет рядом со мной. И когда я молюсь о их упокоении, то все эти обиды вызывают больше улыбку, чем какое-то серьезное расстройство. Ты понимаешь, что тогдашняя твоя обида – это просто отсутствие опыта, понимания. Ты не понял обстоятельств, не общался, не спросил, не переспросил; как-то показалось тем детским умом, что тебя должны были все понять, но никто не понял. Кстати сказать, так бывает и у родителей. Поэтому если это действительно в тебе продолжает жить, и каждый раз, когда ты смотришь в глаза родному человеку, ты опять и опять, снова и снова вспоминаешь ту самую историю, то лучше набраться смелости и задать вопрос: «А вот помнишь, тогда было так?» А если вдруг мама или отец скажет: «Я что-то и не помню этого», – ну и слава Богу, вот тебе и ответ. Значит, и тебе пора уже давно об этом забыть.

– А должны ли родители просить прощения у детей? Или это непедагогично?

– Если действительно есть поступки, когда, придя в себя, родители понимают, что вчера они слишком перегнули со спором о том, кто должен выносить мусор, или слишком перегнули с посиделками у кого-то в гостях, с количеством употребленного, а потом все это перенесли в семью, была какая-то ссора и дети (упаси Боже) стали свидетелями этого, наутро нужно понять, что у тебя не просто болит голова, а должна болеть совесть, должна болеть душа. И первое, что ты должен сделать, вспоминая, насколько это возможно (или попросить кого-то, чтобы тебе напомнили, как вчера вы пообщались), – попросить прощения у своих детей за то, что произошло. Потому что подобного рода посеченная совесть становится источником не только внутренних переживаний детей, но и, что самое страшное, открытой дорогой для подражания. Дети всегда подражают своим родителям. И они, к сожалению, подражают и тогда, когда родители ссорятся. Но и, к счастью, подражают и тогда, когда родители мирятся. И тогда, когда они, в том числе в присутствии своих детей, говорят какие-то слова, которые вчерашний день просто перечеркивают: «Ты прости меня, я тебя очень люблю, но вчера я был не прав. И я это понимаю, и сегодня я уже не буду спорить, мусор понесу я».

– То есть это авторитет не уронит?

– Нет, нисколько не уронит. Напротив. Ведь любит настоящее, а настоящее не только в том, когда ты можешь быть резким, но и в том, когда ты не можешь быть без другого человека. И когда это видят родители, это вдохновляет больше всего.

– А Вас самого легко обидеть?

– Это постараться еще надо. (Смеется.) Не задумывался об этом, но какие-то есть обстоятельства, которые, наверное, могут не столько обидеть, сколько заставить меня задать вопросы: «А почему ты это спрашиваешь? А почему ты так говоришь? Почему ты так поступаешь?» Есть вещи, к которым уже привычно относишься и причисляешь их к категории: значит, Господь принял. Бывает радостное настроение после какой-то встречи, и тут вдруг неожиданно совершенно другая, противоположная встреча, и ты понимаешь, что сейчас скорее всего не человек на тебя смотрит и дышит какой-то ненавистью и злобой, а через этого человека на тебя некто другой дышит этой злобой. И тогда о человеке молишься, тебе его искренне и по-человечески хочется обнять и сказать добрые слова. Этим и противодействуешь злу. Помнить об этом не буду, я скорее запоминаю какие-то смешные истории, может быть, неожиданные, но те, которые вызывают потом улыбку. Думаешь: «Надо же, и такие бывают встречи, и такие бывают люди».

– Спасибо Вам большое. Я, признаюсь, очень обидчивый человек. Вы меня сегодня немножко встряхнули, заставили по-другому посмотреть на многие вещи. И, конечно, для всех наших телезрителей Ваше слово...

– Спасибо большое за интересную тему для нашей беседы. Дорогие братья и сестры, наше сердце как поле, оно не только все хранит, из него все произрастает, что мы туда кладем. И дай Бог, чтобы в наших сердцах произрастали искренние и надежда, и вера, и любовь. И самое важное и главное, чтобы мы помогали друг другу в семье не врагами быть, а быть хорошей, доброй погодой, вовремя дождить, вовремя светить солнцем, вовремя говорить самые важные и главные слова. Храни и благослови всех нас Господь!

Ведущая Юлия Бычкова

Записала Елена Кузоро