О земном и о небесном (Пятигорск). Молитва

Беседа с архиепископом Пятигорским и Черкесским Феофилактом.

– Владыка, сегодня хочу предложить Вам такую тему – молитва. Одно слово столько в себя включает… У меня получилось много вопросов, не знаю, на сколько успеете ответить. Давайте начнем с того, что такое молитва и для чего она человеку?

– Это естественная потребность человека в общении со своим Творцом. Молитва – это как дыхание, как жизнь, без чего это уже и не человек.

– А молиться своими словами можно, нужно? Или все-таки лучше по молитвослову?

– А они так и начинаются. Знаете, молитвослов – как хорошая книга или хорошая азбука, которая помогает тебе тогда, когда ты уже стоишь на ногах. Как путеводитель. Я часто привожу такой пример. Мы тут в горах живем. Когда ты уже хорошо стоишь на ногах, разбираешься в картах и с компасом, ты можешь уже точно знать, куда идти, куда двигаться, преодолевая достаточно сложные маршруты. А сначала учишься ходить, без карты и компаса. Где-то падаешь, где-то опираешься, где-то мама, папа держат, дедушка, бабушка, кто-то на руках несет. А потом ты уже сам начинаешь ходить.

Вот и здесь так же. Каждый человек начинает молиться без молитвослова. У каждого человека рождается такая молитва: он вдруг начинает с Кем-то говорить внутренне. И он говорит ведь не случайно, потому что слышит ответы из какого-то настроения своего. И так дальше развивается в человеке его молитва.

– Владыка, Вы как-то очень интересно рассказывали… Еще с Костей мы вели программу (его вспомним заодно), но, к сожалению, это не вошло, что называется, в кадр. Хочу Вас спросить, чтобы и слушатели наши тоже все услышали. Вы говорили, что молитву надо читать особым образом. Костя еще тогда удивился и сказал: «Как? Это же молитва, надо же с выражением, эмоционально». А Вы сказали: «Нет, ровно». Почему?

– Да, именно так, потому что когда мы к молитве добавляем наши эмоции, очень часто можно этими эмоциями испортить правильное ви́дение. Проще говоря, человек начинает фантазировать, придумывать, дорисовывать. Одно дело, когда это такие эмоции, как слезы покаяния или радости, когда ты находишься на определенной грани – и тогда уже эти эмоции являются естественным ответом на твое состояние. Ты не можешь уже больше удержать слов, ноги подкашиваются, и просто опускаешься на колени, плачешь и молишься – это одно.

Другое дело, когда начинаешь искусственно вызывать в себе какие-то чувства как бы присутствия Бога или своего присутствия рядом с Ним, вызывать какие-то чувства своего восторга, начинаешь употреблять какие-то громкие слова и театральные постановочные позы – все это остается театром, позерством. И эта душа так и остается в театре одним героем, и никто ее так, пожалуй, не услышит. Именно поэтому молитва должна быть сосредоточенной, тихой, она всегда рождается из тихого обращения.

Представьте, как мама утром будит ребенка в школу. Она же не подбегает с какими-то эмоциями, а очень тихо, издалека, спокойно, очень нежно и трогательно прикасается к своему ребенку и произносит какие-то совершенно простые и понятные слова, без всякого страха, а как-то очень убедительно. Просыпается ребенок и с этими первыми словами надежды, радости начинает общение со своей мамой. Вот так же душа: когда она начинает тихий диалог с Богом, Господь всегда подходит к ней очень-очень близко, внимает этому диалогу и отвечает на этот диалог.

– Владыка, на длительных службах, наверное, редко кто молится до конца службы. Вот устает человек и просто стоит слушает службу. Это тоже считается духовной работой?

