Лаврские встречи. Певица, артистка театра “Карамболь” Маргарита Казанкина

Гость передачи - певица, артистка театра “Карамболь” Маргарита Казанкина. В эфире программы прозвучат песни: “По Фонтанке”, “Огонек”, “Ты помнишь, Алеша”.

– Христос воскресе, дорогие мои! С вами передача «Лаврские встречи» и я, ее ведущий, священник Анатолий Першин. У нас в гостях Маргарита Казанкина и ее маленький оркестрик.

– Под управлением любви.

– Да, как у Булата Шалвовича в песне.

Я хочу сказать, что мы с Маргаритой познакомились на озере Долгом, она пела на литургии у нас в храме Архангела Михаила. Она давно уже ездит в Заручье к отцу Адриану. Сколько лет уже?

– Восемь лет.

– Потом так получилось, что мы с ней оказались в деревне Лемовже, а так как был праздник деревни 8 мая, мы с ней стали петь – а Маргарита не может не петь – песни о войне. Я как мог ей аккомпанировал. Деревня была потрясена. Один человек по имени Василий пригласил нас в дом…

– И мы пели военные песни.

– Да, было очень здорово. Я думаю, в нынешнем году мы это все повторим. И вас, ребята, я рад видеть, Маргарита много о вас рассказывала, а теперь наконец-то я вас увидел воочию. Спасибо вам, что вы поддерживаете талант – вы сами талантливые, я это уже понял.

– Дело в том, что аккордеон – это мой любимый инструмент. Мой отец в молодости был музыкантом, играл на аккордеоне. И очень часто звучали военные песни.

– А у меня на баяне отец играл – в окопах, на войне. Они с мамой познакомились в армейской самодеятельности, пели те же самые песни, которые мы сегодня слышим.

– Видите как. Здорово.

– Интересно, с какой песни мы начнем? Я их все знаю наизусть.

– Мы начнем с песни, которую Вы не знаете, но которая очень знаковая для нашего города. У меня отец родился в Ленинграде, дед служил здесь в армии моряком. Естественно, блокадная тема близка нам, она для нас живая. Когда я выхожу из дома и вижу наш город, какой он прекрасный, то знаю, каким мужеством, каким трудом это все было достигнуто. Для меня всегда самая главная тема в военных песнях – блокада. Сыграем? «По Фонтанке», Булат Окуджава.

 

По Фонтанке, по Фонтанке, по Фонтанке

лодки белые холеные плывут.

На Фонтанке, на Фонтанке, на Фонтанке

ленинградцы удивленные живут.

 

От войны еще красуются плакаты,

и погибших еще снятся голоса.

Но давно уж – ни осады, ни блокады –

только ваши удивленные глаза.

 

Я – приезжий. Скромно стану в отдаленье.

Слов красивых и напрасных не скажу:

что я знаю? Лишь на ваше удивленье

удивленными глазами погляжу.

 

– Спасибо. Живо воспринимается… Булат Шалвович так видел мир – он фронтовик. И как приезжий, скромно встал где-то там и скромно написал, просто почувствовал это все.

– Оказывается, осада и блокада Ленинграда – это уникальное явление, за всю историю человечества не было ничего подобного, ни в одной стране мира не было такого подвига, который совершили жители нашего города. Я эту песню спела не случайно – у нас несколько лет назад были разные программы в школах, и одна из них называлась «Эх, дороги», посвященная теме войны, блокады. Дети пели с нами военные песни, но между песнями мы рассказывали о жизни людей в блокаду по «Блокадной книге» Алеся Адамовича и Даниила Гранина. Я считаю, что это самая главная книга для нашего города, ее должен знать каждый человек, живущий в Санкт-Петербурге.

В Одессе есть такая большая-большая надпись: «Улыбайтесь! Вы в Одессе». Мне кажется, что у нас надо написать: «Вы в Санкт-Петербурге (Ленинграде) – поклонитесь!» Это земля, омытая кровью.

– Маргарита, Ваша личная история как-то связана с тем, что здесь происходило в блокаду?

– Моя личная – нет. Папа родился здесь и жил в детстве, его брат здесь родился, мой дед в это время служил в армии, был моряком. Потом он уехал учиться в Суриковский институт в Москву (Московский государственный академический художественный институт имени В.И. Сурикова. – Прим. ред.), так как был художником. Когда началась война, бабушка эвакуировалась к себе на родину в Тверскую область…

– Мою любимую…

– Да. Кесовогорский район, деревня Таскаиха. И папа с братом жили там, дед служил в армии, потом учился в Самарканде на пулеметчика, а в 1942 году он пошел на войну и прошел ее до Чехословакии. Пирожанский Иван Захарович, погиб 25 декабря 1944 года. Папа моей мамы Матвеев Леонид Николаевич пропал без вести в 1941 году. Конечно, для меня военная тема настолько близкая и родная потому, что я не видела своих дедов, никто из них не качал меня на коленке. А это так важно, чтобы у человека были бабушки и дедушки!

