О земном и о небесном (Пятигорск). Закон об оскорблении чувств верующих, уголовная ответственность за репосты, можно ли оскорбить Бога

Беседа с архиепископом Пятигорским и Черкесским Феофилактом.

– Владыка, не очень простая тема сегодня, но, думаю, будет очень интересна и полезна. Закон об оскорблении чувств верующих, уголовная ответственность за репост, можно ли оскорбить Бога – вот такие вопросы сегодня, если Вы не против.

– Да, очень многие об этом говорят, эта тема на поверхности. Давайте поразмышляем.

– Закон об оскорблении чувств верующих (статья 148 УК РФ) действует в стране уже пять лет. Почему этот закон появился? Что изменилось с его появлением? И как Вы думаете, если бы его не было вообще, как бы обстояла ситуация – лучше, хуже?

– Надо сказать о том, что все законодательные инициативы являются ответом на происходящие вокруг события, особенно тогда, когда периодичность этих событий из состояния случайности перерастает в состояние постоянно продолжающихся. Вот так и появляются законы, они начинают это регламентировать. Это, знаете, как новый пробившийся источник: рано или поздно нужно будет подумать о берегах, о русле, его направлении и так далее – ну, уже не избежать этого.

Развивающееся в социальном смысле наше общество в том числе развивает так называемые коммуникации – передачу своих мыслей, выражение своих чувств. И мы понимаем, что эти чувства могут выражаться по-разному. Если они выражаются где-то на кухне (может, не каждой хозяйке или хозяину понравится выражение), то, во всяком случае, там уж смогут разобраться (ну, может, об этом шуме услышат соседи). Но когда это выражение с кухонного стола перекидывается на большой подъезд, на большую улицу, на большой город, на страну, то, конечно же, к этому шуму привлекается все больше и больше людей, и они становятся уже не просто пассивными слушателями этого шума, а участниками этого выяснения обстоятельств.

Я думаю, что именно поэтому возник в том числе и этот закон, который скорее всего не говорит о том, что можно и чего нельзя. Это не некая цензура на «да» и «нет». Это ответ на то, до каких пор ты можешь самовыражаться, что твое самовыражение может дать другим с точки зрения их безопасности и насколько это самовыражение в том числе может быть безопасно для тебя самого.

– Владыка, наверное, приходилось сталкиваться с заявлениями, что в светском государстве не должно быть такого закона?

– На мой взгляд, этот закон скорее защищает не каких-то других людей от кого-либо, а защищает в человеке то, что является неотъемлемой частью каждого из нас. Как бы то ни было, мы созданы по образу и подобию Божиему, и в конечном счете когда человек задается через свою искаженную природу, через испорченную свободу окончательно уничтожить в себе тот первообраз, по которому он был создан, он прежде всего наносит этим нестерпимую боль и ущерб себе самому. Плохо, когда это становится публичным и вносится в публику как новая норма: «Ну и пусть все ходят вот таким образом, а я буду так. Ну и что, что у нас правостороннее движение? А мне хочется ехать по левой стороне, вот такое у меня свое особенное чувство!» И когда ему говорят: «Вы знаете, такое движение может быть опасно и для тех, кто движется навстречу Вам, и прежде всего Вы рискуете сами собственной жизнью», – то это норма, это правило. Так и здесь: эти нормы и правила должны быть четко прописаны.

…Очень часто через провокативную меру хотят заострить внимание не столько на какой-то проблеме, сколько на себе самом и, конечно же, через это внимание дальше стать каким-то новым откровением для современного общества.

– Владыка, а были ли в нашей епархии случаи, когда приходилось прибегать к этой законодательной защите?

– Слава Богу, таких случаев не было, и я очень надеюсь, что и не будет. Их не было, наверное, в том числе потому, что на нашем Кавказе всегда очень глубоко ценили силу слова. У нас не принято разбрасываться словами. Хотя провокаторов хватает с разных сторон. К большому сожалению, мы с такими провокаторами сталкивались, но никогда не возникало желания, что называется, использовать эту норму закона. Более того, возникало другое желание: поговорить с этим человеком и, Бог даст, решить через это общение все возникающие проблемы. Я очень надеюсь, что таких прецедентов у нас не будет.