– Да, это же ведь пространство особенное. Ты можешь каждый раз умом даже не цепляться за каждое слово, но это нахождение в пространстве, если можно так сказать, наполняет тебя другим запахом, ты весь, что называется, пропах этим пространством. Я не имею в виду физический запах, например, ладана, а именно ту атмосферу молитвы, которая находится в храме. И когда человек из храма выходит, иногда даже не понимая совершенно слов молитвы (может быть, для него еще не доступен церковнославянский язык), он говорит, что как-то на душе по-другому стало, что-то там поменялось. Она как вдоволь наговорилась. Она не просто услышала что-то и взяла, она вынесла это, в себе оставила. И вот эта какая-то особенная сосредоточенная тишина и мир – это, пожалуй, и есть самая, если так можно сказать, ощутимая польза молитвы, которая совершилась.

– Перепрограммирование сознания.

– Ну, можно и так сказать, да.

– Владыка, а если человек пришел, помолиться надо, но устал так, что не может. Молитва через «не хочу» может быть услышана?

– Конечно! Никогда нельзя ничего ставить между собой и общением с Богом как препятствие. Он знает, что ты устал, Он знает, что у тебя был сегодня тяжелый день, Он знает, как весь этот день ты изо всех сил боролся, чтобы остаться человеком и не сорваться. И если ты Ему скажешь: «Господи, благодарю Тебя за этот день, благослови меня, Господи, в эту ночь наступающую. И еще обязательно помяни моего друга, мою подругу, мою жену, моих детей», назовешь их по имени и даже в этот тяжелый день вспомнишь начальника, или подчиненного, или соседа, с которым какие-то произошли диалоги, – это будет очень полезно. Это будет продолжение правильных поступков в течение всего дня, это будет правильный настрой, это не будет оторванный вечер, скомканный и выброшенный, а это будет аккуратная перевернутая страница.

– Владыка, а священники как-то могут понять, услышана молитва или нет?

– Это любой человек может понять. Вы знаете, ведь услышанная молитва – это не тогда, когда все случилось, как я хотел. Вот очень я просил, чтобы нам помогли с цементом, и если его завезли – все, она услышана. Нет, услышанная молитва – это когда, несмотря на то, что цемент еще не завезли, желание продолжать строить осталось; и ты будешь продолжать дальше искать. Ну, к примеру.

Услышанная молитва – это тогда, когда в тебе живет твоя надежда. Вы знаете, она может быть совсем слабой, может быть, сейчас очень тяжело, но она продолжает жить, и она радуется рассвету, радуется дню, радуется людям, которые вокруг. Это и есть услышанная молитва. Бог взял тебя, как дитя, и положил Себе за пазуху. Оттуда много не увидишь, но чуть-чуть света видно – это значит, что ты у Него уже за пазухой. Вот это и есть услышанная молитва.

– Владыка, я слышала такие выражения: «Это очень сильная молитва». А бывает несильная?

– Ну, наверное, мы, люди, такие всегда; мы все мерим в категориях «выше», «сильнее». Может быть, и такие есть категории. Когда говорят о ком-то: «Вот, это сильный молитвенник», – мы тогда совершенно четко понимаем, что этот человек действительно живет сосредоточенной, духовной, настоящей, хорошей жизнью и что он чему-то может научить и нас. Как мы говорим: «Это самая сильная учительница по русскому». Что это значит? Она знает больше русских слов, чем кто-то другой? Нет, мы же понимаем, что ее сила заключается в опыте, которым она может поделиться. Именно это нас привлекает в человеке. Так и здесь. Человек, у которого дар сильной молитвы, – это как хороший учитель, который может научить молиться.

– Владыка, а что значит «отмолить» человека?

– Отмолить – значит не потерять прежде всего самому к этому человеку любви, не отчаиваться самому из-за этого человека. Ну, вот совсем какой-то беспокойный сосед или соседка или кто-то еще в жизни... Взяться молиться за этого человека – это значит не потерять в себе, прежде всего, возможности видеть в нем образ и подобие Божие. А потом, Бог даст, человек начнет исправляться. Потому что он в тебе будет замечать другой взгляд. Вокруг везде уже и так ежики, а ты, может быть, еще не совсем пушистый заяц, но, во всяком случае, в глазах он увидит какую-то надежду, и это поможет ему зацепиться за эту надежду, а там, Бог даст, и что-то изменить в своей жизни.

– За всех можно молиться?