Недавно я нашла портал, который называется «Память народа»: там нужно вписать имя, отчество и фамилию своего родственника-фронтовика, и выдается список его наград. Я была поражена тем, что мой дед Иван Захарович трижды был награжден во время войны – мы этого не знали. Орден Красной Звезды, медаль «За отвагу» и орден Отечественной войны I степени. Я распечатала – там все написано: за какие именно подвиги люди награждались. Для меня это настолько важно! Я не просто пою военные песни, я знаю, от чего отталкиваюсь в этих песнях. Наверно, в каждой семье – как в той песне: «Нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой».

– Спойте что-нибудь именно в этом ключе.

– Очень хочу спеть самую военную песню, которая звучала с 1942 года, – «Огонек»: девушка провожает парня. Эта песня настолько настоящая – целомудренная, искренняя, душевная! Мы очень ее любим, да, ребята? Споем!

На позиции девушка
Провожала бойца,
Темной ночью простилася
На ступеньках крыльца.
И пока за туманами
Видеть мог паренек,
На окошке на девичьем
Все горел огонек.

Парня встретила славная
Фронтовая семья.
Всюду были товарищи,
Всюду были друзья,
Но знакомую улицу
Позабыть он не мог:
Где ж ты, девушка милая,
Где ж ты, мой огонек?

И подруга далекая
Парню весточку шлет,
Что любовь ее девичья
Никогда не умрет.
Все, что было загадано,
В свой исполнится срок, –
Не погаснет без времени
Золотой огонек.

И спокойно и радостно
На душе у бойца,
От такого хорошего
От ее письмеца.
И врага ненавистного
Крепче бьет паренек,
За советскую Родину,
За родной огонек.
 

– Спаси Господи. Я просто унесся в свое детство. Родители пели это, они принесли это с войны, были живыми ее участниками – и отец, и мать. Отец играл на баяне, и мать пела. Тронуло меня до глубины души!

– Представляете, эту песню, оказывается, очень любят в Японии. Она считается там просто шедевром! У японцев на эту музыку написаны свои слова, наверное, близкие по смыслу к нашим. Еще перед военными песнями «Катюша», «Журавли» там просто шляпы снимают. И у них знаменитости исполняют песню «Огонек» очень красиво, немножко по-другому – медленно так, плавно, не с таким надрывом, как у нас.

Но мы русские, у нас душа хочет развернуться! Вот эти песни мы всегда поем на мероприятиях, посвященных 9 Мая. Мы часто выступали в Первом медицинском университете (Первый Санкт-Петербургский государственный медицинский университет им. академика И.П. Павлова. – Прим. ред.), даже перед известнейшим хирургом Федором Угловым, который делал операции, когда ему было 102 года, представляете! Этот факт занесен в Книгу рекордов Гиннеса.

Часто выступаем перед ветеранами в разных районах Санкт-Петербурга. В музыкальном театре «Карамболь», где я работаю, у нас есть программа «Это было недавно, это было давно», там я тоже пою военные песни – с такой радостью, с таким трепетом! Как жалко, что военные песни мы поем только в эти дни или же в памятные дни, связанные с блокадой! Но иногда и в других ситуациях я не выдерживаю и говорю: «Ребята, давайте споем “Огонек” или еще что-то такое!» Поем.

– Представляете, такую исполнительницу я встретил в деревне! А что Вас в деревню тогда привело? Это же так далеко – 250 километров от Петербурга!

– Дело в том, что я сама из Сланцев. А это был Гдовский уезд. Когда-то, уже живя здесь, в Петербурге, я решила поехать в паломническую поездку. И увидела в списке поездок: «Святые места Гдовского уезда». Смотрю: наша деревня, Сланцевский район! Думаю: «Как здорово!» И поехала. Эту экскурсию замечательно вел отец Антоний, мы заехали в Ложголово, в Заручье, в Пенино. И для меня открылась новая сторона нашего Сланцевского района!

– А место явления Божьей Матери, пещера!

– Да-да. И я там на одном из молебнов запела. Отец Антоний спрашивает: «А Вы поете?» Отвечаю: «Да, пою». «В храме?» – «Да, в храме». – «А Вы можете к нам приехать?» – «Когда-нибудь, вероятно, смогу». В Сланцах освящался храм во имя Серафима Саровского – впервые у нас построили храм в самом городе!