– Владыка, недавно в Госдуме обсуждали инициативу двоих депутатов, которые предложили отменить уголовную ответственность за репосты в сети. Сейчас эта проблема (особенно, я знаю, среди молодежи) очень актуальна. Очень много разных мнений на этот счет, но, как мы знаем, Комитет Госдумы по безопасности и противодействию коррупции отклонил эту инициативу. Как бы проголосовали Вы? И каково Ваше отношение к тем, кто постит подобные публикации, и к тем, кто репостит?

– С одной стороны (и это, пожалуй, самое важное, о чем мы должны помнить), каждый человек, который постит или репостит какую-то информацию, картинки или мыслевыражения, должен понимать свою ответственность. Коль скоро он что-то сказал публично, то это означает, что на сказанное он может получить ответ. И скорее всего получит этот ответ. Коль скоро он кого-то процитировал, это означает, что он тоже встает в дискуссионную позицию. И он должен быть готов к этой дискуссии, когда у него спросят: «Ну что ж это такое?» Вы знаете, все очень просто.

Я очень хорошо помню, когда ты у своего друга попросил книжку или новую ручку попользоваться, приходишь со школы домой, и мама первым делом спрашивает, когда видит эту чужую ручку: «Это чье и почему это у тебя?» И тут наступает мера моей ответственности: «Я взял попользоваться, почитать, посмотреть. Это вещь того-то». Мама посмотрит на эту книжку – хорошая книжка или плохая, уже оценит она, но эта мера всегда существовала как естественная мера воспитания, потому что по-другому, собственно говоря, нельзя, иначе можно бог весть чему научиться. То же самое и здесь.

Что касается ответственности, я думаю, что (и об этом не раз говорилось разными священнослужителями) мера ответственности не должна быть, возможно, такой жесткой. Она должна подразумевать, может быть, разную этапность. Как, знаете, вначале бывает: предупреждение, какая-то дискуссия, разговор, какие-то меры небольшого ограничения, а потом большего ограничения. Собственно говоря, это ведь тоже воспитательный характер носит.

Ведь любое наказание носит не столько силу того, чтобы ударить в ответ, сколько силу помочь человеку отвыкнуть от этого, не делать этого, остановить его. Наказание – это не возмездие, это лекарство к исправлению. И тогда, когда применяется любая мера наказания, нужно прежде всего об этом задумываться: а вот это может исправить человека или окончательно сломает его? А вот такая мера наказания может человека остановить или сделает его дорогу уже теперь необратимой и он встанет на тропу войны и уже на другую тропу не переступит?

– Все-таки, по-Вашему, уголовная ответственность – это слишком? Или она должна оставаться для каких-то, может быть, эксклюзивных, если можно так сказать, случаев?

– Я полагаю, что она должна оставаться именно для таких случаев, о которых Вы говорите.

– Владыка, а как вообще реагировать тем, кто, может быть, случайно увидел какие-то кощунственные вещи в Интернете? Писать админу, жаловаться, вызывать полицию, игнорировать, делать вид, что не увидел?

– Игнорировать ни в коем случае нельзя, нельзя проходить мимо. Ну как ты можешь пройти мимо человека, который оказался в грязной луже? Некоторые, к большому сожалению, снимают видео, показывают, везде кричат и пишут: «Где же наши власти, где же наши социальные службы? Где же, в конце концов, еще какие-то люди?..» Ну, ты же здесь, сейчас все в твоей власти: этого человека поднять, посадить на лавочку, этому человеку дать еды, отмыть этого человека, привести к себе домой, показать ему свет Божий. В твоей власти это все! Вот здесь нельзя никогда проходить мимо.