– Как душа расположена, конечно. В молитве нет понятия: «ты должен молиться за него». Такого понятия нет. Понуждать себя, если у тебя есть силы, – хорошо, но если уж совсем никак пока, Бог знает, за кого ты еще не можешь произнести слова, не стыдись подумать об этом и на молитве. Так постепенно твое сердце оттает.

– Владыка, часто бывает такой диалог (я думаю, и Вам этот вопрос задавали не раз). Разговаривают люди: «Зачем ты молишься? Вот я не молюсь – и у меня и так все прекрасно».

– Я таких людей не встречал. Человек может предполагать, что молитва – это какой-то особый чин: встал, открыл молитвослов, и вот это и есть молитва. Нет, молитва – это постоянный внутренний диалог твоей души с Создателем. Я, пожалуй, не встречал таких людей, которые совсем не молятся. Вы знаете, как-то, помню, мы в самолете летели, попали в хорошую болтанку, и рядом со мной были соседи, которые, как им казалось, не только не молятся, но и вообще против всего того, что я собой олицетворял (я в подряснике летел). И вот попали в эту болтанку, хорошенечко провалились в воздушную яму, все затрещало, попадало с полок, загудело. Вы знаете, я не сразу вспомнил начало «Отче наш», как мои соседи. Оказалось, что все их убеждения спокойной жизни как раз кроются именно в том, что внутренне каждый из них имеет опыт, когда говорит: «Господи, слава Тебе! Господи, помоги».

– Владыка, а ведь часто используют молитву просто как оберег. Вот я еду в путешествие: надо молебен заказать, тогда можно ехать нормально.

– Ну, это какие-то правила. Может быть, это уже для тех людей, которые знают, что это действует, и вот они это употребляют просто потому, что это действует как хорошее лекарство. Или помыть руки перед едой – это действует. И употребляют вне какого-то рассуждения. Хотя, конечно, прежде всего нужно понимать, что молитва – это не механические слова. И Вы совершенно правильно сказали, это не магическое действо, это живое общение со своим Отцом. Это общение должно всегда оставаться именно таким, живым.

– Владыка, а как раньше готовились к Причастию те, кто не умел читать? Они «вычитывали» молитвенное правило на слух, где-то рядом с кем-то просто стояли?

– Вы знаете, современное молитвенное правило, которое мы имеем, – это правило для тех, кто не посещает храм. Раньше подготовкой к причащению была соборная молитва в храме. А домашняя молитва – краткая, простая Иисусова молитва, которую знает любой христианин. И она совершалась дома – как постоянное дыхание, как вдох и выдох. Это и было правилом к причащению.

– Как интересно! Владыка, а зачем молиться за усопших? Живые могут что-то исправить в их другой жизни?

– Конечно, несомненно. В этом и есть удивительная сила молитвы: она не знает ни времени, ни пространства, ни обстоятельств. Молитва имеет потрясающую проницаемость, если так можно сказать, она достигает самых глубин и самых высоких высот. Потому в народе еще говорили: «Молитва матери дитя со дна морского достанет». А молитва об усопших – это реальное утешение их душам в их посмертной участи. Но вместе с этим это реальное утешение и нашим печалям в расставании с умершими родными людьми.

– Владыка, большое спасибо Вам за такую интересную беседу. Но вопросы у нас остались, и я думаю, что мы еще вернемся к этой теме. А сейчас, конечно, Ваше слово.

– Конечно, вернемся.

Дорогие друзья, наша молитва, возможность молиться, желание молиться, любовь к молитве – это самое лучшее выражение нашей свободы от того, что нас лишает надежды: от греха, от страха, от одиночества. Молитва – это подлинное дыхание души, которая не может надышаться небом, потому что состоит из этого неба. И когда мы молимся, то этого неба в нас становится больше. А когда, по слову Писания, мы молимся друг за друга, то этого неба становится больше не только в нас, но и в тех, о ком мы молимся. И дай Господи, чтобы молитвы наши были услышаны. Храни и благослови всех вас Господь!

Ведущая Юлия Бычкова

Записала Екатерина Самсонова