– Я там бывал.

– И я приехала в Сланцы, естественно, пришла в этот храм на службу, смотрю – отец Антоний стоит. Я к нему подошла, спрашиваю: «Вы меня помните?» Отвечает: «Да, помню. Приезжайте, я теперь в Заручье служу». Говорю: «Хорошо, приеду». Я приехала в Заручье, естественно, накануне подготовилась. Встретила там Валентину, свою будущую подругу.

– А это наша певчая. Так переплелось…

– Мир тесен. Вот так я оказалась в Заручье, и уже который год там пою на службах, когда могу. Вот недавно была там, Великим постом, на последней седмице.

– То есть, кроме занятий театральной деятельностью, Вы еще поете в храме.

– Да, это моя самая большая радость – служить Богу. Когда я только воцерковлялась, пришла в храм, смотрю – люди поют. Стою в сторонке и думаю: «Какие они счастливые!» Мне приходится работать над репертуаром, к тому же артисты – это такой мир, где надо постоянно выглядеть хорошо: глаза, прическа – все время нужно себя преподносить. А здесь ты пришел и просто поешь Богу, с Богом разговариваешь.

– «Пою Богу моему дондеже есмь».

– Впервые я стала петь в храме на подворье Тихвинского Богородичного Успенского мужского монастыря, и до сих пор пою, больше десяти лет.

– В Заручье тоже?

– Нет, в Заручье около восьми лет езжу.

– Это тоже стаж.

– Конечно. А так в храме пою уже лет двенадцать или тринадцать.

– Пришла пора еще одной песне.

– Мне так хочется прочитать фрагмент стихотворения Константина Симонова «Ты помнишь, Алеша». Знаковое стихотворение, оно раскрывает именно русскую душу неверующего человека, который оказался перед этой страшной бедой – войной, перед этим испытанием. Это стихотворение даже не надо комментировать, все понятно.

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,

Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: «Господь вас спаси!»
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.

Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,

Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в Бога не верящих внуков своих.

Ты знаешь, наверное, все-таки Родина –
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.

Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,

За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.

 

«Эх, дороги»

 

Эх, дороги... 
Пыль да туман, 
Холода, тревоги 
Да степной бурьян. 
Снег ли, ветер 
Вспомним, друзья. 
...Нам дороги эти 
Позабыть нельзя.

 

– Когда смотришь хронику тех лет, наше отступление, то не передать, какие чувства это вызывает. Я, кстати, с детства очень любила смотреть хронику. Не важно, какую, про то, что в нашей стране было: революция, Гражданская война… Смотришь – эти люди, они живые, там, в кадре. Но их уже нет. А память о них живет.

– «Алексей, Алешенька, сынок…»

– Ой, такую песню вообще невозможно петь без слез, это на разрыв аорты.

– Слава Богу, память сохраняется. Спасибо за то, что вы сохраняете эту память, за то, что Вы этим живете. Это связано и с Вашей семьей.

– Конечно.

– Это все глубоко в наших корнях.

– Когда погиб мой дед, бабушка получила похоронку и так плакала, даже кровью плакала, у нее кровь из горла пошла. Она любила его просто безумно, конечно. Сохранилось письмо от него, одно из последних. Вот здесь его автопортрет буквально за две недели до гибели. Дед командовал пулеметным взводом.

– Очень талантливо нарисовано.

– Он учился в Суриковском институте вместе с Мирэль Шагинян. У меня дома есть фотография, где он сидит в гостях у Мариэтты Шагинян с моим папой на руках, там же моя бабушка и еще молодая Мирэль Шагинян. И у нас осталась реликвия, подарочек от Мариэтты Шагинян – фарфоровый теленочек. Я его постоянно вожу с собой, чтобы не потерять, чтобы оставить своим внукам – у меня их шестеро.

– Поздравляю! Жизнь продолжается.

– Да. Так что военная тема важна для каждого человека в нашей стране. Я, когда смотрю на «Бессмертный полк», думаю про то, какие люди молодцы, что эту акцию придумали. Ведь ветераны уходят, их становится все меньше и меньше.

– Это потрясающая акция.

– Блокадники уходят. А в «Бессмертный полк» вливается все больше и больше людей. Это память народная, это такое хорошее дело!

– У нас передача заканчивается. Спасибо Вам и ребятам за поддержку. Очень хорошее дело делаете, вызываете такие чистые и светлые чувства в людях. Потому что наши русские люди без памяти – это…

– «Два чувства дивно близки нам —
В них обретает сердце пищу —
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам».

 

– Божией всем помощи! Христос воскресе, дорогие мои!

– Воистину воскресе!

Ведущий священник Анатолий Першин

Записал Игорь Лунев