И в таких случаях нужно понимать, что когда я вижу подобного рода вещи, в моей власти это остановить, во всяком случае, в себе самом, не развивать это в себе какими-то бесконечными обидами... Я должен сделать все, чтобы об этом сказать другим. В том числе, если это происходит в социальных сетях, нужно идти на диалог, сказать, что это не совсем созвучно с нормальным образом человеческой жизни, и высказать свое мнение, свое огорчение по отношению к тем, кто таким образом пытается выразить себя или привлечь к себе внимание.

– Владыка, а как разобраться? Бывает так, что вещи на грани кощунственного. Как не стать ханжой, зря не сделать замечание? Какое-то внутреннее чувство должно быть, когда я могу вмешиваться? Или надо обращаться к «профессионалу», к священнику?

– Мне кажется, нужно всегда оставаться верным сыном для своей матери и своего отца. Мы же всегда понимаем, когда в диалоге начинают оскорблять наших родителей и близко к этой грани подходят. Тут мы уже говорим: «Так, все, хватит (говорит жена мужу), о нашей маме ни слова больше – и точка». Есть вещи, которые должны быть в жизни каждого верующего человека. Мы ведь прекрасно понимаем, когда уже слишком далеко человек заходит в своей мнимой свободе, а скорее – в своем рабстве, когда пытается поднять руку на Небесного Отца. И здесь надо сказать как верный сын и как верная дочь: «Стоп, хватит, давай мы не будем говорить дальше так, иначе этот разговор не приведет ни к чему доброму. Он ни тебе, ни мне не полезен, давай поговорим о другом».

– Владыка, люди, которые ведут борьбу с антирелигиозной пропагандой в тех же сетях, получается, защищают Бога? Но мы уже, наверное, говорили о том, что Бога нельзя оскорбить, обидеть.

– Да, действительно. Вы знаете, некоторые думают, что Он обижается и оскорбляется. Я скажу опять парадоксальную вещь. Да, Его обижают и оскорбляют, но обижают и оскорбляют Его не тем, что плюют в небо, а тем, что плюют на самих себя. Но Он не обижается и не оскорбляется, Он – первый, кто вытирает эти плевки с человека. И в этом есть самый глубокий парадокс веры Бога в нас и нашей веры в Него.

– Владыка, все-таки Вы за отмену уголовной ответственности или пусть останется и для чего?

– Для некоторых случаев она действительно должна иметь место. Вот, к примеру, любая мера закона подразумевает, пожалуй, самое главное – установление или поддержку справедливости законным путем. Но есть эмоция. Вот люди увидят нечто подобное, происходящее в пространстве своего храма, и эти эмоции могут привести к страшной катастрофе: это самосуд и так далее. Другое дело, когда есть законодательная норма, которая говорит о том, что может быть применено по отношению к людям, действующим с целью провокации, с целью вызвать определенную негативную реакцию, а за этой реакцией вызвать такую цепную связь разных последствий. Делая подобные вещи, они должны знать, что к ним будет применена соответствующая мера реагирования. И здесь действительно очень полезно еще вспомнить слова Священного Писания: «Все мне можно, но не все полезно». И в этом смысле слова – напоминание о том, что есть вещи глубоко не полезные, а опасные, – должны сохраняться в нашем обществе. Думаю, что сам опыт применения этого закона подскажет и то, в какой мере и когда он должен быть более гуманизирован, а в какой мере и когда он должен носить более строгий характер.

– Владыка, спасибо Вам большое за понятные ответы на непростые вопросы. И, конечно, время Вашего заключительного слова.

– Спасибо Вам за нашу сегодняшнюю беседу.

Дорогие друзья, дорогие братья и сестры! Сегодня тема нашего разговора касалась закона об оскорблении чувств верующих. Может быть, каждому из нас стоило бы задуматься об этом законе в таком смысле: попросить прощения у тех, кого ты обидел, попросить извинения у тех, кого словом или взглядом оскорбил. Не потому, что есть такой закон, а потому, что мы люди и мы призваны быть вместе. И еще потому, что есть Тот, Кто всем нам подарил жизнь. Храни вас Господь!

Ведущая Юлия Бычкова

Записала Екатерина Самсонова